***
Отвлекшаяся от приготовления ужина на кормление Андрея, Лена вернулась к прерванному занятию. Андрей не угадал - Лена крошила не салатик. Она, наслушавшаяся воспоминаний Лерки, решила повторить ее давний кулинарный шедевр и сотворить армлов, скорее, чтобы удивить и порадовать измотанную Валерию, чем просто ради эксперимента. "Вот ведь, совсем в домохозяйку превращаюсь", - грустно подумала Лена, осознав, что качество фарша из говядины и картошки интересует ее несколько больше, чем наличие правотворческой функции министерства применительно к конкретному проекту приказа. От невеселых мыслей отвлек плач Сашеньки, раздавшийся из динамика радионяни, Лена пулей взлетела на второй этаж и, прижимая к себе теплое тельце еще сонной дочки, подумала, что за такие мгновения она готова, ни о чем не сожалея, расплатиться и погонами, и много чем еще...***
...Вечер перестал быть томным в тот момент, когда мирный ужин был прерван сразу двумя телефонными звонками. Почти синхронно телефоны взорвались у Лены и Андрея. Супруги не сговариваясь вышли на крыльцо. Лена, слушая вопрос Эдуарда, о том, что любит Валерия Петровна, краем уха прислушивалась к ответам Андрея: - Морошку... Ликер... А кто его знает, где он найдет? Я не понял, ты заведующим детсада устроился? - Андрей сбросил звонок, как-то странно посмотрел на Лену и собирался вернуться к расшумевшимся друзьям - Куратов уже минут тридцать, как терзал гитару и Сашины нервы, исполняя песни, которые сам Гордеев именовал "туристко-комариной романтикой", а умевший быть острым на язык один из Лениных друзей "тури-тури-туристскими", но жена придержала его за локоть. - Родной, я все понимаю, Эда и Насти не избежать. Кто еще едет? Андрей, удивившись прозорливости жены, ответил, и тут же был отправлен в подвал за картошкой, поскольку массовое нашествие троглодитистой саранчи скудные останки ужина удовлетворить не могли.***
От похода в подвал Андрея спас вовремя подвернувшийся под руку Денис, и Лена, обозвав Андрея "рабовладельцем" и получив в ответ гордое "нет, педагог", в его же сопровождении вернулась в дом. Гости, сидевшие в гостиной, казалось, забыли как дышать - Куратов замер с гитарой в руках, Ира, жена Вадима, так и не поднесла бокал к губам, Саша, сидевший в огромном кресле, как и большинство гостей, не шевелился. Леры в комнате не обнаружилось. Чувствуя, как холодеет где-то внутри, и сильнее сжав пальцы мужа, Лена автоматически перешла в режим "генерал Емельянова": - Ребят, что случилось? Гордеев ответил моментально - тут же с шипением прижал палец к губам и выразительно указал глазами на радионяню. - Ясно! - одними губами ответила Лена и, улыбнувшись гостям, убежала на второй этаж, почти не обратив внимания на какой-то непривычный гудок у ворот и на то, что Андрей вышел встречать новоприбывших гостей - к дружной компании присоединились Эдик и Настя. Вернулись молодые мамы спустя минут десять и не одни. Лена спускалась с Валерой на руках, Лера - с Сашей. Выспавшиеся днем, малыши дальше спать отказывались, угрожая взрослым громким скандалом, начало которого так напугало гостей. Появление детей внизу было встречено дружным умилением. Малыши же, наоборот, на гостей смотрели с некоторым недоверием, но едва завидев Андрея, Валерик заголосил "мама" и потянулся к папе. - Мама? Мама... - удивленно протянул Гордеев, и по одному его тону Романов понял, это "мама" ему припомнят еще не раз. - Ты многое пропустил, - гордо заявил папаша, - у нас теперь все "мама". - А Санек? - Гордеев перевел взгляд на тезку. - А у Санька одно на всех "кхх", да, дочь? Часть гостей вскоре засобиралась домой - Тертель и коллеги Елены, сославшись на довольно позднее время, попрощались и разъехались. Саша проводил гостей. У Емельяновой зазвонил телефон, Елена приняла вызов, перекинулась несколькими фразами с невидимым абонентом и, объявив, что "дед" скоро будет, засобиралась на кухню. Перехватывая у Лены сына, Андрей как-то загадочно улыбался. Саша, заявив, что пока его собственное "чадовище" сладко спит, готов взять на себя невестку, уселся в кресло с Александрой на руках. Куратов вновь потянулся за гитарой и под веселую песню Бременских Музыкантов, хозяйки ушли на кухню. Впрочем, зайти им было не дано. Обе девушки так и остались стоять в дверях кухни, где и без них кипела работа. Эдик, ловко орудовавший ножом, резал мясо, Денис, чуть слышно ругаясь, что-то искал в холодильнике, но самый большой шок был от вида... Анастасии Анатольевны, которая на высоченных шпильках и в явно дорогущем платье спокойно, пусть и несколько неумело, чистила картошку. Поинтересовавшись, нужна ли помощь и получив однозначное "нет, спасибо", девушки вернулись к гостям. На одинаковое выражение лиц жен, Романов с Гордеевым только дружно улыбнулись и вернулись к прерванному занятию - попытке научить детей говорить "папа". - Па-па, па-па... - упрямо тянул Андрей, глядя на сына, - ну давай, сынок, скажи, "па-па"... Но Валерка только весело смеялся, никак не поддаваясь обучению, а, увидев маму, потянулся к Лене. Зазвенел домофон, камера вывела на небольшой экран изображение Шойгу, и Лерка убежала открывать дверь. Отдав сына жене, Романов перехватил у Саши дочь и с надеждой в голосе спросил: - Ну а ты, принцесса, скажешь "папа"? Ну давай "па-па", "па-па", - терпеливо растягивал гласные Андрей. Лена с Ирой едва сдерживали смех, Куратов, вспомнив о мужской солидарности, пытался сохранить серьезный вид, Сашка смотрел с искренним сочувствием. Дверь в гостиную открылась, впуская в помещение Гордееву и Шойгу. И в наступившей на долю секунды тишине раздался тихий детский голосок, вполне ясно выдавший: "деда". - Принцесса... - одновременно счастливо и разочарованно выдохнул Андрей.