***
Накахара думает, что вся затея и яйца выеденного не стоит, но Дазай упорно водит его кругами, принюхиваясь, осматриваясь. Через полчаса они находят потрясающий ресторанчик с огромными окнами, через которые хорошо просматривается вход в один из популярнейших торговых центров Йокогамы. Чуя едва успевает приступить к кофе, когда стеклянные двери плавно раздвигаются, и на улицу выплывает толстяк под руку с их беглянкой. Ее руки унизаны пакетами с эмблемами бутиков, два хвостика подпрыгивают в такт шагам, а на губах ярким пятном красная помада звериный оскал намечает. Они выскакивают на улицу, пристроившись в многолюдной толпе за спинами охранников. Дазай ныряет под их руками, рывком достает пистолет из-за пояса брюк и приставляет к лысому затылку. Они всегда действуют по одной схеме зачистки — Осаму заходит первым и устраняет единичные угрозы, пока Чуя, прикрывая спину, сносит всех гравитацией. Этот раз не становится исключением. — Портовой мафии не нужны лишние жертвы, — спокойно сообщает Дазай дрожащему куску мяса перед собой. — Отдай девчонку, и твои мозги не превратятся в месиво на асфальте. Все оказывается гораздо проще, чем думает брюнет. Толстяк отпихивает от себя девицу и просит его отпустить. Дазай убирает пистолет и хватает беглянку за руку. Но азарт сразу же сходит на нет, стоит лишь увидеть скучающее выражение на юном личике. Она убирает мешающие пряди за уши и позволяет вести себя. Когда садятся в машину, Чуя ехидно фыркнув, решает отыграться за все премерзкие шуточки напарника на пленнице: — Не сильно-то ты пряталась, дура! Найти одну-единственную сбрендившую шлюшку в городе оказалось не так уж и сложно. — Ты про себя-то, рыжая? — сразу же отбривает колкость блондинка. Она устало скользит взглядом по лицу Осаму, игнорируя поперхнувшегося от такой наглости Чую. Дазай позволяет небольшой усмешке показаться на губах. Девчушка улыбается в ответ, прикусив губу. Фантомное желание попробовать на вкус эти губы, вытягивающиеся в дьявольском оскале, смазать помаду по подбородку и подмять под себя сворачивается теплым комком в солнечном сплетении.***
Когда дверь распахивается и Дазай грубо впихивает девицу внутрь, настрой Мори стремительно меняется. Тонкие губы растягиваются в улыбке. Он ждет веселья, жарких просьб и рыданий, но получает лишь нахальную пленницу, что по-хозяйски усаживается напротив, закинув ногу на ногу. Она складывает руки на груди и, выжидающе глядя мужчине в глаза, рычит приказным тоном в сторону Осаму: — А теперь вышел и забился в щель. Мне надо переговорить с твоим хозяином. Дазай не сразу понимает, что обращаются к нему. Он скашивает взгляд на перекосившееся от отвращения личико, потом переводит взгляд на босса, и получив утвердительный кивок, выходит, пообещав, что первым пустит этой суке пулю в лоб. Он молча закипает под дверью кабинета. — Вы не в том положении, юная леди, чтобы разговаривать с моим помощником в таком тоне! — Я буду разговаривать так, как посчитаю нужным, Мори-сан, — отрезает грубо девушка и откидывается в кресле. Огай приподнимает тонкие брови, уловив нотки знакомого румынского акцента. Только лицо совсем другое, чужое, но голос прошивает его до самого копчика электрическим разрядом. — Простите, мы знакомы? — Неужели Вы не узнали меня, Мори-сан? — спрашивает девчонка, не переставая улыбаться. Острые клыки впиваются в припухлую нижнюю губу. — Может быть, так станет лучше? Пленница рывком срывает белобрысый парик, позволяя волосам, отливающим медью, рассыпаться по ключицам. Швырнув его под ноги, она аккуратно вынимает линзы из глаз, промаргивается и демонстрирует старому знакомому желтые радужки с аномально крошечными зрачками. Растягивает сухие губы еще сильнее, натягивая тонкую кожицу. Он откидывается на спинку своего удобного кресла, скрываясь в тени, чтобы секунду спокойно подумать. — Ну же, Мори-сан, не разочаруйте меня, — капризно растягивая гласные, скулит девица и подпирает пухлые щечки ладошками. — Елена… Она победно улыбается, трещинки окончательно расходятся до первых капелек крови, которые собирает кончиком языка. Огая передергивает. — Это угроза? Если это действительно та, о ком он думает, то ничего хорошего дальше не будет. Неприкрытая угроза и приговор шепотом на ухо перед тем, как ржавый топор палача опустится на шею. У девушки перед ним лицо дергается, будто защемило лицевой нерв. — Вы совсем не знаете, что происходит, да? — с губ срывается хмыканье, и в этот момент собственные ногти ее интересуют больше собеседника. — Паршивая овца ищет новый дом. Приютите? Огай наклоняется вперед всем телом, пытаясь отыскать в крошечных точках зрачков ложь. Но, не найдя ничего, кроме букета психических расстройств, складывает пальцы домиком и подпирает ими острый подбородок. — Почему я должен тебе верить, Елена-кун? Мне не нужны проблемы с Портовой мафией Китакюсю. Словно оскорбленная в искренности своих намерений, девушка подтягивает рукав пиджака и демонстрирует разодранное в мясо запястье, на котором ранее была татуировка с эмблемой родной организации. — С чего вдруг дочка Сергея Вакареску, главы Портовой мафии Китакюсю, решила променять статус любимицы и переметнуться к нам? Пойми меня, как делового человека, Елена-кун, но я тебе не верю. Кусая губы от едва сдерживаемой обиды, гостья ловко забирается на стол, и притягивая Огая к себе за галстук, шепчет прямо в губы: — Помоги мне уничтожить его, Мори-сан, и я сделаю тебя королем Китакюсю. Раздави, испепели, унизь, и я буду у твоих ног. Преподнесу тебе славу на блюдечке, буду только твоя, убивать по твоему приказу и выложу тебе красную дорожку из трупов твоих врагов. Мужчина сжимает медные волосы у нее на затылке в кулак и дергает на себя, запечатывая рот кусачим поцелуем. Раздирает губы зубами, проталкивая язык во влажную пустоту, купая свою и чужую глотку теплой кровью. Девчонка стонет, и Огай первым отстраняется, потянув за собой кровавую ниточку слюны, которую она подбирает языком. Прижимает пальчики к истерзанным губам, распластавшись у него на столе, и зрачки у нее дрожат из-за неприкрытого желания. — Назови мне хотя бы одну причину, почему я должен рисковать собственной шкурой и взять тебя под крыло? Гостья шало улыбается, собирая кровь с зубов языком, и, загибая пальчики на миниатюрной ладошке, перечисляет: — Я красивая, хорошая растяжка, навыки ближнего и дальнего боя, прекрасно обращаюсь с холодным и огнестрельным оружием, моя способность заменит даже самый элитный отряд бойцов, умею подражать голосам, со скуки могу изобразить для тебя все психические расстройства, и я на всю голову сумасшедшая. — Сомневаюсь, что это положительное качество, — неуверенно тянет Мори чисто для проформы. В штанах давно тесно и жарко, он прямо сейчас готов сказать «да», но хочет дожать до конца. — О, Мори-сан, ты, конечно, не сможешь меня контролировать. Я непредсказуемая, вспыльчивая, и в голове у меня тараканы ведут боевые действия, но я клятвенно обещаю быть хорошей девочкой для своего папочки. Мори срывает стоп-кран. Он закрепляет их соглашение. Помечает ее, предъявляет свои права. Раскладывает девчонку на столе, сбросив все бумаги и писчие принадлежности. Закидывает ее ноги себе на плечи, проверяя растяжку, впивается зубами в губы, чтобы дорвать до конца. Ему чертовски льстит, что он может поиметь самую дорогую вещь из коллекции этого проклятого Сергея. Румынскому ублюдку стоило с ним считаться с самого начала, а не гнуть пальцы и воротить нос, когда Мори предлагал сотрудничество. Он сломает сумасшедшую суку, перекроит под себя и натравит на недруга. Огай любит дорогие и эксклюзивные вещи, а Елена Вакареску — одна из таких. Его распирает от желания посадить девицу на цепь возле своих ног, заставить слизывать с пальцев кровь папаши, а потом еще раз хорошенько трахнуть. У него крыша едет от обволакивающего, влажного жара, окружающего член. Девчонка стонет ему на ухо и зовет папочкой, а ему лишь охота сжать пальцами тонкую шейку и сделать своей до самого конца. Мори Огай никогда не упускал своей выгоды. Утром в распоряжении главы Исполнительного комитета, Осаму Дазая, поступает новый боец под позывным «Пересмешник».***
Первые несколько секунд Дазай думает, что босс решил так пошутить. Он оторопело глядит на черно-белую фотографию на первой странице досье, поднимает глаза на мужчину и ждет издевательского смеха. Но Мори настроен вполне серьезно. С фотокарточки на него немигающими глазами смотрит недавняя беглянка, по губам скользит звериный оскал. Дазай слышит в ушах гавкающий смех. Из особых примет у нее сатанинский хохот, шизофрения и наркозависимость. Бомба замедленного действия с медными волосами и глазами люминесцентно-желтого цвета. Одной левой способна стереть небольшой квартал в пыль, даже не вспотев. Девчонка, подчиняющаяся приказам голосов в собственной голове, моментально вспыхивает, угрожая сжечь дотла любого. Взрывоопасная и смертоносная. Неуравновешенная истеричка с характером пятилетнего ребенка наводит ужас на Японию одним своим существованием. Фрик на поводке у собственного отца. Сергею Вакареску следовало запирать клетку лучше. Дазай лениво просматривает фотографии последствий разрушительной способности своей новой подчиненной. На месте девятиэтажного здания — взрытый кратер земли, тут и там разбросаны куски обгоревшей плоти, асфальт блестит от пролитой крови. На следующей — в эпицентре взрыва, охваченная пламенем, хохочет она, согнувшись пополам. — Вы считаете разумным выпускать ее в поле, Мори-сан? — переспрашивает Осаму, неуверенно глядя на мужчину. — Она может угробить не только врагов, но и своих зацепить. — С Чуей же ты как-то научился справляться, — парирует Огай. Брюнет хочет возразить, что Чуя — это совсем другое дело. Он может предсказать его действия, просчитать и опередить на несколько шагов вперед, но с ней такое не прокатит. Чтобы обнулить Елену, ему придется лезть в пламя, моментально охватывающее девушку. Психи не поддаются контролю, их нельзя прочитать — их огораживают предупреждающей лентой и запирают за семью замками. А Мори решил поиграть в дочки-матери с тикающей бомбой. В ушах до сих раздаются ее приглушенные стоны. Изнутри поднимается обжигающая злость, перемешаннае с желанием обладать. Дазай вне правил и рамок, он может делать все, что только захочет. Безнаказанно пускать людей в расход, как ненужный мусор, душить шлюх в борделях Коё, а Мори в очередной раз глаза закроет. Огай разрешает все, чтобы в какой-нибудь из дней верный пес от скуки не укусил руку, кормящую его. Дазай показать хочет, что плевать ему и на Мори, и на его права — он, Осаму, может с легкостью взять и забрать принадлежащую боссу вещицу. Унизить, втоптать в грязь и сделать своей. Не бросать открытый вызов, а слегка подпалить фитиль, чтобы напомнить о существующей угрозе. Юноша играюче заберет игрушку из-под носа Огая, и никто ему ничего не сделает. Игнорируя какую-либо субординацию, девушка внезапно залетает в кабинет с ноги, вприпрыжку добирается до стола. Она в черном, траур по веренице трупов за спиной и перед самым носом. Карман короткого пальто что-то оттягивает. Сосредоточенно высунув кончик языка, она извлекает нечто черное и трепыхающееся и тычет Мори в лицо пернатой тушкой ворона. — Его зовут Горошек, и он будет жить со мной. Правда, хорошенький? Мори и Дазай прыскают. Но, глядя во влажные от искренней радости глазищи, Осаму не может возразить. Святая невинность на лице окупает все причуды. Ее хочется взять на руки и укрыть собой, чтобы никто уже точно не сумел навредить раскуроченной девочке с разрывным снарядом вместо сердца. Брюнет поднимается на ноги, одергивает пиджак и примирительно протягивает раскрытую ладонь. Она зажимает птицу под мышкой и пожимает ломаными и плохо сросшимися, а оттого кривыми, пальцами большущую дазаевскую лапу. — Теперь ты в моем подчинении, Пересмешник. Она по-птичьи голову склоняет и смотрит так заинтересовано, что Дазаю кажется это слишком интимным. Крошечные зрачки ищут его взгляд, цепляют, утягивая за собой в утыканную осколками стекла темноту. Елена пробует кончиком языка рубец над губой, вызывая у молодого человека желания сиюминутно провести по нему пальцем, собрать влагу и ощутить чужой вкус на языке. Он почти заносит руку, но вовремя одергивает себя, сгребает подчиненную за плечо и, отсалютовав боссу, выходит из кабинета. Вакареску все еще смотрит на него, а Дазай хочет зажать ее в ближайшем углу. В семье все делят поровну — даже шлюх. Они с Мори почти семья. Огай не дурак, он понимает, что Осаму способен ударить в спину и забрать себе трон короля Портовой мафии, даже не напрягаясь. Дазай поиграется с новой куклой, устанет и выбросит, потешив самолюбие, но на время прекратит дышать Мори в затылок. Огай готов закрыть глаза, ведь даже сломанная и выброшенная Осаму Дазаем Елена все равно будет покорно сидеть у его ног. Вещам не дают право выбора.