All i ever wanted was you.

HIM — Bury Me Deep Inside

Множество исписанных тетрадей и листов было разбросано по помещению, скрывая почти все горизонтальные поверхности, а исстроченная и после исчерканная доска отражала всё отчаяние её хозяина. На стенах висело несколько плакатов с изображением зеленоглазого бледного мужчины, освещаемых единственной тонкой полоской света, проникающего сквозь закрытые шторы. На полке — небольшая рамка с черно-белой фотографией двух людей, будто являвшаяся алтарем этого места. За столом сидел мужчина и, не обращая внимания на усталость, продолжал с невероятной скоростью делать чертежи, прерываясь лишь на то, чтобы покурить и принять очередную дозу таблеток. Длинные формулы накладывались друг на друга и теряли всякий смысл, а Марджера, вероятно, не спал несколько суток, проводя все свое время в этом небольшом и давно захламленном помещении, где отсутствовала даже кровать. Бэм резко поднялся с места, отшвырнул часть листов в угол комнаты и, схватившись за голову, нервно зашагал по помещению. Настойчивый стук в дверь застал Бэма врасплох, затем тяжелая дверь со скрипом открылась. — А, Новак, ты. Напугал, давно не виделись. Ну заходи, чего у тебя? — Ничего особенного, зашел проведать, как ты, — мужчина пытался скрыть обеспокоенность внешним видом друга и окружающей обстановкой, — мы не виделись три месяца. — Не заметил, что время так быстро летит, я слишком занят делом, — усмехнулся Марджера. — Ты до сих пор со своими экспериментами… — грустно заметил гость. — И как продвигается? — Неплохо, думаю, скоро все получится и на этот раз все будет работать, я нанял команду ребят, они профессионалы! — восторженно провозгласил мужчина. — Знаешь, скоро все обязательно будет так, как должно быть, вот увидишь! — Ты все еще думаешь, что это хорошая идея? Не скучаешь по старой жизни? Мне тебя не хватает, чувак. — Сейчас я верну все на свои места, и все будет как прежде, — в глазах мужчины сверкнул нездоровый блеск. — Ты об этом снова пришел говорить, да? Не нужны мне твои нравоучения. — Бэм, ты уже четыре года живешь с родителями и никуда не выходишь, кроме своей лаборатории. Столько лет прошло, может, стоит это отпустить? — Блять, не начинай, я знаю, что делаю. Я верну его и никогда больше не позволю уйти. Я полностью все просчитал, приборы настроены, все почти готово, я договорился с больницей, врачами, отвалил кучу денег. Поздно отступать. — Ты же понимаешь, что все может пойти не по плану? Я не эксперт, но это будет другой человек, если вообще… Марджера перебил его: — Ты можешь заткнуться, Новак? Почему ты не можешь поддержать меня хоть раз? Я детально продумал весь план, и все получится. Так почему ты не веришь, что все исправится? — Вилле умер, Бэм. — Не говори так, я все исправлю. Или проваливай. — Ты должен смириться. Это не твоя вина, — в глазах Брэндона читалось отчаяние от невозможности помочь человеку, с которым они когда-то были очень близки. — Вали отсюда нахуй и никогда не появляйся! Новак двинулся в сторону выхода, произнеся: — Прости, я лишь хочу тебе помочь, — но в его сторону тут же полетел пустой стакан, разбившись о стену, и мужчина вынужден был ретироваться. Марджера перемещался по комнате, снося все на своем пути, разрывая листы с неудачными идеями, уничтожая вещи, оставляя вмятины на тонких стенах. Мужчина достал бутылку виски из-под стола и допил остатки одним глотком. В приступе ярости он царапал свое лицо, кричал, пугая свою семью, которая не решалась даже зайти к нему, не говоря уже о том, чтобы поговорить. Бэм достал из-под тумбочки потрепанный блокнот с помятыми листами, часть из которых была облита чем-то, и начал маниакально писать: И пусть они все держат меня за сумасшедшего, я верну тебя. Я слишком много лет провел с мыслями о тебе, я верну тебя и не позволю тебе уйти от меня вновь. Я провел множество экспериментов и стал экспертом в том, в чем никогда не разбирался, чтобы только провести еще немного времени с тобой. Все, что я когда-либо хотел — это ты. Я чертовски скучаю, и все для этого сделаю. Что вообще Новак может понимать? Он никогда меня не поддерживал, а сейчас и вовсе хочет помешать. Опьянение постепенно накрывало Марджеру, буквы становились все более хаотичными, слова — агрессивными, он не замечал, что прорывал бумагу острым концом ручки. Скатившись вниз по стене, мужчина продолжил: кто дал ему право судить меня он никОГДА С ТАКИМ НЕ СТАЛКИВАЛСЯ ЕМУ НИКОГДА МЕНЯ НЕ ПОНЯТЬ Я ВСЕ РАВНО СДЕЛАЮ ТО ЧТО ДОЛЖЕН И НИКТО НЕ ПОМЕШАЕТ МНЕ ЭТОТ УБЛЮДОК ПОЖАЛЕЕТ О ТОМ ЧТО НЕ БЫЛ РЯДОМ СО МНОЙ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ КОГДА МНЕ НУЖНА БЫЛА ПОДДЕРЖКА неуЖЕЛИ Я МНОГОГО ПРОШУ? Последние строчки резко скатывались вниз, накладывались одна на другую, затем становясь сплошным неразборчивым чернильным пятном. Занюхивая дорожки одну за другой и ругаясь на всё, что его окружало, Бэм в конечном итоге уснул на полу среди кучи хлама, лишь изредка повторяя сквозь сон: Я верну тебя Верну тебя Верну