Враги и привязанности

      Список закончился. Оби-Ван и не питал особых надежд, но ему надо было увидеть все собственными глазами — нечто самое близкое к подтверждению, к завершению, какое только возможно. На какой-то момент он задержал взгляд на последнем, зеленом имени, но тут в его размышления вклинился Мол.       — Мы не станем пытаться его найти.       Мол произнес эти слова с нажимом, ожидая, что Оби-Ван возразит. Но тот в ответ просто выключил голопроектор. Имена исчезли.       — Знаю.       Его голос был пропитан опустошением. Оби-Ван слишком хорошо понимал, что попытка связаться с Калебом только даст Империи больше шансов схватить их обоих. Именно поэтому они и разделились с Йодой. Чем дальше они друг от друга, тем сложнее их почувствовать в Силе.       — Если ваши джедаи обучили его как следует, он выживет, — произнес Мол таким тоном, будто говорил о чем-то само собой разумеющемся.       Произнеси эти слова кто угодно другой, они показались бы утешением, но их произнес Мол. Он наверняка сомневался, что джедаи хоть что-то способны сделать как следует.       Оби-Ван отчаянно пытался отыскать в памяти свидетельства того, что они и вправду хорошо обучили падавана. Сам он в свое время обучал немало групп юнглингов — даже когда началась война. Титул мастера обязывал находить время на то, чтобы передать столько знаний и умений следующему поколению джедаев, сколько возможно. Кроме того, ближе к концу войны готовить учеников как можно быстрее и тщательнее стало не менее важной задачей, чем все остальное. Джедайские генералы умирали на поле боя каждый день, и орден просто не мог себе позволить подольше удерживать падаванов в безопасности храмовых стен.       Он помнил, что совершенно точно учил Калеба, но единственным четким воспоминанием оказалось сонное лицо мальчика, растерянное, словно его только что разбудили, на лекции Оби-Вана по экономике Региона Экспансии. Тогда это казалось важным, но вряд ли экономика поможет Калебу остаться в живых...       — Надеюсь, так и есть, — ответил Оби-Ван вслух.       К его удивлению, Мол продолжил тему, спросив вроде бы равнодушно, что совершенно не обмануло его собеседника:       — Сколько ему?       Оби-Ван немного поразмышлял, подсчитывая время в уме. С конца войны оно тянулось так странно, а последние несколько дней и вовсе ощущались годами.       — Тринадцать. Он пробыл в учениках только пять месяцев до того, как...       Мол невпечатленно фыркнул.       — В его возрасте я уже третий год выживал на нижних уровнях Нар Шаддаа.       Оби-Ван был захвачен врасплох — и новой информацией, и тем, что Мол вообще по собственному почину об этом заговорил. Невольно удивленный, он спросил:       — Что ты делал на Нар Шаддаа?       Мол затих, и Оби-Ван уже не знал, ответит ли он вовсе, но после паузы он серьезно и мрачно продолжил:       — Меня оставляли во множестве диких миров, чтобы я доказал, что способен за себя постоять — это было частью тренировки. Выживая на негостеприимных планетах раз за разом, я всякий раз доказывал, чего стою. Быстро став хорошим охотником и следопытом, я начал считать, что смогу выжить где угодно. Я был... наивным и гордым. Два качества, которых не терпел мой учитель. Так что моим новым испытанием стала Нар Шаддаа — совсем иная дикость, чем та, к которой я привык. Я быстро растерял свою наивность... и гордость.       Оби-Ван слушал в молчании. В памяти сами собой всплывали минуты, когда он разглядывал Мола в бакта-камере, исполосованного шрамами. Теперь он думал о том, какие из его шрамов увидеть было невозможно.       — Как же ты справился?       Но этот вопрос для Мола, похоже, оказался уже лишним.       — Проделывая те же унизительные вещи, что и остальное уличное отребье. Если тебе и впрямь интересны все мерзкие детали, спроси любого оборванца с улиц Мос Эйсли, что он делал ради своего последнего обеда.       Оби-Ван не парировал этот резкий ответ. Он был поглощен обрывками воспоминаний о собственном детстве.       Он вспоминал со стыдом, что для него самой большой заботой в тринадцать было ускользнуть от дежурства по уборке храма. Квай-Гон частенько потакал ему, подстраивая все так, чтобы в очередь Оби-Вана они оказывались на тренировке где-нибудь очень далеко, там, где плохо ловит голосеть. И не возвращались, пока смена не закончится.       Смех, да и только.       Оби-Ван подозревал, что Мол не оценит эту маленькую зарисовку из жизни, так что не стал делиться ею вслух. Но всякую возможность продолжить разговор оборвал сигнальный писк одной из последних работающих на корабле систем. Мол немедленно напрягся, но Оби-Ван сказал, улыбаясь:       — Мой знакомый прибыл. — И продолжил прежде, чем его собеседник смог бы ответить: — Схожу наружу, встречу его. А ты сотри с корабельного компьютера всю информацию.       Оби-Ван отдал этот приказ непринужденно, но не избежал секундной тревоги после, ожидая, что Мол откажется. И был приятно удивлен, когда тот уступил безо всяких возражений.       — С карты данных тоже? — отозвался он только, и по его голосу и выражению лица невозможно было что-то понять.       — Да, особенно с нее.       Он с легким недоверием смотрел, как Мол приступает к работе. Ему, похоже, нравилось встречать в штыки любую мелочь, и он никогда не упускал шанса ткнуть Оби-Вана словесно, но когда дело доходило до выживания, Мол готов был подчиняться. Оби-Ван подозревал, что эта готовность — следствие их недавнего боя. Это было, конечно, удобно; но от этого все равно что-то неловко стискивало в груди.       Ты получишь мою преданность силой, или не получишь вовсе.       Вот что Мол сказал ему перед боем. И чем больше он открывал свое прошлое, тем больше Оби-Ван был способен понять, но само это знание совсем не избавляло от тошнотворного чувства под ложечкой.