Звёздное сияние

— О чём ты? — Мэй смотрела на Нагису снизу-вверх, вновь рухнув на разбитые колени. Силы окончательно покидали её уставшее тело. Ей всё ещё было невероятно больно от слов Нагисы, но она понимала, что он сейчас чувствует себя не лучше. Девушка крепко схватилась за ткань тёмных брюк, потянув ту на себя. Каору, не сопротивляясь, подошёл ближе, пусть по-прежнему не собирался присаживаться рядом. — Зачем ты говоришь такие ужасные вещи? — Разве ненависть ужасна? Это одно из чувств, которые испытывают Лилим. Пока Лилим чувствуют что-то, они помнят о том, что живы, — юноша перевёл взгляд на воду в озере, ставшей от лучей уходящего Солнца оранжевой. Белая пена касалась песка на берегу, оставаясь на нём маленькими комочками. Каору вновь слабо улыбнулся, обратив внимание на девушку. — Я слышал, что любовь может перерасти в ненависть. Но есть ли шанс у ненависти стать любовью? — С чего ты взял, что я ненавижу тебя? — Мэй наконец поднялась на ноги, крепко вцепившись в запястье Нагисы. Тот неохотно отдёрнул руку, не давая девушке и шанса почувствовать его тепло, на что она лишь сильнее сжала бледное предплечье. Парень уставился на длинные пальцы, которые обхватили его руку, а после перевёл холодный взгляд на саму виновницу произошедшего. — Неужели ты не замечаешь очевидного? Ты ведь сам любишь Икари-куна! В очередной раз проигнорировав слова подруги, Нагиса наконец вырвал свою руку из крепкой хватки. Киришима не хотела причинять ему вред, но её ногти всё равно случайно прошлись по запястью, оставив на тонкой коже розовые полоски. Юноша прижал руку к своей груди, обхватив другой ладонью повреждённую часть. Закусив нижнюю губу, он опустил взгляд, рассматривая мокрый песок под ногами и такие же промокшие белые кеды. — Оружие не умеет любить. Часть большого механизма не умеет чувствовать, — Каору вытянул руку немного вперёд, осматривая полученные царапины. Они не были глубокими, но от одного их вида становилось тяжело на душе. Алые радужки скользнули с песка на Мэй, которая испуганно уставилась в ответ. — Тогда почему сейчас его сердце болит?.. — Если ты не умеешь чувствовать, тогда почему сейчас пытаешься отдалиться от меня? Что тобой движет? Разве тебе не должно быть всё равно на обычного человека, который пытался помочь тебе? Если ты не умеешь чувствовать, тогда почему всё время был рядом со мной и успокаивал? — Киришима прижала руки к сердцу, сдерживая подступающие слёзы. Голос уже начал срываться на крик, чего она, конечно, не замечала, поддавшись эмоциям. — Почему переживал, когда мне было плохо? — Ты ненавидишь других Ангелов. Ты ненавидишь существ, непохожих на Лилим. В этом вопросе ты категорична… — Каору засунул руки в карманы, приподняв голову, что позволяло ему смотреть на Киришиму сверху вниз. Холодный взгляд парня прожигал насквозь, заставляя кровь в жилах леденеть. — Честна ли ты с собой, говоря о своих чувствах? — Честен ли ты, убегая от меня? — девушка начала двигаться в сторону парня, пока тот продолжал сверлить её взглядом. На его лице внезапно появилась та фальшивая улыбка, под которой он старался спрятать настоящие эмоции. Каору отвлёкся буквально на секунду, услышав всплеск воды. В озеро рухнула какая-то часть пострадавшего здания, что ослабило концентрацию юноши, и Мэй успела за это время разглядеть его широкие зрачки, когда он вновь посмотрел на неё. — Даже сейчас ты не хочешь открыться мне. Нагиса-кун, прошу, выслушай меня. Удар, затем ещё удар. Сердце заколотилось так, будто норовило выскочить из грудной клетки в тот же миг. Каору чувствовал то же самое, прерывисто вздыхая каждый раз, когда Мэй делала шаг в его сторону. Частое дыхание практически не было слышно из-за громкого голоса девушки, которая так отчаянно старалась докричаться до чужой души. — Я думала об этом. Клянусь, — Киришима коснулась кончиками пальцев руки Нагисы, на что тот вообще не реагировал. Его взгляд так и остался на Мэй, лишь изредка выдавая теплоту в нём. Зрачки то и дело становились шире, когда ловили на себе серебристые радужки. Девушка нежно обхватила предплечье маленькой, по сравнению с кистью юноши, ладонью. — Мне действительно важно сказать тебе кое-что. В памяти, будто по щелчку пальцев, возникли те самые мысли, которые не давали покоя юной Киришиме последние несколько недель. Она уже окончательно убедилась в том, что её любимый не человек, потому думала о том, кем он является на самом деле. Положа руку на сердце, девушка даже пришла к теории, что Каору — один из Ангелов. Она долго обдумывала это, ведь в таком случае ответ на вопрос: “Любишь ли ты его?” не мог быть легкомысленным. Мэй боялась Ангелов. Боялась их всем сердцем и дрожала об одном упоминании этого слова. Она ассоциировала этих жутких монстров с разрушением, но Нагиса даже близко не стоял с подобным ужасом. Он стремился к познанию культуры Лилим. Он изо всех сил пытался стать частью общества, в которое попал. И он хотел стать таким же человеком, как и все вокруг него. — Если ты боишься, что я отвернусь от тебя, узнав, что ты какая-то монстряка, то ты ошибаешься, — увидев, как взгляд Нагисы окончательно потеплел, Мэй продолжила говорить, поглаживая бледную руку. — Мне всё равно. Я… Я испытываю к тебе эти чувства не потому, что ты — один из Лилим, а потому, что ты — это ты. Моя муза, моё самое близкое создание… Мой Нагиса Каору-кун. Каору обессилено опустил голову, вытащив руки из карманов. Он всё также пристально смотрел на девушку, пусть сейчас и сосредоточился лишь на её руке. Таких тёплых прикосновений Нагиса не знал с самого детства и впервые встретился с ними, лишь когда познакомился с Мэй. Она стала тем человеком, кто на самом деле не хотел причинить ему боль. Подумав об этом, юноша постарался принять окончательное решение, боясь ошибиться, ведь теперь от него зависела судьба другого существа. — Каору. Зови меня Каору, — презирая эгоистичную натуру Лилим, Ангел поддался ей из-за нахлынувших чувств, познать кои мечтал с самого появления на свет. — Спасибо, что ты не отвернулась от меня, Мэй-чан. Нагиса прекрасно понимал, что сейчас делает. Он уже месяц жил в обществе Лилим, но так и не получил того, о чём мечтал, в полной мере — тепло. Киришима обняла юношу на самой первой прогулке, называемой по странной причине свиданием. Тогда сердце забилось, не в силах успокоиться. Парень чувствовал манящий аромат, нежные руки на своей спине и неприятную горечь в груди. В тот момент он считывал реакцию девушки, чтобы в последующем спроецировать то же самое на Синдзи. Юноша вдруг понял, что те эмоции, которые тогда испытывала его подруга, ранили её до глубины души. Он не был знаком с моралью, но осознавал, что поступает неправильно по отношению к единственному человеку, искреннее пытающемуся помочь ему. Киришима стала той, кто по-настоящему хотел быть рядом с Нагисой, даря ему каждую частичку своей любви. “Пришла моя очередь извиняться перед тобой, Мэй-чан?” — Каору отвлёкся от своих мыслей, почувствовав, что к нему прижимается что-то тёплое. Хрупкое девичье тело вздрагивало от каждого неровного вдоха юноши. Киришима сейчас выглядела такой беззащитной, хотя всего неделю назад напугала младшеклассников своим поведением. Нагиса хорошо помнил о случившемся, ведь потом ему самому пришлось останавливать распространение гадких слухов по школе. Реакция проходящих мимо подруги школьников, которые шептались о чём-то, заставила юношу изучить ситуацию. Он успел привыкнуть к тому, что многие Лилим зависимы от общественного мнения, пусть и не совсем понимал, как это работает. Всякий раз, когда Каору слышал неприятные высказывания в сторону Киришимы, ему приходилось настаивать на том, что в произошедшем виновата девочка из другой школы, которая просто очень похожа на отличницу из 2-B класса. И ведь ему верили. В основном к нему прислушивалась женская часть учебного заведения, ведь достаточное количество девочек в то время были влюблены в юношу. Они просто не могли не согласиться с мнением человека, благодаря которому мысленно удовлетворяли свои низменные потребности. Нагиса знал, что его послушают. Он пользовался людьми, думая, что такое в порядке вещей. Этому его научили опекуны, ещё когда он был ребёнком, и объяснили, что именно манипуляции помогут юноше достичь поставленной цели. Он на самом деле изначально хотел воспользоваться Киришимой, чтобы сблизиться с Синдзи, ведь она дарила ему ценный опыт общения с другими людьми. Но, как оказалось впоследствии, он ошибся, выбрав себе такой объект для первых экспериментов. *** — Ты влюбился в неё? — Рицуко задала этот вопрос, когда Мэй уже вышла из машины, оставив юношу наедине с временным опекуном и Кацураги. Каору не понял вопроса, потому удивлённо уставился на женщину. Та лишь грустно усмехнулась, мысленно жалея бедную девочку. — И не говори, что нет. — Я не понимаю, о чём Вы, Акаги-сан, — юноша широко улыбнулся, прикрыв глаза от удовольствия. Его сердце билось чаще, чем обычно, а щёки горели, пусть румянец на них и не был заметен. Именно в тот день Каору задумался о своих чувствах. Задумался о влюблённости, о которой читал в книгах, когда был ребёнком. Парень начал осознавать, что Икари, как объект, который необходимо соблазнить, больше не интересует его. В первое время задание стариков SEELE казалось ему чем-то забавным и лишь напоминало странную игру. Сейчас он перестал получать удовольствие от человека, который не ставил его чувства, пусть и ложные, ни во что. Как Нагиса-кун и сказал тогда, в бункере, чтобы успокоить Мэй, парень перестал замечать других. Он с нетерпением ждал каждой встречи с девушкой, ему хотелось прижать её к себе и больше никогда не отпускать, наслаждаясь теплом живого существа. Но он просто не мог разрушить изначальный план. Опекуны заметили терзание маленькой души, а потому потратили последнюю неделю марта на промывку мозгов. Юноше приходилось связываться с организацией каждое утро, выслушивая, что он просто инструмент в руках истинного Бога. По-настоящему Нагиса испугался, услышав ужасающую фразу. Один из опекунов предложил устранить мешающий исполнению задуманного объект. Киришиму. Парню пришлось солгать, что он просто использует её в своих корыстных целях, но правда по прежнему таилась в глубине его сердца. *** “Тебе будет очень больно, когда я пропаду?” — Каору смотрел в глаза, сияющее то ли от лунного света, то ли от счастья. Широкие зрачки Мэй пожирали каждый сантиметр его лица. Девушка заметила, что его щёки отличались по цвету от обыденной бледной кожи. На душе стало гораздо спокойнее, и Киришима, зажмурившись, уткнулась носом в тёплую шею. — “Я попрошу Акаги-сан позаботиться о тебе…” — Уже поздно. Ты успеешь добраться до дома? — Мэй шумно выдохнула, обдавая кожу на шее горячим воздухом. Нагиса издал тихий звук, прижавшись сильнее. Холодный ветер пробирал до дрожи, но парень чувствовал себя вполне комфортно, пока его согревало хрупкое тельце, которое находилось в руках. — Я могу спросить у Вайолет насчёт ночёвки… Юноша согласился сразу же. Он пытался ухватиться за последний шанс провести время с возлюбленной, ведь понимал, что ему осталось совсем немного. Сегодняшний день был решающим. Синдзи отверг Каору окончательно, после чего тот осознал, что ему придётся перейти к выполнению плана "Б". Ресницы намокли от слёз, но из-за темноты их не было видно, а потому он не переживал по этому поводу. Мэй созвонилась с Вайолет и выяснила, что та даже не собиралась домой ближайшие несколько часов, ведь Савако настояла на пижамной вечеринке. Подруга разрешила Каору переночевать в их доме при условии, что мать ни о чём не узнает. Киришима согласилась, а потом осознала, что проведёт эту ночь наедине с тем, кого любит всем сердцем. От этой мысли щёки загорелись, выдавая всё смущение. Нагиса хорошо видел в темноте и смог разобрать даже такое, казалось бы, незначительное действо. Преодолевая квартал за кварталом, пара приближалась к нужному району Токио-3. Солнце уже давно спряталось за Фудзи, уступив место почти полной Луне. Она вместе со своими “маленькими” помощниками обдавала лучами улицы города, словно показывая Мэй и Каору нужное направление. Девушка довольно сильно удивилась такому нествойственному Луне яркому свету и, чтобы найти его источник, подняла голову в небо, где заметила ослепительное звёздное сияние. — Звёзды сегодня особенно красивые. Когда ты родился? — Мэй заметила на небе созвездия. Она любила смотреть на них в далёком детстве, всегда указывая на свой Знак Зодиака. Окружающие говорили ей, что она наверняка вырастет таким же целеустремлённым Козерогом, как троюродный брат её матери. — Я в начале января. — Козерог. Звёзды говорят, что у них с Девами самые крепкие союзы, — Каору заметил, что пара практически подошла к дому, о котором рассказывала Киришима. Парень уже был в этом районе, когда провожал Синдзи, а потому хорошо знал здешнюю местность. — Я был рождён в середине сентября. Мэй смутилась после этих слов, прокручивая в голове моменты, когда она находила в доме старые газеты с совместимостью Знаков Зодиака. Она верила в их правдивость до тех пор, пока не столкнулась с парой состоящей из Козерога и Водолея. Тогда мир девушки рухнул, а она сама перестала искать какую-либо информацию по данной теме. — Ты веришь в гороскопы? — Киришима обогнала Нагису, загородив ему дорогу. Прохладный ветерок развевал её волнистые волосы, а в глазах отражались миллионы маленьких огонёчков. — А у кого самая плохая совместимость с Девами? Хочу убедиться, чтобы в дальнейшем не ревновать! Мэй засмеялась, выставив руки в стороны. Ей всё ещё было страшно открываться Нагисе, поэтому даже такая шутка заставила нервничать, но парень поддержал её, засмеявшись в ответ. За последний месяц он смог немного адаптироваться, благодаря чему и понял, что сейчас возлюбленная решила поделиться с ним настоящими чувствами, пошутив про них. — Я верю, что всех Лилим ведут звёзды, — Каору нежно положил руки на плечи Киришимы и, улыбаясь, приблизился к её лицу. — Твои беспокойства по поводу Близнецов и Стрельцов напрасны. Душа этой Девы уже нашла себе подходящего Козерога. Нагиса усмехнулся, осторожно обнимая Мэй и прижимая её к себе. Она покраснела до кончиков ушей, прижавшись в ответ. По телу разлилось приятное тепло, но даже в этот момент девушка продолжала думать о словах Каору. Она смогла расслабиться, лишь когда парень тихонько добавил: "Я бы хотел познать все чувства Лилим". Наконец зайдя в квартиру, Киришима обнаружила на кухне моти, рядом с которыми лежала записка от матери Вайолет, гласящая о том, что она оставила это блюдо в качестве перекуса. Девушка пожала плечами и положила один из пирожков в рот. Услышав странные звуки, доносящиеся из комнаты, Мэй тут же побежала к источнику. В своей комнате она обнаружила Каору, который с интересом рассматривал пенал, предназначенный для хранения маркеров. На полу валялся учебник. По всей видимости, Нагиса случайно столкнул его со стола, когда пытался достать интересную вещь. Он уже знал, что Мэй — художница, а потому его привлекало всё, что касалось изобразительного искусства. Юноша перевёл взгляд на Киришиму, ожидая, что та разозлится, но она лишь шумно выдохнула. Девушка больше переживала за любимого, нежели за упавший учебник, и, убедившись, что всё в порядке, она поспешила вернуться на кухню, позвав Каору к столу. После хорошего ужина Мэй расстелила рядом со своей кроватью тот самый футон, который не могла засунуть в шкаф буквально вчера. Нагиса отказался спать на кровати, говоря, что гость обязан расположиться на полу. Девушка не была согласна с этим, но её слова ни на что бы не повлияли, поэтому она даже не пыталась спорить. Каору уснул первым. Это было ожидаемо, ведь он сильно устал за последние несколько дней, а сейчас точно чувствовал себя комфортно, что помогло ему наконец расслабиться. Мэй лежала на кровати, наблюдая за тем, как грудь любимого поднимается при каждом вдохе. В комнате стояла мёртвая тишина, которую изредка нарушало шумное дыхание. Киришима никак не могла успокоиться, хоть и пыталась изо всех сил утихомирить своё сердце. Девушка вздрагивала каждый раз, как Нагиса неровно вдыхал. Она впервые видела его спящим, и боялась потревожить покой, нечаянно разбудив. Пролежав в одном положении около получаса, Киришима наконец медленно поднялась с кровати, чтобы подготовить подарок, который хотела подарить ещё сегодня. Осторожно, стараясь не шуметь по максимуму, достав скрипку, она положила её на стол, а после принялась писать послание на маленькой бумажке, светя на неё фонариком. Мэй запихнула листочек между струн, чтобы тот вдруг не улетел из-за сквозняка, который по “счастливой” случайности мог взяться из ниоткуда. Она знала о своей удаче, а потому подстраховалась. Когда пальцы коснулись инструмента, тот издал тихий скрип, и девушка тут же отстранилась, вслушиваясь в темп чужого дыхания. Каору повернулся на бок, лицом к кровати, не издавая ни звука. Возвращаясь на своё спальное место, Киришима остановилась около юноши, присела рядом с ним на колени. Она смотрела на спящее тело, мирно лежащее на футоне рядом с кроватью. Сейчас Нагиса выглядел таким беззащитным, из-за чего Мэй захотелось крепко прижать его к себе и прошептать самые главные слова. Девушка никак не могла решиться на это, опять же, боясь разбудить его. Всё же собравшись с силами, она залезла под тёплое одеяло и, расположившись рядом с Каору, взяла того за свободную ладонь, которой он не обнимал подушку, в отличие от второй руки. Киришима понимала, что сейчас ему могли сниться кошмары, а потому хотела облегчить их, прижавшись губами к бледным пальцам. Она начала оставлять мягкие поцелуи по всей тыльной стороне ладони. Вновь посмотрев на спящее личико, Мэй шёпотом произнесла: — Я защищу тебя. Защищу ценой собственной жизни. Страшный монстр, которого так боялись Лилим, сейчас спокойно лежал на футоне, держась за руку с самой обычной представительницей полюбившейся ему расы. Монстр, которого ненавидели абсолютно все жители пострадавшей от, казалось, бесконечных нападений планеты, в эту минуту выглядел, словно напуганный ребёнок, прижимающийся к своей матери. Хрупкое и беззащитное существо, вызывающее страх у всех, кто узнает его настоящее происхождение, нежно сжимало девичью руку, держась за неё, как за последнее, что связывало его с внешним миром. Киришима пролежала, смотря на Каору, около получаса, а после уснула, всё так же прижимаясь губами к тёплой руке. Но юноша не спал. Дождавшись, пока возлюбленная отключится окончательно, Нагиса открыл глаза. Осознание того, что он видит её в последний раз, сдавило грудь. Он прекрасно понимал, что ему придётся пережить уже сегодня, из-за чего испытывал липкое чувство страха. Он не боялся смерти, ведь даже не знал, что значит жить. Но теперь он встретил человека, который не убегал от него. Человека, который не хотел сделать ему больно и даже пытался принять такое ужасное существо, при этом ненавидя таких же монстров, навредивших Токио-3. Он боялся ранить её. Парень аккуратно обнял Мэй, прижимая её голову к своей груди, и, уткнувшись носом в тёмные волосы, позволил слезам стекать по его щекам. Каору впервые встретил человека, который видел его более, чем просто оружием. Видел его настоящего, пусть Нагиса и пытался изо всех сил скрыть свои настоящие эмоции и чувства. Киришима разглядела их, всего лишь изучив алые глаза, которые сейчас наполнились слезами. Каору понимал, что от его поступка никому из них не будет лучше. Ему на самом деле не хотелось делать больно Мэй. Мысли о том, что она на самом деле возненавидит его после страшного предательства, не давали покоя. Ему было так больно осознавать, что он оттолкнёт возлюбленную, показав монстра внутри себя. У Нагисы не было желания навредить Лилим, но он знал, что подвергнет Киришиму опасности, если не послушается приказа опекунов. Выбор, от которого зависели чужие жизни, терзал душу, не давая уснуть. Впрочем, юноша и не хотел спать. Слёзы продолжали стекать по бледным щекам, оставляя за собой мокрые дорожки. Это была их первая и последняя ночь, проведённая вместе. Каору просто не мог потратить драгоценные минуты на сон, поэтому просто нежно гладил рукой волнистые волосы девушки, прижимающейся к его груди. Нагиса слегка отстранился от неё, после прижавшись губами к горячему лбу. Он ещё никогда не целовал других Лилим, но помнил, как ему понравился подобный жест со стороны Мэй. Каору уставился на тонкие губы, думая о своём. В голове пронеслась мысль, что он может упустить последний шанс, потому он, не колебаясь, прижался к губам Мэй своими, оставляя на них свой самый первый настоящий поцелуй. Нагиса чувствовал тепло нежной кожи и то, как чужое дыхание щекотало его щёку. Он знал, что больше никогда не почувствует подобное, а потому начал оставлять поцелуи по всему лицу девушки, стараясь не разбудить её. Однако, Мэй спала очень крепко, из-за чего Нагисе стало ещё больнее. Она не услышит, как он уйдёт. Она не почувствует, что источник тепла, который всю оставшуюся ночь согревал её, вдруг исчез. С другой стороны, это будет к лучшему, ведь парню не придётся прощаться с ней, объясняя, что он уходит на верную смерть. Это бы ранило Мэй гораздо больнее, чем бесшумное исчезновение существа, которое она боялась потерять и которое так сильно не хотело навредить ей.