Суицид или неприятности

      Утро Лютика началось ещё до восхода солнца. Лишь несколько золотых лучей света пробивались через горизонт. Хотя бард и чувствовал себя невыспавшимся, и ему хотелось лечь обратно на эту тёплую землю, которую он согрел своим телом, его ждали лишь холодные объятия ветра и темнота вокруг.       Только через четверть часа, когда солнце уже встало и озарило путь, Лютик удосужился собраться.       Он не был уверен в своём решении отправиться к колдунье и обдумывал эту мысль всё утро. Ему казалось, что это не знак доброй воли, а какой-то изощренный план. Лютик представлял, каким пыткам он будет подвергнут, какие злые чары на него наложат. — А вдруг… Вдруг она хочет свести Геральта с белого света. А я буду её помощником в этом, её инструментом, — холодок пробежался по спине музыканта. — А если он будет защищаться, то может и убить своего верного друга. И даже глазом не моргнет, бесчувственный он сухарь.       Душа Лютика и так была измотана и ранена Геральтом, так теперь и его мысли против него: добивают и так хрупкое равновесие между «умереть прямо сейчас» и «дойти ведьмы».       Но он шёл. Наверное, желание жить всё-таки победило, да и не может быть у злой ведьмы такой приятный голосок. Только сейчас бард понял, что этот голос и правда был приятным, таким бархатистым и мягким, успокаивающим. Лютику стало до боли интересно, какой милой даме принадлежит этот чарующий голос. В этот момент он твёрдо решил дойти до ведьмы.       К полудню музыкант дошёл до развилки. Она была в порядевшем от времени и лесорубов лесу. Многолетние сосны нависали над его головой, создавая небольшую, но приятную тень, которая скрыла барда от палящего солнца.       Там впереди путь, откуда они пришли. Лютик невольно подумал о том, что Геральт мог ждать его там, но дорога в голове вела не прямо. Здесь, на этой развилке Лютик был вынужден свернуть вправо. И как бы ему не хотелось пойти вперёд, он уже решил для себя идти к ведьме. Поблагодарить, спросить. О да, у Лютика было множество вопросов. Ещё полдня пути и на все его вопросы дадут ответ и, может быть, он наконец-то сможет не думать о Геральте.       Бард невольно улыбнулся, в голове пронеслась мысль: «Раз я так много думаю о ведьмаке, не влюбился ли я случаем?» — нервный смешок вырвался из лёгких непроизвольно. — Ох, нет. Это точно бред от голода».       До захода солнца Лютик уже выбрался из леса, и ему оставалось часа два пути до дома ведьмы. Местность, по которой он шёл, казалась ему знакомой. Как будто он уже бывал здесь с Геральтом. А если и бывал, то надеялся, что Геральт перебил здесь всех монстров и чудовищ, и сейчас его жизни ничего не грозит. Хотя какая разница? Его жизнь словно потеряла весь свой смысл после слов ведьмака. Чувства, что он пережил в тот момент снова нахлынули на него. В груди неприятно защемило. До чего же больно быть отвергнутым тем, кого ты считал чуть ли не лучшим другом, кого ты воспевал в своих балладах. Лютик поджал губы, чтобы прямо сейчас не захлебнуться в слезах. Он старался, но его глаза предательски заслезились. Бард остановился и присел на обочину тропы. Ему нужно было успокоиться, не представать же в слезах перед дамой, что спасла его. Осталось совсем немного.       Успокоившись, Лютик продолжил путь, играя на лютне и воспевая дочь рыбака. Он даже не заметил, как подошёл к домику слева от тропы, но точно знал, что она здесь. Сложив лютню в чехол и повесив её за спину, бард медленно стал подходить к дому. Уже подойдя ближе к двери, он учуял нечто приятное. Он чувствовал аромат жареной курочки и картошечки, приятный манящий вкус вишнёвого пирога и что-то ещё. Всё запахи смешались воедино и сводили Лютика с ума. Только сейчас он поистине осознал, насколько сильно изголодал.        Нервный стук в дверь и вечность ожидания перед открытием. Лютику вдруг стало стыдно. За спасённую ему жизнь, за мысли о смерти, за слёзы по Геральту. Прошло только полминуты, а бард уже корил себя за все ошибки человечества. И вот массивная деревянная дверь поддалась вперёд, пропуская Лютика внутрь. Первое, что музыкант увидел — это накрытый на двоих стол. Различные яства, глиняные кувшины с неизвестным содержимым, тарелки, ложки, бокалы. Где-то в углу трещал огонь в печи, на стенах были вывешены пучки цветков и трав. Различные гобелены на каждой стене. Лютик сделал неуверенный шаг вперёд, переходя порог и только в этот момент заметил девушку, скрывающуюся в тени и с интересом наблюдающую за ним. Она держала широко распахнутую дверь и взглянула ему в глаза. Они смотрели друг на друга всего пару секунд, но этого хватило, чтобы бард оценил всю её красоту. Скорее всего, это была магия, но не влюбиться в такую красотку — грех для музыканта. Девушка могла бы стать новой музой для Лютика. Её прекрасные рыжие волосы свисали практически до живота, нежное белое лицо, покрытое множеством веснушек, освещала прекрасная улыбка, глаза словно два огонька в ночи светились от долгожданной встречи. Одета ведьма была в изящное синее платье с короткой и пышной юбкой. Лютик не мог отвести взгляда, он хотел в тот же час сочинить о ней свою лучшую балладу, ведь она была в точности его идеал из мечтаний.       И только сейчас он понял, что глаза у неё в точности как у Геральта. Ведь ему нравились глаза ведьмака даже больше, чем свои.       «Вот оно что. Она залезла в мои мысли и украла мой идеал, воплотив его в реальность… Нуууу, грех злиться на такую красавицу," — пронеслось в голове. — Я ждала тебя, Юлиан. Проходи.       Лютик робко отправился следом за прекрасной дамой. Ведьма жестом указала на один из стульев и бард послушно сел на него. Сама же девушка стала накладывать ему еду из какой-то миски. — Откуда ты знаешь моё имя? — спросил Лютик. — Я была в твоей голове, дорогой. — Зараза! — шёпотом откликнулся бард. — Может быть, тогда ты скажешь своё имя? — Сара, — коротко откликнулась ведьма.       Она наконец-то села на свой стул и принялась за трапезу. Несколько секунд бард сверлил её взглядом, но все-таки решил, что кушать он хочет больше, чем задавать вопросы.