Суицид или неприятности

      Геральт не стал испытывать судьбу и ушёл с Драконьих гор длинным путем. Это заняло всего на один день пути больше. Ведь рядом не было надоедливого барда, как он думал. В конце пути его ждала верная Плотва, но ведьмак решил не уходить сразу. Всё-таки на всём его пути он ни разу не повстречал барда. В душе горечью разливались слова, сказанные им. А вдруг это последнее, что услышал Лютик в своей жизни? Геральт всё же решил переночевать в этом лагере ещё одну ночь. Но на утро никто не вернулся. И до вечера нигде не было слышно пения барда. «Наверное, он уже спустился с гор,» — подумал Геральт, собирая свои вещи.       Путь он решил держать на Цинтру. Идти до туда было около двух недель. Геральт хотел уберечь хотя бы дитя-неожиданность. Ему даже было немного тоскливо, что никто не пытался разговорить его за эти дни, но он не решился идти на поиски барда. Скорее всего, Лютик сам его найдёт через пару месяцев. Этот парнишка не из тех, кто просто возьмёт и уйдёт. Если бы он слушался Геральта каждый раз, когда тот просил его уйти, то, наверное, уже как пару лет не бродил бы с ним по белому свету. Но грусть от того, что лучший друг, возможно, заблудился в лесу и скоро помрёт, терзала душу.       Все эти чувства только больше заставляли Геральта злиться. Он ненавидел то, что люди считали, будто у ведьмаков нет чувств, но ещё больше его раздражало, что они были. Ему не нравилось чувствовать, ему не хотелось, ведь его гордость не позволяла ему сейчас пойти искать барда и, тем более, просить у него прощения. Проще было бы позже, когда бард уже оправиться от злости на Геральта и снова сам увяжется за ним. Это грело душу ведьмака, и с не совсем чистой совестью он отправился в путь.       До Цинтры ведьмак добрался куда быстрее, чем думал. Всего за неделю, и всё благодаря Плотве, которая как будто куда-то торопилась и мчалась изо всех сил. В ночь, когда Лютик впервые испытал на себе действие проклятья, Цинтра пала. В ночь, когда Лютик повис на петле, Геральт с Цири мирно гостили у семьи купца. Нет, в ту ночь Лютик не умер. Как только петля начала его душить, к нему вернулась способность двигаться, и он, не сразу, но смог схватиться за верёвку выше своей головы.       Как ни странно, сил у него было дастаточно, чтобы немного поднять свое тело. Бард умело схватился за балку, повис на ней на одной руке, а своей больной стянул узел петли и вытащил голову. С грохотом свалившись на пол, чем разбудил знахарку, он глотнул воздуха и закашлялся. Воздух обжигал лёгкие, но Лютику казалось, что он всё ещё задыхается. Марилька, вбежавшая в комнату, на секунду застыла в дверном проёме, но, быстро опомнившись, уложила Лютика на твёрдый пол и принялась осматривать его. На шее Лютика красовалось красное ожерелье из стёртой кожи. Его голос, его прекрасный бархатный голос был хриплым и тихим. Как будто он сорвал его. Сначала бард не понял, что это он говорит этим сиплым голосом, но когда пришло осознание, Лютик разрыдался. Он ценил свой голос, как лучший инструмент на свете, а сейчас он боялся, что ничто и никогда не починит его. — Голос вернётся, не переживай. Давай, я лучше обработаю твою шею, а ты расскажешь, от чего хотел вздёрнуться, — постаралась успокоить его старуха. — Это… Это был не я, а… А проклятье, — с трудом выговорил музыкант и закашлялся.       Каждое слово давалось с большим трудом и отзывалось тупой болью. Его шея медленно обретала сиреневый оттенок, но бард увидел это нескоро. Знахарка обработала его шею и запястье, после чего забинтовала. Дала какое-то зелье, сказав, что это поможет быстрее вернуть голос. Лютику повезло, что верёвка затянулась ниже его гортани. Ему повезло, что он не сломал позвоночник. Ему крупно повезло.       Лютик чувствовал усталость, его клонило в сон. Тем более, он даже не мог ровно держать голову из-за боли. Бабка принесла ему лютню и попросила сыграть ей, пока она подготавливает ингредиенты для зелья Лютика. Разумеется, это было для того, чтобы тот не уснул. Бард с грустью играл весёлые мотивы. Ему так хотелось сейчас спать. Когда всё было готово, Марилька помогла барду встать и дойти до камина. Постоянно весёлый и радостный музыкант сейчас был словно безэмоциональной куклой с гриммасой печали, застывшей на лице. Нет, это не из-за потери голоса. Лютик просто боялся. Боялся убить себя. Но одно его радовало. Геральта нет рядом, а значит, всего этого ужаса он не увидит. Возможно, он просто не придаст значения его исчезновению и будет думать, что у Лютика всё замечательно и хорошо. Ему бы хотелось, чтобы ведьмак так думал и не искал с ним встречи. — Если встретишь Геральта, не говори, что встречала меня, — прохрипел Лютик.       Говорить было сложно, боль не отпускала ни на минуту, а каждое слово, будто чёрная кислота, разъедало горло.       Марилька хотела возразить, но глядя на эти побледневшие голубые глаза, которые сейчас были скорее серыми, спорить расхотелось. Она лишь покорно кивнула и принялась демонстрировать свои умения. Не сказать, что бард запомнил все пропорции ингредиентов, но общую суть, кажется, уловил. Приготовив зелье, старуха дала сразу же отпить его. Остальное же она разлила по трём скляночкам. — Будешь пить пять раз в день по одному глотку. Одна скляночка на два дня. Глотки делай средние. Но через шесть дней придётся удвоить дозу и так каждую неделю, ясно? — бард лишь вопросительно взглянул на неё: говорить сейчас совсем не хотелось. — Вызывает привыкание, и малая доза уже не будет действовать.       Лютик перевёл свой пустой взгляд на камин. Делать что-либо сейчас не хотелось, но бард точно знал, что хочет уйти отсюда подальше. Не сегодня. На сегодня он слишком устал, с него хватит.       До конца дня бард боролся с сильной сонливостью, но к вечеру ему стало лучше. Горло продолжало всё так же болеть от малейшего движения, но спать он не хотел так сильно. Лютик решил прогуляться по городу, обдумать все «за» и «против». Он бродил по улочкам, рассматривал прохожих, любовался прекрасным полом. Бард даже не заметил, как дошёл до таверны. А ведь несколько дней назад он весело пел там. Музыкант улыбнулся своим воспоминаниям. — Мне нравится твоя улыбка, солнце.       Лютик от неожиданности подпрыгнул на месте. Сара постоянно появляется тогда, когда её не ждёшь, но, признаться, это даже радовало музыканта. — Да уж, потрепало тебя сегодня, — ведьма коснулась кончиками пальцев лица барда, и он непроизвольно закрыл глаза и потянулся к руке. — Такими темпами ты не доживёшь до встречи с ним. — Было бы неплохо, —искренне произнёс бард. — Ну не говори так, ты ведь должен мне помочь, — и снова эта хладнокровная хищная улыбка. — Я дам тебе два дня. Ты сможешь поспать, пока твоё зелье не подействует нормально. Мы же не хотим умереть сейчас, да? — бард покачал головой, хоть это и было чертовски больно.       Умирать ему и правда не хотелось, по крайней мере не так. Лучше уж в каком-нибудь сражении, а не как грешник, которого даже ни одна церковь не будет отпевать.       Лютик не помнил, как вернулся к знахарке домой, но в эту ночь он и правда спал без всяких кошмаров и пробуждений посреди ночи.

***

      Геральт усадил Цириллу на лошадь, что им одолжил купец, а сам пошёл рядом, придерживая коня за уздечку. В голове промелькнула мысль, что даже барду он такого не позволял, хотя тот был с ним более десяти лет, а девчонку, которую знает второй день, ведьмак усадил на Плотву без промедления. Наверное, стоит дать Лютику разок прокатиться, чтобы унять чувство стыда. Геральт нахмурился. После разлуки с музыкантом он стал слишком много о нём думать. — Ты так и не сказал, кто такая Йеннифер, — подала голос девчонка. — Хмм… — В моём видении ты её искал, — Геральт покосился на ребёнка. — Йеннифер подождёт. Мы должны найти кое-кого другого сначала.       Всё же жизнь с Лютиком приносит свои плоды. Теперь ведьмак стал более разговорчив, чем при встрече с ним. Но самое главное, он привязался к нему так же сильно, как бард к Геральту. — Мёртвого музыканта? — спросила Цири.       Геральт испуганно посмотрел на неё. — Как мёртвого? Когда? — Не знаю, но в моем видении он был уже мёртв. Мы встретили какую-то старушку, что сказала нам о его смерти. Было полнолуние, — девочка мечтательно посмотрела в небо, — как вчера.       Ведьмак взобрался на лошадь и сел позади Цириллы. Нужно было торопиться, ведь они ещё могли успеть. Но куда ехать Геральт не знал, потому решил начать с того места, где в последний раз видел барда. С Драконьих гор.