Правила Всемогущества

      Миссис Олдсмит, вдова того самого политика, встречает меня едва ли не у порога, берет под локоть и ведет в гостиную. Предстоит чаепитие с задушевным разговором, в ходе которого будет озвучена просьба.       Специфика работы с женщинами — много подробностей. За это я их и люблю. Выложат за одну встречу кучу разной и вроде бы бестолковой информации, но в моей работе нет ничего важнее пустой женской болтовни. Можно услышать миллион значимых деталей, которые вас утомят, а мне помогут пополнить счет в банке.       Моей собеседнице около пятидесяти лет, она выглядит моложаво, ведет себя кокетливо, время от времени поправляет волосы и смотрит из-под опущенных ресниц. Меня это умиляет, и я ей подыгрываю, отвешивая комплименты. Мне не жалко, а у нее сохранится хорошее настроение на пару недель. До следующей подтяжки лица.       — Леррей, мальчик мой, я не знаю, что делать с Софи… — наконец говорит о главном миссис Олдсмит. — В кого она уродилась — не понимаю. Шарма ни на грош, подать себя не умеет. Вокруг нее постоянно крутится множество кавалеров, но, боже, я себе, скорее, руку отрублю, чем позволю ей выйти замуж за охотника на богатенькую невесту. Еще ее эта вечная привычка умничать! Сколько раз я ей говорила — мужчины любят дурочек! Нет, не верит мне. Ну, вот взять меня: мой муж был никем, но благодаря мне стал великим человеком. Но если бы вы его спросили, как он достиг своего положения, этот надутый индюк гордо заявил бы, что всего добился сам. В этом и есть предназначение настоящей женщины — направить своего мужчину, простимулировать его, взрастить в нем эго. А что Софи? Такая дура, Леррей, такая дура! Ей двадцать девять лет, а кроме идиотов, которым интересны только деньги моего покойного мужа, вокруг никого.       — Миссис Олдсмит, от меня вы что хотите? — немного корректирую поток ее мыслей, так как суть просьбы пока не ясна.       — Я не хочу с вашей помощью найти ей мужа, Леррей. Хочу, чтобы Софи сама нашла своего мужчину, как я — Генри. Но с такими замашками ей светит влюбиться в неудачника, идущего на поводу ее «умных» мыслей, которые до добра не доведут ни ее, ни его. Сильные женщины — это профанация, Леррей, чистая глупость. Найдите человека, который вправит ей мозги, раз у меня это не получается! — восклицает миссис Олдсмит.       Я улыбаюсь. Как вам такая просьба? А я уже, тем не менее, пишу нужный контакт.       Несколько лет назад я познакомился с одной невероятной женщиной. Она долго жила в Индии, Японии, много путешествовала по Европе, Латинской Америке. Ее зовут Натали, и у нее в Лондоне есть что-то вроде школы гейш. Она прекрасный психолог, владеет мастерством гипноза, знает тонкости и нюансы взаимоотношений женщины и мужчины. Причем во всех планах, в том числе и интимном. Однажды она мне продемонстрировала свои способности. Оттрахала так — два дня ходить не мог. Собственно, укрощение таких строптивых девиц, как дочь миссис Олдсмит — ее профиль.       Мудрая жена, домовитая хозяйка, шлюха в постели… Софи ждет успех.       Розали… Любимица таблоидов и папарацци, известная певица и шоу-дива, скандалистка, истеричка и просто красавица. Безвкусно обставленная квартира увешена фотографиями, постерами и картинами с собственным изображением. Поразительная самовлюбленность.       Сижу, развалившись на пошлом диване дикой расцветки, и любуюсь обнаженной грудью дивы на фото, вывешенном прямо напротив. Хорошая работа — я ей рекомендовал пластического хирурга.       Розали появляется в гостиной театрально — распахивает дверь и летящей походкой направляется ко мне. При полном мэйк-апе, с уложенными волосами и в легком, полупрозрачном пеньюаре, под которым из нижнего белья — лишь бриллиантовое колье на шее. Понятно. Секса не избежать. В общем, я только «за» — нужно немного спустить пары.       — Леррей, дорогой! — Розали падает в кресло напротив. Глаза заплаканные, выражение лица — трагичное. Мне смешно.       — Да, Рози, слушаю, — лениво листаю какой-то глянец с ее персоной на обложке.       — Я не могу издать свою книгу! — восклицает певица.       — Книгу? Ты написала книгу? — уточняю я.       — Да, автобиографию. Точнее, не так. Я хочу издать автобиографию, но не могу найти подходящего автора, — горестно вздыхает Розали.       — Угу, литературного раба? — киваю головой. Слава богу, хоть сама не пишет.       — Наверное. Не знаю. Я уже с четвертым писателем встречаюсь — они меня не понимают! А я женщина, которая сама себя сделала! — выдает Розали на пафосе.       На этой фразе у меня першит в горле, и я отворачиваюсь. Ясно, сама себя сделала. Оу-кей.       — Я хочу донести до женщин всего мира, что в этой жизни нет ничего невозможного. Нужно только верить в себя и свою цель! — диву понесло.       — Рози, что нужно? — останавливаю поток ее бесполезных речей.       — Найди мне писателя, — резко успокаивается Розали. — Без закидонов и литературных амбиций, — уточняет деловито. — Мне нужен человек, который поймет меня с полуслова и запишет мои мысли. Правильно запишет.       Я быстро отбиваю ей нужный номер.       — Держи, писательница.       — Леррей, а он точно то, что мне нужно? Последний меня до слез довел своей тупостью. Второй день не могу успокоиться, — Розали недоверчиво смотрит на ряд цифр.       — Рози, что за вопросы? — спрашиваю почти возмущенно.       Дива вдруг как-то совсем негламурно ковыряется пальцем в ухе, разглядывая меня.       — Извини, дорогой, все время забываю, что ты знаешь меня лучше моего продюсера. Знаешь, вот я бы хотела такого мужа, как ты, — бросает она, опасно сверкнув отбеленными зубами.       Упаси боже! Вот я бы ни за что не хотел такую жену, как Розали. Если бы вообще хотел иметь жену.       Дива встает с кресла и пересаживается мне на колени, проводит одной рукой по щеке, второй — уже расстегивает ширинку брюк.       — Скучала по тебе, — шепчет она, прикусывая мочку моего уха.       Я деликатно молчу. Правда секс обломает, а я уже настроился отыметь милую Рози на ее дебильном диване, потому что в этом деле Розали — действительно гений, и несложно догадаться, благодаря каким именно талантам она достигла небывалых высот.       Уже на выходе я поправляю рубашку и уточняю:       — Ты как на этот раз — чек выпишешь или безналом?       — Скидка за потрясный секс будет? — Розали приподнимает бровь, прикусывает нижнюю губу и достает чековую книжку.       — Наценка будет, а не скидка, — усмехаюсь я, забирая чек. — Давай, писательница, увидимся.       В машине я переодеваюсь. На очереди — пафосное событие по случаю открытия ювелирного бутика.       Ох, не люблю я эти тусовки, но хожу исправно. Правда только на те, что сам посчитаю нужным посетить. Я желанный гость, мое имя в списках приглашенных — залог успеха мероприятия. Тем более, в этот раз я принимал непосредственное участие в открытии магазинчика с дорогущими побрякушками, поэтому обязан быть.       Хозяйка бутика — жена своего мужа, очень богатого мужа — в какой-то момент решила переквалифицироваться из транжирящей бабки гламурной домохозяйки в бизнес-вумен. Открыла, так сказать, лавочку по статусу. А кто дал контакты поставщиков и посодействовал приглашению «правильных» гостей?       Я.       Выхожу из авто. Господи ж ты боже мой, красная ковровая дорожка, сто пятьсот фотографов и три отчаянно тоскующих музыканта из симфонического оркестра со струнными на входе. Пошлость. Я делаю знак рукой водителю остаться — у меня мгновенно созрело твердое намерение тесно пообщаться с вдовой Клико.       Захожу внутрь. Шик, блеск, красота. Гимн помпезности и роскоши. Еще и хрустальная люстра размаха Карнеги-холла свисает. Поправляю бабочку, оглядывая публику. Знакомые всё лица. Делаю проход по залу, здороваясь с каждым. Мои любимые клиенты. Подхватываю бокал шампанского с подноса официанта и готовлюсь к моральному изнасилованию мозгов, ведь уделить время нужно всем. Собственно, на общение и уйдет мой визит сюда.       Ко мне уже спешит хозяйка — Дженнифер. Пышнотелая блондинка на голову выше меня в сногсшибательном наряде от Versace из коллекции, которой еще нет в продаже. Вздыхаю от осознания того, что я это знаю. Сгрузить бы всю информацию на съемный жесткий диск и отдохнуть хотя бы месяцок.       Внезапно чувствую приступ дикой, неконтролируемой усталости. Дженнифер, захлебываясь от восторга, рассказывает, что консультанты оформили уже пять покупок. Я равнодушно смотрю на мерцающие гранями бриллианты в изощренной дизайнерской оправе и думаю о том, откуда в людях такое устойчивое желание обвешивать себя всякой ерундой.       Освободившись от навязчивого внимания новоявленной бизнес-вумен, передвигаюсь в удаленный угол зала и присаживаюсь на диванчик с резными подлокотниками. Мне нужно минут десять. Разболелась голова.       Равнодушно скольжу взглядом по опостылевшим лицам. И чего меня накрыло-то? Просьба Бергера так из колеи выбила?..       И вдруг цепляю краем глаза занятного персонажа.       Чуть в стороне от меня стоит странный молодой человек. Странный, причем, во всех смыслах.       Во-первых, одет он в красную полосатую футболку с длинными рукавами, красные джинсы и видавшие виды «конверсы». Какой, нахрен, Black Tie? О чем вы? Сдается мне, что вся эта пестрая вакханалия на его теле вообще не имеет никакого отношения к именитым Домам Моды. Масс-маркет, не более.       Во-вторых, его внешность: темные, как крыло ворона, волосы, колючими прядями обрамляющие скуластое лицо, характерный нос, кончик которого слегка загибается книзу, тонкие губы, растянутые в улыбке, демонстрирующей кривоватый зуб. Брат, да по тебе дантист плачет. Что еще? Худой, узкие женские руки с длинными пальцами. Я пока вижу его в профиль, но когда он оборачивается — едва не охаю от удивления. Фантастической синевы глаза. Линзы, что ли?       В-третьих: он чувствует себя здесь как дома. Крутит головой, кокетничает с официантками, что-то быстро говорит подошедшей к нему сияющей Дженнифер. То есть она пустила его сюда в таком виде?       Недоверчиво качаю головой. Надо же. Интересно, и ради какой персоны светские формальности дали сбой? Парень органично смотрелся бы на отвязной вечеринке в клубе Амстердама, но никак не среди сливок чопорного высшего общества Лондона. Еще раз окидываю выпавшего из шаблона товарища цепким взором. В целом, он мне, скорее, нравится. Не красавец, но внешность выразительная. Глаза живые, с проблеском интеллекта, не без огонька.       Неожиданно занятный незнакомец ловит мой заинтересованный взгляд и долго разглядывает меня в ответ. Поднимает бокал с шампанским. Я киваю ему. Выпиваем. Он подходит — я вежливо встаю навстречу.       — Отличная тусовочка, не находишь? — бросает парень с ходу, проказливо улыбаясь. — Динамичная, я бы сказал.       Прослеживаю за его взглядом и замечаю, как мистер Саммерс, известный финансовый аналитик, зевает так, что, похоже, ему через мгновение костоправ потребуется. Но молчу. Никогда не комментирую мероприятия. Боком может выйти.       — Джеймс, — протягивает руку парень.       — И?       — Просто Джеймс, — пожимает он плечами с загадочной улыбкой.       — Ну, тогда Леррей. Просто Леррей, — в тон ему представляюсь я.       Рука Джеймса сухая, теплая, мою ладонь он сжимает уверенно, крепко, при этом прямо смотрит в глаза. Так, с самомнением у нас порядок.       — А я знаю, кто ты, уже наслышан, — говорит Джеймс, хитро ухмыляясь.       — Резонно, если ты мне скажешь, кто ты, — бросаю в ответ.       — Профессиональный бездельник, — парень кивает официантке и берет с подноса два бокала. Один протягивает мне. — За знакомство?       — Cheers! — моя реплика по сценарию.       Пока пью, соображаю, может ли мне быть каким-то образом интересен этот парень?       — И давно ты овладел такой сложной профессией? — спрашиваю, пытаясь найти детали, которые выдали бы его подлинный статус.       — С рождения. Виртуоз, — Джеймс наклоняет голову набок. — Что? Сканер дал сбой?       — Ты о чем? — типа не понимаю я.       — Вижу твою мучительную попытку понять, кто я и что здесь делаю. Ярлычки с ценниками на одежду уже повесил? — он хмыкает.       — Типа того, — соглашаюсь. А парень и правда не дурак.       — И на какую весовую категорию тяну?       — Бедный родственник, — уже смеюсь я.       — Сука, угадал, — Джеймс смеется в ответ. — Слушай, не желаешь прихватить пару бутылок этого омерзительно кислого пойла и свалить отсюда?       Я кошусь на мистера Саммерса, который отвечает мне взглядом умирающей в чумке собаки, и неожиданно выдаю, уничтожая одним махом график встреч, распорядок дня и собственную рациональность:       — А давай!       Мы незаметно, насколько это можно при раздражающей цветом одежде Джеймса, покидаем убойное по накалу страстей мероприятие и выходим на улицу. Головную боль как рукой сняло.       — Слушай, я не местный. Так что, весь твой, — бросает мой новый знакомый.       — Не хочешь сходить на день рождения? — спрашиваю.       — Чей? — Джеймс откупоривает бутылку — пробка вылетает с шумом в витрину бутика, звонко ударяясь об нее и оставляя легкий скол — игристое густой пеной льется на асфальт.       — Одного моего хорошего знакомого, ресторатора, — отвечаю, зорко приметив волнение по ту сторону баррикад: стекло витрины пошло мелкими трещинками. Беру Джеймса под локоть и тащу в припаркованный неподалеку «Мерседес».       — Твой? — уточняет парень, плюхаясь на заднее сиденье рядом со мной и ставя подле себя бутылку в выдвигающуюся подставку.       — Да. Так что насчет дня рождения?       — Свежий? — Джеймс ощупывает кремовую кожу сидений, изучающе обводит взглядом салон. — Хорошая тачка.       — Друг, так как?       — А, да не вопрос, — реагирует он наконец. — Там хоть нормально кормят?       — Высокая кухня, все дела.       — Понятно, несъедобная херня под устричным соусом, — вздыхает парень. — Может, по дороге через «МакДональдс» проедем? Жрать хочу, умираю.       Я физически чувствую, как у меня вытягивается лицо.       — Только не говори мне, что ты ешь овсянку по утрам! — Джеймс качает головой и откидывается на спинку, широко расставив ноги.       — Ем, — под прицелом насмешливых синих глаз я вдруг начинаю чувствовать себя истинным адептом здорового питания и правильного образа жизни. Короче, полным мудаком.       — И чай в пять часов вечера?       Вспоминаю, что делал в пять — трахал Розали.       — Нет, сегодня в полчетвертого, — уточняю.       — Ладно, пожалею твой желудок. А там хоть кусок мяса нормальный найдется?       — Если что — тебе его специально приготовят и в булку вложат, — представляю себе лицо Ларри, мишленовского шеф-повара, при просьбе приготовить гамбургер. Доставило. Решаю, что обязательно проверну подобный фокус.       — Слушай, а там публика такая же энергичная будет? — Джеймс перегибается к удивленному водителю и трогает приборную панель. — Сколько лошадей?       — Много, — отвечаю, дергая его за край футболки и возвращая на место. — Слушай, мне там надо побыть хотя бы час. Поужинаем и можно свалить. В более актуальное место, — договариваю я и только потом соображаю, что сон в установленное время отменяется.       — Окей, как скажешь, — Джеймс оборачивается ко мне и произносит:       — Дай бабочку погонять, а то дресс-код неполный.       Я хмыкаю и снимаю с себя галстук, протягивая новому приятелю. Не знаю, кто он и что за птица, но чувствую, что вечер обещает быть исключительным. Таким, каких у меня не было целую вечность.