***
Чонгук в замешательстве оглядывался по сторонам, тщательно подбирая слова. Старейшина оглядывал нервного юношу, который по какой-то причине отказывался выполнить его просьбу, и ему было любопытно, что заставляет Чонгука уклоняться от своих обязанностей. — У нас достаточно охотников и провизии, что они добудут хватит на пиршество. Бабушка поручила мне кое-что о чем я должен позаботится, поэтому участвовать в охоте я не могу. Парень нервно перетер ладони, раскатывая по коже травинку, старец тем временем расправил спину, откидывая полы своего посеревшего халата, грозно разглядывая вожака. — Я не знаю, какой ветер бродит в твоей голове, Чонгук. Я знаю лишь то, что ты вожак, и у тебя есть обязанности, большую часть которых ты игнорируешь или перекладываешь плечи других. Но сегодня, ты не можешь это сделать, тебе ясно, мальчишка? Мне пойти к твоим братьям и сообщить, что накануне свадьбы один из них отказался выполнить свой долг? Или лучше сразу изгнать тебя, ведь пользы от тебя никакой? Ты обязан заботиться о всех нас. Тот понуро опустил голову, понимая, что сейчас должен подчиниться. И угораздило же этому придурку жениться именно в этот день. Чон понимал, что сам виноват в том, что его не предупредили о предстоящей свадьбе друга, потому что сам Чон безвылазно сидел в четырех стенах последние две недели. И сейчас если кого-то и стоило винить, то только самого парня, поэтому он уступчиво кивнул головой и пообещал, что после полудня подойдет с волком к воротам, чтобы отправиться на охоту. А пока у него оставалось пару часов, чтобы приготовить еду и выйти с Арчи на прогулку. Хотя прогулкой их неуклюжие несколько десятков шагов было назвать трудно. — Мне нужно будет уйти ненадолго. — шепчет Чон подталкивая одеяла под бока девушки. — Я постараюсь вернуться до наступления темноты. Еда скорее всего остынет, но постарайся поесть, хорошо? Арчи податливо хмычет, но груди щемит противное чувство — она не хочет оставаться одна. Чонгук хоть и вел себя отчуждено, все же был единственным человеком, которого она видела все эти две недели, и успела привыкнуть к парню. Легкие разрывало от горного воздуха, Форт устало маневрировал между узкими тропинками, инстинктивно ощущая свободу. Наездник действительно был занят разглядыванием окружающего пейзажа, поэтому совершенно не контролировал животное, предоставив ему право избирать путь самостоятельно. Они бродили по окрестностям все глубже забираясь в лес в желании спрятаться от палящего солнца под сине-зелеными кронами сосен. Где-то вдалеке раздался протяжный стонущий вой своры братьев Форта, которые, по всей видимости, все-таки напали на след зверя. Чон мгновенно реагирует — заставляя Форта развернуться под прямым углом и преодолевая пока что мягкие заросли кустарников по прямой направится к охотникам. Вскоре они выходят к кратеру каньона, где глубоко внизу он разглядывает, как три волка гонятся за лосем, непонятно каким образом забредшего в пустынную полустепь. Огромными прыжками, Форт рассекает долину, и войдя в кураж гонки задорно тявкает нагоняя сородичей. Он вдвое крупнее их, и теперь после двухнедельной кормежки оброс мышцами еще больше. Чонгук буквально чувствовал, как ноги волка будто лопасти пружинили при каждом шаге, напряженно прыгая с одной точки на другую. Лось чувствуя приближающуюся опасность истерично завыл, и с новой силой побежал в сторону спасительного леса, где смог бы легко затеряться среди ворохов запахов и звуков от хищников. Чон чувствовал, что стая устала — один за другим позади него переходили на трусцу волки, заливисто поддерживая вожака в его гонке. Лось, гонимый страхом и угрозой смерти развивал неожиданную скорость, Чон оглядевшись вокруг понимал, что если они не настигнут его в ближайшие минуты, тот убежит. — Ну, дружище, давай быстрее. — мужчина подмахнул бедрами верхом, после обхватив шею зверя рукой, низко прижался к его туловищу, практически ложась. Свободной рукой Чон нащупал рукоять клинка, крепко зажав его, выбирал хороший угол для удара. Догнав животное, Чон направил волка по параллели, после чего жертва, не ожидавшая такого, на секунду в замешательстве затормозило. Воспользовавшись этим Чонгук, оттолкнувшись от друга прыгает, целясь в бедро лося, а Форт тем времени обогнав жертву угрожающе рычит и тормозит его. Почувствовав тяжесть, и напряженную боль, конечность травоядного дергается, сбрасывая на ходу тело мужчины, отчего Чон плашмя падает на землю, по инерции перекатываясь вокруг своей оси. Форт бегает вокруг жертвы, дрязня и завывая остальных, пытается исподтишка найти его слабое место и нанести удар. Догнавшие охотники быстро расправляются со зверем, вспарывая длинным клинком горло ему и орошая застойную сухую траву бордовым потоком крови. «Чонгук!» — кто-то усиленно трясет его, на губы падают капли воды, которые парень, сморщившись, слизывает. Голова как ватная, кажется будто мозги внутри расплавились от горячего солнца и пытаются вытечь через уши, даже по шее что-то противно скользит, забираясь внутрь под рубашку и пачкая тело. — Отнесем его в тень — раздается откуда-то сверху. Чон начинает различать голоса братьев, которые подхватив его на руки тащат в сторону кустов. — Я… — сбивается парень от резко перекосившей боли, но с усилием продолжает. — я в порядке, парни. Однако мужчина окончательно приходит лишь спустя четыре часа — когда его, обессиленного и туго соображающего втаскивают в ближайших охотничий домик. Его осматривает мать одного из братьев — прикладывает к ране на голове холод, мельком тушит сочащуюся из царапин кровь ватными тампонами. Чонгук выглядит откровенно плохо, даже после того как переодевается в нарядный костюм, ни с того ни с сего шатается на ровном месте, сомневаясь сможет ли он вести сегодня невесту на церемонии. Остается всего несколько часов до полуночи, как он в сопровождении родственников брачующихся направляется к поляне, на которой ярким светом разожгли костры, не меньше восьми, как насчитал мужчина. Родственники проследовали дальше, занимая почетные места у главного стола, тогда как Чон с облаченной в красное струящееся платье невестой остался в густой тени. — Я так волнуюсь… — Чанин нервно сжимала в руке букет цветов, подаренных утром возлюбленным. Мужчина хмыкнул в ответ, прислушиваясь к тому, как старейшина восхваляет жениха: «Сегодня этот мужчина — из семьи Дорак берет в жены женщину из семьи Ко. Женщина из семьи Ко воспитана родителями в доброте и послушании, принесет великую благодать в нашу огромную семьи и подарит счастье мужчине из семьи Дорак. Мужчина из семьи Дорак защитит ее и всю нашу семью от бедствий и голода. Взгляните — все, чем наполнены ваши столы добыто мужчиной из семьи Дорак. А эта жертва представлена в качестве доказательства того, что мужчина из семьи Дорак является храбрым охотником и опытным наездником. Согласны ли семьи на этот брак? Согласны ли небеса на этот брак?» Повсюду послышались удовлетворенные возгласы, Чон поджав губы, наклонил голову. Оглянув невесту, он все-таки с заботой накидывает на ее голову прозрачную ткань, струящуюся до самых колен, поправляя развязавшиеся завязки на рукаве: — Он ждет тебя. — мужчина пытался звучать уверенно. — Не волнуйся. Чонгук жевал мясо лося, которого завалил днем, стараясь отвлечься от головной боли, внезапно проявившейся после громкой музыки. Он уныло поглядывал на старейшину, который вот-вот должен был уйти, но почему-то медлил, глубокомысленно осматривая веселившуюся вокруг молодежь. Его взгляд зацепился на Чонгуке, который с уставшим видом сидел за столом, уткнувшись в пустоту своей тарелки. Чонгук не был самым старшим среди своих братьев, однако бесспорно был самым отважным и в какой-то степени отчаянно глупым. Ему бы стоящую девушку подыскать, отметил про себя старик. — Нита. — прохрипел он, окидывая взглядом сидевшую за столом невесты девушку. — Да, старейшина. — прощебетала она, подходя ближе и наклоняясь. — Вам требуется помощь? Старик охотливо окинул взглядом девушку — стройна, как лань, красивые светлые кудри, серые глаза проникновенно и девичьи стыдливо вот-вот да стреляют из-под густых ресниц. Нита была также прекрасна как и младшая сестра, которая сейчас во всю веселилась с новоиспеченным мужем, танцуя и смеясь в центре толпы. — Не мне, голубка. — он поворачивает голову в сторону стола охотников. — Чон Чонгук кажется пострадал на охоте, рана на его голове требует внимания. А ты как я слышал искусна в лечении ран? — Я помогу ему, старейшина. Но прежде чем она направилась к его столу, по руке Ниты скользнула старческая ладонь останавливая и заставляя прислушаться: — Я полагаю, Чонгуку пора жениться, Нита. И я буду рад выдать на следующей свадьбе и другую дочь семьи Ко.Глава 7. Ранимая.
5 мая 2020 г. в 20:49
Солнце маленькими ниточками пронзало кожу, восполняя недостаток витаминов, отчего кожа едва заметно краснела. Но тепло было вполне ощутимым, ведь даже веки трепетали не сколько от яркого красного света звезды, сколько от распаляющей теплоты. Плечи тяжелила шерстяная ткань, даря ощущение уюта. Арчи моргнула, впервые ощутив прилив сил с того момента как была заключена в ту темницу. После она поняла, что самостоятельно не могла выбраться из комнаты, а значит Чонгук все-таки не бросил ее. От этого его поступка хотелось улыбнуться. Чонгук же сидел рядом, правой рукой поддерживая спину девушки, левой переплетая ее больную руку со своей, так что она почти полностью склонилась к его плечу.
Ее волосы темной завесой разделяли их лица, но все же, он по легкому дрожанию, исходившему от тела, почувствовал, что девушка очнулась. Они сидели тут чуть меньше получаса: сначала он наблюдал как оголенная кожа девушки покрывалась мурашками от солнечного сияния, но после ему это надоело, и он отвернулся погрузившись в собственные мысли.
Что толкает его на помощь ей? Явно, что не приказ бабушки, Чон не был из тех послушных детей, ни разу не ослушавшихся родителей, скорее наоборот, чтобы удержать его в узде, родителям приходилось идти сыну на уступки. Что-то поменялось в нем, когда она впервые осознанно посмотрела ему в глаза, не боясь и не отворачиваясь, бесстрашно и беззлобно. Синие глаза вдруг показались такими притягательными, что ему захотелось узнать ее историю. Что она делала тогда в лесу, в диком месте?
Внезапно захотелось, чтобы она никогда не приходила туда и не встречалась с ним. Потому что она была слишком ослабленной легкой жизнью горожанкой — таким не место в лесу, где полно опасностей, где жизнь зависит от решительных действий. По правде говоря, именно за свое безрассудство она и поплатилась, медленно умирая.
Арчи едва покачала головой, медленно оборачиваясь к Чонгуку, который встрепенувшись от ее движений, лишь крепче сжал ладонь на ее боку.
— Ты не бросил меня. — прошептала она, пытаясь поймать блуждающий взгляд парня. — Спасибо.
Красный шар постепенно угасал, растворяясь за опушкой леса, отчего на небе расплывались оранжевые полосы. Деревья приобретали изумрудный оттенок, после того тонули в синих сумерках наступающей ночи. От ее слов на сердце расползалось успокоение, мужчина чувствовал, что несмотря на тягость предыдущих поступков, сегодня принял правильное решение.
Они просидели так еще несколько минут, наблюдая как последние лучи уходят. Арчи не ощущала на себе тяжелых капель поднявшегося смога, и почувствовала холод лишь когда удобно обвитая вокруг спины девушки рука скользнула вниз.
— Пора в дом, холодный воздух вреден легким. — голос Чона прозвучал ниже и приглушеннее, чем она привыкла его слышать. — Форт вернется скоро.
— Да, конечно. — она хотела еще что-то добавить, но осеклась увидев протянутую руку парня.
— Я могу отнести тебя, если разрешишь. — аккуратно поинтересовался он, но она все так же завороженно наблюдала за тем, как его пальцы подрагивают.
Из транса ее выводит лишь оклик по имени, после чего она нервно крутит головой и в ответ подает здоровую ладонь.
Почему вдруг кажется, что этот жестокий мужчина стал чуточку теплее и человечнее? Арчи боится, что это ощущение окажется обманом и иллюзией и его доброта растворится вместе с красными звездными лучами, оставив после себя лишь темноту и пробирающий до костей холод. Но он по прежнему смотрит в глаза, пытаясь пробраться в душу, от этих глаз исходит сила, защищающая ее, забота. Она протягивает руку, смиренно подчиняясь и позволяя крепкой мужской руке обвить поясницу, подтягивая ближе к себе, так, что чувствуется жар, исходящий от кожи. Они неторопливо шагают вместе, тщательно выверяя каждое движение и учитывая ее силы, ведь Арчи то и дело норовит выскользнуть из рук, качается как неуверенное хилое деревце.
— Я хочу посмотреть раны. — Чонгук усаживает ее на кресло с покатой спинкой, накрывает ноги своей кофтой и опускается перед ней, расставляя склянки вокруг.
Девушка неуверенно мнется, не понимая к чему вдруг ему захотелось поиграть в доктора и осмотреть ее. Он никогда раньше не интересовался ее ранами, оставляя наедине с мазью, которой она с трудом проходилась по рукам и солнечному сплетению. Чонгук тем временем мочит куски тонкой ткани в отваре, то и дело поглядывая на нее из-под опущенных ресниц. Его пальцы сосредоточенно перебирают шершавую на ощупь ткань, отжимая и выкручивая.
— Так ты позволишь? — он подтягивается и встает на колени, закидывая голову вверх и терпеливо ожидая ее согласия.
Девушка в ответ лишь протягивает руку, зачарованно наблюдает, как Чон ловкими пальцами принимается за пуговицы на рукаве. Он подтягивает ткань вверх, оголяет кожу до локтя и начинает разматывать ткань. В нос ударяет резкий запах, но парень усилием воли сохраняет лицо, ведь девушка внимательно наблюдает за ним. Наконец-то избавившись от грязных тряпок он подносит лампу и с видом доктора изучает маленькие ниточки-паутинки, которые видны под прозрачной кожей — они покрывают почти всю руку, растягиваясь от крупных вен в мелкую сетку капилляров и скрываясь выше — где-то в районе плеча. Рана выглядит будто только что освежеванное мясо: стоит нажать, как из него потечет кровь. На поверхности выступили янтарные капельки яда, которые, как понял Чонгук и мешают нормальному свертыванию крови. Плохо, все очень плохо, он смахивает с язвочки гной и яд, отмечая про себя, что девчонка сморщилась и недовольно сжала зубы. Зачерпнув из банки приличное количество какой-то буро-зеленой субстанции, он перетер ее между пальцами согревая. От каждого его похлопывания пальцем Арчи вздрагивала, то и дело оттаскивая руку, так что одной рукой Чону пришлось крепко ухватиться за ее ладонь, дабы девчонка не дергалась.
— Еще немного, потерпи.
Но руку будто кислотой обдало, тело бросало то в жар то в холод, а с мокрого лба противно скатывались тяжелые капли пота. Глаза щиплет то ли от боли, то ли от его слов — она и сама до конца не может понять, почему именно сейчас хочется закричать, завыть от боли. Стало обидно: от его заботы, от того, что хочет доверится, от того что скоро умрет. Арчи с силой терпит, не позволяя истерике вырваться наружу, но Чон все-таки замечает, вернее видит, как горячие соленые капли стекая с подбородка обрызгивают руки. Он ошарашенный поднимает голову, в замешательстве наблюдая, как девушка шумно сглатывает слюну и рвано дышит. Открыв рот, чтобы произнести слова утешения он на миг останавливается, ощущая как женская ладонь зажатая в его левой руке несильно оцарапывает кожу, пытаясь выплеснуть скопившуюся в организме отраву и боль. Поэтому вместо слов он наскоро перематывает руку, скрепив булавкой концы ткани.
— Арчи. — медленно подзывает, заставляя очнуться от забытья, но девушка не отвечает.
Тогда Чонгук заводит руку за шею, нависая над ней так близко, что ощущается ее дрожь. Она прикрыв глаза мычит, когда он подтянув ее вторую руку в свои объятия неуклюже перехватывает под руки и ноги, выпрямляясь:
— Осталась всего неделя, продержись до приезда бабушки.
Примечания:
Что вы думаете об этом?