***
Жизнь с Шарлоттой и в самом деле была не скучной и в корне отличалась от его прежней. Всë было совершенно другим… Люди, их отношение, их эмоции… И Гарри соврал бы, сказав, что ему это не нравится. Он всë так же работал по дому. Но теперь он не работал день напролëт, подобно слуге. Он был кем-то вроде помощника, когда как Шарли делала основную работу, весело отмахиваясь от робких предложений о помощи. Эта женщина была как раз тем человеком, в существовании которого немного сомневаешься. Ну не могут люди быть такими светлыми в душе. Этот свет лился наружу через еë смех, глаза, улыбку. В такие моменты она была ещë более прекрасна. Вообще, как заметил Гарри, почти каждый житель этой деревушки был до невозможности светлым, чего только стоили все эти искренние улыбки, когда парень проходил мимо, борясь с желанием спрятаться за Шарли от такого объëма внимания. Но Шарлотта всегда его успокаивала, а после тихо говорила, что ему нужно привыкать, ведь в будущем он точно не будет обделëн вниманием. Но если взгляды взрослых людей он мог с горем пополам вытерпеть, то вот почти осязаемые взгляды ровесниц противоположного пола заставляли его напрягаться. Во всяком случае это из-за некоторых изменений во внешности. Гарри, с непосредственной помощью Шарлотты, набрал нормальный вес и перестал выглядеть как скелет, а усердный труд здесь был очень кстати, помогая набирать мышечную массу. За год он заметно вытянулся, до Эдвона ему далековато, но хоть стал выше Шарли. Тëмные волосы отросли до плеч и теперь красиво обрамляли лицо, делая черты лица более тонкими. Увы, но вот с загаром как-то не сложилось, а потому Гарри пришлось свыкнуться к аристократичной бледностью. Гарри очень любил гулять по вечерам, иногда приходя слишком поздно. Его завораживала ночь и звëзды на небе так сильно, что он попросту не замечал времени. Шарлотта не ругала его, так как хорошо знала, что в округе нет диких зверей и здесь безопасно, потому и отпускала юношу на поздние прогулки, но всегда смиренно ждала его прихода, не смыкая глаз. Она вообще ни разу его не ругала, понимая, как к нему относились бывшие родственники. Бедный ребëнок и так многого натерпелся, у него не было нормального детства, и ей совершенно не хотелось делать всë только хуже. Конечно, спуску она ему тоже не давала, но старалась не перегибать палку. У Гарри появились первые друзья. Это были соседские ребята, что часто пробегали мимо дома Гарри, играя в какие-то весëлые игры и громко смеясь. Часто они останавливались, чтобы помахать руками милому мальчику с колдовскими глазами. Неудивительно, что в конце концов они всë же познакомились. Даймонд*, Кристал** и Элена*** оказались очень даже хорошими ребятами. Даймонд был худощавым парнишкой с чистыми голубыми глазами, вечно растрëпанными тëмными волосами и причудливой маленькой родинкой под нижней губой. Он любил всех защищать и помогать чем только сможет, не прося ничего взамен. Дайм говорил громко, с эмоциями, активно жестикулируя руками. А ещë у него всегда есть что рассказать. И не важно, касается это очередных безобидных сплетен, или он вспомнил очередную забавную историю из своей жизни. Кристал была довольно низенькой девчонкой, с волосами цвета зрелой пшеницы и большими карими глазами. Она всегда крайне вежлива, скромна и тиха, Гарри назвал бы еë мечтательницей, уж слишком часто она витала в облаках. Голосок у неë был подобен тихому звону колокольчиков, казалось, всегда надо хорошо прислушиваться, чтобы услышать. Но пела она бесподобно. Чистые, ровные ноты лились из неë подобно небольшому ручейку, совсем как тот, к которому они часто ходили. Гарри с замиранием сердца слушал тихие песенки своей подруги. Они в корне отличались от тех, что часто пелись на главной площади, но от того были не менее красивыми. Тогда, когда песни на площади пелись для поднятия настроения жителям и втягивания их в головокружительный танец, песни Кристы вызывали бурю эмоций и воспоминаний, счастливых и не очень. Элена, как и Дайм, полностью оправдывала своë имя. Внешность у неë была слишком уж непримечательной, и это Гарри считал самым несправедливым. Но еë улыбка могла затмить тысячи светлячков. Она была яркой сама по себе, она не нуждалась в красивой внешности, чтобы быть очаровательной внутри. Элена была немного молчаливой, но поддерживала разные шалости, что без проблем придумывал Даймонд. Она всегда была рядом, если кто-то из еë друзей или близких нуждался в поддержке. Тогда она просто садилась рядом, без лишних слов делясь своим светом и теплом, а после всегда говорила: «Всë будет хорошо, вот увидишь». Все люди в этой деревне были совсем другими. Слишком приветливы, слишком отзывчивы, слишком добры… Всего в них было слишком. И они делились этим в своих искренних улыбках, когда громко здоровались с тобой, с любопытством спрашивая как у тебя дела, всегда готовые поддержать и выслушать. Деревушка была довольно маленькой, все друг друга хорошо знали. А узнав Гарри поближе, все проникались симпатией к «бедному ребёнку». Они не обращали внимания на глаза странного цвета, лишь мысленно сравнивали их цвет с ранней листвой, а не символом дьявола и тëмной магии. Всë это непривычно, но приятно. Наконец, люди видят его настоящего.***
29 апреля, 1816 год
— Эй, выходи гулять! — раздавались крики на улице. Гарри, уже зная, кто к нему пожаловал, всë равно выглянул в окно. Там он увидел Даймонда, смешно машущего руками во все стороны, недалеко от него стояли Криста и Элена, о чëм-то разговаривая, иногда бросая взгляд на Дайма, словно чтобы убедиться, что он не сотворил новую шалость. — А вот и сорванец пришëл, — с широкой улыбкой вошла в комнату Шарли. — Но я ведь не закончил… — немного неуверенно проговорил юноша, посмотрев на грязную посуду. — Ой, да брось, малыш, — как всегда отмахнулась Шарлотта. — Я не такая старая, так что смогу закончить сама, а ты давай, беги к друзьям. Они тебя уже, наверное, заждались, — весело подмигнула она, ведя Гарри под руку к двери. — Ну, хорошо, ладно, — сдался Гарри. Спорить с Шарли всë равно бесполезно.***
12 июля, 1816 год
За окном бушевал сильный ветер, по крыше стучали тяжëлые капли дождя. Звуки смешались между собой, создавая довольно сносное сочетание. На улице было уже темно, не смотря на довольно ранний час, в этой тьме можно было разглядеть лишь свет от свеч и фонарей в соседних домиках. Гарри и Шарлотта лежали на мягкой кровати в комнате юноши. Шарли напевала какую-то незамысловатую мелодию, нежно перебирая шелковистые чëрные волосы. — А как вы познакомились с Эдвоном? — внезапно спросил Гарри поднимая голову, чтобы посмотреть на женщину. Мелодия резко оборвалась, и послышался тяжëлый выдох. Парень уже хотел добавить, что ответ не обязателен, как тут... — Он спас меня, — тихо начала говорить Шарлотта, продолжая перебирать тëмные, отросшие волосы. — Мне тогда было девятнадцать лет. Меня хотели выдать замуж за ненавистного мне человека. Как ты понимаешь, я была против, сердце моë уже было полностью занято другим человеком, без которого я не видела смысла в этой жизни. Но нас всё равно разлучили. Когда Джону исполнилось двадцать, началась война, и его призвали на службу, тогда он только недавно сделал мне предложение руки и сердца. Я ждала его три года, но получила лишь письмо, где было написано о его смерти в одном из походов. Я до последнего не верила, думала, что это только чья-то глупая шутка или неудачная попытка Джона меня проверить. Я видела, как другие встречали своих женихов и мужей, но своего не находила. Тогда я всë поняла. И от того стало ещë больней. Я хотела умереть. И однажды, когда уже не могла вынести этих сожалеющих взглядов, я решилась на это. Я стояла на самом краю обрыва, громко плача. В таком виде меня и нашëл Эдвон. Он представился путешественником, но я до самого конца не верила в это. Не похож он был на обычного путешественника. Но уж он-то смог промыть мне мозги, говорил что-то вроде «самоубийство — не выход». А я и слышать поначалу ничего не хотела, всë рвалась на тот свет, к своему любимому, — она замолчала, пустым взглядом смотря в одну точку. — Он проторчал со мной целый год, заботясь, словно мамочка, — невесело усмехнулась она. — Но он смог вернуть меня в прежнее состояние. Я всë так же ужасно скучала по Джону, этого было не отнять, но не рвалась занять место среди покойников. Гарри внимательно слушал еë медленный рассказ, боясь сделать лишний вдох, чтобы не спугнуть такое откровение. Он поздно почувствовал, что плачет, заметил только когда слеза прокатилась по щеке. Он осторожно вытер еë, слушая дальше. — Эдвон тогда рассказал свою историю. Увы, рассказать еë тебе я не могу. Если он захочет, расскажет сам, но я лишь хочу сказать тебе одну очень важную вещь, малыш, — она глубоко вздохнула. — Вампиры могут полюбить лишь раз. Большего им не дано. Если сможешь, не влюбляйся в того, кто к тебе безразличен, не бегай за этим человеком, даже не смотри в его сторону. Твоë счастье найдëт тебя само, свалится на голову, словно с неба, или же тихо войдëт в твою жизнь. Разумеется, на это понадобится не один год, не одно десятилетие, возможно, даже не одно столетие. Ты, главное, дождись, малыш. И поверь, ты не разочаруешься. — Всего раз? — шëпотом повторил Гарри. — Так мало… — Да, мальчик мой, этого мало. Очень мало, — кивнула женщина, обнимая юношу. — Но вампиры умеют любить по-настоящему, какими бы ужасными их не описывали охотники или те, кто с ними сталкивался, для своих любимых они готовы пойти на всë. Но, что самое важное, они будут любить до самого конца, что бы ни случилось. На мгновение Гарри представил, что было бы, если бы его пара умерла. Он вздрогнул от этой мысли и от той пустоты, что образовалась в его груди. Хотя он был уверен, что это и в сравнение не идëт с реальными чувствами глубокой потери. — Всë хорошо? — спросила Шарли, ощутившая дрожь, и получше накрыла темноволосого юношу тëплым одеялом. — Да, Шарли, — задумчиво произнëс Гарри. — Всë хорошо.***
18 октября, 1816 год
— Риваль****! — воскликнула Криста, в прыжке обнимая друга за шею, буквально повиснув на нëм. — О, я тоже рад тебя видеть, Криста, — прохрипел парень, поддерживая девушку. За спиной послышался смешок. Эдвон прошëл чуть вперëд. — Юная леди, я уверен, что Вы очень скучали по Гарри, но прошу, не задушите его, — улыбнулся вампир. На щеках девушки появился яркий румянец и та, промямлив что-то вроде «прошу прощения», убежала. Гарри провожал еë странным взглядом. И Эдвон прекрасно знал, что это за взгляд. — Она тебе нравится, — констатировал факт Эдвон, скрестив руки на груди. — Вовсе нет, — быстро выпалил Гарри, но потом пыл его куда-то подевался. — Слишком резко, да? Эдвон кивнул. — Твои чувства прекрасны, ребëнок, отрицать глупо, но это только до обращения. Возможно, после него ты изменишься. И я говорю сейчас не только о внешности, но и об эмоциях тоже. — Я понял, — опустил голову Гарри. — И боже, хватит меня так называть. Я давно уже не ребёнок. — Ребёнок. Ещë какой. Внезапно Гарри издевательски ухмыльнулся и отвернулся, чтобы это скрыть. — Пошли уже, вампирëныш. Шарли наверняка уже нас заждалась. — Эй, я не вампирëныш! — сразу отреагировал Сельвиор. — Вампирëныш. Ещë какой, — передразрил его «ребëнок». — Эта тëтка плохо на тебя влияет. — Чья бы корова мычала. — А ты изменился, ребëнок. — Вырос. Должен же быть в нашем «дуэте» кто-то взрослым. — Ах, вот как! Ну, держись. — Ха-ха, посмотрим. Здесь люди, ты же побежишь со своей суперскоростью, — показал язык Гарри и быстро сделал ноги от резко развеселившегося вампира, а тому пришлось следить за скоростью, бегая за мальчишкой. — Кстати, почему она назвала тебя Риваль? — поинтересовался Эдвон, сравнявшись с парнем. — Это придумал Дайм. Девочки пару раз называли меня сокровищем и принцем, вот он и начал меня так звать, говоря, что имя Гарри — слишком простое для меня. — Пожалуй, соглашусь с ними. Это имя действительно тебе подходит.