***
3 октября, 1830 год
Ночь. Полная луна. Сильный дождь. Ветки деревьев больно врезаются в лицо и тело, но он не останавливается. Наоборот, превозмогая боль и смертельную усталость, бежит ещё быстрее, спиной чувствуя приближение этих тварей. Нельзя останавливаться! Малейшее замедление — смерть. Хотя и без того у него мало шансов на выживание. Он не знал, где он, в какой части леса находится, как далеко от него какая-нибудь деревня или поселение. Единственный выход — это бежать. Бежать как можно дольше и быстрее, оттягивая момент смерти. Из ран от когтей и клыков текла горячая кровь, из груди вырывались жуткие хрипы и что-то, похожее на слово «Помогите». Будто кто-то мог услышать и спасти его. Конечно, нет. Он никому не нужен, а все его друзья убиты этими зверями. Он один смог выжить. Пока что. Сердце загнанно стучало в ушах. Он больше не мог бежать, силы на исходе. Это не имеет смысла. Он обречëн. Он умрëт этой тёмной ночью. Ему не сбежать от стаи волков. Он замешкался всего на секунду, но этого хватило, чтобы не заметить корень дерева, торчащий из-под земли. Всë тело пронзило тупой ноющей болью. Он быстро развернулся. Как раз чтобы увидеть, как один зверь, до этого получивший у собратьев небольшую фору, прыгнул на него. Сердце, до этого бьющееся в сумасшедшем ритме, испуганно замерло. Руки по инерции прикрыли лицо, а тело сжалось, словно старалось сделаться как можно меньше. Краем глаза он заметил тёмную тень, промелькнувшую совсем рядом, лицо обдало лёгким ветром. Нападения не последовало. До слуха дошли звуки сражения. Рык зверей, глухие удары тел о деревья, ломающиеся кости, разрывающаяся плоть, жалобный скулëж. Он резко убрал руки от лица, отползая подальше. Он уставился на то, как кто-то, по силе мало похожий на человека, одной рукой поднял волка за глотку, отбрасывая его в дерево. Действие сопроводилось хрустом костей. Волк замер без движения. Яркая луна чуть вышла из-за туч, освещая землю. Его спаситель повернулся к нему лицом. Он был так красив. Человек не мог выглядеть настолько совершенно. Хищные и изящные черты лица, запятнанные кровавыми разводами, тёмные волосы, с которых стекала дождевая вода, смешавшись с кровью, чëрная одежда. А кожа в свете луны отдавала синевой. Разглядывая нечеловека, он спустился взглядом на руки. Они были все в крови. Но это не пугало. Внезапно всё опустилось во тьму. Боли не было.***
6 октября, 1830 год
Он резко открыл глаза. «Где я?» Он чувствовал под собой что-то мягкое. Очень тепло. Его взгляд был устремлëн в каменный потолок с росписью мелких трещин. Он попытался сесть. Тело пронзила жуткая боль, вырвав из груди болезненный стон. Что с ним случилось? Где он находится? Как он здесь оказался? Почему так больно? Откуда-то послышались шаги. Они эхом отскакивали от стен. Дверь открылась, привлекая его взгляд. Перед ним оказалось двое. В одном из вошедших он узнал своего спасителя. «Точно ведь… На нас напали волки. Мои друзья мертвы. Я один выжил… Вот же… А он спас меня…» — Как ты себя чувствуешь? — спросил его спаситель, медленно подходя ближе к нему. — Больно… — прохрипел он. Горло отозвалось сильной болью. Очень хотелось пить. — Ева, у него болит горло. Есть что-то, что может помочь? — он говорил это в пустоту, в комнате не было ни одной девушки. Он помолчал, словно слушал ответ, а после сказал: — Отлично. Эта настойка была бы кстати. И пригодились бы бинты, нужна перевязка, — закончил он, посмотрев на него. — Как твоё имя? — тем временем спросил второй. Он выглядел старше первого. Волосы были огненно-рыжими, красивые черты лица, очень-очень бледная кожа, как и у первого. И оба одеты как аристократы. Кто они? — Лю… Люциан… — выдавил из себя парень. — Я Эдвон. А это Гарри, — слабо улыбнулся мужчина. «Гарри… Звучит красиво…» — Ева сейчас всё сделает и принесëт, — Гарри смотрел на Эдвона, а после повернулся к Люциану. — Нужно ещё немного потерпеть. В комнату вошёл ещё один человек (?). Люциан не смог его рассмотреть, но услышал его голос сразу же. — Я принëс воду. — Спасибо, Лаэрт, — Гарри забрал бокал. В его голосе слышалась улыбка. После он подошёл к Люциану, садясь на край кровати и поднося бокал к лицу парня. Тот, даже не раздумывая, мог быть в этом бокале яд, принялся жадно пить. Стало намного лучше без сухости во рту. Бокал вернулся в руки Лаэрта, а сам парень вышел из комнаты. — Ты помнишь, что с тобой случилось? — осторожно спросил Гарри. Не сильно доверяя своему голосу, Люциан утвердительно кивнул. Он, безусловно, всë помнил. — Ты был без сознания три дня, — продолжил говорить Гарри. — Твои раны оказались слишком тяжëлыми, чтобы зажить без всяких проблем, — Люциан заметно напрягся и побледнел ещë сильнее. — Раны начали гноиться. Вполне возможно зарождение инфекции, из-за которой ты долго не протянешь. Ситуация крайне сложна и может окончиться смертью. Люциан гулко сглотнул. Но ведь не может быть… Он не может закончить вот так. Казалось бы, он только недавно жил совершенно счастливо, нашёл друзей, улучшил отношения с родителями, нашёл своё призвание… Он, наконец, нашёл себя. Только недавно всë было хорошо. И внезапно эта сказка оборвалась одним походом в лес. Ох, если бы он знал, чем это всё закончится… Хотя, будто он мог что-то сделать. Впрочем, чего сейчас гадать, прошлого не вернуть, а его друзья не вернутся к жизни. Он потерял всë в одну ночь. — Но есть один малоприятный выход, — после паузы осторожно продолжил Гарри. Люциан прислушался, выйдя из задумчивости. — Мы не совсем люди. Мы вампиры. Он не был удивлëн. Его догадки о нечеловеческой составляющей его спасителя подтвердились. Но… он был даже восхищëн тем, как подходили хищные образы Гарри, Эдвону и тому парню, что заходил несколькими минутами ранее. — Если ты не хочешь умирать, я могу предложить тебе выход, второй шанс — обращение. Это очень серьёзный шаг, не каждый… — Я согласен, — прохрипел Люциан, даже не дослушав. Гарри поражëнно застыл. — Я лишь хочу донести до тебя всю опасность этого, — вновь заговорил брюнет. — В твоём состоянии велика вероятность того, что ты не выдержишь агонию, которую придётся пережить… — Гарри, — прервал того Люциан, — я и так умираю. Я согласен на обращение. Гарри обернулся на рыжеволосого, словно прося помощи, хотя Люциан не видел выражение его лица. Он видел как Эдвон кивнул и приблизился к ним. — Он всё решил. Мы не в силах изменить его решение. — Я просто хотел, чтобы он знал, на что соглашается, — тихо и немного неуверенно сказал Гарри. — Я знаю, Гарри, я знаю, — он улыбнулся. — Можешь идти. Если мне понадобится твоя помощь, я позову тебя. Гарри послушно кивнул и вышел за дверь, последний раз посмотрев на Люциана. — Не будем терять время, — Эдвон сел на край кровати, где минуту назад сидел Гарри. — Ты готов? — Да.***
Гарольд вышел за дверь и остановился, не зная, как скоротать это время. — Ева, — устало сказал он в пустоту. Его голос лениво отскакивал от стен, эхом разносясь по длинным коридорам. — Что? — послышался ответ от девушки с первого этажа, кажется. — Отбой. Его обращают, — на всякий случай, если она не слышала их разговор, сказал Гарри. — Хорошо, — небольшая пауза. — Мне так его жаль, Гарри… Спустя несколько секунд парень был на кухне, где и сидела Ева, подперев голову руками. Она подняла на него грустные глаза. Гарри знал, что она заплакала бы, если бы могла. Парень молча подошёл к ней. Стоило ему подойти, как Ева вскочила и крепко обняла его, уткнувшись в твёрдое плечо. — Тише, тише, дорогая… — шептал он, глядя её волосы, стараясь хоть немного утешить. — Мне кажется, он сильный малый. Он должен справиться, нет, он справится. Ему удалось убежать от стаи волков и остаться в живых. Это доказывает его силу. — Да, наверное, ты прав… Гарри и сам не знал, какой исход ждёт Люциана, выживет ли он. Ему было важно успокоить Еву, но он дал ей надежду, которая вполне может не оправдаться. Это огорчало его. Он не знал, что можно сделать, чтобы успокоить. И всё же это не оправдание его поступку. — Думаю, надо бы подготовить для него комнату, — Гарри готов был проклясть себя за эти слова. Он делает только хуже. — Да… Да, точно. Надо подготовить комнату. Гарольд чувствовал себя бóльшим чудовищем, чем был на самом деле. Вот так давать надежду на несбыточное… О-о-о, для него наверняка приготовлено шикарное место в аду, подле самого дьявола. Жаль, что он это место вряд ли когда-нибудь займëт, но старания созданий Преисподней он оценил бы по достоинству. Но в глубине пустеющей души он надеялся, молил небеса, чтобы этот паренëк выжил. Хотя бы из-за того, что он посмел дать Еве надежду. Ева стала для него особенной сестрой. Она была светлым лучиком в его пустом тëмном мире. Ей он доверил бы свою жизнь. Она была его совестью, его «распознавателем» эмоций, его душой. Именно Ева верила в него больше, чем кто-либо за всю его жизнь. Всегда готовая помочь и поддержать она была рядом, но при этом её сложно назвать навязчивой. У неё было чувство такта. Ева никогда не позволяла себе больше, чем ей позволяли другие. И она готова стоять за свою семью до последнего, чего бы ей это не стоило, как все члены клана Сельвиор. Сейчас на лучший исход больше всех надеялся именно Гарри.***
Два дня прошли в сильном напряжении. Пока что никаких изменений во внешности Люциана, кроме мертвенной бедности, глубоких теней под глазами и поблëкших волос, видно не было. Надеждой на хороший исход обращения стал медленный стук сердца. Эстер и Ева почти не отходили от него, тщательно следя за состоянием паренька. В один момент сердце остановилось. Не в интересах нежити молиться, но каждый взывал к небесам. Даже обычно отстранëнный Лаэрт ходил с беспокойным выражением лица. Гарри было приятно, что о Люциане уже сейчас так волнуются. Значит, выбор правильный, и внезапное решение обратить его может считаться не таким внезапным. Но сможет ли он обуздать монстра внутри себя? Не пойдёт ли убивать всех направо и налево? Конечно, нет, ведь в таком случае Гарри должен будет лично убить его. Таков был уговор с Эдвоном, — если новообращëнный сойдёт с ума, Гарри обязан оборвать его жизнь. Гарольд будет совершенно не рад, если этот список начнëтся с Люциана, уже ставшего братом для девочек. Гарри дал обещание Еве… Он не мог убить его.***
6 октября, 1830 год
Дверь резко открылась. — Гарри, идём скорее! — прокричала взвинченная Ева, не сразу найдя стоящего у окна вампира. Гарри оторвался от книги, смотря на неё вопросительным взглядом. — Кажется, Люциан начинает пробуждаться, — в следующую секунду её уже не было. Гарри облегчëнно выдохнул и широко улыбнулся. «Справился. Сильный паренëк.» Книга была бережно опущена на стоящий рядом столик. Гарри вышел из библиотеки, закрыв за собой дверь, и с бешеной скоростью сорвался в комнату, где находился Люциан. Картина его встретила довольно удивительная и забавная. Люциан в самом деле пробудился, стоял, сжавшись, в углу комнаты, утробно рычал и никого к себе не подпускал. Эдвон и Ева предпринимали попытки приблизиться, но тот начинал громче рычать и был готов напасть, поэтому попытки подойти были отброшены. Теперь его пытались образумить и успокоить словами. Как только Гарри показался в дверном проëме, рычание прекратилось. Люциан через пол секунды стоял за спиной брюнета, сжимая пальцами белую рубаху, и осторожно выглядывал оттуда на удивлëнных вампиров, словно они несли большую опасность, и только Гарри был его единственным спасением. Гарольд непонимающе посмотрел на Эдвона. Почему на его месте не Эдвон, который и обратил Люциана? Где система дала сбой? Какого чëрта? — Люциан, что случилось? — настороженно спросил Гарри, повернув голову в бок, чтобы лицезреть тëмную макушку за своей спиной. — Они опасны, — совсем тихо ответил ему новообращëнный. — Они хотели что-то со мной сделать. Бровь сама вопросительно взметнулась вверх. Но на взгляд Гарри все вампиры пожали плечами. Нужно было что-то делать. — Люци, уверен, они не желали тебе зла, — по особому мягко начал говорить Гарольд, медленно развернувшись лицом к новообращëнному, и положил руки ему на плечи, чтобы немного успокоить. — Они просто выбрали не тот подход. На самом деле они хорошие, они не обидят тебя. — Но… — начал Люциан, но замолк, впав в задумчивость. — Им нужно немного времени, они покажут, что намерения у них самые чистые, — он слегка улыбнулся. — Ты теперь один из нас. Здесь ты в безопасности. Люциан поднял на него удивлëнные глаза. Никогда прежде ему не говорили таких слов, услышать их оказалось очень приятно. Осторожно, не издавая лишних звуков, к ним подошла Ева. — Гарри прав, — Люциан посмотрел на неё, но в глазах уже не было напряжëнности и злости. — Добро пожаловать домой, — и улыбнулась. Каждая улыбка на лице Евы была искренней. В этом Гарри убедился на собственном опыте, пристально наблюдая за ней первое время проживания под одной крышей. Даже в случаях, когда всë было плохо или что-то выходило из-под контроля, её улыбка оставалась лучиком света. Неожиданно для каждого, кто находился в комнате, Люциан резко обнял Еву, прошептав тихое и такое счастливое: — Спасибо… Гарри со счастливой улыбкой поднял глаза в потолок. Кажется, ему не придётся убивать этого парня. А самое главное, у него появился ещё один брат. С души словно камень спал, дав, наконец, расправить плечи. Теперь всё будет хорошо.***
Всего за какие-то несколько дней Люциан стал неотъемлемой частью семьи. Со всеми был в хороших отношениях, каждому уделял время, помогал, поддерживал, часто составлял компанию на тренировках. Но больше всего был привязан именно к Гарри, который до сих пор не мог понять, почему так произошло. Очень часто новообращëнные питали особую привязанность к тем, кто их обратил. Это было похоже на чувства ребёнка к любимому родителю. В случае Гарри всё случилось иначе, он уже определял Эдвона как отца, как родного человека до своего обращения. В результате маниакальной привязанности он не испытал. Но вот случай Люциана заставил его тщательно обдумывать это на протяжении нескольких ночей. Самая логичная причина этого явления была довольна проста: Гарри, который пришёл к нему на помощь в ту ночь, занял у Люциана особое место в голове. Уже тогда он испытывал, как минимум, благодарность за своё спасение. Когда он очнулся спустя три дня, Гарри был тем, кого он увидел в первую очередь. Но тут получается небольшая несостыковка, заключающаяся в том, что в тот момент он был с Эдвоном, который и вошёл в комнату первым. Общался с Люцианом Гарри. Могло ли его беспокойство отобразиться на его лице, заставив Люциана испытывать какие-нибудь сильные, запоминающиеся эмоции? Вероятнее всего, да, могло. Тогда он мало думал о контроле эмоций, сосредоточившись на контроле речи, что казалось ему в тот момент гораздо важнее. Но опять же его мысли могут быть неправильными. Позже он обязательно обсудит это с Эдвоном. Обязательно. Гарри не мог понять, почему это представляет для него такой интерес. Правда, не мог. Но он предпочëл полагать, что дело было в необычности — даже абсурдности — всей ситуации. По своей натуре он был любителем головоломок, а здесь нечто такое, чего, возможно, ещё никогда прежде не случалось. Люциан, как и Гарри в своё время, быстро учился. Лишь в самом начале было довольно сложно, но вскоре всë начало получаться, навыки оттачивались, контроль получался намного лучше, в бою он мог противостоять Гарри. Правда, победа ему пока не светит, но это заставляет стремиться и усердно работать. Им двигало обещание, данное одной тёмной ночью самому себе: защитить Гарри в случае опасности. Наверное, это немного глупо, но Люциан чувствовал себя обязанным Гарри. Это стало очень мощной мотивацией для развития. Днями он тренировался с Евой и Лаэртом, бегал по лесу с Гарри. Ночами он засиживался в библиотеке с книгой в руках, иногда в компании Гарри или Эдвона, но чаще один. Когда он с Гарри, ему сложно сосредоточиться на чëм-то ещё. Люциан заметил, что брюнет мало общается с семьёй, много времени проводит один в лесу, в библиотеке или на крыше замка. Он не знал, чем это вызвано, а может, это было обычным поведением Гарри или вынужденным. Ребята никогда не были против, когда даже в самом начале семейных посиделок Гарри молча уходил, лишь смотрели с пониманием ему вслед. На его вопросы по поводу этого, все отвечали: «Придёт время, узнаешь». Как он понял, в клане не выдавали секреты, даже членам семьи. Люциан с пониманием отнëсся к такой политике клана, но любопытство буквально сжирало его, не давая думать о чём-то ещё. Гарри был одной сплошной загадкой. На поверхности лежало лишь то, как сильно он дорожит каждым членом семьи. Остальное додумывай самостоятельно, без помощи кого-то постороннего. Из их немногочисленных разговоров, Люциан узнал, что Гарри — наследник клана и в будущем станет Главой. Это объясняло, почему Эдвон и Гарри так часто куда-то уходят. Наиболее хорошие отношения у него были с Евой. Это не было чем-то удивительным. Пусть они были противоположностями, холодный, молчаливый, серьёзный Гарри и весёлая, добрая, общительная Ева составляли отличный дуэт. А сцены, когда Ева, словно маленького ребёнка, отчитывала Гарри, были бесценны и очень милы. Атмосфера замка с его обитателями безумно нравилась Люциану. Времяпровождение с братьями и сëстрами, тренировки, ночные семейные прогулки и посиделки. Это совершенно отличалось от того, как он жил раньше. Родные люди мало уделяли ему времени, звали другими именами, так как данное бабушкой имя, близкое к имени дьявола, они презирали. Друзей у него было очень мало, да и те относились к нему с опаской. Столько проблем от одного имени, которое он, к слову, не выбирал. Но и отказаться не мог из-за обычая (имена новорождëнных закреплялись молитвами Господу). Хорошо же бабушка пошутила над его религиозной деревушкой, ничего не скажешь. Но ломать его жизнь было не обязательно. Но это всё в прошлом. В настоящем он там, где ему рады. Он дома. Он в безопасности. Он с теми, кто принял его. В поисках себя Люциан обрёл самое дорогое — семью. И Люциан ни за что на свете не променял бы это.