Невинность

— Тебе в прошлый раз мало было? — рассерженно спросил один из соседей по комнате. Клауд плохо помнил, но, кажется, его звали Люэль. — Все ещё утверждаешь, что на особом счету у генерала Сефирота? — Я этого не говорил, — опроверг последнее Страйф, уж чего он точно не говорил, так это про особенное отношение. — Но я не врал про тренировки. Один раз уже был, — Клауд не уточнял, что первое занятие было какой-то мотивирующей теорией, из которой он мало чего почерпнул, но не мог отрицать того, что Сефирот действительно его позвал и пытался чему-то обучить, пусть и в несколько нестандартной форме. — Один раз в постели, Страйф? — имя второго парня, с коротко стриженными черными волосами он не помнил, а ещё не знал, что в его маленьком сердце за столь короткое время может скопиться столько злости. — Мне тебя даже жалко. Может ты из тех, кто верят, что желания материализуются?       Клауду в очередной раз захотелось встать с места и хорошенько кому-нибудь врезать. Останавливало его только то, что толпой, его все ещё завалят, а появляться перед генералом в синяках второй раз, было выше его сил. «Тысячи мелких пчел» назойливо жужжали над ухом, и Страйф должен был этот незначительный шум игнорировать. Чтобы они не сказали, он знал правду, и никакая болтовня не могла изменить того факта, что его действительно собирается обучать в дальнейшем Сефирот. Генерал. Лучший из лучших. Ради такого можно было и потерпеть. — Отстаньте уже от него и ложитесь спать, — проворчал парень с дальней койки, которому их болтовня явно мешала спать.       Клауд был с ним солидарен, он тоже на порядок устал за этот день и хотел бы заснуть до того, как кто-нибудь захрапит и его сон станет целью труднодостижимой. Он чертовски не высыпался из-за смены обстановки, и за пару месяцев так и не смог привыкнуть к ночному шуму казарм. В доме на отшибе, у Страйфа всегда было довольно тихо, звуки птиц и ветра никогда не будили, а его мать женщиной была предельно незаметной. Сейчас же на контрасте был шум вентиляции, ночные перешептывания соседей, чей-то булькающий храп и скрип старых постелей. Клауд говорил себе, это значит он недостаточно устал, раз не может заснуть, а потом все больше склонялся к тому, что привычка спать в тишине так быстро не перестроится и ему нужно время. И нервы.       Один из парней вновь собрался окликнуть Клауда, как его перебил громкоговоритель, сообщающий, что Страйфа немедленно ждут на сорок девятом этаже у генерала. Клауд, не ожидавший такой поздней тренировки сильно удивился, но вовремя себя одернул мыслью, что Сефирот, вероятнее всего, только сейчас смог найти свободное время, и Страйфу не стоит испытывать его терпение. Сон и в самом деле может подождать. — Так поздно, — задумчиво произнес Клауд, в душе радуясь, что его заберут из этого кошмара.       Он ещё не успел до конца раздеться, поэтому быстро натянул обувь и решив оставить шлем в казарме, спешно направился к выходу. — Учиться сосать никогда не поздно, ты уж постарайся, Страйф! — прокричал вслед ему Люэль. — Как научишься — расскажи, — огрызнулся через плечо Клауд и захлопнул дверь, удивившись своей смелости.       Нельзя сказать, что он совершенно не внимал их подколам и не задумывался, что имей он возможность, то расплачивался бы за тренировки любым возможным способом. Страйф каждый раз одергивал себя от этого, будто его мысли могли прочитать. Меньше всего ему хотелось, чтобы Сефирот, узнай о них, проникся к нему отвращением и навсегда закрыл бы перед ним дверь в СОЛДАТы.       Лифт на сорок девятый этаж ехал неприлично долго и Клауд проклинал кусок железа за то, что тот заставляет генерала ждать. Когда же тот остановился на нужном этаже, Страйф мигом вылетел из него, на ходу вспоминая, где находился кабинет Сефирота. Клауд старался топать как можно тише, хотя прекрасно знал, что камеры в коридорах его с любой скоростью и уровнем шума засекут. Страйф был у Сефирота всего один раз и страшно боялся заблудиться, или, что ещё хуже, постучаться в такой час к кому-нибудь постороннему. С него тут же шкуру спустят, убеждал себя Клауд, стараясь не нервничать. Он знал, что если все идет наперекосяк, то ему ни в коем случае нельзя поддаваться панике, иначе дальше будет только хуже, и одна ошибка превратится в массу других.       Забегая за очередной поворот, Клауд резко затормозил, чуть было не врезавшись в выходящего из кабинета генерала. Тот же бегло оглядел запыхавшегося Страйфа и, что-то для себя решив, заблокировал ключ-картой дверь и кивком приказал идти за собой. Клауд так испугался, что может влететь в генерала на полной скорости, что даже забыл поздороваться, а теперь, когда они прошли уже с десяток метров, посчитал это глупым и неуместным. К его счастью Сефирот заговорил первым. — Откуда ты? — спросил мужчина не оборачиваясь. — Из казармы, — осторожно ответил Клауд, боясь, что его спрашивают из-за того, что он сильно опоздал. — Я про место, где ты родился, Страйф, — генерал, казалось, совсем не обратил внимание на его глупость. — Нибельхейм, сэр, — Клауд шел за ним следом, рассматривая длинные серебристые волосы и борясь с желанием их потрогать. — У тебя там семья? — Сефирот разблокировал дверь ведущую в зал виртуальной реальности, заставив зависшего Страйфа резко затормозить, едва не уперевшись носом в соблазнительные шелковистые пряди. — Да, там моя мать, сэр, — когда они вошли внутрь, Клауд на всякий случай, остановился в паре метров от генерала.       Тот что-то набирал на панели управления, которая отвечала за локации. Страйф ещё ни разу не был в тренировочных залах такого типа, но часто слышал о подобных восторженные отзывы от пехотинцев, которым повезло однажды мельком взглянуть на них, находясь по какому-нибудь поручению на СОЛДАТских этажах. Клауд терпеливо ждал, пока Сефирот закончит, не рискуя отвлекать его вопросами. Через пару минут перед Страйфом предстали родные земли, от взгляда на которые, в сердце закралась тоскливая ностальгия. Он уехал не так давно, но уже успел соскучиться, хоть и понимал, что сможет вернуться и навестить мать, не раньше, чем через год, когда ему выделят пару недель отпуска. — Это он? — уточнил Сефирот, отходя от панели.       Клауд кивнул. Иллюзия была очень похожа на оригинал. Рассматривая знакомые дома, горы вдалеке, родные улицы и водонапорную башню, рядом с которой они сейчас находились, Страйф не заметил, как к нему подошёл Сефирот. Тот протянул ему меч, настоящий, СОЛДАТский, который Клауд ещё никогда не держал в руках. Разумеется, у него в Нибельхейме в детстве был деревянный аналог, с которым он играл, представляя, как однажды попадет в армию. Клауд даже примерно представлял как им пользоваться, но только в теории. Проходя тест на СОЛДАТа он очень боялся, что его не возьмут из-за отсутствия навыка владения мечом, но это в их отборе оказалось далеко не главным.       Страйф осторожно принял меч, почти с нежностью рассматривая холодный блеск стали, острые края, массивную рукоять. Меч был намного тяжелее, чем его игрушечная деревянная пародия и Клауду требовалось время, чтобы понять, как лучше держать его в руках. Генерал не торопил его, давая вдоволь налюбоваться новой игрушкой, которая в его руках должна стать смертельным оружием. У Клауда будто все светилось внутри, настолько долго он ждал подобного момента. Теперь он был на шаг ближе к своей мечте.       Сефирот и сам не понял, зачем дал Страйфу меч, ведь вначале он планировал только показать пару приемов рукопашного боя и забыть о Клауде, но в голову закралась сумасшедшая мысль, в которой он, вспоминая слова Анджила, просто решил «дать то, что посчитает нужным». У него не было какой-то методики или правильного алгоритма обучения, но владение мечом ему показалось занятием полезным. Сефирот молча убеждал себя, что немного научившись махать мечом, Клауд своих соседей шваброй затыкает и этого будет достаточно. — Ты будешь им атаковать и защищаться, — произнес Сефирот, доставая Масамуне, и попутно думая, не слишком ли нечестно драться с кадетом такой катаной. — Я хочу посмотреть, как ты двигаешься, Страйф, — Клауд был едва ли не единственным человеком, заставляющим его сомневаться в собственной правоте, ничего не делая для этого.       Мужчина достал телефон, быстро набрал заранее подготовленную команду и нажал на кнопку. До этого тихий и умиротворенный Нибельхейм, объяло пламя. Клауд в ужасе раскрыл глаза, смотря на то как огонь мгновенно охватывает водонапорную башню. Вокруг становится слишком светло, ярко и пугающе. Страйф буквально чувствует, как его лицо опаляет жар, видит, как пламя проникает внутрь домов, выглядывает из окон, заволакивая пространство вокруг себя дымом и гарью. Реалистично до жути. — Представь, что это сделал я, — Сефирот направил на него клинок. — Атакуй со своей злостью, которую почувствуешь, и не вздумай трусить.       Придя в себя, Страйф странно покосился на генерала, выбравшего столько экстравагантные методы обучения, и ответил: — Так точно, сэр, — сказал он это тихо, будто бы взаправду поверил, что его родной дом горит.       Вопреки своему согласию, Клауд мысленно убеждал себя, что все это не настоящее, что его просто провоцируют, что он, из-за этого должен показать хорошие результаты, но ему нельзя ненавидеть Сефирота за то, чего он никогда не делал. Ему, Страйфу, просто нужно сконцентрироваться на время и атаковать с мыслью о том, что от этой битвы зависит жизнь его дома. — Защити свою мать, кадет, — мужчина подливал масла в огонь. — Мой клинок угрожает не только тебе. Подумай об этом, — для достоверности генерал хищно усмехнулся. — Или может ты вернешься в казарму к своим дружкам и там будешь блистать своими талантами?       Сефирот напал на него первым, двигался он медленно, расслабленно, вероятно используя лишь малую часть своей силы. Клауд крепко сжал рукоять меча и нацелился на Масамуне, неловко блокируя его удар и останавливая лезвие в десятке сантиметров от своего лица. Адреналин сделал свое дело и он смог удержать клинок так, чтобы тот не соскочил в сторону. Генерал отлично держал дистанцию, по большей части из-за длины катаны, не позволяя подобраться близко к себе, но Страйф с каждым разом отражал и бил все увереннее, в самом деле будто поверив, что Сефирот сжег его дом и собирается убить его мать.       Входя во вкус, Клауд старался абстрагироваться от мыслей о горящем Нибельхейме, обращая все свое внимание на Масамуне и на действия генерала. Однако, осторожность ему не помешала бы. В один момент, Сефирот резко обошел его сзади и оттащил за шкирку от падающей прямо на Страйфа, горящей балки. Разумеется, реального вреда она бы не причинила, только Клауд однажды выйдет из виртуальной реальности и запросто может погибнуть, если не станет относиться к делу со всей серьезностью.       Неопытность давала о себе знать, Страйф то и дело спотыкался, и генералу даже не приходилось прикладывать много усилий для этого. У генерала складывалось ощущение, что он играет фантиком с котенком, который все никак не может поймать блестяшку и неловко вертится вокруг неё. Однако, Сефирот для себя отмечал, что удар у Клауда не самый слабый, и если с ним работать дальше, то определенно раскроет свой потенциал и сможет стать хорошим бойцом. Даже СОЛДАТом, если поверит в себя и перестанет думать, что он такой безнадежный. Сефирот невольно ему такую надежду дал. Сейчас их бой и взаправду выглядел так, будто генерал тренирует его в СОЛДАТы.       Еле отразив удар, значительно сильнее предыдущих, Страйф не удержал равновесие и повалился на спину, но меч из рук не выпустил. Рядом с головой трещало пожираемое огнем дерево, неустойчивое от пожара строение водонапорной башни рисковало обрушиться в любой момент. Клауд поднял взгляд вверх, готовясь подняться, но ощутил легкий укол в груди от кончика лезвия катаны. Он не заметил, как Сефирот подобрался к нему опасно близко. На фоне пламени, объятый огненными языками, с блеском в глазах он выглядел пугающе красиво. Его волосы оставались в идеальном порядке, в отличии от лохматого Страйфа. Тот, потеряв всякий стыд, замер на месте, ничего не говоря и не пытаясь убрать от себя катану. Рассматривал Сефирота, который сейчас для него выглядел по-особенному богоподобно. — Тебя убили, — констатировал генерал, убирая от Клауда Масамуне и отходя на пару метров. — Ещё раз, -приказ вывел Страйфа из благоговейного оцепенения.       Их тренировочный бой продолжается по меньшей мере два часа. За это время, Страйф успел четырнадцать раз «умереть», восемь раз упасть, получить несколько царапин на руках и бедрах от Масамуне, пару даже по собственной неосторожности напоровшись на меч. До Сефирота он так ни разу и не добирается, что неудивительно. К концу тренировки Клауд выматывается так сильно, что едва ли не валится с ног. «Умерев» в последний раз за этот вечер, Страйф приложил все усилия, чтобы сесть.       Нибельхейм перед глазами перестал пылать, а зал обрел прежние очертания. Клауд переводил дыхание сидя все в той же позиции. Свет искусственных ламп неприятно слепил, и он предпочел спрятать глаза под челкой. Он заметил, как Сефирот кинул ему прохладную баночку с газировкой, и та больно врезалась в грудь, заставляя Клауда вернуться в реальность и начать оглядываться, пытаясь понять, с какой стороны его атаковали. Сефирот к этому моменту уже повернулся к нему спиной, то ли потеряв интерес, то ли из-за неловкости ужасного броска. Если бы он этим ударом добил Страйфа, то их тренировку можно было бы записать в те, которые окончились летальным исходом по неосторожности. — Спасибо, сэр, — Клауд тут же открыл спасительный напиток и сделал глоток.       Из-за жара, правдоподобного дыма, гари, да и просто изматывающей тренировки у него сильно пересохло в горле. И не у него одного. Клауд прикончил баночку за пару глотков и начинает чувствовать, как постепенно оживает. Ему хочется в душ и спать, можно даже без душа. — Не высыпаешься? — Страйф удивился проницательности генерала. Неужели по нему настолько заметно. — Ты должен был продержаться дольше, — тут же пояснил Сефирот.       Клауд пожалел, что рядом нет зеркала, возможно теперь, при свете ламп, стали видны его синяки под глазами. — Не могу привыкнуть к шуму, сэр, — честно ответил Клауд, не видя причин отрицать это.       Видя часы на стене, Клауд понимает, что он все равно бы ещё не спал в это время. Они молча доходят до кабинета Сефирота, тот приглашает Страйфа вовнутрь, и начинает рыться в выдвижном ящике письменного стола. Клауд терпеливо ждет, позволяя себе опереться о стену, чтобы не рухнуть. Глаза предательски начинают слипаться. Спустя минуту поисков, мужчина выуживает крохотный черный плеер, опутанный аккуратным узлом таких же темных наушников, и протягивает Клауду. — Держи. Там есть папка с музыкой «для сна». Мелкую возню приглушит, только будильник поставь. — Сефирот вкладывает плеер почти заснувшему у стены Страйфу в руки. — Мне помогало. — Спасибо, сэр! — благодарит Клауд, не совсем зная, как реагировать на такой подарок.       На подарок от самого Сефирота, который обещает, что это избавит его от кошмарных ночей и подарит благодатный покой. Вероятно, с утра его запоздалая реакция будет более бурной, а сейчас он слишком устал для того, чтобы нормально понимать происходящее. Только нагретый чужой ладонью пластик пробуждает внутри теплые и светлые чувства, от который Клауд не знает куда деться. Ему кажется, что его слов окажется слишком мало, чтобы выразить признательность, за такую значимую для него самого мелочь. — А теперь марш в казарму, Страйф, — говорит Сефирот, удерживая себя от зевка. Сейчас он сделает себе кофе и будет разбирать бумаги, которые должен был заполнить ещё два часа назад.       Клауд ещё раз благодарит генерала и на ватных ногах возвращается к комнату. Вопреки усталости, внутри него загорается какое-то детское воодушевление, и если бы Клауд был собакой, и у него был хвост, то он бы крутился словно пропеллер. Из десяти человек в комнате, спит, как обычно, только половина. Страйф, не слыша никаких вопросов лениво раздевается и валится на кровать, натянув одеяло до самого носа, спрятав наушники под волосами. Он думает о том, что сейчас, наверняка, может запросто вырубиться, но все же решает включить подаренный Сефиротом плеер, чтобы проверить его теорию на практике. На самом деле, он всю дорогу боролся с желанием включить его, но не стал этого делать, опасаясь наткнуться на кого-нибудь и не заметить этого. Он сжимает в руках черный пластик, потрепанный временами, с парой царапин на светящемся экране.       Тихая, ненавязчивая и расслабляющая мелодия наполняет его сердце радостью. Теперь он знает, что слушал Сефирот, когда не мог заснуть. Теперь его панацея в руках Клауда, и генерал сам ему её подарил. Страйф прикрывает глаза, хвала богам, не слыша ничего, кроме приятного женского голоса и перебирания гитарных струн. Сон застает его до того, как он успевает дослушать песню.