Моя Амоя

      Очнувшись от сильной боли в голове, Леон осознал, что лежит на холодном каменном полу. Он открыл глаза. Сквозь муть перед взором он разглядел тёмные фигуры.       — Где я? Что вам надо? — пытаясь приподняться на локтях, хрипло выговорил Леон, но тут же его щёку обожгла резкая пощёчина.       — Твою жизнь. Но сначала хорошо развлечёмся. Кто знает, сколько нам тут сидеть, — проговорил тот, что подошёл ближе всего. — Сучка...       Леона подняли на ноги и начали ощупывать. Брюнету с легкостью скрутили руки за спиной.             — Не делайте этого. Я вас убью! — предупредил Леон.       Он дернулся было в сторону, чтобы вырваться из рук того, кто держал его, но тут же получил удар под дых. Резкая боль, выбившая весь воздух из лёгких, заставила его согнуться пополам.       Мужик, что ударил, подошел вплотную и, схватив его за волосы, поднял голову.             — Чур, я первый его ебу, — мерзко ухмыльнулся он и облизал губы.             — Тебя я убью первым, — сказал Леон по-русски.         Последовал еще один удар, на этот раз в челюсть. Голова жертвы закружилась, и он потерял ориентацию на некоторое время.         — Снимите с него штаны!      .       Державший его одной рукой содрал с него джинсы вместе с трусами. Вторая при этом продолжала удерживать руки парня.                — И зачем тебе только такой хуй? Смотрите, у него член кривой. Да ты вообще ущербный. Ни одна женщина такого не захочет, — заржал говорящий.       В руке его неожиданно блеснуло что-то металлическое. Парня тут же распяли как лягушку, раздвинув и запрокинув ноги широко в стороны.       Мужик с неприятным акцентом тут же уставился Леону в промежность, разглядывая анус.       — Хорошая дырка, разработанная! Ебать и ебать такую.           Сказав это, мужик расстегнул свои джинсы и вытащил уже возбуждённый обрезанный член.       — Как? Нравится? — ехидно улыбаясь, спросил бородатый. — Пора поближе познакомить его с тобой!       Мужик вплотную подошел к Леону, схватил его за волосы и наклонил к своему члену.       — Соси! Иначе сделаю тебе больно!           Леон, распахнув глаза, стал крутить головой, пытаясь увернуться или вырваться, но его очень крепко держали за волосы. Он почувствовал, как головка члена тыкается ему в губы.         — Соси, я тебе сказал! — начал он водить членом по губам брюнета. Парень до сих пор не мог поверить в происходящее. Вдруг что-то холодное и острое коснулось его шеи.       — Мне надоело с тобой возиться! Выбирай: или я тебя сейчас прирежу, или ты всем нам отсосешь!         — Тебя я убью вторым, — сказал Леон и открыл рот. И тут же ощутил на языке резкий вкус чужого немытого член. Леона затошнило. Он инстинктивно попытался избавиться от источника этого мерзкого вкуса, но бородатый крепко прижал его голову к своему паху.             — Соси давай! Ласкай мой член своим языком!       На глазах Леона появились слезы. Он прекрасно понимал, что будет дальше. Ему было стыдно, но не страшно. Он останется живым. Только нужно дождаться подходящего момента.       Бородатый стал нетерпеливо двигать членом, запихивая его в рот Леона чуть ли не до самой глотки.       Вдруг Леон ощутил, как чей-то палец протискивается в его анальное отверстие. Он попытался увернуться и тут же получил удар по уху.       — Молча соси, сука! Пока мы не натрахаемся, ты не умрешь. Потом за мальчишку примемся. Его хозяин пока трогать не велел. Он ему для каких-то анализов нужен.       Брюнет с ужасом ощущал, как палец грубо двигался туда-обратно в его анусе, царапая и раня стенки. Потом к первому присоединился и второй палец, пытаясь расширить его анус.       — Дай чем смазать и бутылку от пива, — проговорил тот, кто занимался его задом.       Леон начал понимать, что он конкретно влип. Вскоре он почувствовал, как холодное горлышко бутылки коснулось его.         Холодное стекло резко вошло внутрь.       Бутылка двигалась внутри, раздирала поверхность кишки. Вдруг ее вытащили, и брюнет почувствовал облегчение, но, как оказалось, ненадолго. Смазав руку чем-то, бородатый мужик, что был за спиной, засунул сразу три пальца. Круговыми движениями он начал расширять анус. Леон застонал от боли, но возможности отстраниться и избавиться от пальцев не было. Вдруг он почувствовал очень сильное давление в промежности. Было ощущение, что его пытаются насадить на бревно. Давление сменилось болью и ощущением сильной натянутости в области швов. Казалось, что зарубцевавшаяся кожа вот-вот лопнет. Незнакомец, мучивший Леона сзади, сделал резкое движение, и брюнет ощутил, что в него погрузилось что-то очень объемное.       — Давай, засунь ему по самый локоть! — ржали остальные участники насилия.       Третий мерзкий бородач, что всё это время не принимал участия в насилии, подошел сзади и стал пытаться засунуть в анус Леона свой член. У него получилось. Было больно, и Леон хотел закричать. Два члена, что ритмично и синхронно двигались в его анусе, доставляли боль. Он подумал, что несмотря на тренированность, без разрывов не обойдется.       Вскоре движения членов стали резкими и особо сильными. И первый насильник разрядился Леону в рот. Спермы было столько, что она пошла носом и, побоявшись задохнуться, брюнет начал глотать мерзкую на вкус жижу. Другого выхода не было.       Насильники, которые вдвоём трахали жертву в зад, тоже не отстали и кончили почти одновременно.       От нехватки воздуха у Леона закружилась голова, и он наконец-то провалился в спасительную темноту.        Очнулся он лежа на полу в углу комнаты, даже не связанный и с бутылкой в прямой кишке. В комнате было темно. Это они зря, подумал Леон. В углу стояла печь, похожая на среднеазиатский тандыр. Её свет был единственным, что освещало помещение. Сколько дней его везли и держали под наркотой, он не знал. Сюда они приехали два дня назад. Так ему казалось. Мысль о мальчике не давала покоя. Вынув бутылку из прямой кишки, он сделал из неё «розочку».       — Неплохое оружие, — прошептал себе под нос Леон.       Насильников он нашел на улице у костра, где жарилась тушка небольшого животного. Двигался он тихо. Попадающие под ноги камни не мешали. Ноги привыкли и не к такому. Прикинув и разработав план, он приступил к мести. Подбежав к сидящему ближе всех, он полоснул его по горлу «розочкой». Тот, как и рассчитывал Леон, схватился за горло, и тогда он вдавил ему обрубок бутылки в глазницу, повернув её для надежности вокруг своей оси.       Двое других к этому моменту побежали к нападавшему. Леон схватил из костра головешку и ткнул в лицо ближайшему врагу, у того загорелась борода. Третий попытался достать его ножом, но Леон изловчился и согнул его руку так, что тот сам воткнул его в свой бок.       Он оглядел врагов. Один выл от боли, лежа по земле и держась за лицо. Второй катался, пытаясь потушить горящую одежду. Третий был мертв. Нож задел какой-то важный орган...       — Кажется, я нарушил обещание. Второй стал первым, — сказал Леон оставшимся в живых.       Горящему он сначала сломал ногу, просто прыгнув на неё, предварительно потушив огонь тряпкой. Дождавшись, пока тот перестанет метаться, он сломал ему позвоночник. Этому его научили десантники, когда летом он гостил у отца в части. Подойдя к последнему оставшемуся в живых, он произнес:       — Первые стали последними.       Сказав это, он оседлал мужика, зафиксировав, стянул штаны и отрезал его член и мошонку. «Умрет от кровопотери», — подумал Леон.       Бросил мошонку в огонь, сел у костра и принялся за еду. Тушка изрядно подгорела.

***

      Когда расцвело, Леон был удивлен. Местность вокруг напоминала каменистую полупустыню. Он понял, почему помещение, где его держали, казалось ему странным. Это было не строение. Это была скала. Подвал и все жилые помещения были выдолблены в созданной природой возвышенности. Каменистая почва местами была припорошена песком и украшена чахлыми низкорослыми деревьями и кустарниками. Именно на скале он вел неравный бой со своими палачами. Неравный для них. Они были мертвы, а он жив и даже не особо ранен. Не считать же раной порванный зад и лопнувший протез правого яичка. Он подпрыгнул несколько раз и засмеялся. При резком соприкосновении мошонки с бедром что-то смешно хлюпало. «Нужно найти мальчика. Он наверняка сильно напуган. Физически они не должны были ему навредить... Он был нужен живым. Грегуар своим решением отказа от титула подставил собственного сына. Эх, жаль, что ты мертв. Я с удовольствием и тебе бы врезал пару раз, любовь моя», — думал Леон.       Он спустился в подвал, запертых дверей не было. Они здесь, наверное, были ни к чему. Скорей всего, до ближайшего человеческого жилья несколько десятков километров.       Подвал был длинный, деревянные двери в большинстве своём были изрядно развалившимися и не двигались с места, застыв в полуоткрытом состоянии. Робера он нашел в каменном колодце. Тут же лежала толстая верёвка. Леон мысленно поблагодарил людскую похоть. Окажись он в этом колодце, могло все повернуться иначе. В колодце было темно. Леон позвал мальчика. Робер откликнулся сразу и даже назвал его по имени.       Сбросив мальчику верёвку, он вытащил его. Только когда мальчик оказался на поверхности и бросился его обнимать, он вспомнил, что совершенно голый и измазан в крови. Мальчика это не остановило. Он намертво вцепился в мужчину. Ростом Робер доставал до плеча Леону. Мужчина не удержался и погладил его по голове. Тело ребенка содрогалось в беззвучном плаче.       — Ну хватит. Все хорошо. Они мертвы, — приободрил его мужчина.       — Папа мертв. Они говорили, что я тоже умру, когда мама родит и во мне не будет нужды, — сквозь слезы говорил мальчик.       — Про папу я знаю... Его просто выкинули в океан далеко от берега, с рыбацкой шхуны. Мама... Может, её заставили или обманули?       Леон как мог его успокаивал. Информацию о Грегуаре он подслушал в разговоре, когда его везли сюда. Он ещё поквитается с этой стервой и за Робера, и за Грегуара.       — Если бы вы с папой успели пожениться? Ты бы тоже стал моим папой? — спросил Робер.       Леон прекрасно понимал, к чему клонит мальчик.       — Да, но я и так твой папа. Вот сейчас мы спасёмся, и ты точно станешь моим сыном. Даже больше, чем сыном. Ты станешь моей собственностью. Даже умереть без моего разрешения не сможешь.       Говоря это, Леон понимал, что несет полную чушь. Ребенка надо было отвлечь. Он уже вышел из комнаты с колодцем и двигался к выходу из подвала.       — Хорошо, я согласен, — ответил ему мальчик.       Они поднялись наверх. Мальчик не отпускал Леона. Помещения, где жили похитители, было довольно чистыми. Вода хранилась в двух полиэтиленовых бочках. Рядом лежал самодельное коромысло. Значит, где-то есть источник пресной воды. Все равно надо отсюда убираться. Кто знает, когда появятся другие бандиты...       Тут же лежала еда, в основном армейские пайки. Открыв два, он поел сам и накормил мальчика. Потом кое-как помылся. Робер активно ему в этом помогал, трусливо косясь на его изогнутый член и ассиметричную мошонку.       — Это они вас так? — спросил мальчик, наконец набравшись храбрости.       — Нет. Это случилось давно. В другой жизни, — ответил ему Леон. «Как там мама и бабушка...» — мелькнула у него в голове мысль.       Леон оделся в найденную в мешках запасную одежду. Подобрал одежду и для Робера. Вещи лишний раз подтвердили его догадку о Ближнем Востоке. Выглядели они теперь как два бедуина, отец и сын. Где-то должен быть транспорт? Они отправились его искать. Мальчик не захотел оставаться в доме и Леон это понимал. Трупы лежали на виду. Он не стал их прятать.       Жилище располагалось на каменистом плато в окружении песка. Однако, и среди песка имелось большое количество островков каменистой почвы, на которой росли полусухие кустарники и деревья со скудной зеленью. Леона мучило любопытство, где же они находятся. Спуск с плато нашли быстро. В основание имелась большая пещера с подземным озером. В ней же стояли две машины военного образца. В них лежало два ружья и рация. В бардачке одной из машин он нашел документы. Свои и мальчика. Это было самая ценная находка.       Пикап завелся легко. Подъехав обратно к дому Леон, погрузил в машину все, что счел нужным, и собрал все деньги, что смог найти, обыскав даже трупы. С рацией он разобраться не смог.       Ночевать пришлось на плато. Вероятность ночных гостей была мала. Спали они спокойно. Трупы скинули в колодец, где держали Робера. Мальчик активно помогал Леону. Ночь была холодной, но растопленная печка не дала им замерзнуть. Утром отправились в путь. Леон понимал, что за местного он себя выдать не сможет. Его познания в исламе были очень скудными, а языка он не знал. Но документы у них имелись, хоть и без виз. А это облегчало дело. Денег было достаточно много, это должно было помочь. Слабым местом был бензин, но надо было рискнуть.       Потом потянулись пять дней поездки по полупустыне. Однообразный пейзаж, безжалостная жара днём и холодные ночи. Ночами путники засыпали, обнявшись в спальном мешке в кузове машины. Спать на земле Леон боялся, разводить огонь тоже. Только на пятый день ближе к вечеру они увидели вдалеке большой костер. Подъехав, они увидели пять машин, поставленных в круг, и снующих вокруг него людей. Звучала немецкая речь. Леон сразу определил, что перед ним браконьеры. В автомобилях стояли клетки со зверями. Он уже пожалел, что поехал на свет костра, но бежать было поздно.       Однако опасения были напрасны. Ночь они провели у костра. Общались на плохом английском. Леон выяснил для себя очень важный вопрос. Они находились в Тунисе. Утром им показали, как выехать на автостраду и даже продали канистру бензина. Услышав рассказ Леона о пятидневном блуждании по пустыне, собеседник засмеялся и высказал предположение о том, что пустыня просто поиграла с неопытными путешественниками, водя их по кругу. В этой части Сахары дороги не были редкостью. К середине дня Леон и Робер выехали на автостраду и направились в столицу Тунис.       В первом придорожном кафе Робер с жадностью набросился на подобие гамбургера, запив его большим количеством кока-колы. Армейские пайки у них ничего, кроме отвращения, не вызывали. Дорога оказалась легкой. Придорожные отели не отличались особыми удобствами, но давали крышу над головой и кровать на ночь, а еще душ перед сном. Леон сумел перекрасить пикап и обменять номера на бензоколонке. Хотел купить другой автомобиль, но предложенные машины не внушали доверия. Он боялся, что их будут искать.       Через три дня Леон остановил машину у посольства Французской республики в Тунисе. Было раннее утро. Путники просто сели на ступени здания. Последние сутки они ехали без остановки. До открытия приемной оставалось два часа. Робер уснул, уткнувшись Леону в плечо. Леон тоже начал засыпать, когда его стал трясти мужчина в военной форме. Леон, не говоря ни слова, подал ему их паспорта. Прошло, как показалось, несколько секунд, как вокруг уже собралось большое количество людей. Леон куда-то понесли. Он не отпускал руку Робера. Ему казалось важным не терять контакт с мальчиком. Скинуть сонливость удалось только тогда, когда в анус ему кто-то что-то засунул. Это был осмотр врача.       — Вас насиловали? — спросил доктор.       — Да. Мой зад любит приключения, — ответил Леон и криво усмехнулся. — Вы осмотрели мальчика? С ним всё в порядке?       — Да. Он в порядке и ждёт вас в столовой.       Врач поколдовал с его задом и отпустил его, указав путь в столовую.       — Я запишу вас в свои сексуальные партнеры, — пошутил Леон, покидая кабинет врача.       Робера он нашел в столовой за едой. Завидев его, тот улыбнулся. Леон сел за стол и стал накладывать себе в тарелку рисовой каши. Через несколько минут в комнату вошел высокий худощавый мужчина в косо застегнутой рубашке.       — Жерар де Сонен, посол Франции в Тунисе, — представился он Леону.       — Нужно задержать Ирэн де Шамб. Она причастна к нашему похищению, — вместо приветствия ответил ему Леон.       — Да, — ответил ему посол. — Мой секретарь нашел Серджа де Шамб, через несколько часов он будет здесь.

***

      Прошло два месяца после побега Леона и Робера из плена. Отель в Провансе готовился к открытию. Леон, иногда проходя по знакомому месту, вспоминал Грегуара. В подвале без дела стояло оборудование для БДСМ. Прагматичная Жанна уговаривала его сделать выставку в стиле маркиза де Сада, а Леон подумывал сменить свою роль. Потом решил, что можно водить экскурсии в роли доминанта, натянув на себя костюм из латекса.       Теперь он был официальным опекуном мальчика. Имуществом до совершеннолетия юного графа от его имени управлял дед. Леон просто ставил подпись на документах, выслушивал замечания барона о том, что ему надо вникать в дела семьи, с полным равнодушием. Он знал, младшая де Шамб справится, когда старик отойдет от дел. Она рождена для этого и пошла в отца.       В один из приездов барон как бы между прочим спросил Леона:       — Что ты знаешь о вересковом воске?       — Не понимаю, о чем вы, — ответил он барону.       — В ближайший четверг тебя ждут в Леоне на набережной Шарля де Голля 200, — сказал барон.       В четверг Леон сидел за столом одного из заведующих отделом, в штаб-квартире Интерпола. Передавая сидящему напротив мужчине небольшую металлическую коробку, он спросил.       — Что там?       — Образец нового, особо опасного вируса. Скорей всего, уже погибшего, — ответил сотрудник интерпола.       — Жаль.       Леон встал, считая, что разговор окончен.       — Я уполномочен предложить вам работу. Вы произвели впечатление! Три трупа голыми руками, — остановил его мужчина и передал стопку бумаги.       — Не совсем. У меня в заду была бутылка. Они сами мне ее одолжили. Грех было не воспользоваться, — ответил Леон, вновь сев за стол рассмотреть бумаги. Это была анкета.       — Пишите только правду, если хотите здесь работать, — сказал сотрудник, выходя из комнаты.       Леон начал заполнять анкету.       «Ф.И.О. Михайлов Лев Михайлович».       Когда мужчина вернулся, он взял из его рук анкету и, прочитав начало, поджег её зажигалкой.       — Я просил писать правду, а не всю правду, — сказал мужчина, подавая Леону чистые бланки.       Леон начал писать по-новой.       «Леон Лайонет».       Дойдя до графы «имя для связи» он задумался и написал: «Монгрел».       Пройдет десять лет, и он займет место по другую сторону стола.

***

      Ирэн и её любовник успели бежать, прихватив немало ценных вещей. Когда их почти настигли, любовник поспешил избавиться от беременной на большом сроке женщины. Её нашли серьезно раненой. Она успела рассказать, что способ гибели Грегуара был выбран неслучайно. Её любовник надеялся, что история повторится. Барон потеряет контроль над ситуацией, как после гибели жены. Ребенка, девочку, удалось спасти. Робер, как действующий граф де Монсоро, выделил денег на её воспитание, но сестрой никогда не называл. Она так и осталась для него дочерью той женщины.