***
Ужин прошёл в абсолютной тишине. Лили вяло ковырялась в своей картофельной запеканке, время от времени бросая быстрые взгляды в сторону Лестрейнджа — тот отчаянно боролся с вилкой, которая никак не хотела его слушаться. — Почему вы не исцеляете руку? — спросила девочка после того, как вилка в очередной раз со звоном упала на стол. — Или протез какой-нибудь наколдуйте. — Нельзя, — печально улыбнувшись, ответил Рудольфус. — Это, — кивок в сторону культи, — плата Магии за помощь тебе. — Вы сказали, что отдаёте ей своё мастерство, — кивнула Лили, прекрасно помнившая тот момент из видения. — А в какой области у вас Мастерство? — Артефакторика и Боевая магия, — Лестрейндж в очередной раз неловко взял левой рукой вилку и вернулся к прерванной трапезе. — Мне жаль, — Лили внимательно посмотрела в лицо сидящего напротив мужчины. — Глупости, — отмахнулся тот. — Твоя жизнь намного ценнее какого-то мастерства. Кроме того, я тешу себя надеждой, что со временем, после определённой тренировки, смогу управляться и одной рукой. После ужина Далила вернулась в свою комнату, а Лестрейндж, судя по звуку шагов, ушёл к себе. Спать девочке совершенно не хотелось, поэтому она взяла с тумбочки альбом. Фотографий в нём оказалось не очень много — не больше дюжины. Почти на всех была запечатлена Беллатриса с ребёнком на руках — создавалось такое впечатление, что женщина боялась выпустить дочь из поля зрения, постоянно держа её возле себя. На многих снимках рядом с ней стоял Рудольфус, и его взгляд буквально светился счастьем и гордостью. «Если вы так меня любили, зачем бросили?» — раздражённо подумала Далила, закрывая альбом и возвращая его обратно на тумбочку. Вопреки словам, сказанным Рудольфусу ранее, у девочки не было сомнений в том, что она и есть та самая Дельфини. Однако признать это вслух означало принять Лестрейнджа в качестве крёстного и, как следствие, стать полноправным членом его семьи. А к этому Лили была не готова. У неё уже была семья: Артур, Стефан и остальные ребята из их банды. С недавних пор девочка к этому списку прибавляла ещё и профессора Снейпа, хотя и не была до конца уверена в том, что её привязанность взаимна. В любом случае, променять свою семью на сомнительное удовольствие быть леди Лестрейндж Далила не собиралась. Кроме того, ей совершенно не нравилось имя Дельфини. Хотя сама перспектива жить в огромном замке в окружении слуг была весьма заманчивой. Однако свободу Лили ценила намного больше. И Лестрейнджу, если он, действительно, её любит, придётся с этим смириться.Сложности взаимопонимания
9 сентября 2020 г. в 22:42
После того, как Лестрейндж покинул её спальню, Лили первым делом отправилась изучать предоставленные ей апартаменты. И начала с гардеробной, оказавшейся просторным помещением с множеством шкафов, в данный момент, как и предупреждал Рудольфус, пустовавших. Только в одном из них, на плечиках, висела строгая чёрная мантия, а на полке лежала пара аккуратно сложенных рубашек и брюк, фасон которых был, очевидно, мужским — Лили предположила, что крёстный наскоро уменьшил что-то из своего гардероба или отдал свою детскую одежду.
В дальнем конце гардеробной, между двумя шкафами-купе, стояло старинное зеркало метров два в высоту. Подойдя к нему, Далила замерла в испуге: из зеркала на неё смотрела какая-то совершенно незнакомая девочка с тонкими аристократичными чертами лица, чуть вздёрнутым аккуратным носом и жуткими рубиновыми глазами.
Лили медленно подняла правую руку на уровень лица — девочка в зеркале сделал то же самое, развеяв всякие сомнение Далилы в том, что это, действительно, она.
«Лестрейндж наложил на меня какие-то чары, меняющие внешность?» — мелькнула в голове Лили паническая мысль. — «Зачем? Чтобы я больше походила на его Дельфини?»
Титаническим усилием воли подавив вспышку гнева и решив оставить разборки со своим так называемым крёстным на потом, Лили продолжила осмотр предоставленных ей комнат. Ванная, несмотря на нескромные размеры, не представляла собой ничего примечательного: раковина с навесным шкафчиком над ней, унитаз, да мини-бассейн с высоким бортиком — как, впрочем, и гостиная, оформленная в золотисто-бежевых тонах. А вот библиотека, действительно, поражала воображение: размером с футбольное поле, в центре — узкий кожаный диван цвета артериальной крови и письменный стол из тёмного дерева, — а всё оставшееся пространство занимают стеллажи, полностью заставленные книгами в старинных кожаных переплётах.
«Просто рай для библиофила», — подумала Далила, оглядывая всё это великолепие. — «Артуру бы тут понравилось».
Воспоминание о друге заставило девочку нахмуриться: ей нужно было срочно выйти с ним на связь. На письменном столе в библиотеке, словно специально для неё, как раз лежала аккуратная стопка пергаментов, чернильница и перо.
«Как хорошо, что профессор Снейп научил меня пользоваться этими сомнительными письменными принадлежностями», — с облегчением подумала девочка, удобно устраиваясь на диване и пододвигая к себе пергаменты. — «Данный навык мне сейчас очень пригодится».
Составление письма Артуру не отняло у Далилы много времени: она не стала нагружать друга лишней информацией и просто сообщила, что с ней всё в относительном порядке, но в ближайшие несколько дней вернуться домой она точно не сможет, однако обязательно будет ежедневно присылать письма и отчитываться о своих делах. Также Лили попросила когтевранца присмотреть за остальными членами их банды в её отсутствие и передать извинения Снейпу за то, что она не пришла на занятие и даже не предупредила его об этом.
К тому моменту, как письмо было написано, Далила уже ощущала тупую ноющую боль в спине — должно быть, действие тех лекарств, что дал ей доктор Майер, уже закончилось. И теперь девочке предстояла унизительная для неё процедура: просить Лестрейнджа помочь с обработкой ран.
Стараясь двигаться как можно осторожнее, практически не шевеля руками, Лили дошла до комнаты, расположенной рядом с её спальней, и уверенно постучала. Дверь открылась спустя пару секунд, явив взору девочки настороженного крёстного.
— Я написала письмо, — Лили протянула мужчине пергамент. — Вы не могли бы его отправить Артуру Смиту?
— Разумеется, — коротко кивнул Рудольфус, после чего окинул крестницу пристальным взглядом. — Ты очень бледна. Как ты себя чувствуешь?
— Спина начинает побаливать, — честно призналась Лили и, набрав воздуха в грудь, спросила: — Поможете обработать её мазью?
— Конечно, — на лице мужчины не дрогнул ни единый мускул. — Ты голодна? Я могу приказать эльфам подать обед.
— Было бы здорово, — призналась Лили, которая чувствовала себя способной съесть целого мамонта.
— У тебя есть какие-нибудь пожелания? — осведомился Рудольфус. — Есть что-то, что ты не любишь? Или, быть может, ты хочешь съесть что-то конкретное?
— Я не привередлива, — заверила его девочка.
— Хорошо, — Лестрейндж как-то нервно дёрнул плечом, на котором на перевязи висела его правая рука. — Иди к себе. Я сейчас подойду.
Лили без пререканий вернулась в свою спальню и, после недолгих колебаний, сняла рубашку, отложила её на тумбочку, стоявшую слева от кровати, после чего легла на живот, уткнувшись носом в подушку. Девочке было некомфортно и от собственной позы, и от всей ситуации в целом. Но, учитывая обстоятельства, выбирать ей не приходилось.
Рудольфус вошёл в комнату твёрдой, уверенной поступью. Его взгляд сразу же прикипел к изуродованной детской спине, торчавшей среди вороха одеял, и мужчина с огромным трудом подавил волну ярости, закипевшей внутри — он был готов голыми руками разорвать ту мразь, которая сотворила это с его ребёнком.
— Будет щипать, — предупредил он Далилу, проворно одной рукой отвинчивая крышку у небольшой баночки с заживляющей мазью. — Придётся потерпеть.
Лили лишь презрительно фыркнула на это замечание — как будто ей привыкать!
— Я знаю, как действует заживляющая мазь, — приглушённо проговорила она раньше, чем успела сообразить, что именно и кому собирается сказать. — Мой друг, Артур, регулярно присылает мне её из Больничного крыла Хогвартса.
— Часто попадаешь в переделки? — с искренним интересом уточнил Рудольфус, зачерпывая немного мази и осторожными, максимально мягкими движениями нанося её на раны, уже успевшие воспалиться в некоторых местах.
Несмотря на привычность процедуры, Далила не сдержала недовольного шипения — ощущения были далеки от приятных.
— У меня талант находить неприятности, — ответ вновь сорвался с губ девочки до того, как она успела его обдумать. Данное обстоятельство насторожило Далилу: неужели Лестрейндж каким-то образом умудрился напоить её Сывороткой правды? Или, быть может, в комнате установлен какой-то артефакт, вынуждающий её говорить исключительно правду?
Лили не собиралась оставлять это обстоятельство без внимания: не обращая внимание на тянущую боль в спине, она откатилась к дальнему краю постели, после чего резко села, заматываясь в одеяло на манер тоги.
— Что вы со мной сделали? — прямо спросила она, с подозрением глядя на Рудольфуса, неподвижно замершего у противоположного края кровати.
— В каком смысле? — настороженно уточнил тот.
— В прямом, — Лили взглядом едва не метала гром и молнии. — Моё лицо изменилось. И я вынуждена отвечать правду на ваши вопросы.
— У тебя было другое лицо? — удивился мужчина.
— Только не делайте вид, что вам это неизвестно! — возмущённо воскликнула девочка. — Вы специально сделали меня такой, да? Такая я вам больше нравлюсь что ли?
— Успокойся, — одёрнул её Рудольфус твёрдым голосом. — Я готов магией поклясться, что не применял к тебе никаких чар, зелий, ритуалов или артефактов, меняющих внешность.
Лили сразу же поняла: он сказал правду. Только вот как ей это удалось без применения легилименции?
— Не нужно клятвы — я знаю, что вы говорите правду, — теперь девочка выглядела растерянно. — Но почему я это знаю?
— Ты чувствуешь меня, — ответ Лестрейнджа прозвучал как само собой разумеющееся. — Также как и я чувствую тебя. Мы связаны узами крестничества. Пока я был в Азкабане, эти узы серьёзно истончились, но проведённый мною ритуал вернул их к первоначальному состоянию. Так что, отвечая на твоё предыдущее обвинение: я ничего не делал для того, чтобы ты говорила мне правду. Твою искренность, — равно как и мою, — обеспечивает магия наших уз.
— Ясно, — подобный ответ Лили совершенно не понравился, однако немного успокоил. — Это всё равно не объясняет ту фигню, которая произошла с моим лицом.
— А что с ним не так?
— Всё не так! — в сердцах воскликнула Далила. — Что с моими глазами? Почему они такого дикого цвета? А нос? Что за нелепая пародия на орлиный клюв?
— У тебя абсолютно нормальный нос, — заверил девочку Рудольфус. — Точно такой же, как и у твоей матери. А вот глаза достались от отца.
— Но раньше-то всего этого не было!
— А что было?
— Нормальный нос и серые глаза — вот что было, — Лили длинно вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, старательно беря все чувства под контроль. — Я просто пытаюсь понять, как так произошло, что моя внешность изменилась столь кардинальным образом за такой короткий срок — до похищения ничего не предвещало подобных перемен.
Рудольфус нахмурился, после чего стремительно вышел из комнаты, чтобы спустя пару минут вернуться, неся в руке достаточно толстый фолиант в тёмно-зелёном переплёте.
— Вот, возьми, — мужчина положил книгу на край постели, не пытаясь приблизиться к Далиле. — Это — твой детский фотоальбом. Здесь есть фотографии и твоей матери, и твоего отца. Уверяю тебя, внешне ты очень многое унаследовала от обоих.
Рудольфус на мгновение замолчал, глядя на Лили абсолютно пустыми, начисто лишёнными эмоций, глазами.
— Я не знаю, что до этого было с твоей внешностью, — сухо сообщил он. — Хотя, могу предположить, что, раз Люциус не смог найти тебя сразу после нашего с Беллой заключения в Азкабан, то кто-то очень сильный наложил на тебя специальные скрывающие чары. Возможно, и внешность он же тебе изменил, всё-таки в этом мире вряд ли нашёлся бы второй младенец с красными глазами.
В словах Лестрейнджа был определённый смысл. Но, что самое главное, они были искренни, и это свело негодование Далилы на нет. Передвинувшись на середину кровати, девочка взяла в руки фотоальбом и открыла на первой странице. Со снимка на неё взирала красивая темноволосая женщина с яркими синими глазами, державшая на руках свёрток с мирно дремавшим младенцем. За её спиной, покровительственно положив на хрупкое женское плечо ладонь, стоял высокий мужчина со слегка вьющимися тёмными волосами, надменным видом и глазами цвета рубинов. И, да, Лили сразу увидела сходство своего нового облика с дамой на снимке. Ну, и с мужчиной тоже.
— Это ничего не доказывает, — упрямо сказала она, захлопывая альбом, однако, не возвращая его Лестрейнджу.
Рудольфус скептически изогнул бровь.
— Ты предполагаешь, что я пытаюсь тебя обмануть, — понимающе кивнул он. — На данный момент, кроме очевидных крестнических уз, я ничего предъявить не могу. Однако через неделю, если доктор Майер сочтёт твоё состояние удовлетворительным, мы можем провести ритуал Проверки крови, который подтвердит, что ты, действительно, Дельфини Лестрейндж, дочь лорда Волдеморта и Беллатрисы.