Причины моей ненависти

      Вопреки опасениям Снейпа остаток ночи, — равно как и утро, — прошёл абсолютно спокойно: Альбус то ли проявил чудеса тактичности, чего за ним никогда не водилось, то ли был занят какими-то своими делами и просто не заметил появление на территории школы незапланированного гостя.       Позавтракав вместе со Снейпом вкуснейшими блинчиками с малиновым джемом, Лили вернулась в поместье Кэрроу. Несмотря на то, что они с Северусом вроде как договорились обратиться за помощью к Малфою, девочка, после долгих раздумий, решила всё же не полагаться на мнение сиятельного лорда — ну, не доверяла она Люциусу! — благо, теперь у неё есть, к кому обратиться за советом.       После последнего ментального разговора с «дедушкой» между Лили и вампиром завязалась активная переписка. Костель оказался весьма интересным собеседником, хотя порой его речь становилась чересчур витиеватой. Но, что самое главное, у древнего вампира начисто отсутствовали какие-либо границы и запреты: он мог рассуждать абсолютно на любую тему, начиная с кровавых ритуалов и человеческих жертвоприношений прошлого и заканчивая откровенными непристойностями. Нежный возраст адресата его совершенно не беспокоил. Для Лили, рано повзрослевшей и на своей шкуре узнавшей все гнусности мира взрослых, подобное отношение было настоящей отдушиной. Впрочем, от того же Северуса она бы подобного не потерпела. Да зельевар и не стал бы к ней так относиться. Снейп, несмотря на свой тяжёлый характер и тёмное прошлое, был слишком щепетилен и нравственен, в его сознании существовали чёткие границы, разделение на «хорошее» и «плохое», «приемлемое» и «недопустимое». И Лили это полностью устраивало.       С самого утра у Амикуса было плохое настроение: стоило только Далиле выйти из камина, как она услышала громкие крики и жуткий грохот, доносящиеся из комнаты мужчины.       «Помочь или пройти мимо?» — мелькнуло в голове девочки. — «Не хотелось бы попасться под горячую руку…»       Ярко-алая вспышка точно перекати-поле пронеслась по коридору второго этажа, сопровождаемая жалобными причитаниями одного из домовых эльфов. Вздохнув, Лили направилась вверх по лестнице, собираясь всё же заглянуть в спальню к Кэрроу и попытаться ментально воздействовать на мужчину.       Со стороны открытого окна внезапно донеслась протяжная, печальная мелодия флейты. Далила резко остановилась: тело замерло само собой, и девочка ощутила, как по спине пробежал неприятный холодок. Мысли в голове смешались и словно подёрнулись лёгкой дымкой: Лили не могла вспомнить, куда и зачем шла. Резко развернувшись, она вернулась вниз и ноги сами собой понесли девочку к входной двери.       Флейта продолжила играть, но теперь её мелодия, казалось, звучала у Лили прямо в голове. Оказавшись на улице, — без верхней одежды и лишь в лёгких домашних туфлях, — девочка, точно сомнамбула, двинулась вперёд, совершенно не ощущая холода.       Следуя за мелодией флейты, Лили покинула территорию поместья и скрылась в лесу. Ноги девочки по щиколотку утопали в снегу, отчего идти было трудно, но она продолжала двигаться вперёд. В голове — ни единой мысли, в душе — ни тени сомнения. Осталась только дивная музыка, зовущая за собой, сулящая что-то неимоверно прекрасное…       Четыре руны Защитника на запястье, — те, что принадлежали обоим Кэрроу, Флинту и Макнейру, — вспыхнули алым и набухли, обжигая нестерпимой болью. Боль, как ни странно, помогла отчистить сознание, сбрасывая наваждение, созданное чужой магией. Лили всё ещё слышала музыку где-то глубоко в своём сознании, только теперь, перекрывая её, в голове звучало стихотворение, несколько лет назад прочитанное ей Артуром. «Кто там в плаще гуляет пестром, Сверля прохожих взглядом острым, На черной дудочке свистя?.. Господь, спаси мое дитя!» Большая в Гамельне тревога. Крыс развелось там страсть как много, Уже в домах не счесть утрат- Перепугался магистрат. И вдруг волшебник — плут отпетый — Явился, в пестрый плащ одетый, На дивной дудке марш сыграл И прямо в Везер крыс согнал. Закончен труд у магистрата. Спросил волшебник: «Где ж оплата?» А те юлят и так и сяк: «За что ж платить-то? За пустяк? Велик ли труд — игра на дудке? Не колдовские ль это шутки? Ступай-ка прочь без лишних слов!» И хлопнул дверью крысолов. Меж тем, от крыс освобожденный, Ликует город, город возрожденный, В соборах — Господу Хвала! — Весь день гудят колокола! Пир взрослым, детворе забава… Но вдруг у северной, у северной заставы Вновь появился чудодей, Сыграл на дудочке своей… И в тот же миг на звуки эти Из всех домов сбежались дети. И незнакомец всей гурьбой Увел их в Везер за собой. Никто не помнит их отныне, Навек исчезнувших в пучине. Река бежит, вода течет. Какой ценой оплачен счёт!.. Всем эту быль запомнить надо, Чтоб уберечь детей от яда. Людская жадность-вот он яд, Сгубивший гамельнских ребят.*       Сконцентрировавшись, Лили, пусть и с огромным трудом, закрыла сознание мощнейшим окклюментивным щитом, на который только была способна — музыка тут же стихла. И одновременно девочка ощутила онемение в руках и ногах — всё-таки декабрь не самый лучший месяц для прогулок в простой хлопковой мантии и в тряпичных балетках. Дрожа от холода, Лили накрыла слабо пульсирующие руны на запястье тремя пальцами — пропустив ту, что принадлежала Карверу Флинту, всё-таки не стоило выдёргивать его с заслуженного отпуска, — и выпустила немного своей магии, призывая к себе своих Защитников.       Не прошло и пары секунд, как рядом с Лили один за другим раздалось три хлопка: посреди леса появились оба Кэрроу и Макнейр. Причём последний держал в руках свою излюбленную секиру, и зверское выражение его лица говорило о том, что мужчина готов вступить в бой.       — Лили, — Амикус тут же скинул с себя тёплую шерстяную мантию и закутал в неё девочку, после чего вытащил волшебную палочку и наложил на Лили согревающие чары.       — На меня кто-то напал, — с трудом шевеля непослушным языком, сообщила Далила.       — Мы это уже поняли, — мрачно заверил её Амикус, легко подхватывая Лили на руки, словно она вообще ничего не весила. — Метка — кивок на чёрную точку на запястье, — просигнализировала, что тебе угрожает опасность, но ни я, ни Алекто не смогли к тебе аппарировать, пока ты сама нас не позвала.       — У меня та же фигня, — сплюнув в сторону, вставил свои два кната Макнейр. — Только я ещё почувствовал что-то…       — Что именно? — Алекто насторожено посмотрела на Уолдена.       — Хрен его знает, — пожал плечами мужчина. — Неприятное чувство, словно я стою посреди пустыни, а на меня направлена сотня глаз, взгляд которых я ощущаю, но не вижу.       Лили поёжилась и инстинктивно сильнее прижалась к Амикусу: Кэрроу никак это не прокомментировал, но девочка ощутила, как державшие её руки на мгновение напряглись.       — Я слышала флейту, — тихо проговорила Лили и аккуратно постучала указательным пальцем по своему виску. — Здесь. Мелодия полностью завладела сознанием, я не могла сопротивляться. Мысли словно растворились в музыке.       — Подчиняющий артефакт, — со знанием дела хмыкнул Макнейр, легко закидывая тяжеленную секиру на плечо. — У них обычно не очень большой радиус действия. Я пройдусь вокруг, осмотрюсь, вдруг найду что-нибудь интересное.       — Хорошо, — согласилась Алекто. — А мы пока отведём Лили домой.       Стоило только переступить порог поместья, как Амикус вновь перешёл в состояние берсерка. Прошествовав в гостиную, мужчина аккуратно опустил девочку на диван, после чего мощным пинком открыл дверь, да так, что та, отскочив от стены, едва не ударила его самого по носу, вышел в холл и принялся кричать на домовиков, не особо выбирая выражения. Алекто заметно напряглась, её губы сжались в тонкую линию.       — Не волнуйся, мы найдём способ ему помочь, — Лили твёрдо посмотрела в глаза женщине. — Нужно только немного подождать.       Алекто тяжело вздохнула, затем вымученно улыбнулась и кивнула.       Со стороны холла послышался дикий грохот, новая порция криков Амикуса и жалобные причитания домовика. А Лили вдруг пришло в голову, что приступы неоправданной агрессии накрывают мужчину исключительно в стенах поместья. Впрочем, возможно, причина в том, что Амикус практически не выходит из дома? Или всё же виноват дом?       — Алекто, быть может, стоит проверить поместье на присутствие вредоносных артефактов?       Женщина с недоумением посмотрела на девочку, а спустя мгновение в голубых глазах вспыхнуло понимание.       — Да, пожалуй, стоит.       Алекто стремительно покинула гостиную, оставив Лили в полном одиночестве. Воспользовавшись этим, Далила вызвала Принклза.       — Отправляйся к лорду Флинту и передай ему, что со мной всё в порядке, — распорядилась девочка. — И поблагодари от моего лица его за помощь, она была весьма своевременной.       «Нужно написать Костелю, возможно, он располагает более полной информацией о ритуале Защитник», — подумала Лили, осторожно поглаживая чёрные отметки на своём запястье. — «Должна же быть причина тому, что на угрозу мне реагируют не все Защитники, а только эти четверо».       С негромким хлопком рядом с Лили появился один из домовиков Кэрроу — Брикки, — и протянул девочке фиал с каким-то зельем.       — Хозяин просил передать юной госпоже бодроперцовое зелье, — дрожащим голосом сообщил эльф. Лили отметила, что бровь над левым глазом у него была рассечена, а в уголке губ запеклась кровь.       Нахмурившись, девочка вытащила из кармана своей мантии белоснежный носовой платок, наклонилась и осторожно прижала ткань к ранке на лице эльфа, заставив того вздрогнуть.       — Не держи зла на своего хозяина, — попросила Лили. — Он не специально.       — Брикки не злится на Хозяина, — заверил её эльф, и его глаза заволокли непролитые слёзы. — Брикки знает, что Хозяин болен, Брикки пытается помочь.       — Как именно ты пытаешься помочь?       — Брикки защищает Хозяйку и юную госпожу, — ответил эльф. — Брикки чувствует, когда магия Хозяина бунтует, и Брикки приходит, чтобы Хозяин выпустил свой гнев.       — Ты специально злишь его, — осенило Лили, — чтобы отвести удар от нас с Алекто.       — Брикки любит своих Хозяев, — заявил домовик. — У Брикки самые лучшие Хозяева. И юная госпожа тоже хорошая. Брикки будет заботиться о своих Хозяевах и юной госпоже. Брикки защитит вас.       — Спасибо, — Лили благодарно улыбнулась этому крохотному существу, обладающему, судя по всему, воистину огромным сердцем. — Амикусу с Алекто очень повезло с таким хорошим эльфом.

***

      Благодаря бодроперцовому зелью прогулка по зимнему лесу без верхней одежды никак не отразилась на здоровье Лили. Простуда в данной ситуации была крайне нежелательна.       Макнейр, несмотря на то, что занимал в Министерстве Магии скромную должность палача, не предполагавшую наличие глубоких познаний в каком-либо разделе магии, оказался обладателем весьма обширных знаний по части артефакторики. Так что не прошло и часа, как мужчина заявился в поместье, левитируя перед собой небольшую резную шкатулку из тёмного — почти чёрного, — дерева.       — Кто-то оставил вам преинтереснейший подарочек, — сообщил Макнейр, осторожно опуская свою находку на невысокий журнальный столик. — Я, конечно, не специалист, но это, определённо, весьма сильный ментальный артефакт подчиняющего спектра.       — Это мы уже поняли, — мрачно кивнул Амикус, стоявший возле неразожённого камина с каменным выражением лица. — Ты можешь определить, кто оставил нам этот подарок?       — Нет, настолько далеко мои таланты не простираются, — покачал головой Уолден. — Можем попросить Флинта, уверен, он не откажет, тем более что эта хреновина угрожает безопасности нашей девочки.       — Не думаю, что данный артефакт был предназначен Лили, — озвучила своё мнение Алекто, сидевшая на диване рядом с девочкой. — Недавно Лили высказала предположение, что внезапные перемены в характере моего брата могут быть вызваны сторонним вмешательством. Мы с эльфами обследовали поместье, и нашли на восточной стене вот это, — Алекто вытащила из кармана небольшой металлический шарик, покрытый вязью рун. — Это родовой артефакт Кэрроу — «Око ярости». Оно настраивается на определённого человека и постепенно сводит его с ума, превращая в буйнопомешанного маньяка.       — Думаешь, это покойный дядюшка вам так удружил? — нахмурившись, спросила Лили, с опаской поглядывая на артефакт в руках женщины.       — Скорее уж кто-то из его сыновей, — Амикус был холоден, как айсберг, но Лили видела адское пламя, бушевавшее на дне его тёмных глаз. — Не важно, что именно я убил дядю. Кэрроу — тёмный Род, для нас убийство Главы вполне обыденная вещь. Согласно Кодексу Рода, именно я являюсь первым в очереди на титул лорда. Так что высока вероятность того, что кузены посчитали возможным устроить небольшую войну за право стать новым Главой Рода Кэрроу.       — Доктор Майер утверждает, что твои перепады настроения — наказание Магии, — заметила Лили, немного запутавшись. — Я, конечно, знакома с доктором не так давно, но он зарекомендовал себя как прекрасный специалист. Что-то мне не верится, что он мог ошибиться в диагнозе.       — Он и не ошибся, — заверила её Алекто. — «Око ярости» не может вызвать чувства, которых нет. Оно лишь подпитывает и возводит в абсолют то, что уже есть, подтачивая сознание, точно текущая вода — камень. Магия наказала Амикуса за убийство дяди неконтролируемыми вспышками гнева. «Око ярости» лишь усиливает эти вспышки, раздувая малейшие угли до состояния неконтролируемого пожара.       — А эта шкатулочка, в таком случае, для чего? — Лили кивнула на находку Макнейра.       — Вероятно, для Алекто, — бесцветным голосом откликнулся Амикус. — Всем известно о моём отношении к сестре. Если бы с ней что-то случилось… — мужчина запнулся и шумно сглотнул, — я бы сошёл с ума. И «Око ярости» бы мне в этом только помогло.       — Но ведь на Алекто шкатулка не подействовала, — Лили растерянно моргнула.       — Скорее всего, её настраивал полный профан, — предположил Макнейр. — У артефактов подобного типа есть два уровня воздействия: индивидуальный и массовый. Индивидуальный настраивается по строгим параметрам, а массовый рассчитан на поражение всех людей на заданной территории. Однако на настройку второго режима нужно потратить просто прорву энергии — не каждому волшебнику такое под силу.       — Если хотели поймать Алекто, почему не настроили лично на неё? — Лили с интересом посмотрела на Уолдена. Во время их первой встречи он показался ей ограниченным, интеллектуально и эмоционально недоразвитым субъектом с садистскими наклонностями. Однако сейчас девочка видела, что первое впечатление оказалось обманчивым. Теперь ей захотелось познакомиться с этим человеком поближе. Кто знает, какие сокровища скрываются под невзрачной личиной бездушного палача?       — Для настройки любого артефакта на конкретного человека необходима кровь или слепок магии этого человека, — ответил Макнейр. — Такой прелести у того, кто настраивал артефакт, очевидно, не было. Поскольку в поместье, как все знают, живут только двое, — Амикус и Алекто, — рискну предположить, что над артефактом не стали мудрствовать и просто настроили на женское сознание. А ты, Лили, будучи сильным менталистом, неосознанно перехватила этот сигнал.       — Чем, видимо, спасла мне жизнь, — закончила за него Алекто. — У меня нет навыков в окклюменции. Я бы не смогла сопротивляться.       — У меня этих навыков хоть отбавляй, но мне они вообще никак не помогли, — мрачно парировала Лили. — Если бы не проведённый ритуал, я бы была уже мертва.       — Тебе нельзя здесь оставаться, — неожиданно твёрдо заявил Амикус. — Это не твоя война.       Лили внимательно посмотрела в тёмные глаза мужчины и, после небольшой заминки, кивнула. В конце концов, Кэрроу прав: это только их, внутрисемейное, дело. Посторонним в него лезть не следует.       — Хорошо, — покладисто согласилась она, после чего повернулась к Уолдену. — Приютишь меня на некоторое время?       — Да, — последовал лаконичный ответ.       — Вот и чудненько, — Лили встала. — Тогда я пошла собирать вещи. Амикус, — девочка посмотрела на Кэрроу. — Если понадобится помощь — не стесняйся. Я с радостью покопаюсь в чьей-нибудь голове. Или вскипячу мозги.       На губах мужчины на мгновение отразилась лёгкая, мимолётная улыбка.       — Приму к сведению.