***
На новом месте Лили, ожидаемо, долго не могла заснуть: лёжа в абсолютной темноте, девочка привычно вслушивалась в окружающие звуки, как внешние, так и ментальные, в поисках возможной угрозы. Снаружи ничего подозрительного не наблюдалось. А вот эманации, доносившиеся из спальни Уолдена, были достаточно жуткими. Мало того, что мужчина всё ещё находился в каком-то неестественном отрешённом состоянии, так его мысли были перманентно заполнены сценами насилия и убийствами. Вот он одним ударом отрубает голову какой-то жуткой твари, внешне напоминающей волка, но намного крупнее, с какой-то странной, слегка приплюснутой мордой. Затем, словно подёрнутая лёгкой дымкой, появилась крохотная комната, по деревянному полу растекся целый океан тёмной крови, вокруг лежали изуродованные человеческие тела с уже остекленевшими глазами. Мгновение — картинка изменилась: просторное помещение, освещённое холодным электрическим светом. На бетонном полу стоял небольшой телёнок и смотрел на Уолдена огромными тёмными глазами (судя по тому, что мужчина возвышался над телёнком совсем чуть-чуть, в этом воспоминании Макнейр совсем ещё ребёнок). Уверенно взяв рукой телёнка за ухо — Лили видела что ладонь, действительно, детская, примерно как её собственная, только чуть шире, и пальцы короче, — Уолден вонзил огромный нож в беззащитное горло и одним решительным, явно привычным движением перерезал горло. Телёнок жалобно захрипел и упал на пол, кровь фонтаном брызнула во все стороны, а сзади раздался спокойный, чуть насмешливый мужской голос: «Надо было его сначала уложить, тогда бы весь не изгваздался». Лили всю трясло. Она ненавидела бессмысленное насилие. Но ещё больше она ненавидела людей, получающих наслаждение от чужих страданий. Самое страшное, у неё не получалось закрыться: отголоски мыслей Макнейра то и дело просачивались сквозь окклюментивный щит, вызывая острый приступ тошноты. Точно сомнамбула, Лили медленно покинула свою комнату и направилась в хозяйскую спальню. Она ощущала лёгкое покалывание магии на кончиках пальцев — явный признак едва сдерживаемого выброса. Девочкой двигало лишь одно желание: убивать. И она не до конца уверена, что это желание принадлежало именно ей. Уолден сидел на кровати в одних брюках. Мужчина был хорошо сложен: широкая грудная клетка, плоский живот с чётко очерченными мышцами, мускулистые руки. Вид портили только многочисленные шрамы, пересекающие тело мужчины то тут, то там. Лили замерла: у волшебников не остаётся шрамов. Магия исцеляет всё. Ну, или почти всё. Лили видела однажды несколько шрамов на спине Снейпа. Северус тогда объяснил, что шрамы, оставленные некоторыми тёмными проклятьями, свести невозможно. — Это мой отец тебя так? — тихо спросила Лили, замерев в двух шагах от кровати. — Нет, — последовал всё такой же равнодушный ответ. — Повелитель всегда был доволен моей работой — ему не зачем было меня наказывать. — Тогда откуда? — После Хогвартса я поступил на обучение в Гильдию Наёмников. Обучение я прошёл блестяще, но когда начал работать, моя мать воспротивилась: тогда только-только умер отец, и она не желала оставаться одна. Мне пришлось покинуть Гильдию. Естественно, за свободу от обязательств перед Гильдией пришлось заплатить. Глава ещё был весьма милостив… Лили поджала губы: она помнила этого мерзкого ублюдка, посмевшего пытать её в надежде заполучить в ученицы. — Тебе нравится убивать? — прямо спросила она. Сейчас, стоя совсем близко к мужчине, девочка больше не видела жутких сцен перед глазами и не ощущала чужой жажды крови: вновь лишь спокойная водная гладь. — Я — только клинок в руках Повелителя, — последовал равнодушный ответ. — Клинок ржавеет, если им не пользоваться. — И тебе нет разницы, кому служить? На лице министерского палача отразилась жуткая усмешка, напоминающая звериный оскал. — Клинок служит тому, кто держит его в руках. Если хозяин выпустил оружие из рук, и то перешло в руки к другому, кто в этом виноват: нерадивый хозяин или клинок? По спине Лили пробежали мурашки: в словах Макнейра не было ни слова лжи. Он, действительно, воспринимал себя именно так, как оружие, неодушевлённый предмет в чужих руках. У него не было никаких своих мыслей и желаний. Только жажда крови. — Ты надеешься, что я стану лучшим хозяином, нежели министерство? — Я в этом уверен. Лили не было нужно такое оружие. Она не хотела воспринимать живого человека как клинок. Только вот был ли у неё выбор? Конечно, был. Можно было отказаться от столь щедрого предложения Макнейра и предоставить его самому себе. В этом случае рано или поздно он найдёт себе достойного хозяина навроде её отца, и, возможно, утопит мир в крови. Есть, конечно, и другой вариант, даже два: забрать Макнейра себе или убить. Лили не любила убивать. Но ещё меньше ей нравилось оставлять в живых людей, потенциально способных ей навредить. Сократив оставшееся между ними расстояние, Лили положила ладонь на щёку Макнейру и почти нежно огладила пальцами острую скулу: вторжение в чужое сознание прошло легко, Уолден даже не пытался от неё закрыться. — Я могу убить тебя прямо сейчас, — Лили смотрела в глаза парализованному мужчине, и жёсткие слова легко срывались с её губ, точно переспевшие ягоды винограда с лозы. — Могу это сделать милосердно и быстро: просто остановить сердце и всё. Могу заставить тебя страдать много часов подряд, прежде чем убить. Несмотря на абсолютную беспомощность, Макнейр не был напуган. Напротив, его сознание затопила волна предвкушения. Похоже, Лили всё же ошиблась, и он был не совсем честен с ней, называя себя бездушным оружием. Душа у мужчины была, равно как и эмоции. Ему нравилось подчиняться сильной, властной руке. Чувство опасности пьянило Макнейра, заставляя сердце ускорять свой ритм, а глаза наполняться ярким блеском. Уолден был сумасшедшим. И Лили вдруг стало интересно: что будет, если оставить его себе? Всё равно что приютить бродячего пса: не знаешь, то ли он будет верой и правдой служить тебе до последнего вздоха, то ли ближайшей ночью перегрызёт горло. — Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы предать меня или обмануть, я покажу тебе все муки ада, — вкрадчиво проговорила Лили, после чего вернула мужчине контроль над его телом. — А если будешь себя хорошо вести, я обеспечу тебе нужное количество веселья. Не дожидаясь ответа, Лили резко развернулась и вышла из комнаты. В конце концов, не только Макнейру нравилось ходить по острию ножа.Макнейр
15 апреля 2021 г. в 19:43
Макнейр обитал в скромном двухэтажном коттедже в пригороде Лидса. Будучи полукровкой, Уолден, несмотря на то, что официально являлся членом Рода Макнейр, фактически являлся отщепенцем, отрезанным от семьи. Нынешний лорд Макнейр — двоюродный дедушка Уолдена — не признавал родственных связей и старательно делал вид, что министерский палач не имеет к нему никакого отношения. Что примечательно, самого Уолдена подобное отношение никоим образом не задевало: ему на Род, высокомерных родственников и прочие мелочи было откровенно плевать.
В первый раз пообщавшись с Макнейром тет-а-тет, Лили была, откровенно, напугана этим человеком: мужчина был буквально одержим жаждой крови. Красный цвет бескрайним океаном разливался в его сознании, застилая собой абсолютно всё, а острый запах крови являлся лучшим благовонием. То и дело посреди беседы в мыслях мужчины возникал образ: его собственные руки, перепачканные ещё тёплой, насыщенно-алой, кровью. Естественно, после подобного Далила не горела желанием общаться с этим человеком. Однако его поведение сначала в Болгарии, а затем в поместье Кэрроу заставило девочку пересмотреть своё решение.
Дом Уолдена что снаружи, что изнутри выглядел весьма скромно. Первый этаж занимала полупустая гостиная, в которой, кроме узкого дивана, камина с медвежьей шкурой перед ним, да низкого столика на трёх ножках, больше ничего не было, и заброшенная кухня, покрытая таким слоем пыли, что становилось очевидным: этой комнатой не пользовались, возможно, с момента строительства этого самого дома. На втором этаже располагались три жилые комнаты — точные копии друг друга, с одинаковыми обоями и односпальными кроватями по центру, — и ванная. На стене возле лестницы висело несколько маггловских фотографий: на них был изображён высокий крепкий мужчина — судя по очевидному внешнему сходству с Уолденом, это был его отец, — собственнически приобнимающий за плечи маленького мальчика. Мужчина на всех фотографиях выглядел совершенно одинаково: тот же джинсовый комбинезон и тёмная футболка, даже поза одна и та же — и только по тому, что стоявший рядом с ним мальчик становился взрослее, можно было сказать, что эти фотографии сделаны в разное время.
— Мой отец, Дентон, — заметив интерес Лили к фотографиям, равнодушным голосом сообщил Макнейр.
— Он ведь был магглом? — этот вопрос, в общем-то, не имел смысла. Джинсовый комбинезон был не той одеждой, которую мог себе позволить надеть кто-то из волшебников, тем более аристократ.
— Да, — эмоциональный фон Уолдена был ровным и абсолютно спокойным: мужчину совершенно не задевало происхождение его отца. — Всю жизнь проработал мясником на местной скотобойне, дымил, как паровоз, а по пятницам сидел со своими приятелями в баре и хлестал пиво, — голос Макнейра потеплел на пару градусов: видимо, отца Уолден искренне любил и уважал. — Никаких манер даже в зачаточном состоянии, зато лужёная глотка, баранье упрямство, бычья выносливость и ангельское терпение к любым капризам моей избалованной матери.
— Как он умер? — Лили понимала, что спрашивать подобное — верх бестактности, но ей было, правда, интересно.
— Как и все магглы — от старости.
И вновь полное равнодушие как внешнее, так и внутреннее. Нормальный человек испытывает грусть и горечь, когда вспоминает об умерших родственниках, однако эмоциональный фон Макнейра был подобен водной глади: это немного пугало.
— А мать?
— Живёт в Кардиффе вместе со своей сестрой.
— Ясно.
Макнейр замер в дверях одной из спален.
— Твоя комната, — сообщил он. — Если что-то нужно: мебель там или что-то ещё — скажешь.
— Хорошо.
Лили, ощущая лёгкое веселье, пузырящееся внутри, оглядела комнату: голые стены, окно без штор и кровать. Даже Северус, пропадавший за пределами своего дома большую часть года, жил не настолько аскетично.
— А можно взглянуть на вашу спальню? — Лили стало интересно, как выглядит спальня самого Макнейра. Уолден не возражал.
И да, хозяйская спальня ничем не отличалась от гостевой. Кроме того, что на стене над изголовьем кровати висело специальное крепление для секиры.
«А я ещё Северуса попрекала излишней скромностью», — мысленно фыркнула Лили. — «Да Макнейру может позавидовать любой монах…»
На кухне, закономерно, было шаром покати. Ладно отсутствие продуктов… но не обнаружить ни единой тарелки и даже вилок с ложками — это уже был перебор.
Посчитав, что требовать от Уолдена ради себя приобретать предметы, которые ему, очевидно, не нужны, как минимум невежливо, Лили вызвала Пинклза, велев тому навести порядок на кухне, купить продукты, посуду, а также с минимальными удобствами обставить её временную спальню — за последнее время Далила привыкла к комфорту, и отказываться от него была не намерена.
Хозяин дома к присутствию постороннего домовика отнёсся абсолютно равнодушно, равно как и к «небольшим» изменениям в обстановке. Устроившись в гостиной прямо на полу перед камином, Макнейр с флегматичным выражением лица точил свою секиру — Лили этот лязг точильного камня по металлу действовал на нервы, но она предпочла воздержаться от замечаний. От ужина — ароматного жаркого с ягнёнком, приготовленного заботливыми руками домовика, — мужчина отказался, ограничившись компанией бутылки огневиски, извлечённой из кладовой под лестницей. После того, как Макнейр с бутылкой и секирой удалился в свою спальню, Лили заглянула в кладовую — та оказалась полностью заставлена ящиками с алкоголем. Что ж, вопрос, чем питается Уолден, можно было считать закрытым: алкогольная диета, конечно, так себе вариант, но кто такая Лили, чтобы критиковать? Макнейр взрослый мужик и сам в состоянии решить, каким именно способом гробить свой организм.
Заняться в доме Макнейра было абсолютно нечем: ни телевизора, ни библиотеки, ни хотя бы сада, где можно было погулять. Впрочем, Лили особо не унывала: тренировки по беспалочковой невербальной магии никто не отменял. Люмос и Венгардиум Левиоса она уже освоила в совершенстве. Теперь настала очередь Репаро. Так что до глубокой ночи Лили развлекалась тем, что роняла тарелку на пол, а затем пыталась заставить осколки «срастись» обратно. Получалось у неё неважно: то осколки вставали неправильно, то трещины стягивались не полностью. Но девочка не унывала: она и не ожидала мгновенного результата, прекрасно зная по собственному опыту, что залог успеха в освоении магических навыков — упорство и постоянные тренировки.