Хроники Пятого Мора

этот мир — мир вопросов, сражений и мечт, обещает покой присягнувшим войне — чтобы вместо покоя вручить тебе меч, превратив все вопросы в вопрос о цене. "Homecoming", Brisingamen Айвэ зашнуровал наруч, затянул туже ремешки у запястья и повернулся к напарнику спиной. – Найт, помоги. – Я тебе, вроде как, соратником до гроба и другом нанимался, а не оруженосцем, – буркнул тот недовольно, но схватил-таки за сгиб темно-синее крыло и завозился с пластинчатыми накладками, прикрывавшими кость. – Что-то Симп со своими обязанностями не торопится, я бы на твоём месте проехался ему по роже хотя бы острастки ради. Ломаин пальцами – слишком мягкими, если бы он бился с мечом, но слишком крепкими для мага, – впился в основание конечности, подгоняя деталь доспеха. Случайно задел застарелый ожог на лопатках промеж крыльев, и пусть тот давно не беспокоил, Айвэ дёрнулся, поджал в ломкой улыбке губы, подняв взгляд на плотную ткань шатра, не пропускавшую свет даже в час лунного смешения. – Хорошо, что ты не на моем месте, – сказал он и покачал головой почти осуждающе. – Симп выжал из себя всё, что мог, чтобы предупредить нас о Палачах; будь снисходительным, дай ему время отдохнуть. – Ну да, – саркастично хмыкнул напарник, – меня-то ты так миловать не будешь. Найт работай, Найт помоги, Найт то, Найт сё… – Найт, – одёрнул Айвэ, почувствовав, что и со вторым крылом возня закончена, обернулся, посмотрел другу прямо в глаза, словно не заметив, как поплыли на скривившемся лице родовые метки ломаинов, и поморщился почти с мольбой. – Ты же знаешь, что это не так… – Знаю, знаю, успокойся, – Найт отмахнулся небрежно, ткнул крылатого в нагрудник с ухмылкой – мол, поговори мне ещё тут, – и, отвлёкшись, подманил по столу металлическую, ртутно заблестевшую струйку. Мигом позже металл разделился на два ручейка, те, словно ожившие змеи, обернули предплечья ломаина: его в бою защищало умение управлять сталью чужих доспехов, а не собственная броня. Айвэ снова улыбнулся и занялся последними приготовлениями. Подпоясался, проверил, удобно ли пристегнут ятаган, приладил к голенищу ножны с мизеркордом, снова завозился с рукавами – под наручем образовались складки, которые в бою, если не найдется времени их расправить, сильно будут натирать. Найт пристально наблюдал за ним, а как истекла минута тяжёлого, безвыходного молчания, отступил на шаг назад, опёрся копчиком о стол и скрестил руки на груди: – Эй, – склонил он голову точно любопытствующая птица. – Да ты боишься никак? Как всегда, голос его прозвучал насмешливо и нахально. Как всегда, Айвэ единственный услышал нечто большее – кроху сочувствия, – а может, ему только хотелось думать, что он такой исключительный и понимающий. В любом случае, сразу он не ответил; так и не подняв взгляд, оправил ткань у локтя и все складки, потом подошел к столу – к грубому его подобию на занозистых, спешно оструганных рогатинах, – потеснив плечом Найта, придвинул ближе свечу: трепетный огонек, тут же соскочивший с пальцев мага, окутал фитиль, и золотисто-рыжее пятно высветило карту в крапинках чернил и воска. Айвэ ребром ладони разгладил сгиб, пролегший вдоль Орлиной гряды, покосился на зеленое Найле, королевство ломаинов южнее гор, на тонкую серую полоску ничейных территорий меж ними и охрип от волнения: – Ты понимаешь, что мы ввяжемся в войну? – он смотрел на карту и не видел на ней ничего, кроме пляшущих отсветов огонька, красного винного пятна на углу и тревожных картин будущего. – Поднебесье, не приходись ему так тяжко, и нейтралитет нам не простило бы, а теперь... Как же так снова вышло. Мы же чего угодно хотели, только не войны. – О да, я-то прекрасно всё понимаю, могу объяснить, – Найт закатил глаза, и блики свечи вызолотили почти белые ресницы. – Все очень просто. Сначала ты скупаешь дорогих сородичей и не только из рабства, в которое их обратили другие твои дорогие сородичи, потом на своём горбу вытаскиваешь их на родной континент, носишься, как курица с яйцами, продаёшься с потрохами кланам, чтобы твои драгоценные страдальцы не голодали, читаешь проповеди о любви, мире и светлом прекрасном завтра, да так, что сборище отбросов превращается в твою личную армию, а теперь спрашиваешь, как же так вышло, что Поднебесье обосралось от такой компании на границах и захотело войны. Действительно, блять, как же так интересно получилось. Найт всплеснул руками, пламя на макушке свечи вспыхнуло белым – потемневшие до угольной черноты тени заплясали на стенах фантасмагоричным путанным узором, – и разом и огонь утих, и маг, дернув уголком рта, снова скрестил руки. – Я никогда не читал проповедей, – вяло, по привычке возразил Айвэ. – Тогда поздравляю, возрадуйся же! – без капли радости на лице фыркнул Найт. – Ты такой исключительный талантище, раз тебя слушают, затаив дыхание, даже когда ты в поте лица выдраиваешь дерьмо в лазаретном нужнике. Насупившись, Айвэ открыл рот – и промолчал, только крыльями шевельнул, выражая несогласие. Он не просил никогда, чтобы его слушали, всего лишь отвечал честно на вопросы – почему да зачем делает то, что делает, – и возвращался к рутинной текучке. Легко командовать на поле боя, а попробуй устрой так, чтобы кланы терпели под боком беженцев со всего континента, чтобы всегда вдосталь было еды и лекарств и чтобы не передрались после глупой смертной обиды вставшие под его крыло ломаины, небесные сородичи и даже дроу. Вздохнув, Айвэ снова уставился не на карту даже – на пришпиленный к ней листок с пометками. Клочок бумаги вместил теснившиеся стрелки, значки отрядов, извилистые пунктиры воздушных перемещений, путаную связь путей отхода, деревню ломаинов и лагерь беженцев в миле к северу. Именно эта миля сыграла свою роль: в деревне не знали, что Палачи Поднебесья идут на них карательной операцией, которая возобновит поутихшую после стольких потерь войну, а беженцы… На ничейных территориях было опасно, вокруг лагеря всегда кружили патрули, и Симп по чистой случайности выследил Палачей, вставших на привал после спуска с гор. Ещё больше повезло, что никто из своих не был замечен воинами Поднебесья – патруль в мыле примчался с встрёпанными крыльями и дурными вестями пару часов назад… И теперь Айвэ собирал в бой тех, кому приказал – нет, кого попросил, – встать на защиту деревни, потому что если не помогут они, у ломаинов не останется и шанса избежать гибели. – Ну иди отмени вылазку, – Найт прикрыл зевок ладонью. – Ещё не поздно. – И ты будешь смотреть со стороны? – Айвэ вскинулся, уставился на соратника, не скрывая, как вздулись желваки и побелели на скуле шрамы. – Это же твой народ… – И потому я очень рад, что нашлась толпа двинутых на голову миротворцев, которая готова встать на их защиту, – ломаин пожал плечами, – но напоминаю, что тебе за это даже «спасибо» не скажут, а в худшем случае ещё разок обвинят во всех смертных грехах. Просто за то, что ты крылатый и дебил, который не умеет вовремя дать зарвавшемуся отребью по роже. Карта зашуршала – Айвэ, вцепившись в край столешницы, навалился всем весом, и дрянная бумага захрустела, сминаясь. – Они не отребье, – процедил он, дернув щекой. – Они пережили эпидемию, войну и зверства Палачей. Они имеют полное право злиться и быть недоверчивыми… – То есть, – Найт оскалился с развесёлым прищуром, – когда они вываляют тебя в дёгте и повесят на ближайшем суку, мне погладить их по головам и выдать по леденцу за все страдания? Типа, ой какие вы несчастные, ай какие измученные, буду пресмыкаться перед вами в память об этом вечно? – он хмыкнул, вздернул подбородок, посмотрев на напарника сверху вниз. – Прекращай, Айвэ. Это бесполезный спор; деревню ты не бросишь, идиоту ясно, и даже этот блядский спектакль с призывом помощи вместо простого приказа разделаться с этими уродами не сильно запорол дело. К счастью. Они вызвались добровольно, сотни бойцов против трёх десятков Палачей за глаза хватит, мы справимся… – Вот именно, – уронил голову Айвэ, и весь его гнев, вся злость на бесполезную перепалку стёрлась с лица, оставив одни лишь глубокие тени в складках у губ. – Это-то меня и тревожит. Они вызвались добровольно, но из них ведь единицы видели Палачей в бою. Они не знают, во что ввязываются; можем ли мы просить у них этой жертвы… – Можем, – рявкнул, оборвав, Найт, дёрнул за плечо, вынуждая посмотреть на себя. Прищур его раскалился золотым, пальцы стиснулись ощутимо даже сквозь кольчугу, шипящий шепот заклокотал в горле, хороня в себе шатровую тишину. – _Ты_ можешь. Ты и так дал им слишком много, мало что жизни спас ценой всего – теперь хочешь сказочное королевство что ли для них построить? Где никто не дохнет от гнилой раны? Где мои сородичи, чтобы им пусто было, не пускают стрелу в глаз, увидев крылья, прежде чем спросить, кто идет? Они тебе в рот заглядывают, называют тебя, – Найт скривился, словно собирался зубами содрать коросту с губ, почти сплюнул, – Соколом Мира. И если после всего ты думаешь, что этот мир отвоюешь им без крови, то ты – тупой кусок дерьма, вот что я скажу. Найт говорил это часто. Пожалуй, так часто, что Айвэ перестал слышать оскорбления и реагировать на злость напарника, и когда тот расцепил хватку и оттолкнул его основанием ладони, которую тут же отряхнул о штаны, словно и правда коснулся дерьма, Айвэ лишь потёр нывшее плечо. Легче не стало. Тяжелее, впрочем, тоже – он понимал, что деревню не бросят сами беглецы, по крайне мере те, у кого на лицах тоже алеют клановые метки, но цена… Все вопросы, которые он задавал Богиням в молитвах, рано или поздно превращались в вопрос о цене. Свою Айвэ готов был платить сполна, но требовать того же от других не то что не хотел – не мог. Они и так страдали достаточно… И сколько будут страдать, если втравятся в безнадёжную войну меж Поднебесьем и лесами Найле. Послюнявив пальцы, Айвэ погасил свечу, забрал со стойки сиротливо повисший шлем и схватился за край шатрового полога. – Благослови Итили, чтобы всё было, как ты говоришь, – не оглядываясь, прошептал он и вышел навстречу разношёрстному войску. После полутьмы и разноцветные сумерки ослепили. Серебряная и красная луны висели у горизонта, с опушки леса несло летней цветочной сладостью и одновременно – прелым, затхлым холодком ранней осени. Он осмотрелся, застыв в шаге от шатра, вздохнул: как ни сплотили бы беглецов тяготы возвращения на континент, крылатые все равно предпочитали стоять рядом с крылатыми, а ломаины – с ломаинами, дроу крохотной кучкой в десяток голов перешёптывались в стороне. Подтягивались последние припоздавшие, меж десятков бойцов носились, раздавая последние запасы, лекари – Айвэ улыбнулся в ответ на улыбку названной сестры, перевёл взгляд дальше, на болтавшего с парой друзей Симпа. Его-то и подманил к себе – вестовой, оруженосец и просто самый преданный ученик тут же оборвал разговор, подскочил, уставился восторженно, с готовностью схватившись за эфес клинка у пояса… Стоило огромного труда удержать улыбку на лице. Совсем еще мальчишка, вон, перьевые ости ещё не потемнели – а ведь первым вызвался, заспорил горячо, когда его постарались отговорить старшие товарищи от драки. Верили в Айвэ, в его правду, в его надежду – и теперь он собирался швырнуть их всех в горнило войны; разве такой платы заслужили они за все передряги и страдания?.. Бесшумно из палатки вышел Найт, встал, как привычно, плечом к плечу, только чуть сползла по руке, устраиваясь удобнее, металлическая змея. Друг кашлянул и отвел взгляд – мол, не моя забота, – Айвэ кивнул, выждал еще пару минут, пока все соберутся, и заговорил, не повышая голоса, да так, что шепотки угасли с первыми же его словами. – Все, кто в состоянии встать на крыло, летят со мной, перехватим Палачей на подступах к деревне. На земле первую линию берет на себя Найт, линия отступления у самой деревни – за Халькароном, – предводитель от дроу степенно кивнул, выступив вперед, друг за спиной хмыкнул и неторопливо присоединился к остальным воинам. – Их приказов слушаться, как моих. Не геройствовать. Палачи не просят о сдаче, но если вдруг с ними будут легионеры – щадите, кто будет готов сложить оружие. Маги в первую очередь прикрывают, помните, когда будут бить с воздуха, ваша задача сначала укрыться, а потом уже стрелять. Ещё… Он смотрел на войско, войско смотрело на него. Взгляды были разные: тронутые патиной морщинок и совсем молодые, восторженные и испуганные, решительные и задумчивые, но во всех горела надежда. Или – Айвэ горько хмыкнул собственным мыслям, – ему очень хотелось верить, что это так. – Ещё – да помогут нам всем Богини и укроют Силы от беды, – закончил он твердо и развел синь крыльев в стороны перед тем, как взлететь. – Пора.