Как я встретил нашу няню

Сегодня Гермиона решила приложить все усилия, чтобы не опоздать. Ей снились приятные сны, наполненные красивыми пейзажами с розовыми закатами и вазами, полных золотыми монетами. С таким позитивным настроем девушка собралась достаточно быстро и легко, завязав неряшливый хвост, взяв необходимые документы и справки, которые пришли ей из Мунго, и одевшись в мешковатый свитер. Не очень нарядно, зато удобно. Вдруг Скорпиусу приспичит поиграть в догонялки? Выпив сваренный на скорую руку кофе, она еще раз проверила все необходимое, после чего воспользовалась каминной сетью. Через пару мгновений она переместилась по нужному адресу. Но, как только пламя погасло, и открылся вид на гостиную, Гермиона подумала, не ошиблась ли она. По сравнению со вчерашним днём здесь было слишком уж много народу. Разобрать, кем они были по одежде, она сразу не смогла, поэтому немного растерялась и простояла кроссовками в зале дольше, чем оно того требовало. Такой неожиданный шум расторопных людей, сосредоточенно что-то делающих, немного выбил Гермиону из колеи, и благо, что рядом с ней вовремя оказалась Скарлетт. — Доброе утро, — вежливо улыбнулась секретарь, выглядевшая, как и вчера, с иголочки. Она любезно протянула руку замешкавшейся гостье и помогла выйти из камина, отточенным движением убрав с одежды золу — интересно, она вот так и Малфоя очищает после каждого полета через камин? — Кофе? — поинтересовалась Скарлетт, принимая в руки зимнюю мантию гостьи и немного склонив голову вбок. На переполох в гостиной она совершенно не обращала внимания, словно всё это было привычным для неё. — Нет, спасибо, я уже выпила с утра, — отказалась Грейнджер, как вдруг заметила среди толпы человека, встреча с которым ей нужна была сейчас меньше всех. Она испуганно залетела за спину Скарлетт, которая так и осталась стоять с мантией в руках и сейчас недоумевала, что стряслось. — Это Рита Скитер? — уточнила Гермиона, из-за плеча блондинки глядя на журналистку. Та командовала другими людьми и что-то бормотала себе под нос, хищно разглядывая гостиную и чудом не замечая только что прибывшую Гермиону. — Да. — Зачем она здесь? — Она берет у мистера Малфоя интервью для «Ведьмополитена», — пояснила секретарь, бездумно и скорее по привычке разглаживая складки на мантии Грейнджер. Только сейчас Гермиона заметила, что люди, окружающие её, в большинстве своём фотографы. Некоторые из них ковырялись в настройках камеры, другие устанавливали лампы, а остальные натягивали в центре гостиной полотно для заднего фона. Рита Скитер и еще один мужчина, видимо главный редактор, озабоченно кивали на вопросы коллег и контролировали каждый шаг своей команды — повесить ли полотно немножко левее, или сделать боковой свет поярче. — Что такого сделал Малфой, чтобы его снимали для обложки? — Гермиона недоверчиво уставилась туда, где на высоком стуле сидел хозяин поместья. Не сказать, чтобы его сильно тяготило его положение. Он расслабленно устроился на стуле, подставив лицо миниатюрной гримерше азиатской внешности, которая без остановки о чем-то болтала, нанося пудру на и так безупречное лицо блондина. — Развелся, — насмешливым голосом ответила Скарлетт, тоже посмотрев в сторону новоявленного холостяка. Тот уже закончил с гримом, который, как подумала Гермиона, был ему и не нужен — мужчина и так был почти мертвенно бледным, и скулы оттого выделялись еще более явно, придавая лицу исхудалый, остро-вытянутый вид. Брови нахмурены, как всегда — он когда-нибудь расслабляется? Либо расставание сказывалось на нем в негативном ключе, либо аристократы все такие — бледные, худые… и до умопомрачения красивые. Малфой поднялся со стула, чтобы встать на полотно и начать позировать для первых снимков. Стилисты зачесали ему волосы назад и уложили лаком так, чтобы немного взъерошенные светлые пряди не походили на его отцовскую прическу. Что касаемо одежды, то, видимо, они решили сыграть на контрасте с волосами и кожей — мужчина был облачен в иссиня черный смокинг и такую же рубашку. Последние пуговицы ему оставили незастегнутыми, разбавив пафосную картину легкой «небрежностью». Скитер, которая, закусив кончик своего пера, жадно облизывала взглядом лорда Малфоя, безостановочно отдавала команды, и в этой суетной атмосфере Гермиона не опасалась быть замеченной журналистами, поэтому спокойно разглядывала Драко. В один момент, когда Скарлетт отвлеклась на позвавшего её редактора, Гермиона вдруг затаила дыхание и покраснела — пока она рассматривала издалека длинные ловкие пальцы, поправляющие запонки, Малфой поймал её взгляд на себе и сейчас откровенно веселился, усмехаясь тому, как она пялится. Они встречаются взглядами, и Гермионе становится ужасно неловко от того, что он все еще смеется — не столько губами, сколько блестящими глазами, — поэтому девушка быстро отворачивается, прикусив язык, чтобы не застонать от досады, и убирает выбившуюся из хвоста прядь за ухо, ненароком касаясь пылающей щеки. Фотографы требуют от него множество разных поз. Вот ему придвинули кожаное кресло, и он, закинув ногу на ногу, расслабляется в нем и смотрит в камеру так, словно та была грязью на его ботинке — взгляд, который очень сильно бесил в школе. Взгляд, который неожиданно оказался таким горячим. Следующий кадр — ему дали в руки какие-то документы, и он сосредоточенно их разглядывает. Вспышка. Опираясь о поставленный сзади стул, ненароком снова касается запонок, а затем пол своего пиджака. Вспышка. Вспышка. Снимает пиджак и закидывает его за плечо, улыбнувшись чуть нахальнее, и очередная вспышка света озаряет затемненную гостиную с зашторенными окнами. В один момент он снова стреляет взглядом в стоящую сбоку девушку, словно проверяя — «ты все еще здесь»? И фотограф снимает этот момент. — Нам пора, — Скарлетт, видимо тоже увлеченная процессом съемки, наконец возвращается к Гермионе и, сделав приглашающий жест рукой в сторону коридора, пошла первой, показывая Грейнджер дорогу до столовой. Та делает титаническое усилие, чтобы не обернуться и не полюбоваться воочию последний разок на феномен следующего выпуска «Ведьмополитена» — блондин так и притягивал к себе взгляды своей уверенностью, словно обладая магнетизмом. Заходя в очередные резные двери, Гермиона оказывается в столовой. Длинный, очень длинный обеденный стол, рассчитанный, вероятно, человек на двадцать, вдоль которого стояли позолоченные стулья с высокими узорными спинками. Под отделанным лепниной потолком висела красивая люстра, а с правой стороны через панорамные окна открывался чудесный вид на заснеженный сад. На одном из стульев, болтая ножками, сидел со скучающим видом Скорпиус. Но, увидев вошедших, он тут же радостно улыбнулся и спрыгнул на пол. — Ты пришла-а-а! — мальчик снова бросается к Гермионе, обхватывая руками её ноги и сжимая крепко-крепко. Скарлетт, наблюдая за столь горячим приветствием, тихонько кашляет, привлекая внимание девушки. — Мисс Грейнджер, прежде, чем мы могли бы приступить к осмотру территории и дома… Позвольте, я бы хотела взглянуть на ваши справки… Ей было немного неловко, но Гермиона была уже готова к такому раскладу. Еще в первом письме её просили предоставить медицинские заверения от психолога, стоматолога, дерматовенеролога, отоларинголога и терапевта в том, что девушка абсолютно здорова. Поэтому она спокойно улыбнулась и отдала все справки о своем здоровье и медицинскую книжку в руки секретаря. Та, благодарно кивнув, указала рукой на дверь — их экскурсия начиналась с внутренней части мэнора. Поднимаясь по винтажной лестнице, Гермиона неустанно вертела головой, пока Скорпиус тыкал пальчиком в каждую картину, бюст или цветок, украшающий коридоры. — Хочу вас предупредить, мистеру Скорпиусу запрещен вход в некоторые комнаты… Там могут остаться следы темной магии, — тихо пояснила Гермионе Скарлетт, указывая на некоторые двери. Грейнджер слегка нахмурилась, но предусмотрительно стала помечать заклинанием «Флагрейт» каждую такую дверь, заколдовывая появляющийся красный крест так, чтобы его могла видеть лишь она. Что же за вещи могли храниться в подобных комнатах? Жилка любопытства и стремления искоренять любое зло побудили в Гермионе желание как-нибудь заглянуть в такие тайники. Наконец, маленькая процессия добралась до детской комнаты, и Скарлетт пропустила Гермиону и мальчика внутрь. Детская выглядела по-настоящему сказочно и одухотворённо — казалось, это была единственная комната, к созданию которой Малфои приложили душу. Это отражалось в кроватке у стены, над которой порхали заколдованные маленькие пегасы и дружелюбные дракончики; в потолке, по которому плавали облака. Подобно потолку в Хогвартсе, здесь он тоже визуально передавал реальное небо, и сейчас с него сыпались настоящие снежинки, которые, не пролетев и пяти сантиметров, таяли в тепле комнаты. Повсюду были разбросаны игрушки, а Скорпиус уже мчался вглубь комнаты, хватая каждую и неся Гермионе посмотреть и потрогать. Та только и успевает комментировать — то плюшевый тролль, то пластмассовые фигурки игроков в квиддич, то «Набор юного зельевара» с игрушечными колбочками для ненастоящих зелий, наполненными каким-то детским сиропом. — Гермиона, хочешь подержать этого дракона? Он не настоящий, просто двигает головкой, во-от так… — Скорпиус, что мы с тобой вчера обсуждали? Надо обращаться «мисс Грейнджер», а не «Гермиона». Она ведь старше тебя. — Но она ведь не старая, — не понимал ребенок, разглядывая Гермиону на момент выявления внезапных признаков старения, отчего та рассмеялась, прикрыв рот ладошкой, а Скарлетт нахмурилась. — Конечно, не старая. Но ты все равно должен обращаться уважительно ко всем взрослым. — Расслабьтесь, мисс Кларус. Мы со Скорпиусом друзья, и он может обращаться ко мне просто «Гермиона». Я не буду ругаться, — последнее она адресовала уже мальчику, подмигнула, отчего тот засиял. — А ты любишь квиддич? — засопел вдруг он, а глазки его загорелись новым приливом энтузиазма. Удивительно, как легко и непринужденно дети могли менять тему, и девушки, переглянувшись, лишь усмехнулись такой непосредственности. Гермионе к тому же пришлось немножко слукавить, когда речь зашла о магическом спорте — она с детства не ладила с высотой и полетами, поэтому пришлось подключить весь артистизм, чтобы поддержать беседу с мальчиком. Таким образом, по инициативе Скорпиуса, они пошли на улицу. На ходу Скарлетт показала личную библиотеку семейства и кабинет Малфоя, в который категорически запрещалось заходить, пока мужчина работал. Пока они шли за умчавшимся вперед Скорпиусом, глядя каждая себе под ноги, Гермиона решила разузнать побольше о секретаре своего работодателя. — Так зачем Малфой тебя вчера вызывал в кабинет? Скарлетт поморщилась, как от зубной боли. — Не называйте его по фамилии в собственном доме, ему это не понравится, — дала совет она. Хоть Гермиона общалась с ней, как на равных, Кларус все-таки продолжала заметно сохранять дистанцию в общении. — Хорошо, спасибо. Но он выглядел вчера таким сердитым. Тебя не наказали? — Это была моя вина, — вздохнула Скарлетт, проходя мимо окна и бросая взгляд на заснеженные сады, к которым им еще предстояло подойти. Рука её почти незаметно потерла запястье, и блондинка одернула рукав своего пиджака. — Мне нужно было сообщить ему ваше имя прежде, чем приводить в мэнор. — А в чем дело? Я вроде как в «черном списке»? — Гермиона состроила забавную гримасу, и Скарлетт немного оттаяла и позволила проскочить улыбке на строгом лице. — Даже если так, то я не догадывалась об этом. Раньше всех кандидаток я приводила без извещения, а из-за вас… Он прямо-таки взбесился. — У нас с ним личные счеты, — сухо прокомментировала этот факт Грейнджер, перестав веселиться. Взбесился он… Какой ужас. Ничего, перебесится. Они вышли через парадную дверь на крыльцо, и Скарлетт тут же вспомнила о том, что мантия Гермионы все еще была у неё в руках. Было очень непривычно, когда девушка настояла на том, чтобы помочь её надеть — Гермиона не привыкла к таким жестам, поэтому весьма неумело и неловко просовывала руки в рукава. А вот Скорпиусу было хорошо, мальчик сам нашел свой пуховичок и уже резвился в снегу. К своим годам он был уже очень самостоятельным. Если подумать, это было очень странно, ведь он растет в таком окружении: все о нем заботятся, бегают, каждый шаг курируют, все на блюдечке с золотой каёмочкой приносят. Но тут — совершенно не избалованный мальчик, который любит учиться новым вещам, будь то чтение или шнуровка ботинков. Гермиона решила вернуться к интересующим её вопросам, пока Скарлетт вроде как еще была разговорчивой. — Почему же он передумал? — задала она мучающий её вопрос, и блондинка оторвалась от разглядывания сверкающих сугробов по обе стороны от их тропинки. — Думаю, все дело в мальчике. Вы ему очень понравились. И если есть какая-то сила в этом мире, которая может заставить мистера Малфоя сделать что-то, то это его сын. Он любит его, мисс Грейнджер, хоть незнакомому человеку так может и не показаться. Просто он слишком занятой, — глаза девушки наполнились грустью, когда она говорила о привязанности начальника к сыну. — Тебе нравится работать на него? Гермионе в этот момент показалось, что Скарлетт споткнулась или поскользнулась. Она резко опустила голову вниз, посмотрев под ноги, а когда снова подняла, то на её щеках был заметен легкий румянец. — Мистер Малфой… Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Но если я скажу, что, будь у меня выбор на кого работать, то я бы все равно выбрала его — вам будет этого достаточно? — Вполне, — кивнула Грейнджер, немного удивившись такой смущенности и резкой растерянности обычно сдержанной секретарши. Но та уже приняла свой прежний серьезный вид, глядя на то, как Скорпиус делает снежного ангела. Мальчик не смог встать на ноги из-за слишком плотной набивки пуховика, и к нему на помощь устремился эльф, работающий недалеко: он наносил специальный раствор на ветви яблони, который должен был сохранить дерево и его плоды от мороза. Когда малыш снова был на ногах, то начал прыгать в нетерпении на месте, скуля о том, что девушки слишком медленные, от чего те меняют темп с прогулочного на более спешный. — А почему он не сделал тебя няней? — полюбопытствовала Гермиона, жмурясь от солнца, отражающегося чистыми бликами от снега. — Кажется, вы тоже неплохо ладите. — Я знаю, — снова тепло улыбнулась Кларус. — Скорпиус чудесный мальчик. Но всё-таки общение с документацией мне дается легче. Она сжимает руками, облаченными в тонкие перчатки, медицинскую книгу Грейнджер, и отчего-то той кажется, что сейчас Скарлетт была не до конца откровенной. Её следующий по списку вопрос прерывает Скорпиус — он уже прибежал в большую открытую беседку, внешне наполовину занесенную снегом, и топчется на входе, громко призывая женщин к нему присоединиться. Гермиона, начиная входить во вкус заботы о ребенке, накладывает заклинание на беседку. Снаружи она выглядит такой же негостеприимной и холодной, но стоит подняться по двум ступенькам наверх, как тебя окутывало тепло. Скорпиус восторженно взвизгнул такой модернизации и потянулся развязывать шнурки. Оказав помощь мальчику со снятием верхней одежды, Скарлетт и Гермиона тоже сняли с себя мантии и уселись на согретую лавку. Перед ними на уже наколдованном одеяльце сидел довольный Скорпиус и развлекался тем, что вытаскивал ногу из беседки, а затем снова прятал её в тепло, удивляясь волшебству, вышедшему из-под палочки Грейнджер. — А что еще ты умеешь? — интересовался искренне он, подползая ближе к ногам няни. — Много чего, — улыбается Гермиона, потирая немного замерзшие руки друг об друга. — Показать тебе, как можно создать птичек? — Да! Наверное, смех мальчика был слышен даже в самом мэноре. И Гермиона могла бы еще хоть несколько часов подряд трансфигурировать для Скорпиуса крохотных животных, но тут Скарлетт навострилась. Непонятно как, но она услышала голоса выходящих из поместья людей. Возможно, некоторые предпочитали не каминную сеть, а трансгрессию, но, поскольку из Малфой-мэнора этого было сделать нельзя, им нужно было выйти за пределы территории. — Они заканчивают, — констатировала Кларус, вставая со скамьи. — Если у вас остались вопросы, или вы будете затрудняться в перемещении по дому, я сделаю для вас схему. Все учебники и список дисциплин, какими занимается Скорпиус, вы найдете в гостиной — там же я оставила расписание его уроков. Ознакомьтесь. — Но я же… не педагог. — Знаю. У него свои преподаватели, вам нужно лишь следить за тем, чтобы он посещал занятия. Я появляюсь здесь крайне редко — сегодня, например, мне нужно будет обсудить гонорар от выпуска журнала с главным редактором, так что я тороплюсь. Было приятно пообщаться с вами, мисс Грейнджер. — И мне, Скарлетт. Зови меня Гермионой. Секретарь вернула себе деловую маску и одарила девушку лишь прохладной улыбкой, после чего умчалась обратно в дом — ловить редактора и заниматься всей скучной ерундой, выполняя всю нудную работу за начальника. Гермиона снова переключила внимание на Скорпиуса, и со вздохом отметила, что тот уже успел заскучать — он просто не может долго усидеть на месте. Пришлось снова его одевать и обувать. Договорившись, что он не будет убегать далеко от беседки, Гермиона отпустила ребенка. Тот начал ковыряться лопаткой в огромном сугробе. — Расслабляемся? — раздался голос у входа в беседку, и Грейнджер повернула голову в его направлении. Облокотившись о деревянный столб, Малфой смотрел на неё, но уже — слава Мерлину! — с чуть меньшим недовольством, чем вчера. Руки его были сложены за спиной, и в общем он выглядел точно также, как час назад на фотосессии — стильный, собранный, только слегка замученный. — Что-то не так? — постаралась как можно вежливее спросить Гермиона, внутренне сжимаясь. Бросив взгляд на Скорпиуса, девушка отметила, что мальчик, уже увидев папу, начал строить замок в сугробе с целью показать его родителю. На разговор он не обращал никакого внимания. — Пока не знаю, — протянул Драко. Он медленным движением достал из-за спины руки, и Гермиона увидела, что он в них держал. — Есть у меня пара вопросов… — Малфой, это?.. — Мистер. — Что? — Мистер Малфой для тебя, Грейнджер. С сегодняшнего дня ты официально работаешь на меня. Так что, будь любезна, соблюдай субординацию. Гермиона не удержалась от того, чтобы фыркнуть, и мужчине этот пренебрежительный жест не очень понравился. — Хорошо, ми-истер Малфой, — несколько издевательски протянула Гермиона, но, поняв, что может в любой момент пересечь черту его терпения, убрала с лица ехидное выражение. — Мистер Малфой, это информация личного рода. Драко для наглядности потряс медицинским досье Грейнджер, словно дразня, и приподнял брови. Издевка в ответ на издевку. Кажется, если она постарается, то сможет свести диалог в ничью — достаточно не давать повода к себе придираться. — Раз мой секретарь ознакомился с этим, то я еще больше имею на это право. Ты же будешь сидеть с моим ребенком, а вдруг ты нездорова? Он наигранно выкатил глаза и открыл папку со справками на первой попавшейся странице. Его глаза забегали по тексту. — Так-так… Вот, например, ты наблюдаешься у психотерапевта. Это правда? Мне лучше сразу стоит готовить смирительную рубашку? Гермиона потушила в себе порыв броситься и выдернуть бумаги из цепкой хватки бывшего слизеринца, но она удержалась и спокойно приподняла подбородок, пожав плечами. — После войны мне порекомендовали пройти реабилитационный курс. Чтобы выявить, не осталось ли… побочных эффектов. И Гарри, и Рон, проходили его вместе со мной. — Ах, ну если Вислый прошел его тоже, то мне тогда не о чем беспокоиться. Благоразумно проигнорировав его выпад против лучшего друга, Грейнджер сделала вид, что её вообще не интересуют подобные препирательства и отвернулась, глядя на копающегося в снегу Скорпиуса. «Он не заболеет? Это достаточно теплый пуховик? Интересно, у них есть Бодроперцовый детский сироп? Может, стоит наложить и на него согревающее заклинание?» — Грейнджер, ты еще с нами? — усмехался Драко, и Гермиона тут же вернулась мыслями в беседку. Она не заметила, что Малфой присел к ней на скамейку и, вероятно, пытался узнать у неё что-то еще. — Я задумалась, извини. — Извините. — Прощаю. Малфой уставился на неё так, словно она прямо сейчас сообщила, что всю жизнь мечтала учиться на Слизерине. — Не испытывай моё терпение, — пригрозил он ей, но было видно, как дёргаются его уголки губ от едва сдерживаемой улыбки. Ему понравилась её смелость: наверное, в этом доме уже давно никто не давал отпор молодому лорду. — Так вот, я спрашивал, что там у тебя с твоим курсом реабилитации. Выявились побочные эффекты? Чего мне ожидать? Гермиона вспомнила свой последний сеанс с психологом, и правая рука инстинктивно ухватилась за левое запястье. Заметив этот жест, Драко подпер подбородок рукой и сдвинул брови, выжидая ответа. — Нет, ничего. Я чиста. — Не стоит обманывать себя. Это слово не про тебя. И снова это неприятное чувство, словно кто-то проходится по едва зажившим ранам тупым лезвием. Вот зачем он так? Неужели это делает его счастливым? Помогает самоутвердиться за счет постоянных напоминаний о том, что она для него грязная? Изнывая от очередной обиды, Гермиона вновь возвращает внимание к Скорпиусу, но тот уже совсем потерялся среди высоких снежных стен. Увидев, куда смотрит Грейнджер, Драко встает. — Идите в дом, он вот-вот замёрзнет. «Как будто я сама об этом не догадываюсь, мистер умник». — К тому же скоро вынесут обед. Мужчина уже спустился с беседки, и тут же, как только он вышел за пределы заклинания, ветер набрасывается на его волосы и трепет их, создавая беспорядок из созданного стилистами шедевра. — Мал… Мистер Малфой, постойте. Скорпиус хотел показать вам свой замок. Он не оборачивается, даже не замедляет темпа по пути к дому. — В другой раз. Я слишком устал. Гермиона скрипит зубами от злости. Унижение от того, что он запретил обращаться к нему по фамилии, смешивается с обидой за Скорпиуса — малыш же так старался, так долго возился со своим ледяным дворцом! Она подходит к мальчику, чтобы, сжав зубы от досады, сообщить, что папе нужен отдых, и он посмотрит на замок завтра. Ребенок не выглядит удивленным, он с удовольствием описывает каждую из башен своей няне, но вот какой-то огонёк гаснет в его глазках. Любому мальчику нужна отцовская похвала. Даже в мелочи, ему нужно слышать, что папа гордится им. Первый слепленный без помощи взрослых снеговик, первая прочитанная самостоятельно книга, первый завязанный своими руками галстук, первый полет на метле, первая оценка. Может, Малфой и вырос таким злобным, потому что ему не хватало отцовской любви? Люциус наверняка был очень строг к Драко, и теперь, действуя по его модели, Драко ведет себя так же и со своим сыном. А сейчас, когда у него нет еще и матери, ситуация ухудшалась. По пути в особняк Скорпиус первый раз берет Гермиону за руку и напевает себе под нос какую-то песенку. Грейнджер с нежностью сжимает маленькую ладошку. Девушка обещает себе, что она сделает все возможное, чтобы Драко не повторил ошибку отца, чтобы Скорпиус не вырос заносчивым, не знающим, что такое родительская ласка, мальчишкой. Она будет таскать Малфоя за шкирку смотреть на каждый построенный Скорпиусом ледяной замок. Скорпиус должен чувствовать гордость отца, иначе мальчик повторит его судьбу. Зайдя в дом, Гермиона отправилась первым делом переодеть малыша. Конечно, она могла бы высушить его за одну секунду с помощью палочки, но уж больно она хотела приловчиться делать это самой. Снять рукавички, под которыми оказываются тепленькие, покрасневшие пальчики, шапку, чтобы провести по взмокшим, чуть растрепанным волосикам рукой. Она обязательно высушит их полотенцем. Переодев Скорпиуса в сухую домашнюю одежду, Гермиона спускается, чтобы сопроводить его в столовую. Там уже сидит Драко — во главе стола, один, склонившись над тарелкой исходившего паром супа. Девушка удивляется, что он тут в свое рабочее время и выглядит так, словно никуда не спешит. — Ты разве не должен быть в Министерстве? Он морщится, и трудно понять: это суп оказался слишком горячим, или его раздражает то, что Гермиона так и не привыкла к уважительному обращению. В любом случае, он её не поправляет, но отвечает не менее недовольно: — А разве я должен отчитываться перед тобой? Он бросает на неё гневный взгляд, но потом, отвлекшись, вздыхает и отодвигает стул для Скорпиуса — мальчик уже секунд двадцать не мог справиться с тяжелым сиденьем, но при помощи отца вскарабкивается по левую руку от него и заранее дует на горячий бульон. Драко еще немного молчит. — Я взял выходной. Не знал, сколько времени потребуется Скитер для интервью. А теперь замолчи, пожалуйста, и ешь. Прямо следом за его словами перед соседствующим со Скорпиусом стулом появляется такой же поднос с супом, как перед Малфоями. — Гермиона, ты же будешь кушать с нами? — с надеждой произнес болтающий ногами под столом малыш. — Ну вот, ты уже показала ему плохой пример, — ворчит Драко, обращаясь к не двигающейся с места, не смотря на приглашение, Гермионе. — Скорпиус, пока мы едим, мы не разговариваем. Ты не в дешевой столовой. — Но вы ведь разговариваете, — хлопает глазками мальчик, переводя взгляд с Гермионы на Драко. — Сколько раз я говорил не перечить мне? — хмурится мужчина, откладывая на стол ложку и сжимая правую руку в кулак. Он недоволен внезапно развившимся за столом бардаком. И снова тот появился по вине их новой няни, хотя в этот раз она вообще ничего не сделала! — Прости, — опустил голову Скорпиус, взяв мягкую булочку и откусив кусочек. Драко еще недолго смотрит на него, чтобы убедиться в послушании сына, а потом оборачивается к Гермионе. — Ты будешь есть? — Прощу прощения, но я наверное откажусь. Пообедай спокойно, Скорпиус, а я буду ждать тебя в гостиной, — дождавшись кивка от ребенка, Гермиона смотрит на Драко. — Расписание его занятий ведь там? — Да, — односложно отвечает ей блондин, и, только в тот момент, когда Гермиона уже находится почти у самых дверей, он снова берет ложку в руку и заговаривает. — Какое расточительство с твоей стороны. Бедный Эрик, так старался, готовил… А теперь целая порция его кулинарного шедевра отправится в помойку. Грейнджер уже кладет пальцы на дверную ручку, как насмешка Малфоя ударяется ей в спину. — Не пытайся так разжалобить меня. Я просто не голодна. — Понимаю. А мои эльфы для тебя, наверное, просто бездушная рабочая сила. Ты хоть знаешь, как бедный Эрик плачет по ночам, когда от его еды отказываются? Она понимает, что он таким образом хочет лишь задеть её, напомнив о её привязанности к бедным существам. Но как только она вспоминает Добби, на её глаза готовы накатиться слезы — Малфой знает про это больное место? Или бьет наугад? — Если бы ты реально осознавал, сколько домовикам приходится трудиться, ты бы так не говорил и не шутил. — Да? Поведай мне, тебе-то конечно лучше знать. Ты и сама, как они. Такая же… жалкая! Гермиона едва сдерживается от какого-нибудь крепкого ругательства, и просто добавляет в голос как можно больше яду. — Насколько же жалким можете быть вы, мистер Малфой, чтобы даже домовик предал вас? — она снисходительно припоминает ему ситуацию с Добби, и тут же казавшийся поначалу спокойным Драко с силой хлопает ладонью плашмя по столу, затыкая ей рот. Их взгляды, как лед и пламя, сталкиваются где-то над столом, и они могли бы еще вечность смотреть друг на друга так, источая ненависть, если бы не один звук. Всхлип. Они резко переводят взгляд на Скорпиуса, который испуганно смотрел на папу повлажневшими от слез глазами. Он вцепился в сиденье своего стула, откинувшись на спинку так, словно перед ним летали снаряды. Драко меняется в лице, отнимает красную от удара ладонь от стола и смотрит на неё, словно она действовала сама по себе. Так, словно это она предала его. Гермиона борется с желанием выбежать из гостиной, неотрывно глядя на почти плачущего Скорпиуса. Как, должно быть, сильно они его напугали своими повышенными тонами. Отец при нём назвал Грейнджер жалкой, а потом и вовсе ударил по столу в приступе гнева — конечно, мальчик был в шоке. Сползая со стула, он оставляет недоеденным суп и мчится в сторону двери — не среагировав должным образом, Гермиона просто отступает в сторону и даёт ему пройти мимо, пока Малфой берет с колен салфетку, швыряет её на стол и тоже встает. Грейнджер уже поворачивается, чтобы пойти вслед за мальчиком, но её останавливает голос хозяина дома. — Я сам. Он говорит это абсолютно твердо и спокойно, словно и не было того всплеска эмоций пару минут назад. Ему мастерски удается скрыть волнение, которое до этого просто волнами исходило от него, когда он услышал всхлип сына. Послушно отступив, Гермиона только выходит вслед за ним и задерживается в гостиной. Рассматривая оставленную Скарлетт стопку пособий по воспитанию и каких-то бланков, она чувствует себя разбитой. Скорпиус имеет право возненавидеть её за это, ведь она в открытую хамила его отцу, отказалась от трапезы с ним… Как они могли забыть о присутствии ребенка? Как она могла забыть?.. Девушка отвлекается от тяготящих мыслей изучением расписания, которое, к слову, у мальчика очень плотное. И все это должен уметь аристократ?! В расписании числятся занятия танцами, музыкой, включающей вокал и инструментал, верховой езды, этикета, полетов на метле и каких-то «Основ магических знаний». Предполагалось, что это, должно быть, какие-то базовые вещи, которые должен уметь волшебник, и Гермионе становится неудобно. В детстве у неё не было никаких «основ», что уж говорить о мётлах и верховой езде. У неё было одно лето, чтобы узнать о своей судьбе и прочитать хоть что-то. В чистокровных семьях к воспитанию наследников подходят, очевидно, иначе. Она слышит тихие шаги за своей спиной, а потому оборачивается и замечает Драко, который уже уселся на диван и уставился перед собой. Сейчас, когда из комнаты исчезла толпа журналистов вместе с вездесущей Скитер, воздух словно очистился, но напряжение из-за двух взаимно недолюбливающих друг друга людей никуда не делось. — Извини меня. Гермиона вскинула голову, оторвавшись от изучения листка, и увидела, как Малфой прожигает её взглядом. Потом она вздыхает, откинув назад голову и уставившись в потолок. — Нет, это ты меня извини. Не стоило устраивать сцену. Скорпиус, должно быть, очень разочарован. — Так и есть. Мерлин, почему это так тяжело слышать? — Но он разочарован во мне. Это я устроил сцену. Не знаю, что на меня нашло, зачем я при нём это… — Малфой машет рукой так, будто не может подобрать правильного слова для этой ситуации. Было неожиданно услышать такое откровение. Малфой только что признал, что был не прав и, видимо, тут же осознав ситуацию, передумал оставлять все как есть. — Я хочу лучшего для него. Не хочу, чтобы он рос и видел, как я сначала с его матерью, а потом с тобой… Он снова замолкает, и Гермиона впервые видит, как этот мужчина не может подобрать слов. — В общем, я настаиваю на перемирии. Хотя бы в те моменты, когда он рядом. — Полностью поддерживаю, — кивает девушка. — Это не ради тебя, и даже не ради меня. Только ради него. И только ради него ты здесь, — мужчина напоминает это не только ей, но и, видимо, в первую очередь себе. — Поверь, я здесь тоже только ради него, — холодно отвечает ему Грейнджер, ожидая услышать реакцию вроде «да кто ты вообще ему?», но Драко лишь задумчиво кивает. — Я не слепой и вижу, как он привязался к тебе. Если так ему легче справляться с уходом матери, то я готов пойти на такие… меры. Уход. Значит, Астория ушла из их семьи сама. Бросила своего сына? — Я хотела уточнить по поводу расписания… Она неловко переступает с ноги на ногу — хочется присесть, но она боится лишний раз двинуться. Малфой выглядит таким отстраненным и уставшим, словно мог распасться от легкого колебания воздуха. — Что именно? — Что подразумевается под «Основами магических знаний»? И почему тут нет имени преподавателя? — Потому что я думал предложить эту должность тебе. — Мне? — изумилась девушка, и Драко, отняв руки от лица, посмотрел прямо на бывшую однокурсницу с едва читаемым раздражением. — Да, тебе. Там ничего сложного Основы... Ну, что дети должны знать в его возрасте — историю Магии, хотя бы элементарно, чтобы не потеряться в разговоре на светском вечере. Уяснить, что зелья детям не игрушка. Научить отличать ядовитые растения от неядовитых. Конечно, на нашей территории нет ни одной ядовитой дряни, но это же ребенок, а дети могут найти всё. Гермиону снова приятно удивило то, с какой ответственностью подходит Малфой к воспитанию сына. Все родительские обязанности свалились на его плечи. Что же случилось с Асторией? Почему он даже говорить о ней не желает? — Я постараюсь. — Отлично. Ты свободна на сегодня. — Но время же… Еще даже двух часов дня нет, — заупрямилась девушка. — Скорпиус лег спать, он вымотался за это утро, поэтому проспит до вечера. Я все равно на работу уже не иду. Тебе деньги лучше чеком или наличными? Удивительно, как легко он все-таки мог управлять голосом: только что он был пропитан заботой о сыне, беспокойством об его образовании, а сейчас переключился обратно на деловой тон. Помявшись, Гермиона ответила: — Наличными. — Возьми на камине, — махнул рукой Драко, вставая и направляясь к буфету в углу гостиной. Его целью оказался бурбон. Он только откупорил бутылку, когда Гермиона подошла и снова возразила, увидев на камине горстку монет: — Тут слишком много. Я не отработала полный день, чтобы брать десять галлеонов. — Грейнджер, — вздыхает устало блондин, пока янтарная жидкость льется в стеклянный круглый бокал на тонкой ножке. — Возьми уже чертовы монеты и исчезни с моих глаз. Она бросает на него подозрительный взгляд — все такой же усталый, приосанившийся, обнявшийся с бокалом алкоголя. Даже не смотрит в её сторону, поэтому она берет деньги и ступает в камин, напоследок сказав: — Я не считаю тебя жалким, Малфой. Наконец он переводит взгляд на неё и хмыкает в бокал. Когда зеленое пламя уже взлетает вверх, чтобы унести с собой Гермиону, она слышит: — Взаимно, Грейнджер.