Гермиона вернулась домой поздно ночью. Она стащила сапоги с непривычно высокими каблуками и уселась на краешек кровати, разминая затёкшие стопы. Застонав от усталости, девушка откинулась на расстеленные простыни и уставилась взглядом в потолок.
Вечер прошёл скомкано. После услышанной от Тео новости, которая, несомненно, ошеломила её и выбила из колеи, они с Ноттом еще долго гуляли по Переулку под руку. Мужчина словно видел, что она пребывает мыслями где-то очень далеко, потому не лез с расспросами, за что Гермиона была невероятно благодарна. Они в молчании обходили знакомые с детства улочки, разглядывая прилавки закрытых на ночь магазинов и, не сговариваясь, иногда поднимали головы и смотрели на звезды. Ночной воздух с примесью свежего февральского ветра, гуляющего по Переулку, дарили ощущение спокойствия и размеренности, и Гермионе было хорошо.
Ей и правда было хорошо в компании Тео. Будто поняв, что девушка чувствует себя неуверенно, Теодор не лез к ней с лишними знаками внимания, не предпринимая попыток нарушить её личное пространство, лишь галантно подал локоть, чтобы Гермиона смогла ухватиться за него и почувствовать себя устойчивее на каблуках.
И только под конец их «почти свидания» мужчина заговорил на тему, которая, казалось, волновала его — на тему их «почти отношений». Гермиона отчаянно заливалась краской, когда он, вероятно, также смущаясь, сказал, что не торопит её, прекрасно осознавая её нежелание бросаться в омут с головой, признавшись, что для него такие сильные чувства вообще были в новинку. В очередной раз такое его признание подкупило девушку, услышав которое Гермиона, улыбнувшись звездам, прильнула головой к сильному плечу справа от себя. Вся улица замерла, глядя на то, как молодые люди делают кроткие, осторожные шаги друг другу.
Но, придя домой, на Грейнджер наконец сполна нахлынуло понимание того, что её зарождающийся роман с Тео был далеко не единственной проблемой. Проскрежетав сквозь зубы почти что ненавистную фамилию на «М», Гермиона, лёжа на кровати, запустила пальцы в волосы, ослабевая прическу и массируя кожу головы, в которую весь день впивались шпильки.
Она прокручивала в мыслях сотни вариантов диалогов, тысячи фраз, которые она могла бы высказать Драко в лицо при встрече. А потом вставала, шла к столу и исписывала десяток пергаментных листов, пытаясь выплеснуть в строчки всю обиду и разочарование, которые толкались в её груди, щекотали нервы, а пальцы зудели от того, на сколько сильно она хотела отправить каждое из этих писем владельцу её магазина.
Её магазина!
Выкидывая очередной лист, Гермиона бросила взгляд на часы, осознав, что уже очень поздно, а завтра её вновь ждал Скорпиус. Поэтому она заставила себя остыть, вернуться в постель и снова уткнуться взглядом в потолок в надежде на то, что на его месте вдруг появится лицо Малфоя, и она сможет просверлить в нём дыру размером с ту, которая сейчас зияла у неё в сердце на месте бывшего «Флориш и Блоттс».
Утром она снова завтракала у себя на кухне, хмурясь своей булочке, посыпанной корицей, и злясь на себя за то, что так вредничает и не желает сделать Скорпиусу приятно, появившись наконец в поместье ровно к завтраку. Но факт того, что в столовой помимо яичницы и тостов она увидит лицо отца своего воспитанника, отгонял любое желание спешить в мэнор.
Она так и не решила, что скажет ему, когда увидит. Потому что в какой-то момент, когда перо уже готово было сломаться об одно из писем, в которых она в красках описывала Малфою, что он за человек, Гермиона вдруг осознала, что занимается полной ерундой. Она не имеет права делать ему выговор. Астория — бывшая жена Драко, и вполне возможно, что у них есть общий бизнес. И то, что по некоторым причинам «ГринСтор» стоял костью в горле Гермионы, его не должно никак волновать. Это же только бизнес.
Потому и закатывать бестолковые истерики не было смысла. Только вот смотреть на Драко так, как прежде, она не сможет, ведь теперь знает, что он — её головная боль. Её соперник и конкурент.
Растянув трапезу как можно дольше, Гермиона наконец вылила остатки остывшего недопитого кофе в раковину и, перевесив через руку мантию, двинулась к камину. Драко не может уйти на работу пока она не прибудет в мэнор, а задерживать его не желательно.
К своему удивлению, она не увидела по привычке мужчину в гостиной, когда вышла из камина. Оглядевшись, она прошла в столовую, но и тут не обнаружила доедающего завтрак Скорпиуса. Чувствуя себя незваной гостьей, Гермиона, путаясь, набрела на комнату мальчика и, заглянув, пораженно посмотрела на заправленную кроватку.
Где все?
Словно в ответ на её немой вопрос рядом появился Эрик с привычной услужливой улыбкой.
— Мисс!
— Эрик, здравствуй, — облегченно поприветствовала эльфа Гермиона, закрывая дверь в детскую. — А где мистер Малфой и Скорпиус?
Эльф молча протянул вперед ладошку, где тут же материализовалась записка, взяв которую и поблагодарив Эрика, Гермиона прочла:
«Пэнси приведёт Скорпиуса через каминную сеть в течение часа, будь в гостиной».
Открыв рот от понимания, Гермиона вспомнила.
Забини. Италия.
Ну конечно, Скорпиус, должно быть, еще не вернулся. С расплывающимся на душе спокойствием девушка вернулась в гостиную и, сев на диван, стала терпеливо ждать.
И действительно, через каких-то полчаса, за которые девушка успела рассмотреть каждую клавишу на фортепиано, в камине вспыхнуло зеленое пламя, и из него вышла высокая брюнетка, держащая за руку мальчика.
— Гермиона! — взвизгнул первым Скорпиус, едва заприметив свою няню, и тут же бросился к ней, с разбегу запрыгнув на диван и обняв её.
Улыбнувшись, та с радостью приняла объятия, ощущая в руках тепло ребенка, по которому так соскучилась. От него пахло морем и виноградом.
— Я соскучилась, — шепнула она ему, и почувствовала, как мальчик широко улыбнулся ей в воротник.
— Кхм, — раздалось покашливание со стороны камина, и Гермиона обратила взор на неловко застывшую Пэнси. — Доброе утро, Грейнджер.
— Доброе утро, — застенчиво отозвалась Гермиона, пересаживая Скорпиуса в сторону так, чтобы видеть собеседницу. — Я тут…
— Драко мне всё рассказал, — перебила её Пэнси, оценивающе разглядывая. — Только не могу понять одного. Неужели не нашлось работы получше, кроме как нянчиться с ребенком?
Гермиона нахмурилась, дивясь бестактности девушки. Если вечером на приёме по случаю дня всех Влюбленных Пэнси и казалась дружелюбной и открытой, то сейчас, при свете дня, к ней вернулась её слизеринская прямолинейность и отчужденность.
— Малфой хорошо платит. К тому же, — Гермиона отвернулась от высокомерного лица брюнетки и заглянула в приветливое, открытое личико Скорпиуса, — это не обычный ребенок.
— Ты права, — не смогла не согласиться Пэнси, уже делая шаг обратно в камин. — До встречи, Скорпиус. И удачи тебе, Грейнджер. Каким бы ангелом ни был Скорпиус, он всегда остается сыном Драко.
Эти слова ещё стучали в голове у девушки, когда камин снова стал выглядеть безжизненным, а в комнате они остались с мальчиком вдвоем. Что это было? Предостережение? Попытка запугать?
Гермиона снова взглянула в безобидные серые глазки.
Сейчас он был похож на отца лишь внешне, а этот добрый и любящий взгляд, которым он смотрел на няню, делал их совершенно разными. И, наверное, поэтому Грейнджер так любила этого малыша — за то, что он был полной противоположностью Драко.
— Ты завтракал? — поинтересовалась она, на что Скорпиус кивнул и, откинувшись на спинку дивана, мечтательно закатил глаза.
— Я столько интересного видел!
И понеслась череда рассказов мальчика о том, что он делал с семейством Забини в Италии.
— …И когда эта огромная ящерица подползла к нам, Аннабель ка-ак закричит! — в красках описывал Скорпиус, часто шмыгая носом. — А я сказал, что это просто ишака*, а они не кусаются. Девчонки такие пугливые!
Гермиона искренне рассмеялась, слушая рассказ и расчесывая волосики Скорпиуса. Тот в который раз чихнул, потёр нос и пристально посмотрел на няню.
— Поедешь в следующий раз со мной?
— Лучше позови своего папу, — посоветовала ему девушка, вставая с дивана и отходя к фортепиано. — Думаю, вам будет весело.
— Он редко бывает веселым, — повесил голову Скорпиус, тоже сползая на пол и, не отрывая взгляда от башмачков, подошел к Гермионе и забрался на скамеечку возле инструмента. — Знаешь, пока ты не стала моей няней, мне казалось, что он даже не умел смеяться.
Скорпиус говорил тихо, так, словно делился с ней секретом, и Гермиона удивленно перевела взгляд с нот на него, рукой и зажатой в ней тряпкой продолжая вытирать пыль с клавиш.
— Думаешь, это из-за меня?
— Да, я так вижу, — с полной, несвойственной ребенку серьезностью заявил мальчик и одернул рукава на своей кофточке. — Что сыграем сегодня?
И они снова утонули в журчащей мелодии, играя в четыре руки — Гермиона направляла и подсказывала, а Скорпиус послушно и умело следовал её пальцам, и вместе они создавали нечто очень нежное и трепетное.
За их занятием пробежало время до самого обеда. Они с удовольствием перекусили супом из тыквы, и Гермиона в который раз отметила, что сегодня Драко не присоединился к ним. Где он обедает, а что интереснее, с кем, оставалось загадкой, к которой девушке не хотелось даже притрагиваться.
Лорд Малфой прибыл только после того, как Гермиона уложила спать мальчика на дневной сон и коротала время в гостиной за чашечкой чая с молоком, который ей принёс Эрик, читая книгу о магическом бизнесе некоего мага, который построил огромную шоколадную фабрику и имел ошеломительный успех в мире магглов благодаря своим волшебным ингредиентам, о которых никто не догадывался.
И как раз на пятой главе этого замечательного чтива её снова посетил эльф и сообщил о том, что хозяин уже прибыл и ожидает девушку в своём кабинете.
Гермиона была не из трусливых, она сама себе это не раз доказывала. Но как ни крути, её тело не смогло совладать с дрожью, когда Малфой вызвал её к себе на ковер, а потому стук в дверь показался неуверенным. Но потом, вспомнив все те эмоции, которые обуяли её прошлым вечером, вспомнив, что прямо за дверью сидит виновник её бед, Грейнджер ощутила прилив сил и уверенно толкнула дверь еще до полученного разрешения.
Казалось, Драко её напористость не удивила.
— Кто-то в плохом настроении? — спросил он, изогнув бровь и продолжая махать палочкой, повинуясь которой бумаги на столе перелетали из стопки в стопку.
— Нет, все прекрасно, — стушевала слегка девушка, закрывая за собой дверь уже аккуратнее, придержав её и тихо щелкнув замком. — Ты меня звал?
Взгляд её растерянно гулял по комнате, не зная, за что зацепиться. И сама Гермиона чувствовала себя так же, словно ей не было здесь места и ничто её здесь больше не держало — она отчаянно пыталась найти причины, по которым должна оставаться няней в этом доме, но сердце гулко отбивало ей «Хватит!». Гермиона медленно подошла к столу, видя, что Драко только этого и ждет, чтобы что-то ей сказать.
Как только её руки уже могли коснуться дубовой поверхности, Малфой остановил свою приборку рабочего места и отошёл к окну, задержав взгляд на пейзаже всего на мгновение, а после повернулся обратно к гостье и облокотился о подоконник тазом.
Он нервничал?
— Как твои выходные? — издалека начал он, склонив голову так, словно ответ на этот вопрос был самым интересным из того, что он мог сегодня услышать.
— Сносно.
— Понравилось открытие магазина? И вообще, что ты там забыла? — подался вперед Драко, уже не скрывая истинной заинтересованности.
— А ты? — тут же сощурилась Гермиона, внутренне благодарная тому, что они так быстро перешли к волнующей её теме. — Присматривал новые туфли?
— Я первый спросил, — фыркнул Драко, почему-то сразу сгорбившись. — Но если тебе тоже интересно, то я отвечу на один твой вопрос. Я там был из-за семьи.
— Семьи? — подавила рвущийся наружу смешок девушка, взметнув руки и сложив их на груди, всей позой излучая недоверие. — Что это значит?
Драко, до этого хмуро рассматривающий носки своих ботинок, вдруг дёрнул плечами и поднял голову. В глазах, за миг до того, как серебро окрасила тёмная дымка злости, промелькнула боль, которая замаскировалась под гнев за секунду.
— Я сказал — отвечу на
один твой вопрос. Я вообще не обязан был посвящать тебя в какие-то детали своей жизни. Но теперь твоя очередь. Я мельком услышал, что тебя с Ноттом связывает партнерство, — пальцем с четко проступающими костяшками Драко провел по подбородку. — Что это значит?
— Один вопрос? — уточнила на всякий случай Гермиона, надеясь на то, что они все еще в равных условиях, и Драко кивнул ей. — Хорошо. Теодор помогает мне с покупкой одного здания.
Признание далось легко, вылетев из её рта, подобно птице из клетки. Глаза Малфоя расширились — видимо, такого ответа он не ожидал, поэтому подошел ближе, оттолкнувшись наконец от подоконника и обогнув стол.
— Какого здания? — попытался надавить он, но Гермиона, почувствовав, как уголки губ приподнимаются, помотала головой и убрала руки с груди, позволив им повиснуть вдоль тела.
— Только один вопрос.
Это вынудило его остановиться. Всё так же глядя в карие радужки, он вытянул руку и призвал палочкой со стола белый конверт, который послушно лёг к нему в руки. Драко опустил взгляд и повертел жёсткую бумагу в пальцах, после чего, словно перестав сомневаться, протянул конверт девушке.
— Что это?
— Я подумал, что было бы неплохой идеей выдать тебе премию.
Гермиона удивленно приподняла брови, ощупав бумагу — внутри не чувствовалось монет. Возможно, там чек на некую сумму?
— Чем я это заслужила? — попробовала возразить девушка, а Драко внезапно раздраженно выдохнул и одним взмахом палочки заставил бумагу надорваться в нужном месте, чтобы Гермиона получила доступ к содержимому конверта.
— Ты задаешь слишком много глупых вопросов.
Прикусив язык, чтобы не сострить в ответ, Грейнджер все-таки вытащила плотный кусок бумаги из конверта и разглядела его получше.
Первое, что бросилось в глаза — качество бумаги. Лакированная, она блестела в руках, и некоторые блики так засвечивали текст, что трудно было ознакомиться с написанным. Но следующее, что увидела Гермиона, это два слова, напечатанных большим шрифтом — «Англия-Болгария».
— Мне показалось, что ты выглядела несколько расстроенной, когда не выиграла его, — просто сказал Драко, который голодным взглядом следил за реакцией Гермионы, словно от неё зависела его жизнь.
Но та молчала. Она вперила удивленный взгляд в строчки, в которых значилось, что она теперь была обладательницей билета в вип-ложу на предстоящий матч.
— Я… не могу принять его, — покачала головой Гермиона, с трудом отрываясь от красивой бумаги красного цвета. — Малфой, я не расстроилась. Я даже не люблю квиддич.
— Еще как можешь, — снова усмехнулся Драко, даже не протянув руку, чтобы забрать билет обратно. — И придется тебе полюбить и пойти на матч.
— И как же ты меня заставишь?
— Элементарно. Это входит в твои обязанности, — улыбнулся Драко так, словно только что выхватил кубок Школы у неё из-под носа. — Я собираюсь сводить Скорпиуса туда в качестве первого подарка на его день рождения.
— У него скоро день рождения? — внезапно оживилась Гермиона, и Малфой снова ухмыльнулся, явно довольный произведенным эффектом. — Тогда, конечно… Если он захочет, я присоединюсь.
— Вот так бы сразу, — смягчил свой оскал мужчина, подходя ближе.
Гермиона улыбнулась. Этот поступок от Драко был… шокирующим? Приятным? Всё сразу. Она не могла разобрать, что она чувствует, кроме как невольной эйфории от того, что она отправится на матч по квиддичу, побывает в роскошной ложе, увидит Джинни, которая играет за сборную Англии, в действии, а также отпразднует наступающие именины Скорпиуса.
И всё в одном билете! Она поборола желание прижать глянцевую бумагу к груди, счастливо улыбнувшись.
— Спасибо, Драко, — искренне поблагодарила она, на миг снова забыв о формальном обращении.
— Грейнджер… ты ответишь на ещё один вопрос? — внезапно нахмурился блондин, присев на краешек стола так, что его колени почти упирались в ноги стоящей рядом Гермионы.
Та заправила прядь волос за уши и, стрельнув взглядом на счастливый билет в своих руках, кивнула. Простой вопрос и простой ответ — это малая часть того, как она могла отблагодарить Малфоя за такую щедрость и такую возможность.
— Ты и Нотт, — Драко прищурил глаза и еле слышно прочистил горло, словно фамилия недруга вставала комом ему в горле каждый раз, когда он её произносил. — Значит, он лишь помогает тебе. И в журнале пишут неправду?
Гермиона замялась — ведь вопрос оказался не таким простым. Она сама еще до конца не понимала, что за отношения связывали её с Теодором, а признаться в этом Малфою было еще сложнее.
Драко смотрел на неё выжидающе, казалось, даже перестал дышать. Открыв было рот и тут же снова его закрыв, Гермиона дрогнула, почувствовав, как жар смущения вспыхнул по всему телу, даже в кончиках пальцев, а потом взглянула Малфою прямо в глаза.
И в её взгляде он увидел ответ.
Казалось, он разглядел в её расширившихся зрачках всё — ресторан где-то в горах, быстрый, но такой пылкий и будто бы отчаянный поцелуй в карете, рука на бедре, сжимающая кромку красного платья, белый букет и прогулка под звёздным небом вдалеке от всего мира.
И снова, как на показе одежды, Гермиону словно захлестнула вина, которой не должно было быть, просто ей вмиг стало стыдно, будто бы Драко мог прочитать сейчас её мысли. Но, кажется, ему хватило просто отражения в её глазах, чтобы сделать вывод.
— Я… — промяукала почти неслышно Гермиона, с опасением глядя на то, как что-то щелкает в глубине глаз Малфоя, как серая радужка вновь наливается тёмным.
Отрицание. Понимание. Решительность. Порыв.
Она даже не успела досчитать до трёх во время их немого диалога, когда Драко выкинул вперед руку и привычно грубым движением схватил её за кисть и притянул к себе. Рвано выдохнув от испуга, Гермиона за какую-то долю секунды оказалась прижатой между ног Малфоя, который, больно сомкнув пальцы на её кисти, заставил поднять на себя взгляд.
В его глазах вспыхнула буря. Не та отчужденная искра, когда он прочитал нечто в её взгляде, а настоящий шторм из эмоций, из неприятия сложившейся ситуации, из ненависти к ней и… к себе. И в следующий момент, когда эта ненависть к собственной персоне взяла верх, он что-то обреченно прошипел, не обращая внимания на напуганное лицо девушки, и, дёрнув за руку на себя, поймал её губы своими.
Жар, который до того момента лизал лишь кончики пальцев рук, вдруг встрепенулся так, словно кто-то вылил целую цистерну бензина в костёр. Когда Драко снова сжал кисть руки Гермионы, заставив охнуть и приоткрыть рот, его язык ворвался ей в рот, углубляя поцелуй.
Пламя под кожей Гермионы продолжало танцевать танго на пару с шоком и испугом. Первые пару секунд она стояла каменным изваянием, а потом, почувствовав, как огненный шар возбуждения концентрируется в нижней части живота, предприняла попытку высвободить себя, но Драко лишь крепче сжал её ноги своими коленями, а затем вжал в себя так сильно, что чуть не лёг под её весом на поверхность стола.
Чувствуя себя крохотной пташкой, попавшей в клетку, Гермиона от безысходности ситуации простонала Малфою в губы что-то о том, чтобы он немедленно её отпустил. Она чувствовала, как неумолимо теряет уважение к себе, отдаваясь прихоти его губ, его языка… и хуже всего было то, что все попытки отстраниться были больше для вида.
Прежде она не чувствовала такого пожара в себе от простого поцелуя. Хотя этот поцелуй был отнюдь не простым — то, как его губы продолжали сминать её собственные, словно не в силах насытиться, как жаждущий прикладывался к кубку с водой. Он кусал её губы, а она жмурилась от этой сладострастной боли, теряясь в собственной агонии чувств и молясь о том, чтобы Малфой прекратил эту пытку, ведь она уже давно перестала чувствовать связь с реальностью.
И Драко словно услышал её мольбы. Напоследок дотронувшись языком до ранки от собственного укуса, он с силой оттолкнул её от себя, и девушка интуитивно сделала пару шажков. Драко откинулся руками назад, опираясь на поверхность стола, и закрыл глаза, пытаясь усмирить бурю. И ему это удалось — когда веки разомкнулись, Гермиона к своему разочарованию увидела, что в серых глаза не осталось ни намёка на только что вихрящиеся там эмоции, на тот пожар, что они на минуту испытали.
Даже после того, как он вернул себе невозмутимый вид, после того, как он жёстко оттолкнул её, Гермиона все равно знала, что в своем безумии она была не одинока. В конце концов, Малфой сам начал это, и она готова была поспорить на всю свою вазу с галлеонами, что он почувствовал то же самое.
Только зачем все это было? Вопрос сорвался с её губ даже против её воли.
— Что это было? — голос отдавал хрипотцой, и Гермиона поёжилась.
Она все еще чувствовала пульсацию неудовлетворенного возбуждения.
Собственное тело предало её.
Да что уж говорить, сердце предало её намного раньше.
— Я хотел проверить, — лениво протянул Драко, поправив съехавший воротник своей рубашки и всячески избегая взгляда девушки.
— Что? — покачала головой Гермиона, не веря тому, что это был какой-то эксперимент.
Всё было по-настоящему! Почему он сейчас выглядит так, словно в чём-то её обыграл? Они ведь оба потерпели поражение, как он может выглядеть сейчас… победителем?
— Хотел проверить, что мне всё ещё плевать, — холодно огласил он, все так же не смотря на Гермиону.
Та закусила губу, чувствуя, как к щекам прилипает новый румянец стыда и обиды, гнева и отвращения к себе.
— И я смотрю, успехи у тебя не очень? — в тон ему осведомилась она, но прежде, чем Драко подумал над ответом, в кабинете показался домовой эльф.
Эрик выглядел напуганным и очень обеспокоенным. Даже не глядя на Гермиону, он повернул голову с трясущимися ушами на хозяина.
— Сэр, мастер Скорпиус зовет вас. Он неважно себя чувствует.
Драко молниеносно вскочил на ноги, вновь собрав в себе всю серьезность и сосредоточенность. Он стремглав вылетел из кабинета, как на пожар, а Гермиона побежала за ним, белея с каждой секундой все сильнее.
Она ворвалась в детскую комнату и тут же заметила Малфоя, склонившегося над кроваткой, в которой под одеяльцем лежал Скорпиус. Только подойдя ближе, она заметила, что его простыни были влажными — мальчик вспотел от напавшего на него жара. Склонившись рядом с Драко, Гермиона прикоснулась рукой к его лбу и убедилась в этом: его кожа горела.
— Что болит? — непривычно ласковым голосом поинтересовался у него отец.
Голос Драко слегка подрагивал, а руки, которыми он ощупывал тело сына, и вовсе тряслись.
— Ничего, — попытался сесть в постели Скорпиус, а потом поморщился. — Голова немного.
— Лежи, — приказал ему Драко, одним движением руки уложив его обратно. — Эрик, неси всё, что я покупал от этой дрянной болезни.
— Малфой… — начала тихонько Гермиона, видя, как тот начал метаться у постели ребенка и тем самым пугать его.
Эльф принес все необходимые склянки и влажную тряпочку.
— Дай ему ложку этого зелья, — рявкнул он домовому, схватив салфетку и начав аккуратно промокать лобик Скорпиуса, на котором выступила испарина.
Мальчик с чуть прикрытыми глазами следил за махинациями отца, а потом перевел взгляд на Гермиону. Губы его дрогнули, и от этого девушке стало еще беспокойнее — ребенок настолько ослаб, что не мог найти силы даже чтобы улыбнуться.
— …Хотя нет, тебе ничего нельзя доверить, — огрызнулся Драко, и тут же склянка с ложечкой оказалась в его руках.
Эльф начал что-то лепетать.
— Исчезни!
— Драко! — наконец повысила голос Гермиона, глядя на то, как мужчина скатывается в сумасшествие.
Он поднял на неё голову, посмотрев ей в глаза впервые после их поцелуя. Они стали похожими на глаза безумца, с постоянно вспыхивающими искрами паники и кое-где проскальзывающего страха.
— Что?
— Посмотри на него. Ему нужно поспать, — кивнула она на мальчика, веки которого неумолимо опускались вниз, но из детского упрямства он не позволял себе уснуть, чтобы не пропустить все самое интересное.
— Со мной все хорошо, — вяло пролепетал он, пока Гермиона суетилась над его простынями, высушивая их магией, и взбивала его подушку.
— Да, — согласилась она с веселым видом, стараясь убрать из голоса неуверенность. — И как только ты проснешься, все будет еще лучше. А сейчас тебе надо набраться сил, чтобы победить жар.
Скорпиус послушно улыбнулся и ещё немного поёрзал в кровати прежде, чем окунуться в сновидения.
Взрослые вышли из комнаты. Драко выглядел дёрганным, нервным до ручки, он постоянно возносил руки к лицу так, словно хотел содрать с него кожу.
— Как это могло произойти? Где он мог подхватить эту заразу? — шипел он тихо, указывая на дверь в комнату сына.
— Мы еще не уверены, может, это обычная простуда, — попыталась успокоить его девушка.
— Это ты уговорила меня отправить его в Италию, — угрожающе двинулся на неё мужчина, скулы на лице которого двигались от напряжения. — К Забини… Чёртов Блейз, я сейчас же убью его!
Драко выглядел разгневанным и готовым сорваться с места в одно мгновение. Осмелев, Гермиона аккуратно дотронулась до него, положив руку на плечо.
— Всё будет хорошо, Малфой.
— Конечно, будет, — с остекленевшим взглядом сухо сказал он, а потом, сморгнув пелену с глаз, снова будто озверел и посмотрел на свою подчиненную.
Он молниеносно скинул её руку со своего плеча, но вместо того, чтобы отойти и больше не соприкасаться с девушкой, напротив, схватил её за ворот кофты и, сделав пару шагов, которые она чуть ли не пролетела во власти его хватки, прижал к стене прямо возле двери.
— Когда я вернусь, — он прорычал эти слова прямо Грейнджер в лицо, сдавливая ворот так, что тот грозил задушить девушку. — Всё должно быть идеально. Ты уж постарайся.
На последнем слове, немного оторвав её от стены, он тут же толкнул её обратно, так, что затылок по инерции качнулся и стукнулся о стену.
— Малфой, я не колдомедик, — всхлипнула Гермиона, чувствуя, как боль разливается по затылку, и предчувствуя на том месте шишку.
— Нет, — согласно проговорил сквозь зубы Драко, оглядывая её бешеным взглядом. — Но ты ведь лучшая ученица своего курса, лучшая подружка грёбаного святоши-Поттера… — с каждым новым словом он распалялся все сильнее, склонившись над ней, как огромный волк над маленькой овечкой. — Так что ты должна вылечить его, иначе можешь попрощаться с жизнью!
Его дыхание последний раз угрожающим теплом прошлось по её лицу, а потом внезапно он исчез. Его руки, лицо, тело, прижимающее её к стене — ничего этого словно и не было. Она оглянулась по коридору и поняла, что осталась один на один со своей огромной проблемой. Внезапно захотелось вернуться домой и заплакать.
***
Гермиона закрыла книгу, которую за этот день, за этот невероятно долгий день уже успела прочитать от корки до корки. Затем взглянула на старинные часы, маятник которых качался из стороны в сторону, вяло отмеряя секунды, перетекающие в минуты, и встала с кресла.
За этот день она сильно набегалась. Каждые четверть часа она ходила к Скорпиусу в комнату и давала ему лекарства или приносила на подносе еду. Читала ему сказки, если он вдруг не мог уснуть, и поощряла дольками фруктов, вкус которых, он, к сожалению, не чувствовал. Гермиона вспоминала, как он чихал и потирал нос всё утро, а потому её съедало чувство вины: она могла заметить симптомы намного раньше.
Скорпиус отлично сражался с простудой, и через какое-то время ему удалось побороть температуру, но Гермиона боялась его оставлять дольше, чем на час, а потому коротала время за книгой, пока часы не пробили десять вечера.
Тогда она впервые обеспокоенно подумала о том, что Драко не вернётся в мэнор сегодня вечером. Это была мельком пролетевшая мысль, которая заставила понервничать и даже послать патронуса к Малфою, чтобы убедиться в догадке.
Серебристая выдра выскочила через окно, на мгновение озарив темную библиотеку, но ни через полчаса, ни даже через час ответа не последовало.
Гермиона чувствовала вселенскую усталость, поэтому решила найти ванную комнату и освежиться. Просить Эрика проводить её показалось ненужной глупостью, поэтому, выйдя из библиотеки, она отправилась на поиски.
Ночью коридоры поместья выглядели еще более пугающе, чем днем, а череда одинаковых дверей навевала мысли о лабиринте. В конце концов, устав петлять по окрестностям, девушка все-таки заглянула в самую непримечательную дверь.
Грейнджер зажгла на кончике палочки свет и продвинулась вперед, исследуя — вдруг это необитаемая никем спальня, к которой примыкает ванная комната? Окрыленная такой надеждой, Гермиона улыбнулась и пошла дальше.
Через пару шагов стало понятно, что на спальню это помещение слабо походило, оно скорее напоминало склад ненужных вещей. Школьная парта, по каким-то причинам оказавшаяся здесь, подсвечники, вазы с засушенными цветами, множество коробок с непонятным содержимым и самые разные шкафы. Под потолком торчало крепление на том месте, где раньше, видимо, висела люстра. Окно было почему-то открыто, и сквозящий ветер свистел, раскидывая в разные стороны шторы.
Намереваясь закрыть окно, Гермиона подошла к подоконнику и на секунду оказалась зачарована открывшимся видом — заснеженным яблоневым садом. Он навевал мысль о внутреннем умиротворении, и девушка, взявшись за тяжелую раму, уже готова была закрыть окно, как позади раздался голос:
— Да как ты смеешь находиться в этом доме… грязнокровка!
Втянув воздух в лёгкие, Грейнджер резко обернулась, случайно повалив рукой со стола канделябр, который раскололся на две части, а из вставленных восковых свечей повалил густой тёмно-серый туман.
— Кто здесь? — прикрикнула в пустоту Гермиона, выставив вперёд палочку с огоньком, который от её волнения засиял ярче.
— Она ещё спрашивает! — захохотал голос, который, теперь уже без сомнений, принадлежал женщине.
Гермиона закашлялась — канделябр выпустил последнюю струйку волшебного дыма, который неприятно сжимал легкие, и через него девушка наконец увидела свою собеседницу.
— Лестрейндж, — произнесла в ужасе Гермиона, выше поднимая палочку и направляя на стоящий возле одного из шкафов силуэт.
Вся комната практически исчезла, словно кто-то внезапно занавесил её плотной тканью, и пространство вокруг сузилось до одной угловатой фигуры с ворохом кучерявых смоляных волос, которые сейчас извивались и вздымались, подобно змеям, от малейшего дуновения ветра из так и не закрытого окна.
— Глупая, глупая девчонка, — прошелестела своим грубым голосом темноволосая женщина, одетая в робу заключенной Азкабана, а её рука, украшенная татуировкой Пожирателя, уже тыкала в гриффиндорку своей палочкой. — Не стоило тебе сюда приходить.
Круцио!
Кошмар Гермионы, который так часто мучил её после войны, ожил. Ненавистная волшебница в очередной раз занесла руку, чтобы наслать на неё страшные пытки. Девушка, схватившись за голову, в страхе ждала, пока боль обрушится на неё сотнями игл, и реальность потонула в её крике, смешанном с мольбами о помощи.
Кто-нибудь…
…В голове страшно звенело. Гермиона открыла глаза, понимая, что она лежит на полу и, вероятно, упала в обморок, может быть, от болевого шока. Самым страшным было то, что она не могла вздохнуть — воздух словно высосали, оставив только зловоние предстоящей смерти. Со слезами на глазах она видела, как босые грязные ступни, выглядывающие из-под робы, приближались к ней, а она в этот момент могла вспомнить лишь об одном.
— Скорпиус, — прошептали её губы.
Она ведь не тронет его? Эта женщина не тронет
его?
Раздался грохот — это дверь в комнату ударилась о стену, резко открывшись.
Помощь уже пришла, значит, она не успеет добраться до ребенка.
Кто-то прокричал заклинание. Странное заклинание. Словно через пелену воспоминаний Гермиона услышала голос Люпина из её сна, или то было на самом деле? Римус говорил что-то о заклинании и взмахах палочкой, а она застыла маленькой девчонкой перед шкафом со своими страхами…
Уже перед тем, как полностью отключиться, Гермиона видела, как на месте, где только что стояла Беллатриса Лестрейндж, упала кривая метла с уродливыми чёрными ветками.
А потом она утонула.
Кажется, она часто пыталась вынырнуть из своего бессознательного водоёма, слыша чей-то шепот над своим ухом, чувствуя прикосновения крепких рук и невесомость, пока эти руки куда-то её несли. Но как только она ощутила мягкость покрывал и подушек, поверхность сознания показалась катастрофически далеко, и Гермиона окончательно оставила попытки всплыть.
***
— Просыпайся, Грейнджер, — чей-то мягкий голос ворвался в её тихую гавань сна, и она была вынуждена недовольно нахмуриться, а затем открыть глаза
В комнате было светло — солнечные лучи почти добрались до её лица, проползая по кровати и силуэту её ног, скрытых под кремовыми простынями. Гермиона распахнула в смятении глаза, когда вспомнила, что никогда не держала дома кремовых простыней.
И уж тем более она никогда не держала у себя дома светловолосых мужчин, которые бы лежали, одетые, прямо поверх заправленной части двуспальной кровати и смотрели на неё, улыбаясь одними губами.
— Малфой! — задохнувшись от возмущения, воскликнула Гермиона, и мигом стала подбирать к себе простыни, чтобы прикрыться.
— Вот это да! — с притворным огорчением присвистнул мужчина, наблюдая за её движениями с самодовольной ухмылкой. — А где же «Драко»?
— Что? — не поняла Гермиона, хмурясь еще сильнее и пытаясь выдернуть лишний кусок ткани из-под тяжелого тела бывшего слизеринца.
— Вчера, когда ты просила меня не оставлять тебя ночью. «Драко, Драко!»…
Гермиона наконец заглянула под покрывало и облегченно выдохнула, вычеркнув одну из проблем — она была одета, а потому перестала лихорадочно сгребать на себя одеяло. Но потом снова сдвинула брови.
— Ты по утрам всегда такая недовольная? — пытался веселиться Драко, но нечто в его голосе продолжало настораживать, а то, что Грейнджер почти не помнила ничего после того, как выглянула в окно в странной комнате, внушало настоящее беспокойство.
— Что вчера случилось? — нервным шепотом поинтересовалась она, наблюдая, как ухмылка сползает с лица Драко.
— Ничего. Ты просто уснула и я перенёс тебя в гостевую спальню.
— Скажи правду, — настойчиво попросила Гермиона, прикусив губу, которая тут же отозвалась легкой болью.
След вчерашнего поцелуя. И вновь щёки зашлись румянцем.
— Грейнджер, не надо, — тоже вернув привычный серьезный тон, покачал головой Драко.
Он убрал руки из-за головы, приняв не такую расслабленную позу и сев рядом с ней в кровати. Он был уже по-деловому одет, как каждый раз по утрам перед работой, а строгое выражение лица по-настоящему внушало трепет.
— Нет, надо, — она умоляюще наклонилась к нему, положив руку на лежащую рядом ладонь.
Драко проследил взглядом за её движением, и вмиг его лицо оттаяло.
— Ты наткнулась на боггарта, — проинформировал её мужчина, внимательно следя за проступающими на лице девушки эмоциями. — И упала в обморок
— Да, я помню что-то такое… — потёрла лоб девушка, внимательно прислушиваясь к внутренним ощущениям. — Но смутно.
— Я нашёл на полу сломанную вещицу. Из отцовской коллекции, — как бы извиняясь сказал Драко. — В прошлом на собраниях тёмных волшебников стоило кому-то открутить свечку из такого канделябра, как все помещение заволакивал дым, стирающий память, так было очень удобно избегать ненужных разговоров. Нашему уже много лет, поэтому ты просто частично забыла, что с тобой произошло.
— Мерлин… — сдавленно пробормотала Гермиона, хватаясь за виски и словно этим пытаясь заставить свой мозг начать нормально функционировать. — Как… что произошло дальше?
— Я вернулся и сразу услышал крики, нашёл тебя. Ты лежала на полу у её ног, — Драко поморщился. — И кричала, а потом потеряла сознание. Я использовал заклинание с третьего курса, запер боггарта в шкафу и отнёс тебя в гостевую спальню. Тут я напоил тебя успокоительным и зельем Сна без сновидений. Хотел уйти, но ты попросила остаться.
Последнюю фразу он произнес с вернувшейся на его лицо улыбкой, но Гермиона была не так обрадована этим фактом. Она аккуратно убрала руку, которая до сих пор лежала на его ладони, и опустила на неё взгляд. Перевернув тыльной стороной ладони вниз, она обратила внимание на зуд на предплечье и с недовольством увидела, что кровавая надпись воспалилась. Алые буквы едва ощутимо пульсировали, вызывая раздражение, кожа вокруг отвратительной надписи покраснела.
«Грязнокровка».
— Грейнджер? — Драко заметил, как резко вновь погрустнела девушка, и придвинулся ближе, увидев её метку.
Гермиона тихонько вздохнула и зажмурилась.
— Почему ты не пришёл? — спросила мрачно она, еле повернув голову в сторону мужчины.
Его лицо вмиг очерствело, было видно по челюсти, как он с силой сжал зубы.
— Я виноват перед тобой. Перед Скорпиусом… — увидев, как глаза Гермионы вновь расширились от появившегося в её голове вопроса, он успокаивающе покачал головой. — С ним всё в порядке. Твоя забота поставила его ноги, видимо, это и правда была обычная простуда.
— Слава Мерлину!
У Гермионы отлегло от сердца. Что-то, что до этого сдавливало грудную клетку, отступило, и она спокойно вздохнула и позволила лицевым мышцам расслабиться.
— Но я правда виноват, — тяжело признался себе и ей Драко. — Я вспылил. И испугался. Впервые я столкнулся с чем-то, что не могли решить мои деньги и мои связи. После ухода Астории вчера я впервые понял, что Скорпиус — это единственное, что у меня осталось, и мне стало страшно. Я решил, что если выплесну злость на тебя или Блейза, то мне станет легче, но я ошибался.
Слушая чистосердечное признание Малфоя, которое давалось ему и так нелегко, Гермиона во все глаза уставилась на его лицо, которое было слегка осунувшимся после этой тяжёлой ночи. Под глазами пролегли тени, и Гермионе было невдомёк, что этой ночью он действительно вернулся на какое-то время на войну — в тот самый день, когда распластанная на полу Гермиона подвергалась пыткам его тётки. И если в прошлом смотреть на это было хоть и не просто, но всё же терпимо, то увидеть это сейчас, спустя столько времени, когда он узнал Грейнджер получше, было сродни тому, что он сам лёг под Круциатус вместо неё.
— Прости, — искренне, по-настоящему извинился он. — Я обещаю, что больше не оставлю вас. Никогда.
Сглотнув ком, внезапно подступивший к горлу, Гермиона кивнула.
— Но я же помечала дверь с опасным содержимым в свой первый рабочий день, — между её бровей пролегла морщинка, когда она попыталась вспомнить события месячной давности.
Мерлин, такое ощущение, что она работает здесь всю сознательную жизнь!
Драко внимательно выслушал историю о красных крестах, которые Гермиона поставила на злополучные двери, а потом потёр переносицу, тоже озадачившись этим вопросом и что-то вспоминая.
— Скорее всего, я их случайно снял, — после общего мозгового штурма признался он. — Я часто проверяю поместье на следы посторонней магии, не принадлежавшие мне или моей семье. Скорее всего, твой «Флагрейт» попал под зачистку. Нужно было сказать мне.
Узнав такие подробности и о том, что в общем-то ситуации можно было избежать, волшебники переглянулись виноватыми взглядами, и Гермиона судорожно огляделась вокруг, пытаясь зацепиться за что-то, из-за чего можно сменить тему, и решение подкралось сразу.
— Это гостевая спальня? — задала она очевидный вопрос, и Драко тоже перестал её разглядывать и посмотрел на стоящий рядом горшок с цветами.
— Да.
Гермиона второй раз кивнула и удивилась тому, что в груди появился зачаток недовольства. Неужели тот факт, что Малфой не отнёс её в свои собственные покои, так некстати волновал её?
— Кхм, — прокашлялась она, попробовав сформулировать вопрос, беспокоящий её, чётче. — А Скарлетт не будет против… того, что я ночевала здесь? Или она остаётся в твоей комнате?
Она произнесла это нарочито отвлечённо, делая вид, что её намного сильнее интересовал туалетный столик у двери в ванную комнату, чем ответ. Но Драко по каким-то причинам слишком долго молчал, глядя на неё, а когда заговорил, то в его голосе прозвучали нотки веселья.
— С какой стати мои работники станут решать, может кто-то оставаться на ночь в моём доме, или нет? — с плохо скрываемой усмешкой спросил он.
— Ты ответил только на первый вопрос!
— Вчера ты не дала мне права задать тебе больше одного.
— Потом разрешила, — настойчиво напомнила Гермиона, чем снова повеселила Драко.
— Помнится, твой ответ мне не понравился…
— Я ведь промолчала!..
— Так с чего ты взяла, что тебе понравится мой?
Гермиона поджала губы. Ясно. Она отвернула голову, собираясь свесить ноги и пройти в ванную комнату, но тут же была ловко схвачена и с тихим «ой!» возвращена в прежнее положение.
— Ну что ещё? — хмуро спросила она, глядя на склонившегося над ней Драко снизу вверх.
Тот уже вовсю улыбался, не скрывая своего хорошего настроения.
— Грейнджер, ты что, ревнуешь мою спальню?
— Что за глупости! Мне совершенно плевать на тебя и твою спальню, — буркнула ему в лицо девушка, пытаясь встать, но чувствуя, что Драко все ещё придерживал её, прилагая к этому минимум усилий.
— Я успокою тебя, — промурлыкал он с явно издевательской ухмылкой. — Моя любимая спальня тоже очень ревнивая, и не принимает в себе ни одну женщину.
— Рада за неё, — проворчала Гермиона под очередной смешок, и тут же была отпущена.
Воспользовавшись этой возможностью, она выскользнула из постели и засеменила в сторону ванной, в след получив:
— Видела бы ты сейчас своё лицо, Грейнджер.
Эта брошенная в спину фраза заставила её вернуться, но лишь для того, чтобы гневно бросить в Драко подушкой и с видом победительницы удалиться в душевую.
***
Массируя левый висок, Драко допил последний глоток крепкого чая и поморщился от терпкости.
— Какая гадость, этот твой безалкогольный чай, — вздохнул опечалено Блейз, тоже ставя крохотную чашечку на блюдце и отодвигая от себя с несчастным выражением лица.
Драко беззлобно, скорее обессиленно стрельнул на него взглядом.
— Предлагаешь налить огневиски перед работой?
— Почему бы и нет?
— Это тебе можно пить с самого утра. Закинуть ноги на стол в собственном доме и не трезветь сутками. А меня Кингсли убьет, если я, — мужчина быстро посмотрел на часы, — не появлюсь в кабинете для собраний ровно через десять минут.
— Да найду я работу, — зевнул, махнув рукой, Забини, на что Малфой лишь покачал головой и снова указал на часы, а затем на дверь. — Иду я. Только схожу за пиджаком, я его где-то оставил.
Драко остался один, позаботившись о том, чтобы посуду убрали из кабинета, защелкнул портфель с бумагами и пригладил волосы, которые после утра, проведенного у изголовья Грейнджер, снова пришли в беспорядочное положение.
Ему было жаль будить Гермиону. Та выглядела такой беззащитной в своем сне, такой безмятежной на контрасте с тем испугом и страхом, который он видел в её глазах прошедшей ночью, что он уже почти опаздывал на работу — и всё потому, что ему нравилось смотреть на спящую грязнокровку.
После того, как он вернулся с Блейзом из их любимого бара, он отвёл лучшего друга выспаться в одну из многочисленных гостевых спален, — заявись Блейз в таком виде к жене, он точно поплатился бы за такой разгул жизнью, — а сам, к своему ужасу, услышал крики из заброшенной комнаты, в которой сейчас хранились все тёмные артефакты отца. Быстро среагировав, Драко обнаружил корчившуюся на полу девушку, а рядом — призрак из прошлого, принявший обличье худшего кошмара Грейнджер.
Драко застонал и потер уставшие глаза. Он провозился с ней полночи, сам толком не сумев уснуть в том неудобном положении, в котором он оказался — держа Грейнджер за руку и в то же время пытаясь улечься на подушки так, чтобы соприкосновение остальных частей их тел свелось к нулю. Своей свободной рукой Гермиона постоянно тянулась во сне к пострадавшему предплечью, словно пытаясь выцарапать ногтями, содрать ужасную метку, напоминавшую ей о пытках, и испытывающую до сих пор.
Блейз закрыл дверь в кабинет Драко, находясь в культурном шоке, а потому, при виде его изумленного лица, Малфой резко вынырнул из своих невеселых мыслей.
— Что такое, Забини? Фестрала увидел?
— Нет, но тоже что-то невероятное, — сдвинув брови, мулат приобрел не больно-то радостный вид и хмуро посмотрел на друга. — Грейнджер, выходящую из спальни для гостей.
— И что, у неё выросли крылья? Почему ты такой удивленный? — спокойно спросил Драко.
На самом деле, внутри он не был таким спокойным — Забини подобрался слишком близко к опасной теме.
— Чёрт, Малфой, — еще сильнее насупился Блейз, — ты что, трахаешь
её?!
— Что?
— Ты глухой? Ты, мать его, спишь с грязнокровкой Грейнджер?
Драко замер с поднесённым ко рту бокалом воды из графина, для пущего невинного вида захлопав глазами, а сам судорожно попытался придумать вразумительный ответ.
Он ни в коем случае не должен и словом обмолвиться ни с кем о том, что произошло, иначе это уничтожит Грейнджер. Она его возненавидит. То, что он сегодня увидел на втором этаже было стократ интимнее для неё, чем какой-то секс. Драко стал свидетелем её оголённой души, вывернутых наружу потаённых страхов, того, из-за чего она всё ещё посещает психотерапевта и видит кошмары.
Поэтому скорее по наитию он брякнул первое, что пришло на ум, нацепив свою фирменную ухмылочку и отсалютовав Блейзу бокалом.
К чёрту. В последнее время в нём слишком много гриффиндорского.
— Разнюхал всё-таки. Я знал, что долго скрывать от тебя это не получится.
Но прежде, чем он наконец смог донести бокал до рта, чтобы вместе с холодной водой проглотить эту отвратительную ложь под восхищенным взглядом Забини, он услышал шум у двери.
А потом звук быстрых, невесомых шажков чьих-то легких балеток, который сейчас прогремел громом в ушах, стремительно удаляясь от двери в противоположную сторону.
И Драко в ступоре пропускает несколько бесценных секунд, пытаясь осознать свой промах, прежде чем выругаться:
— Твою мать.
Отставив на стол так и не тронутую воду, молнией, которой бы позавидовал сам Поттер, он вылетел из кабинета и побежал за звуком, в сторону гостиной, уже чувствуя, что опоздал, почти слыша торопливые шаги Блейза за спиной, который непонимающе следовал за его внезапным порывом.
И в тот момент, когда он забежал в двойные двери в комнату с фортепиано, он заметил вспышку зелёного огня в камине и всколыхнувшуюся копну каштановых волос, исчезнувших в нём.
*Ишака (другой перевод: моко и дуриворан) (англ. Moke) — это серебристо-зелёная ящерица длиной до десяти дюймов. Встречается по всей Ирландии и Британии. В случае необходимости, способна уменьшаться в размерах, поэтому её никогда не смогут заметить магглы.
