POV *неизвестный*
Я сдула волосы со лба и раздражённо цокнула языком, словно передо мной был не ребёнок, а очередной посетитель в загруженный рабочий день. — Куда ты убегаешь? — было трудно сдержаться от того, чтобы не ворчать. Мальчишка презрительно, — и почему в свои шесть лет у него уже в арсенале присутствует отцовский взгляд, который позволяет собеседнику осознать всю свою ничтожность? — сощурился на меня и вновь умчался, оббегая стол и поставленные в ряд стулья. — Прекрати! Тебе пора поесть! — попыталась вразумить его я, но запнулась. Я вовремя заметила, что, повинуясь настроению мальчика и его неконтролируемой магии, один из стульев выехал из-за стола прямо передо мной, и чудом среагировала, остановилась, едва не влетев в жёсткую деревяшку всем телом. Зато затормозила я просто великолепно! Со стоном я посмотрела вниз, на руки, обхватывающие спинку сидения. Ноготь на одном из пальцев треснул посередине от таких игр. — Как мне это надоело! — взвыла я, а потом закатила глаза и даже топнула ногой от беспомощности, когда хулиган залез ногами, обутыми в аккуратные башмачки, прямо на стул во главе стола и скорчил мне рожицу с высоты. — Не поймаешь! — он дразнился, переступая на одном месте и как бы пританцовывая, и моё положение казалось всё более унизительным. — Что здесь происходит? — раздался грозный голос, и я тут же повернулась ко входной двери лицом, склонив в немом почтении голову и сложив руки перед собой. — Сэр… — Папа, ну наконец-то ты вернулся! — обрадованно заверещал мальчик, а потом, спохватившись, немедленно спрыгнул с отцовского стула и вновь обежал всю столовую, чтобы занять собственное место. — Я спрашиваю, что здесь происходит. Мисс Кларус, — мужчина, оглядев поваленный на пол стул и меня, запыхавшуюся и покрасневшую, сморщил нос, — вы можете мне объяснить? — Мастер* Скорпиус отказывался обедать, сэр, — внутренне я вся содрогнулась от того, каким холодным из его уст прозвучало моё имя, словно нечто чуждое и неживое для него. — Я пыталась… — Пытались устроить бардак в моём доме, я полагаю, — его бровь изогнулась, придав хищное выражение лицу. Я, безуспешно попытавшись выдать нечто членораздельное, закрыла всё-таки рот, перестав глотать им воздух, а потом бросилась к стулу, но меня опередил ловкий взмах палочкой — Драко уже поставил мебель на место. — Скорпиус, садись обедать. Голос его был странным. Уставшим? Нет, он отличался от того тона, каким он разговаривал со мной после трудного рабочего дня. Я отчётливо помню, как бархатисто звучало моё имя, скатываясь с его языка, когда он, откинувшись на высокую спинку своего кожаного кресла, манил меня к себе пальцами. Я садилась на его колено и даже не задумывалась о том, что мои пальцы уже словно по инерции расстегивают пуговицы на его рубашке, что это выглядит до того искусственно и отрепетировано, что больше походило на спектакль, в котором оба актёра уже заучили свои партии и действовали просто на автомате. Губы к губам, руки на талию, стройная нога обхватывает мужские бёдра, обтянутые плотной тканью брюк, стоны, не просачивающиеся за пределы кабинета благодаря заглушающему заклятью… Нет, он был не уставшим, скорее опечаленным. Да, я помню и такое его проявление — когда он впервые позволил мне остаться у него в поместье на ночь. Ночь, когда они с Асторией пришли к решению, устраивающему их обоих — к разводу. Я сидела, подобрав к себе одеяло, у самого края кровати, и проводила ногтями снизу вверх по его спине, пока он таким же вот взглядом, полным показного равнодушия, глядел на дверь. И таким же сухим тоном сказанное: «Спи», - перед тем как он вышел из гостевой спальни, надев только брюки. Нет, он не был опечален самим фактом расхода с женой, его волновало другое — завтра он должен был встать и с тяжелым сердцем преподнести сыну новость о том, что Рождество они будут встречать без матери. В тот вечер он оставил свою рубашку, и я уснула, обхватив тугой хлопок пальцами, жалея кого-то: Скорпиуса, Драко или же саму себя. — Скарлетт! — его голос ворвался в мои воспоминания. Я сразу вынырнула из глубин своего подсознания, чувствуя, как печёт щеки и как замыливается мой взгляд от только что представленных воображением картин нашего уединения. — Простите, мистер Малфой. Я слушаю. — Если бы ты слушала, ты бы уже давно выполнила мою просьбу. — Какую, сэр? — Оставить нас одних, — он посмотрел на меня так, что я вмиг почувствовала себя ещё глупее, чем обычно. Скорпиус чуть ли не носом касался своего супа, не желая даже смотреть на меня, а Драко просто проследил взглядом за тем, как я, шаркая по паркету шпильками, спешу к выходу. — Папа, а Гермиона не будет сегодня с нами обедать? Я остановилась у двери, задержав пальцы на ручке чуть дольше, чем требовалось, и прислушалась к тому, о чём удручённо спрашивает у Драко его сын. — Нет. — А когда она придёт? — Скоро... — после небольшого раздумья ответил мой босс, и дальше последовал только стук ложек о тарелки, а потому я тихонечко выскользнула из дверей. Конечно, Гермиона Грейнджер удостаивается обеда с Драко за одним столом. Вот, куда он начал пропадать последние месяцы на время своего перерыва, а ведь раньше в это время я удостаивалась его внимания. Разделенный кофе и пара сэндвичей, которые он покупал, но никогда не ел вместе со мной. Он просто смотрел на то, как я перекусывала и набрасывался на меня со всей своей страстью. Но сейчас больше ничего не было. Ни страсти, ни сэндвичей.Конец POV
— Грейнджер! Отложи свою истерику до вечера и вернись в поместье, я не могу уйти на работу и оставить Скорпиуса одного! Пальцы с силой сомкнулись на подоконнике, а глаза Гермиона и вовсе зажмурила, чтобы не видеть совиной мордочки перед собой. Прямо возле лап «почтальона» лежал громовещатель, из которого только что раздавался голос Малфоя. На полу под подоконником лежала ещё куча бумажек — маленькие клочки пергамента, на которых Драко в спешке писал по нескольку слов с единственным мотивом — заставить её, Гермиону, вернуться в мэнор. Птица нетерпеливо ухнула. Кажется, Малфой предусмотрительно приказал сове не возвращаться без ответа, и та, склонив голову под неестественным для человека углом, прожигала взглядом девушку. — Чего уставилась? — буркнула ей Гермиона, наконец разжимая подоконник и разглядывая покрасневшие подушечки пальцев. — Брысь. Но сова настырно щелкнула клювом и потопталась на месте, цокая коготками и устраиваясь поудобнее. «Малфой — влиятельный человек с огромной властью и толпой подчиненных. Он сможет найти того, кто посидит с ребенком», — подумалось Гермионе, и она, напоследок окинув недовольным взглядом назойливую гостью, стряхнула с подоконника оставшийся от громовещателя пепел, собрала с пола остальные записки и отошла от окна. Она понимала, что, возможно, ведет себя по-детски. Что Скорпиус не виноват в том, что его отец оказался самонадеянным, глупым… вруном, опорочившим её честь перед своим таким же бестолковым дружком. И что, возможно, своим скандалом она делает хуже только себе, ведь после такого показательного выступления Малфой точно не оставит ненадёжную сотрудницу на должности няни сына. Но, случайно подслушав разговор Блейза и Драко, Гермиона не могла ничего с собой поделать. Обида захлестнула её, лишив возможности здраво мыслить, а клокочущая ярость заставила ноги передвигаться в сторону камина с неуловимой скоростью. Кажется, Малфой даже бежал за ней, услышав её топот у двери, но злость слишком плотно заложила уши, чтобы она смогла разобрать его крик. Скорее всего, она просто дала слабину. Она могла с достоинством выслушать наверняка слабые попытки мужчины оправдать своё вранье, мирно попрощаться с семейством Малфоев и удалиться с гордым и оскорбленным видом, но, наверное, услышанная фраза стала последней каплей в чаше терпения, последним унижением и беспричинным ужасным отношением от работодателя. Наблюдая за тем, как чайник греется на газовой конфорке, Гермиона растерла свои плечи. В квартире было прохладно. Как бы ни было это странно, атмосфера мэнора за это время стала теплой и радушной, а возвращаться сюда с засевшим в груди предчувствием невозвратимого конца было… холодно. Было ли это началом конца?.. Она даже вздрогнула, когда услышала стук в дверь. Друзья всегда прибывали по каминной сети, пиццу она не заказывала, тогда кто это мог так нагло прервать её послеобеденное безделье? Решительным шагом направившись к двери и, щёлкнув замками, распахнув её, Гермиона застыла с открытым ртом, глядя на стоявшего на пороге Драко. — Малфой? — только и смогла промямлить она, осматривая мужчину. Одетый в чёрное пальто, так отличавшееся от привычных мантий, он облокотился о дверной косяк и смотрел исподлобья на хозяйку квартиры, приподняв брови в показушном удивлении так, что на лбу пролегли мимические морщины. — Грейнджер? — передразнил он, явно успев насладиться произведённым на девушку впечатлением. Но улыбка с его лица быстро пропала, когда к его носу стала приближаться дверь. — Грейнджер! Он повторил уже не с той насмешливой интонацией, подставив ботинок в проём и не позволив таким образом закрыть перед его лицом дверь. Гермиона скрипнула зубами, уставившись вниз на острый нос туфли, на кончике которого ещё сохранился снег. — Ты ошалевший маньяк, Малфой! Откуда ты знаешь мой адрес? — не отличаясь сегодня особым гостеприимством, злобно шикнула своему нежданному гостю Гермиона, пытаясь прикрыть дверь как можно сильнее. — Ты меня не впустишь? — возмущенно, но тем не менее сохраняя достоинство поинтересовался Драко. — Нет, — уверенно заявила девушка, с новой силой наваливаясь на дверь и силясь её закрыть, но после недолгих попыток издала вибрирующее рычание от поднимающегося в ней раздражения, которое пришло на смену удивлению, и резко отошла от входа в квартиру, давая мужчине пройти внутрь. Руки взметнулись наверх, сложившись на груди, воинственно топорщившийся локон накрыл половину лица. — Что? — спросила она, пытаясь узнать причину такого неожиданного появления. — Ничего, — плечи качнулись вверх-вниз, взгляд опустился с лица собеседницы и принялся изучать прихожую. Гермиона фыркнула, отвернулась и вернулась в кухню, внутренне вся сжимаясь от того, что в её маггловской гостиной сейчас находился Драко Малфой в маггловском пальто, топчась на пороге. Но, чёрта с два, она его не пригласит. — Очень милая кладовка, — Драко нагло прошествовал прямо за ней, снимая на ходу перчатки и разглядывая стены, увешанные картинами и фотографиями в рамках. Пытаясь не реагировать на очевидные провокации на разговор, Грейнджер снова фыркнула и принялась готовить себе чай. Она настолько привыкла к тому, что в мэноре соблюдалась традиция с послеобеденным английским чаепитием, что теперь и дома не могла обойтись без чашечки чая в пять часов вечера. С молоком. — Где у тебя молоко? — поинтересовался как ни в чем ни бывало Драко, пока Гермиона раскладывала на блюдце конфеты и печенья для себя и упёрто поджимала губы. Наверное, она надеялась на то, что если будет и дальше игнорировать присутствие слизеринского хорька в своей скромной обители, то тот просто исчезнет. — Молчишь? Хорошо. Акцио, молоко! Внутри холодильника что-то застучало, а потом холодильник под напором открылся, и из него вылетела коробка молока. Грейнджер зашипела, как потревоженная кобра, и заметалась по комнате под взглядом немного пораженного такой реакцией Драко. Одной рукой она потянулась, чтобы перехватить летящее по воздуху молоко, а другой к шторе, чтобы резко дёрнуть её в сторону и тем самым оградить волшебников от улицы. — Браво, Грейнджер, ты поймала снитч. Пять очков Гриффиндору. — По-твоему, это смешно? — выругалась девушка, сама дивясь своей проснувшейся ловкости, но тем не менее не отвлекаясь от ссоры. — Ты только что чуть не нарушил статут о секретности! Нас же могли увидеть в окне! — Прекрати, это длилось долю секунды. Ты просто снова пытаешься всех и вся контролировать, — закатил глаза Драко, а потом медленно, заглядывая бывшей однокурснице в глаза, подошёл и аккуратно забрал из её рук молоко. — Спасибо. Гермиона моргнула, не зная, как реагировать на подобное поведение. На её порог посреди дня заявился совершенно чужой ей человек, без разрешения прошёл на её кухню, даже не сняв пальто, а потом начал хозяйничать с её продуктами. Самым удивительным фактом было то, что лицо этого незнакомца, которое сейчас самоуверенно улыбалось ей напротив, принадлежало Малфою. Она в очередной раз поморгала, пытаясь понять, сон это или явь — Драко сел за стол, преспокойно налил в её чашку молоко, размешал чай её ложкой и, закинув ногу на ногу и воззрившись на неё в ожидании её реакции, надкусил приготовленную ей конфету. — Это был мой чай, — почти что невозмутимо проговорила она, всплеснув безнадёжно рукой. — Да? А я думал, что приличные люди в первую очередь делают чай своим гостям, а не себе, — он отхлебнул напиток и, поморщившись, помешал ещё раз. — Приторно. — Что ты вообще знаешь о приличии, Малфой? — разгорячилась Гермиона, подходя к шкафчику и вытаскивая сахарницу. Девушка повернулась к столу только для того, чтобы добавить в чашку Драко ещё ложку сахара. Блондин преспокойно проследил за этим действием, и даже разозлил Гермиону ещё сильнее своей равнодушной реакцией. Он только сделал ещё один глоток, на этот раз даже не морщась, и лишь приподнятые уголки губ выдавали его настроение, вызванное её подростковой вредностью. — Побольше, чем ты, — он взял новую конфету и повертел её в руке, разглядывая фантик. — Ты даже не предложила забрать у меня верхнюю одежду. Он медленно развернул конфету и снял с неё «верхнюю одежду», глядя поверх неё прямо на недовольную хозяйку квартиры. — Потому что ты заявился ко мне вообще без приглашения, но нет, это ведь считается просто эталоном воспитанности, — огрызнулась Гермиона. — Но если уж ты завёл об этом речь, то пожалуйста, мистер Малфой, раздевайтесь! И чувствуйте себя, как дома! Они смотрели друг на друга некоторое время: Гермиона, со вздымающейся от негодования грудью, и спокойный Драко, который всё ещё держал в пальцах конфету. — Только после тебя, — он откинулся назад и, продолжая снисходительно на неё поглядывать, положил конфету на язык и плотно сомкнул губы. Гермиона проследила за этим движением, а по её позвоночнику прокатилась дрожь. — Убирайся, — тихо сказала она, глядя на образовавшийся водоворот в чашке, вызванный бесконечными помешиваниями Драко. — Согласен, неудачная шутка в свете последних событий, — примирительно поднял руки Малфой, и в этот момент действительно выглядел виноватым. — «В свете последних событий»! В какой красивый фантик ты обернул своё далеко не шоколадное поведение, — плюнула Гермиона, отвернувшись и начав натирать полотенцем и без того сухую посуду, которая скопилась на полке. — Грейнджер, я так сказал Блейзу потому, что посчитал, что так будет лучше для тебя, — с расстановкой продиктовал ей Драко, качая поднятым носком туфли. От удивления рука Гермионы замерла, перестав тереть вилку. — То есть ты сказал своему дружку, что переспал со мной, ради меня? — она изогнула бровь, изо всех сил пытаясь не засмеяться. Но то, с каким уверенным видом Драко кивнул, всё-таки сыграло свою роль — она издала смешок и театрально запрокинула голову, строя страдальческое выражение лица. — Конечно, ведь, наверное, в вашем обществе секс с самим Драко Малфоем просто билет в счастливое будущее. Что теперь? Мне вручат премию? Провозгласят «волшебницей года»? Или Блейз Забини просто будет считать меня хоть для чего-то пригодной? — Успокойся, иначе сейчас проткнёшь себе живот, — Драко прикусил щёку изнутри. Несмотря на показное веселье, в глазах его всё равно застыла неуверенность. Он понимал, что был не прав в сложившейся между ними ситуации, и на такой основе нельзя строить рабочие отношения между хозяином и гувернанткой, но вид взбешенной Гермионы, несущей такой, по его мнению, абсурд, был забавным. — Лучше было бы, чтобы я сказал, что у тебя случилась паническая атака? Гермиона нахмурилась и выставила вперёд вилку, направляя зубчики в гостя. Её взгляд бегал из стороны в сторону, словно кто-то заметил её за какой-то проделкой. — Если ты вздумаешь меня этим шантажировать, то… — Совсем наоборот. Мерлин, Грейнджер, я думал, что ты умнее, — укоризненно цокнул языком Драко и получил заслуженный убийственный взгляд. — Блейз увидел тебя утром, выходящую из спальни, и у него возникли вопросы. Возможно, я мог бы придумать и другую версию… — Да, например, сказать, что я там просто убиралась. — Блейз бывает туповат, но всё-таки различил бы тебя и домового эльфа. Хотя, некоторое сходство имеется… — Да будет тебе известно, что люди тоже могут быть чистоплотными и наводить порядок, — язвительно прокомментировала Гермиона, убирая вилку и снова складывая руки на груди. — Хочешь сказать, ты никогда не убирался? — Убирался в своей спальне в Хогвартсе. При помощи магии. Но не буду же я делать пыльную работу дома, — снова пожал плечами Драко, отставляя кружку. На дне виднелся так и не размешанный сахар, осевший на дно в огромном количестве. — Почему нет? — Зачем отнимать работу у эльфов? Кстати… — Драко посмотрел на часы, отодвинув рукав пальто. — У тебя сейчас тоже отнимают работу. — Ты нашёл, с кем оставить Скорпиуса? — без толики сомнения спросила девушка, удовлетворившись кивком на свой вопрос. — Подведём итоги? — хлопнул в ладоши Малфой, ёрзая на стуле. Ему становилось жарко сидеть в пальто. Мужчине было душно в этой крохотной кухне в квартире где-то на окраине Лондона, где его окружали неизвестные приборы неизвестного предназначения. Чай был слишком сладким, конфеты с изюмом, а стул твёрдым. Малфой готов был прямо сейчас сорваться с места и вернуться на работу, на которой он и так должен был быть еще полчаса назад после обеденного перерыва. Но готов ли он был уйти? Он взглянул на Гермиону, одетую в домашние штаны и свитер — в отличие от него, она мёрзла, скорее всего, потому и поставила чайник перед его приходом. — Я не специально завёл Блейза в заблуждение о нашей… связи. Гермиона буквально видела, как трудно ему далось последнее слово. Она приподняла брови повыше, и Драко вздохнул. — Я обязательно проинформирую его о том, что произошло недоразумение. Грейнджер, — позвал он, чувствуя, как внимание девушки от него ускользает: она не верила ему, не верила, что ему жаль. Ну и пожалуйста. Он не ради неё здесь, ведь так? — Скорпиус весь день спрашивал о тебе. У него совсем скоро день рождения. Пожалуйста, не оставляй его сейчас также, как Астория перед Рождеством. Твой уход уничтожит его детство. Громко вдохнув, чувствуя, как возле сердца образовался комок сдерживаемых эмоций, Гермиона стиснула зубы и на выдохе медленно выпрямила спину и опёрлась о кухонную тумбу позади себя. Девушка нашла в себе силы грустно усмехнуться. — Ты действуешь грязными методами, Малфой. Давить на жалость за счет моей привязанности к мальчику… — Мы с ним слизеринцы. Это в наших правилах, — в шутку сказал Драко, но почему-то такая безобидная фраза неожиданно встала Гермионе поперёк горла. — Нет. Скорпиус не слизеринец. — Пока, — выставил вперёд поднятый палец мужчина, не замечая, с каким остервенением отстаивала свою позицию девушка, и с какой серьезностью она отнеслась к его шутке. — Он кто угодно, но не один из вас. Серые глаза блеснули нестерпимым холодом. По лицу от этого взгляда словно полоснул морозный ветер — сухой наждачной бумагой прошлось по ней неодобрение сидящего мужчины, и хоть в таком положении его лицо находилось ниже её собственного, Гермиона ощутила себя перед ним ничтожно крошечной. — Ты заблуждаешься, Грейнджер. Это всё ещё мой сын. И в нём гораздо больше от меня, чем от тебя, как бы ты не старалась это исправить. Её словно окатили водой. Осознание того, на сколько далеко она зашла ради того, чтобы доказать самой себе, Драко, да всему миру то, что она сама себе напридумывала, обрушилось на неё. Она пыталась перевоспитать чужого ребёнка, и только что ей дали чётко понять, что в этом поединке двух противоречивых сторон ведёт Малфой. И всегда будет вести. На Скорпиуса у неё ровно столько же прав, как и на её мечту — ровным счётом никаких. — Ты вернёшься, или мне передать Скарлетт, чтобы она приготовила новое объявление в газету? Вот так он поставил ей ультиматум. Что же, чего-то такого она и ожидала, ведь так? Но слова свои Драко предоставил ей настолько угрожающе, что вся гриффиндорская гордость и упрямство взметнулись в ней, подняв ворох пыли, и подбородок сам взлетел наверх, когда Малфой, неправильно расценив её молчание, уже встал и вознамерился выйти в гостиную. — У меня есть условие. Он замер в проходе, почти касаясь своими белоснежными волосами дверной рамы её низкой комнаты, а затем обернулся, взметнув полы пальто. Вид у него был обескураженный. — Ты ставишь условие? Мне? — Да. — Грейнджер, не смеши меня. Уже к вечеру у меня будет другая гувернантка, которой не нужны будут условия. — Не смеши меня, Малфой. Нужна была бы другая няня — ты бы не стоял сейчас здесь. Повиснувшая пауза говорила сама за себя. Лицо Драко не выражало эмоций, только глаза вновь окрасились в тёмный оттенок от сдерживаемой, бессильной злобы. — Условие состоит в том, что отныне между нами не будет совершенно никакого телесного контакта. Драко с пару секунд изучал сосредоточенное лицо Гермионы, а потом прыснул в кулак. — Чего? — он показательно рассмеялся, не обращая внимание на то, что девушка оставалась непроницаемой. — С чего бы мне вообще тебя касаться? — Раз ты так считаешь, это условие будет пустяковым для тебя, — настаивала на своём та, не стесняясь и глядя прямо в глаза своему собеседнику. Малфой как-то нервно дёрнулся — его губы изогнулись в привычной усмешке, но что-то было не так. Он явно напрягся от такого странного заявления. — Идёт, — протянул он, прищурившись и пытаясь разглядеть в лице Гермионы, в чём был подвох, но та стояла, казалось, даже не дыша, чтобы не показать своего внутреннего волнения. Он решил вернуться домой вместе с ней, чтобы лично сказать Скарлетт, что на сегодня её смена в роли няни была окончена. Это было очень странно — заходить в камин вместе, прижимать руки к телу по швам так, что их ладони почти касались друг друга в этом тесном пространстве. Но как только Драко взял порох и немного качнулся, приблизившись ещё сильнее, рука девушки дёрнулась в сторону. Она не забыла своего условия. Когда они ступили в гостиную мэнора, в ту же секунду раздался громкий звон. Возле камина стояла Скарлетт, видимо, собиравшаяся покинуть поместье. Под её ногами был рассыпан летучий порох, часть которого оставшаяся магия продолжала кружить в вихрях в сантиметрах над полом, искря зелёным цветом. Под каблуком блондинки хрустнул фарфор от разбитой вазочки для пороха — результат её… — Поразительная криворукость, — отругал девушку Драко прямо с порога, пока ждал, когда Гермиона выйдет из камина. — Мисс Грейнджер… — пробормотала Скарлетт со сдавленным вздохом, лишь на секунду задержав взгляд на лице прибывшей колдуньи. Гермиона заметила, как вечный оптимизм покинул тело секретарши, подобно призраку, вырвавшемуся из телесной оболочки. — Я уже почти… собиралась уйти. — Так уходи, — холодно отреагировал Драко, стаскивая с себя пальто, а затем полностью развернулся спиной к Кларус и сосредоточил внимание на Гермионе. — Грейнджер, показать тебе, как нормальный хозяин ведёт себя с гостями? — Фактически, я не являюсь твоим гостем, но… Ой! Кхм, — она неловко запнулась прямо на слове, когда почувствовала, как с её плеч начинает соскальзывать её мантия, наспех накинутая прямо поверх домашней одежды. Её спина инстинктивно выгнулась, избегая контакта с руками мужчины, и Драко это заметил. — Успокойся, Грейнджер, я не собираюсь к тебе прикасаться, — протянул он таким тоном, который сулил обратное. Она случайно и с неудобством заметила то, как он оглядел её домашний наряд, но, к счастью, его острый язык остался на своём месте и не удостоил её язвительными комментариями. И всё-таки от дразнящего голоса Драко под серыми мешковатыми одеждами пробежало полчище мурашек. Малфой словно соглашался на её условие лишь формально. Его взгляд, ухмылка и голос будто кричали о том, что прямо сейчас под его кожей пульсирует жжение от желания прикоснуться к участку оливковой кожи, когда серый свитер слегка поднялся от резких движений. Ещё бы чуть-чуть и, Гермиона могла поспорить, Драко облизал бы губы от предвкушения и самого эффекта запретности, который она внесла в их рабочие отношения. Перевесив её мантию через руку, мужчина свистнул домовому и, когда тот забрал верхнюю одежду хозяина и посетительницы, они оба вновь синхронно развернулись на камин. Тот секунду назад потух, возвестив о том, что Скарлетт оставила их одних, и в то же мгновение у Гермионы под ложечкой засосало непонятно откуда взявшееся чувство вины. Маячивший в памяти образ разбитой блондинки закоренился в мозгу, но тут же рассыпался, подобно пороху на полу, когда на входе в гостиную появилось счастливое лицо ребёнка. — Гермиона! В отличие от всех прочих нарядов, в которых Грейнджер появлялась в поместье, удобный тянущийся свитер позволил ей широко раскинуть руки, когда мальчик подбежал прямиком в её объятия, а потом девушка приподняла воспитанника и закружила его в воздухе, чувствуя, как глава семейства Малфоев наблюдает за их приветствием. — Тебя не было целый день! Где ты была? Я уже соскучился! Ты больше не уйдешь? — осыпал её вопросами мальчик, зарываясь в каштановые волосы своими пальчиками так, словно боялся, что Гермиона вот-вот снова исчезнет, и её заменят на кого-то вроде Скарлетт. Девушка рассмеялась и прекратила кружиться, поймав взгляд Драко через плечико его сына. Тот замер на месте, наблюдая за сложившейся картиной, и его губы даже немного дрогнули в ответ на её широкую улыбку. — Не уйду, — пообещала от всего сердца Гермиона, собственной грудью чувствуя, как бьётся совсем рядом с её сердцем чьё-то другое, совсем маленькое, но так же нуждающееся в ней, как и она в нём.***
Вокруг раздавалась такая какофония разномастных звуков, что хотелось заткнуть уши затычками или вовсе покинуть огромный стадион, чтобы забиться в более тихое и укромное место. Кажется, один из её спутников разделял её мнение, потому что после каждого взвизга фанатов или завывания труб, встречающих своим гулом стягивающихся со всех концов света болельщиков, Драко морщился и посильнее затягивал шарф, словно пытаясь задушить себя, лишь бы не слышать этого гудения. Зато Скорпиус чувствовал себя отлично. Гермиона наблюдала за ним с улыбкой, вспоминая, как и она впервые побывала на таком мероприятии, как носилась от палатки к палатке в компании мальчишек и Джинни, встречая знакомых с Хогвартса или просто озираясь по сторонам с открытым ртом, пытаясь ухватить вниманием как можно больше магических неизвестных штуковин. Мир прогрессировал, волшебники тоже, как и магглы, не стояли на месте, а потому неизведанных предметов, окружающих девушку, было не меньше, хоть она уже и более десяти лет крутилась в магическом обществе. Скорпиус с восторгом верещал и показывал пальцами на барабаны, по которым сами собой прыгали палочки, на шныряющих тут и там миниатюрные фигурки игроков Английской сборной, на огромные котлы, из которых лились разные лимонады или соки, а фанаты подходили и наливали из фонтанов себе напитки в бумажные стаканчики. Когда в очередной раз над их головами пронёсся заколдованный шарф в бело-красных расцветках, из которого лились стишки о сборной страны, Драко не выдержал и остановил свою процессию прямо посреди раскинутого перед стадионом лагеря. — Да где же вход? — Так вот же он, — Гермиона, с ничуть не испорченным настроением, привстала на цыпочки и указала Малфою на огромную многометровую очередь ко входу к ступенькам, к ложам. Драко скептически на неё посмотрел и загадочно ухмыльнулся. — М-да, Грейнджер, тяжелый случай. Она не совсем поняла смысл его слов, но всё же продолжила следовать за мужчиной, огибая группки болтающих и порой нетрезвых фанатов, встречающихся им на пути. Она ведь так и не встретила никого из друзей, но, насколько её известно, ни Гарри, ни Рон, ни остальная молодёжь Уизли не пропустит матч Джиневры. Почему-то они не встали в общую очередь, а Драко повёл их дальше вдоль высоченных стен стадиона, пока Гермиона не заметила ещё один вход, чуть поодаль от общего. Здесь не было огромной очереди, зато перед дверью вместо мокрой грязи под ногами был расстелен ковёр, а по обе стороны от входа стояли несколько внушительного вида охранников в форменных мантиях Министерства. Драко не успел потянуться к билетам, как его уже окликнули: — Мистер Малфой! И ваш очаровательный наследник! — пробасил один из охранников, тут же мановением палочки убирая висящую перед дверью цепь и освобождая тем самым проход. — Вас проводить до вашей ложи? — Нет, спасибо, Эл. — Приятного просмотра, — раскланялись мужчины, пропуская вперёд Драко с его компанией. Гермиона застыла всего на миллисекунду, прежде чем сделать шаг, затем другой, а потом ещё и ещё, пока цепь не замкнулась за ними. — Где это мы? — Внутри стадиона. — Это… вип ложи? — Они выше, — закатил глаза Драко, похлопывая по плечу сына, чтобы тот не отвлекался на окружающих их людей и плакаты, а шёл по лестницам наверх. Гермиона сглотнула. Она никогда не была представителем высокого общества — с родителями они всегда брали стандартные места и в театре и в кино, что уж говорить о бейсбольных матчах. А когда она начала общаться с Уизли, то уже давно отвыкла от понятия «изобилие» — её на протяжении долгих лет окружали поношенные мантии, второсортные учебники, тесные комнаты и прочие дешёвые элементы жизни. И нельзя сказать, что она жаловалась — она любила Уизли всем сердцем, не обращая внимания на их достаток, и, если бы оно того требовало, отдала бы им все свои маленькие сбережения и даже не задумалась. Но с прихода в её жизнь семьи Малфоев всё изменилось. У неё уже не получилось игнорировать всю эту роскошь — прекрасные блюда из трюфелей или дорогой рыбы на ужин, позолоченные элементы интерьера, возмутительно-восхитительные одеяния всех членов семьи: помпезные платья Нарциссы, костюмы Драко и даже домашние башмачки Скорпиуса с обшивкой из драконьей кожи. Их образ жизни был переполнен, просто сочился богатством, и даже сейчас, когда она шагала по ступеням на самый верхний этаж в лучшие ложи, когда каждый сотрудник или организатор матча кланялся их маленькой процессии, стараясь услужить Драко, она понимала: она находилась в обществе действительно самого богатого и завидного холостяка Британии. И когда Драко открывал дверь в комнату под нужным номером, она взглянула на него совершенно по-новому, так, словно увидела впервые — рукав пиджака задрался, оголяя его запястье, и по чётко-проступающим линиям голубых вен можно было подняться взглядом выше, к тонким пальцам, сжимающим ручку, к большому фамильному перстню. Эти вены… Малфой был тем случаем, когда кровь была действительно голубой, ведь даже его руки отдавали величием. Кровь пульсировала по ним, такая чистая и благородная, что Гермиона вдруг почувствовала желание прикоснуться к этим синеватым рисункам на тыльной стороне ладони. Потрогать их, удостовериться, что узорчатые витки кровеносных вен ничем не отличались от её собственных. Потому что в компании такого человека она действительно начинала ощущать себя грязью. Она отдёрнула руку, когда заметила, что Драко приметил её замешательство и застыл, так и не открыв дверь. — Что, Грейнджер? — Просто… всё так удивительно. Малфой явно был удовлетворен её ответом, кивнув с приподнятым уголком губ. — Заходи внутрь. Она увидела не совсем то, что ожидала. Вместо тусклого пространства с парой покорёженных стульев, как она помнила с прошлого матча, здесь была почти полноценная комната с выходом на балкончик с панорамным видом на широкое поле для игры, которое пока оставалось пустым. Белый кожаный диван, журнальный столик перед ним, на котором стояли вазы с зелеными яблоками и конфетами, пепельница и несколько последних выпусков Пророка и Ведьмополитена, на другой тумбе располагались стаканы под разные виды алкоголя, а рядом — запотевшие бутылки вина, огневиски или даже сливочного пива, видимо, находящиеся под заклятием, сохраняющим их прохладную температуру. Пока Гермиона с изумлением рассматривала комнатку, Драко уже спокойно вошел внутрь и скинул мантию на спинку дивана, с которого можно было смотреть матч даже не подходя к перегородкам. — Малфой… это всё твоё? — Почти, — самодовольно хмыкнул мужчина, хватая яблоко и опускаясь на белоснежную кожу. Он вытянул длинные ноги и кивнул Скорпиусу на вопрос о том, можно ли ему взять конфету. Довольный мальчик сел рядом с отцом, хоть его ноги и не доставали даже до пола, но он всячески пытался повторять его повадки. — Что значит почти? — Значит, что в этой ложе могут быть ещё люди. Ставлю десять галлеонов на то, что это будет министр, твой ненаглядный Кингсли. — А тебе не сообщают о том, кем будут твои соседи, заранее? — нахмурилась Гермиона, тоже аккуратно присаживаясь по другую сторону от Скорпиуса и скромно скрещивая между собой ноги. Почему-то новость о соседях взволновала её. Почему никто не может оставить их одних? Подумав, как эгоистично и странно прозвучала эта мысль, Гермиона прикусила изнутри щёку. — Сообщают. Но когда я выкупал билеты, соседей ещё не было, — пояснил Малфой, закидывая ногу на ногу, а руку на спинку дивана. — А с чего ты взял, что теперь они есть? Драко перевёл взгляд на столик с бокалами и бутылками, указав на них подбородком. — Количество стаканов. И сливочное пиво, я просил принести только вино и виски. — Не знала, что ты пьёшь вино, — теребя краешки своего пиджака произнесла девушка. Она долго размышляла над тем, какой наряд подошёл бы по такому случаю, прошерстила даже несколько гламурных журнальчиков, чтобы понять, как дамы появляются на подобного рода мероприятиях, и в итоге остановила свой выбор на белом костюме — пиджак, брюки, даже жилетка, а дополнением к такому, казалось бы, строгому образу стала легкая шляпа в цвет, закрывающая её лицо от случайных прохожих. Быть узнанной и замеченной в вип ложе на пару с Малфоем казалось ей билетом в полёт к острову осуждения и косых взглядов. — Я его для тебя взял, — с надменным видом произнёс Драко, едва удержавшись, чтобы в очередной раз не закатить глаза. Гермиона приподняла в изумлении брови. — Зачем? Я не собиралась… — В последнее время тебя стало тяжело смутить даже мне, — начал пояснять мужчина, забираясь поудобнее на софу и упираясь локтём в спинку, оказавшись тем самым лицом к лицу с волшебницей. — А мне слишком нравится смотреть, как ты превращаешься в спелый помидор, чтобы отказывать себе в этом удовольствии. С этими словами, сопровождаясь так же весёлой ухмылкой, рука его потянулась к щеке девушки, намереваясь дотронуться до всё-таки подёрнувшейся румянцем кожи. — Малфой… — удивительно, как за одну лишь секунду нахождения его лица перед её собственным девушка могла потерять голос. Иной раз и самообладание. А также голову и гордость. Он заставлял её так часто чего-то лишаться в те мгновения, когда был рядом, стоило лишь его запаху пробраться ей под кожу, хватало только пристального взгляда. Она вовремя отшатнулась, когда его пальцы почти коснулись её щёк, и посмотрела на него со скрытым дразнящим умыслом. — Вот теперь ты снова прежняя Грейнджер, — мужчина откинулся назад, перестав смущать её своей близостью. Уже через мгновение его губы снова затронула усмешка. — Раскрасневшаяся и кроткая. Скорпиус, даже не замечая того, что творилось между его отцом и няней, спокойно дожёвывал свою конфету, а после подбежал к балкончику, ухватившись за поручни и принявшись разглядывать раскинувшееся перед ним поле с высоченными столбами, на которых были закреплены кольца. — Когда уже начнётся игра? — Скоро, Скорпиус, — устало выдохнул Драко, поднявшись и направившись к тумбе с напитками. Он наполнял бокал огневиски и фужер вина, когда за его спиной снова раздался детский голос. — Когда все уже начнут летать, папа? — Я же сказал, что скоро, Скорп… — начал было раздраженно возмущаться Драко, разворачиваясь, но на половине оборота остановился прямо с бокалами в руках, шокировано глядя на вход. — Что за хрень?.. — Не выражайся при моём сыне, Малфой, — в ответ ему прозвучал мужской серьёзный голос, когда его обладатель зашёл в ложу в компании мальчишки-ровесника Скорпиуса. Гермиона, услышав слова, выгнулась на диване и расширенными от ужаса и смятения глазами уставилась на вошедших. — Привет, Гарри, — она еле-еле сглотнула слюну, боясь ею подавиться. Поттер, выпуская из пальцев ручку Альбуса Северуса, встретился взглядом с ней, и его очки предупредительно блеснули в свете ярких ламп. — Гермиона? Ты… Вы что здесь делаете? — брюнет обвёл взглядом всё помещение, поочередно останавливаясь на повиснувшем на перилах Скорпиусе, скрючившейся на диване Гермионе и застывшем с двумя бокалами Драко. — Кормим соплохвостов, разве не видно? — съязвил Малфой, мотнув головой и тем самым откинув с глаз отросшую белесую чёлку. — Пришли посмотреть матч. А ты-то что здесь забыл со своим… отпрыском? Мне позвать охрану? — Малфой! — рявкнула на него Гермиона, ощутив необузданную ярость, когда Драко так враждебно отнёсся к появлению её лучшего друга. — Что? — не растерялся и в ответ рыкнул мужчина, громко ставя на стеклянную поверхность журнального столика бокалы. — Это ты их сюда притащила? — Никого я не тащила, — возмущенно прошипела Гермиона, краем глаза замечая, как Скорпиус отталкивается от перил и идёт в направлении отца. — Малфой, правда, прекрати ломать комедию, — огрызнулся обычно спокойный Гарри, закрывая за собой дверь. — Нам всего лишь не повезло оказаться в одной ложе. Ну, к Гермионе это не относится. — Спасибо, Гарри. — Да вы оба тут рехнулись, — закивал головой Драко, показывая пальцем то на свою гувернантку, то на Поттера, который уже по-хозяйски положил свою мантию поверх мантии Драко. — Убери своё грязное тряпье! — Только после того, как ты уберёшь свою грязную задницу… — Тут же дети! — отругала обоих мужчин Гермиона, вдруг приковывая своё внимание к так и оставшемуся стоять у входа мальчику. — Альбус, привет! Почему не здороваешься? И пока мужчины в стороне выясняли отношения и делили права на ложу на сегодняшний вечер, Гермиона, стараясь побыстрее оправиться от шока, вызванного встречей, уже прижимала к себе своего названного племянника. — Я тебя сто миллионов лет не видел! — Я обязательно заскочу на следующих выходных, Ал. Я работаю. Она ощутила какое-то движение. Кто-то довольно ненавязчиво, но тем не менее с полной серьезностью дёргал Альбуса за рукав. — Ты кто? — поинтересовался у него Скорпиус, стоявший прямо за спиной мальчика и глядевший с прищуром на руку, оставшуюся на шее Гермионы. — Я Альбус, — первым из двоих детей улыбнулся сын Гарри и протянул немного пухлую ладошку. — Друзья зовут меня Алом, а мама иногда Альбусом Северусом, если злится… — Какое странное имя, — поморгал пару раз Скорпиус, пытаясь что-то припомнить, а потом покосился на отца. Драко стоял в стороне рядом с Гарри, и оба мужчины в упор смотрели на сыновей. Гермиона выжидающе глядела на Малфоя — кажется, Скорпиус чего-то от него ждал. Время вокруг странной компании застыло, и только кивок светловолосой головы разрешил эту неловкую паузу. Получив одобрение, Скорпиус слегка улыбнулся, все еще не спеша раскрываться новому знакомому. Он пожал руку в ответ и представился: — А я Скорпиус. Скорпиус Малфой. Гарри как-то странно выдохнул, а потом его плечи опустились. Он устало бросил последний взгляд на Драко, а затем взял сливочного пива и открыл бутылку, предварительно предложив выпить и Гермионе. — Спасибо, — облегченно выдохнула она, принимая запотевший напиток из рук друга и как бы не замечая изогнутой брови Драко и оставленного на столе бокала с красным вином. — Если что, это моя Гермиона, — предупредил громко Скорпиус, чтобы отошедший за конфетой Ал смог его услышать. — Моя и папы. Ты можешь себе найти другую. Гермиона не знала, смеяться ей, или плакать, когда на неё обернулись три пары глаз. Гарри поскорее пригубил пиво, глядя перед собой и пытаясь обмозговать сказанное Скорпиусом, а Драко, кажется, даже немного повеселел и выпрямился, почувствовав себя увереннее. — У меня есть моя мама, — пожал плечами Альбус, распихивая по карманам конфеты. — А Гермиона моя тётя. Кстати, моя мама вон там будет летать! Мальчишки уставились за ограждение, на поле, над которым уже летали организаторы и приветствовали посетителей, приготовившись к выступлению символов команд. — Круто! — без тени былой зажатости признал Скорпиус и побежал вслед за Альбусом на балкончик, чтобы всё хорошенько разглядеть. — А где твоя мама? — поинтересовался невинно Ал, повиснув, как обезьянка, на поручнях и глядя в глаза новому другу без намёка на притворство или злобу. На лице Скорпиуса промелькнула грусть, а Драко мгновенно напрягся. — У меня её нет, — спокойно произнёс мальчик, не отрываясь от лицезрения стадиона и других трибун. Сделав глоток сливочного пива, Гермиона прикрыла глаза. Поход на игру принял весьма неожиданный поворот. Диван рядом с ней прогнулся под весом мужского тела, а на её плечо опустилась чья-то рука. Инстинктивно, Гермиона дёрнулась в сторону и только потом распахнула глаза, встретившись с зеленым глубоким взглядом. — Всё хорошо? Ты какая-то нервная, — мягко произнёс Поттер, убирая руку, явно испугавшись её неожиданно резкой реакции. Гермиона потёрла глаза, чувствуя, как они начинают болеть от поднимающегося давления — уши заложило, то ли от высоты ложи, то ли от громкого не прекращающегося шума. — Я в порядке. Просто много работаю в последнее время, — призналась девушка, и Гарри нахмурился. Его пальцы скользили по бутылке, собирая капли конденсата. Он наклонился и доверительно зашептал: — Если он переходит рамки, или ты чувствуешь, что перерабатываешь… — Поттер, я всё слышу. — Может, тогда сделаешь всем одолжение и свалишь? — со вздохом откинул голову на спинку Гарри, стрельнув взглядом в школьного врага. Понимая, что поговорить сейчас всё равно не получится, Гермиона под цоканье Драко стиснула пальцами руку друга и успокаивающе заглянула ему в глаза, мол, всё нормально. Гарри поджал губы, явно не собираясь оставлять эту тему закрытой. Раздался долгожданный голос начальника отдела Магических игр и спорта — он во всеуслышание объявил о выступлении символов команд, и все трибуны загалдели, приветствуя начинающееся шоу. — Что наша команда приготовила? — заинтересованно спросила Гермиона, ёрзая на диване в нетерпении и вытягивая голову, а Гарри и вовсе не выдержал и встал с места, подойдя к детям. — Рон рассказывал, что они с Джорджем приготовили что-то феноменальное. — Тогда мы точно в пролёте, — вставил своё Драко, тем не менее, тоже приближаясь к балкончику. Через плечо он оглянулся, провёл многозначительным взглядом по скрещенным ногам девушки и буквально неким магнитным влечением заставил её позвоночник дёрнуться. Она и сама не заметила, как через какие-то секунды уже стояла между двумя мужчинами, положив руки на холодный металлический поручень и вглядываясь в поле. В самом центре поля стояла непримечательная коробка, и после долгих споров Драко и Гарри нехотя сошлись на том, что она напоминала ящик с мячами с их тренировок по квиддичу. Эта коробка тоже характерно тряслась, будто что-то пыталось выбраться оттуда. Все трибуны замерли в предвкушении, некоторые фанаты уже негодующе свистели, томясь в слишком долгом ожидании, и, наконец, когда на поле уже вылетел Виктор Крам, встреченный рёвом болгарских болельщиков и преданных фанаток, коробка последний раз встряхнулась, и её крышка отворилась, являя на свет огромный всполох пламени, внутри которого трудно было различить какие-то очертания. Повсюду раздался свист. — Дешёвые фокусы Вислых, — фыркнул явно разочарованный Драко, уже отрываясь от перегородки, чтобы вернуться к более увлекательному по его мнению занятию: распитию огневиски. Но тут громыхнул раскат грома, и языки пламени начали принимать какую-то форму. Лепестки огня заострились, подобно зазубренным когтям, и вскоре огонь стал похож на огромную когтистую лапу. — Мерлин… — ахнула Гермиона, инстинктивно схватившись за плечо окаменевшего Скорпиуса, явно напуганного. Лапа упёрлась в землю, и, отталкиваясь ею, из коробки мало помалу начало появляться огромное существо, явно не по размерам скромного ящика. Сначала полностью высунулись лапы, а потом, разбрасывая искры во все стороны, появилась величественная вытянутая морда, подобно крокодильей. — Draco** — произнесла на латыни Грейнджер, за что получила удовлетворенный взгляд Малфоя. Огромная огненно-рыжая морда, состоявшая из искр фейерверка, затряслась, словно стараясь избавиться от капель воды после купания, и во все стороны вновь полетели осколки пламени. Вскоре появилась и оставшаяся часть тела — четыре лапы и длинное туловище, венчающееся длинным хвостом, усеянным шипами. — Они взяли в качестве символа дракона? — усмехнулся одобрительно Гарри, а затем скептически приподнял брови и покосился на Малфоя. — Не лучший выбор. — Беру свои слова насчёт дешевизны назад, — признался Драко, разглядывая рычавшего на поле дракона. — Это просто чудо, — не мог успокоиться Скорпиус, пища рядом с таким же возбуждённым новым другом. — Я хотел бы его потрогать… — А я бы на нём покатался! — А я бы… А я бы!.. — Смотрите, — легонько ткнул в плечо разошедшегося не на шутку сына Поттер, заставляя вернуть внимание обратно к происходившему на поле. Величественных размеров дракон снова встряхнул головой, провоцируя огненный дождь, искры которого тухли, не долетая до земли, и повернул свою морду к парящему рядом с ним Краму. Волшебные камеры транслировали изображение ловца на большие движущиеся плакаты, и всем было хорошо видно, как намёк на страх промелькнул на лице болгарина. — Так его, — хмыкнул Драко под громогласные крики болельщиков Англии. — Что за ребячество, — возмущённо цокнула языком Гермиона с плохо скрываемым волнением, когда рот чудовища раскрылся, и гулкий рык заставил ткани на мантии Крама шевелиться, как под порывом ветра. Но еще секунда, проведенная в шоке, и грубые черты лица Виктора дёрнулись в ухмылке. Он вскинул кулак и, подбадриваемый своей публикой, издал победный клич, разгоняясь и влетая прямо в пасть монстру. Дракон, словно ожидая такого манёвра, щёлкнул зубами-саблями, и Крам пропал в снопе искр и всполохов наколдованного пламени. — Он же сгорит там, — в очередной раз охнула Гермиона, прижимая ко рту ладони и перевешиваясь через перила корпусом. — Сомневаюсь, — прозвучало хоровое мнение с двух сторон, и Грейнджер оставалось только с быстро бьющимся сердцем наблюдать за тем, как дракон медленно тускнеет, пока не становится совсем прозрачным, и всем было хорошо видно, как где-то в районе шеи монстра парит на одном месте довольный своим трюком Крам. — Это противоречит всем правилам безопасности, — пыталась перекричать поднявшийся гул болельщиков и писк детей Гермиона, глядя на то, как Крам наматывает круги вокруг опадающих искр, пока ждет свою команду, уже вылетавшую на поле. — Это, конечно, очень мило, что они взяли дракона в честь капитана команды… — При чём тут он? — Джинни говорила, что он из Уэльса***, — пояснила поспешно девушка, чувствуя, как холодный страх понемногу покидает её затёкшие от волнения конечности. — Но, как я уже говорила, это пиротехника! И должны были быть предприняты меры. — Грейнджер, хватит нудеть. Никакой опасности не было. Гермиона задохнулась своими возмущениями, глядя в лицо бесстыжему Малфою, а затем переметнув взгляд на смолчавшего друга, и лёгкая обида поднялась в ней, опалив горло. — Гарри, и ты с ним согласен? — Я с ним никогда не согласен. — Мерлин упаси такое допустить, — пробубнил Драко. — Но я уверен, что меры были предприняты, на Краме наверняка было применено Огнеупорное заклинание, и этот спектакль организаторы спланировали давным давно. Сложив руки на груди, Гермионе оставалось лишь наблюдать за тем, как Скорпиус и Альбус разыгрывают битву двух драконов при помощи рук и разжимающихся, подобно ртам, пальцам. К её руке прикоснулось что-то прохладное. — Грейнджер, остынь. Драко стоял рядом с ней, протягивая ей бокал вина, который она так упорно игнорировала с начала вечера. Она вздохнула и наконец приняла его с усталой улыбкой. — Что ж, если я хочу выдержать весь матч и не впасть в истерику, мне это понадобится. Мужчина непринуждённо улыбнулся и, засунув одну руку в карман, вместе с ней воззрился на поле, на котором уже начинался матч. Гарри был всерьёз увлечён наблюдением за Джинни, на которой и так было сфокусировано всеобщее внимание журналистов и гостей. — Я не удивлюсь, Поттер, если она летает лучше тебя. — Я и сам не удивлюсь, — с благоговением согласился Гарри, не обращая внимания на попытки Драко возобновить перепалки. Гермиона сделала очередной глоток, посмаковав виноградный напиток, и в памяти мелькнул образ Нотта. К сожалению, даже длительная разлука со своим… кавалером не напрягала её сейчас, ничто не ёкнуло в потревоженном его ухаживаниями сердце. Только горьковатое вино напомнило о чужих губах, и Гермиона нервно облизнулась, словно боясь, что следы её неловкого поцелуя с Теодором виднелись на ней. Нужно было срочно сменить тему. — Гарри, можно вопрос? — Давно ты начала спрашивать разрешения, прежде чем задавать вопрос? — весело ухмыльнулся Гарри, и Гермиона с тревогой осознала, что такую привычку завёл у неё Драко. — Я хотела спросить, обсуждали ли вы с Джинни или Молли ту болезнь, о которой пишет пресса? Гарри нахмурился и опёрся подбородком о круглое горлышко бутылки, задумчиво глядя перед собой и упустив из вида жену. — Обсуждали. Тебе что-то известно? — Ничего такого, что могло бы меня успокоить, — Гермиона поёжилась от несуществующего ветра, так как от темы их разговора повеяло неприятным холодом. — Нам не о чем беспокоиться, — попытался утешить её Гарри, хоть в его глазах и плескалось беспокойство за детей. Он быстро нашёл взглядом играющегося с другом Ала. — Невилл говорит, колдомедики пытаются изобрести лекарства. — Только пытаются?.. — Гермиона, никто же из наших не заболел, — понуро сделал попытку увести от темы подругу Гарри, но та помотала головой. — Сотни детей находятся на грани, и мы можем лишь молиться Мерлину, чтобы это не коснулось наших. В свою очередь, она перевела взгляд на Скорпиуса, и Гарри заметил это. Он провёл пальцами по горлышку и, встряхнув плечами, предпринял попытку улыбнуться. — Может, встретимся на досуге? Там вышел фильм «Страшно красив»****, я хотел сходить, а Джинни не нравится название… — Пойдём, конечно, — наконец расслабилась Гермиона, чувствуя, как болтовня с другом вытягивает из неё все переживания. Поход в кино действительно стал бы неплохим отвлечением от реальности.***
На протяжении всего матча британцы забили десять голов, заработав себе сто очков, в то время, как болгары отставали и имели за спиной всего восемь закинутых охотниками мячей. Нервное напряжение накапливалось всё сильнее, пока в какой-то момент Виктор Крам, деликатно обогнав Джинни на приличном расстоянии, чтобы не нанести хрупкой сопернице травмы, выхватил снитч, за которым она неотрывно охотилась с самого начала матча. — Твою мать! — вскинул руки Драко, плашмя ударив ладонями по поручням так, что метал зазвенел, а кожа окрасилась в красный оттенок. Поттер промолчал, находя успокоение в том, что зарывал пальцы в непослушных волосах сына. Его лицо ожесточилось, досада скрылась в глубине взгляда, а Альбус неуверенно качал головой, с детской неприязнью глядя на диковато выглядевшего мужчину, который так беспардонно вырвал у его мамы победу. — Джинни наверняка расстроилась, — выдохнула Гермиона, наконец вставая с дивана. Последние минуты матча она провела на софе, так как стоять рядом с вечно пререкающимися мужчинами было выше её сил, к тому же, ноги уже ныли в новых, только купленных балетках. — Люди, поставившие на неё деньги, расстроились сильнее. Рука Гарри моментально выпуталась из прядей сына и сжалась в кулак, застыв в районе подбородка слизеринца в предупредительном жесте. — Ещё хоть одно неуважительное слово, и ты сам отправишься в полёт, жаль только, что без метлы, — скаля зубы, пригрозил старинному неприятелю Поттер. Драко усмехнулся ему в лицо. — Остуди пыл, герой. Никто не посягает на честь твоей жёнушки. Он распрямил затёкшие за долгое время плечи, отставил так и не допитый первый бокал виски, поманил рукой Скорпиуса — тот пытался развеселить Ала напоследок. — Когда я попаду в Хогвартс, я буду играть за сборную Слизерина, как папа, — похвалился он, теребя в руках фантик от конфеты. — Ты за кого хотел бы играть? — Пока не знаю, — протянул расстроенно мальчик. — А почему Слизерин? — Не знаю, — в свою очередь рассмеялся Скорпиус и почему-то взглянул на отца. — Пап, а почему Слизерин? Гермиона видела, как Драко застыл ровно на долю секунду, как замялся, натягивая пиджак, а потом его лицо вновь приобрело равнодушное выражение, и Грейнджер приготовилась услышать то, что ей не понравится. — Потому что ты не безнадёжен, сынок. С тяжёлым сердцем Гермиона опустила взгляд, пока помогала развеселившемуся от такой похвалы Скорпиусу надеть его миниатюрную версию папиной мантии. Гарри, облокотившись локтём о перила, отстранёно наблюдал за сборами. — И я стану ловцом! — громогласно объявил сын Драко, нетерпеливо прыгая на месте и мешая застёгивать пуговицы. — Скорпиус, дай мне одеть тебя. — И я тоже стану ловцом! — поддержал нового знакомого Альбус, тоже заразившись детскими грёзами и начав фантазировать. — И буду побеждать Слизерин! — Слизерин никому не победить, — ехидничал юный Малфой, крутя головой и хмурясь, когда няня мешала ему посмотреть на Ала. — Гермиона, ну отойди! — Постой ровно, осталась последняя пуговица, — пыталась утихомирить его девушка, пока Драко зевал за её спиной и не предпринимал никаких попыток успокоить сына, лениво разглядывая поле и происходившую там церемонию награждения. — Непобедимый Слизерин, ха! — тыкнул пальцем Альбус, за что тут же был вознаграждён хмурым взглядом отца, который, впрочем, не остановил его. — Ты без Гермионы даже одеться не можешь, куда тебе на метлу… — Нет! — запричитал задетый до глубины души Скорпиус, делая последний рывок прочь от гувернантки. Драко вовремя, хоть и медленно, перевёл взгляд на компанию, чтобы заметить, как тяжело дышит распалившийся от разговоров со сверстником сын. Прежде ни один ребёнок из его окружения не мог поставить его на место, каждый отпрыск именитых семей был с детства приучен относиться к нему с уважением. И тут едва знакомый парнишка, не стесняясь, подшучивает над наследником богатого рода, и Драко уже знал, что может произойти дальше, когда уязвлённый своей слабостью в глазах Альбуса Скорпиус с презрением отталкивает тянущиеся к нему руки Гермионы. — Я и сам могу застегнуться, — с мокрыми от ярости и гложущей обиды слезами кричит на неё мальчик. — Не трогай меня, ты… грязнокровка! Он сказал это так, что находящийся совсем рядом Гарри не услышал последнего слова, но Гермионе показалось, что её барабанные перепонки готовы были треснуть от этого отчаянного, полного безрассудной злобы заявления. Её руки замерли, застыв так, словно она намеревалась застегнуть ещё одну пуговку на мантии воспитанника. Драко со стеклянным взглядом оттолкнулся от перегородки и, боязливо взглянув сначала на опечаленного поражением жены Поттера, затем с ещё большей опаской посмотрел на Гермиону. Он и сам не мог понять, что чувствует, что уж говорить о том, чтобы придумать, как осадить сына. Вместо этого он лишь наблюдал за тем, как эмоции сменяются на лице знакомой с детства женщины. Он словно вернулся в тот самый день в школьном дворике на втором курсе, когда видел перед собой то же выражение лица. Видел, как в этот день точно также добродушное выражение сменяется сначала удивлением. Она не ожидала такого. Ни от него в тот день, ни сегодня от его сына. Затем пришла злость. Она окрасила щёки в красный, отличный от того оттенка, каким становилось её лицо в моменты смущения. Это был растёкшийся по венам гнев, бессильный, что тогда, что сейчас — оба раза она понимала, что её язык не сможет отпустить ни слова. Она была слишком поражена и обижена. И, в конце концов, уже приблизившись ближе, он приметил долгожданную им, двенадцатилетним Драко, печаль. Она заструилась по капиллярам, наполняя взгляд туманом грусти, который обволок её, обездвижил на некоторое время, заставил чувствовать себя ничтожной, под стать тому слову, что только что сорвалось с языка Скорпиуса. Мальчик поджал губы, явно напуганный своим порывом не меньше, и его челюсть задрожала, выдавая волнение. Рот скривился под непривычным для обычно улыбающегося ребёнка углом, словно его накормили ненавистными им кабачками. Прошла целая вечность. Вечность, за которую Драко не произнёс ни слова, не замечая, как часто взгляд Грейнджер перебегал на него. Она ждала. А потом, не дождавшись, с прежней болью выпрямилась и убрала руки за спину. Её голова склонилась в ужасном, так не кстати пришедшемся полу-поклоне. — Если вам так угодно, мастер Скорпиус. Слова так и не соскочили с губ Малфоев, даже когда Альбус, не понявший неожиданного ступора волшебников, отошёл обратно к отцу и попросил пойти скорее к маме. — Гермиона, мы пойдем на пресс-конференцию. Девушка моргнула, и туман из глаз окончательно пропал, или рассеялся лишь на время. — Я с вами. — Ты… закончила с ними? — осторожно спросил Поттер. Драко это услышал и даже хрустнул шеей, так сильно пришлось наклонить голову для пущего эффекта презрения, которое сейчас почему-то жалило его самого, а не других. Чё-ёрт. — Да, на сегодня, — она подозрительно храбро и безразлично держалась. — Расскажешь мне, как Джеймс умудрился сломать ногу. — О, это ужасная история. Он был так расстроен, что не попадёт на игру… Хорошо, что Лили вызвалась остаться с ним и поддержать. — Она настоящее солнце. Знаешь, я не знала твою маму, но она мне её напоминает. Это нормально? Драко со скрежетом зубов заметил, как она выдавила улыбку, сопровождающую эти речи на продуманно отвлеченные темы. — Абсолютно, — засмеялся Гарри, захватывая мантию и оставляя на диване лежать лишь одежду Малфоя. Обрывок разговора прозвучал уже за дверью, и Драко даже не пытался напрячься, чтобы подслушать его. Весёлая компания ушла, не попрощавшись. В остывающей после её ухода ложе прозвучал звонкий удар. — Ау! — Балда! — огрызнулся Драко, наблюдая за тем, как Скорпиус сконфуженно потирает ушибленный затылок после щедрого шлепка отца. Его рот задрожал, а глаза снова стали влажными. — Поздно сопли распускать! — рявкнул Драко, и мальчик шмыгнул носом, а затем потянулся в карман за платком. — Ты сейчас отправляешься домой… — Нет, я пойду с тобой к Гермио-оне, — взвыл мальчик, и мужчина едва удержался от второго отрезвительного подзатыльника. — Ты со мной ещё пререкаться будешь? Грейнджер тебя совсем разбаловала! Скорпиус вытер платочком нос и снизу вверх умоляюще посмотрел на отца. — А что я сделал? — То, что ты сказал — неприемлемо для употребления в обществе. Тем более в отношении своей няни. — Но я слышал, как ты с тётей Пэнси разговаривал и сам… сказал это! — Это очень плохое слово. — Тогда почему ты его говорил? — настаивал на своём наследник. Драко ничего не ответил. Вскоре появился Эрик, призванный хозяином, и вместе с обиженным и смущённым Скорпиусом вернулся в поместье. Драко поправил пиджак, перевесил пальто через руку и, всё-таки глотнув для уверенности немного виски, который почему-то не лез в горло, вышел из ложи. Коридоры повели его по запутанным этажам, испещрённым, как улей сотами, дверьми, но ноги Малфоя уже прекрасно знали местность и спокойно и твёрдо вели его к определённой комнате. За ней уже слышались голоса и, что больше смутило мужчину, вспышки колдокамер, которые дезориентировали подобно хлопушкам, взрорвавшимся возле уха — так громко они звучали. Внутри собрались две команды с близкими людьми спортсменов, а также тренера сборных и журналисты. Несколько скромных деревянных столов, за которыми уже сидели несколько болгар, давая интервью мужчине и женщине с блокнотами, на которых было написано «Еженедельник ловца», пустующая барная стойка и зона для колдографий, к которой уже тянулась небольшая очередь из журналистов, сжимающих камеры и нервно переступавших с ноги на ногу в ожидании возможности запечатлеть звезд матча. Крам чувствовал себя как рыба в воде в этой обстановке. Он неустанно хмурил брови в своей манере, глядя в сменяющие друг друга объективы, пожимал руки фотографам и беседовал с пухлой журналисткой в розовом платье, слушая её вполуха. Его основное внимание было приковано к паре девушек, стоящих в сторонке, и Драко проследил за его взглядом. Он почувствовал явное неудовлетворение, когда увидел, что той, за кем ловец так пристально наблюдает, была Грейнджер. Девушка тихо беседовала с Джинни Уизли. Её рука покоилась на плече подруги и в подбадривающем жесте сжимала его через ткань спортивного костюма. В отличие от остальных игроков, та единственная не была переодета в вечернюю одежду для конференции и официального вручения наград. Он не слышал, о чём те переговаривались, но был уверен, что Джиневра была сильно расстроена. Даже с опущенной головой, она источала собой грусть — плечи опущены, руки сжаты в кулаки, а костяшки пальцев напряжены на столько, что ногти наверняка царапали кожу. Не мешкая, отказываясь от предложенных ему сандвичей, Драко проскользнул ближе к девушкам — точнее постарался, когда путь ему загородил Виктор Крам. Не заметив его, Малфоя, крупный мужчина чуть не наступил на блондина, отворачиваясь от журналистов и делая шаг. — Гермиона. Малфой даже отсюда услышал акцент иностранца. Он развернулся спиной к разговаривающим, достаточно близко для того, чтобы слышать их слова, но недостаточно, чтобы быть замеченным. — Виктор! У тебя всё лучше и лучше получается выговаривать моё имя, — голос Грейнджер был преисполнен теплоты и открытости при встрече с давним знакомым. Громила даже выговорить её имя не может… — Превосходная игра! Как лицемерно, Грейнджер, ты ведь даже не смотрела на него… — Ой… Прости. Это Джинни Уизли, она… — Я знаю. Мы виделись на свадьбе Флёр. Джинни, было приятно соревноваться с тобой. Не думаю, что она может ответить тем же… И словно вторя мыслям Драко, Джинни подняла голову, и все увидели унылое выражение лица и покрасневшую кожу вокруг глаз, будто кто-то неустанно тёр её. При взгляде на соперника, опередившего её, Уизли как-будто стала ещё мрачнее, более того, девушке стало чуть ли не дурно, судя по выражению её лица. — Рада была увидеться, Виктор, и поздравляю тебя. Грейнджер попыталась вразумить подругу, но та была непреклонна — она высвободилась из тёплой, подбадривающей хватки Гермионы, нашла у барной стойки скучающих мужа и сына и, так и не переодевшись, с тяжёлой сумкой на плече, которую у неё впоследствии забрал Гарри, вышла из конференц-зала, прикрывая покрасневшее лицо от любопытных журналистов и вспышек камер. Малфой закатил глаза. Чтобы вытерпеть всех гриффиндорцев и их невнятные истерики нужно было всё-таки допить тот стакан огневиски. — Я её обидел? Голос Крама звучал надтреснуто и так грузно, словно он насилу выдавливал из себя человеческую речь, или, по крайней мере, английскую. — Нет, что ты, обычно она спокойно относится к поражению, — Гермиона разочарованно махнула рукой в сторону выхода. — Просто в этот раз она привела сына посмотреть на свою игру. Уверена, она хотела достать снитч первой. — Сын?.. — игрок был весьма озадачен такой новостью, но потом его черты лица немного расслабились и он попытался придать себе непринуждённый вид. — И у тебя есть сын? Дети? Возникла пауза — это Грейнджер делала вид, что долго не может прожевать кусок сандвича, но Драко буквально слышал отсюда, как закрутились шестерёнки в её голове от такого вопроса, который Малфой у себя в голове назвал бестактным. — Своих нет, — выдохнула почти без намёка на расстройство Гермиона. Драко словно спиной почувствовал, увидел внутренним оком, как сказала бы бесноватая Трелони, что Крам после этих слов приободрился. — А муж? — И мужа нет, — кажется, Грейнджер поняла, откуда у этих вопросов ноги растут и на этот раз наконец-то засмущалась. Она потопталась на месте, вертя головой и пытаясь найти своих знакомых, и тут Драко не выдержал. Сохраняя прежнюю дистанцию, не двигая ни одним мускулом ниже шеи, он повернул голову вправо, так, что его профиль был виден болгарину и Грейнджер. Девушка приоткрыла рот в идеальное маленькое «о», заметив его, но больше никаких эмоций он прочитать не смог. Он хотел, чтобы она увидела его. Хотел, чтобы знала, что он по близости, когда её начинают стеснять личными вопросами. Хотел бы, чтобы она чувствовала себя комфортно в незнакомом обществе, зная, что он в шаговой доступности. Вот, стоило только отойти от Крама и протянуть руку — и она бы смогла дотянуться до его локтя, чтобы не быть одинокой глыбой льда в этом чуждом ей океане. И он не знал, чего сейчас добивался. Его словно резко вытащили из-под толщи воды наружу, на воздух, и он в полной мере осознал своё положение — где он и зачем. Он помнил, как в тумане, последние полчаса. Видел, как со стороны, когда с языка Скорпиуса впервые в жизни сорвалось ядовитое слово, отравляя их только состоявшиеся нежные отношения с няней. Видел, как сам стоял рядом, словно воды в рот набрав. Почему я чувствую себя виноватым за то, что промолчал? Пробираясь к выходу из пропахшего духами розовой журналистки помещения, он видел, как отвешивает подзатыльник Скорпиусу. За что я наказал его? Что меня разозлило настолько, что я отослал его домой? Он уже был у двери, ведущей прочь из зала, в который помчался вслед за Грейнджер. Что я здесь забыл? Ему срочно был нужен глоток воздуха, он едва ли не задыхался. Дверь хлопнула, и Драко тут же прищурился, взметнув руку к лицу и сделав своеобразный «козырёк» у глаз, когда вспышка ослепила его. — Кретин, — прошипел Драко. — Простите, мистер Малфой, но я хотел бы поинтересоваться у вас, в какую школу вы отдадите своего сына? Вы ведь были здесь с ним? И с женщиной? Значит ли это, что вы больше не холостяк? Вы действительно в поисках матери для наследника? Кем вам приходится Виктор Крам? Голова загудела от настойчивого голоса внутри мозговой коробки, который стучал по черепу что-то о Грейнджер и его причинах, а назойливые, как мухи, вопросы молодого прыщавого журналиста только наполняли этот грохот раздражающим зудением. — Министерский уровень, осёл, — ему было даже лень доставать из кармана свои билеты, чтобы ткнуть ими в объектив колдокамеры, поэтому он всего лишь отвернулся и широченными шагами пошёл прочь от журналиста. — Ограничение на фотографии и на общение с такими приставучими придурками, как ты. Только когда оклики паренька стихли, а Драко, уже не о чём не волнуясь, выбежал через общий вход на улицу, он смог замедлиться. Зачем я пошёл за ней? Вопросы сыпались друг за другом, поражая его в разные части запутавшегося разума. Такой паникой он уже давно не был охвачен — чтобы случайные встречные прохожие шарахались от его широко распахнутых глаз, а рубашка давила на грудную клетку, которая сейчас с огромной интенсивностью поднималась и опускалась в такт его ускоренному дыханию. Зачем… Она. Грейнджер… Грязнокровка? Слова в голове превращались в бестолковый фарс, а потом и вовсе буквы перестали складываться во что-то вразумительное, и в голову приходили лишь образы. Всего буквально неделю назад, его рабочий кабинет; упрямая магглорождённая колдунья, пытающаяся доказать ему своё право на личную жизнь, а затем — темнота, словно кто-то в голове потушил свет, а потом прижатая к его коленям грязнокровка, мычащая в губы вялые протесты, которые были на вкус слаще мёда и горче Костероста, ведь он понимал — обмякая в его руках и поддаваясь на его заведомо предсказуемую провокацию, она не проигрывает, а обрекает на проигрыш его. В таком состоянии было тяжело трансгрессировать, но он смог, чем изрядно напугал девочек-подростков, гуляющих по раскинутому лагерю болельщиков. Трансгрессия вышла сумбурной, неподготовленной, и он буквально приземлился на стул в простом на вид заведении. Посетители «Дырявого котла» повскакали с мест, видя, как лорд Малфой направляется к камину, бормоча что-то вроде: «Будь проклят этот антитрансгресионный щит». Ему каждый раз приходилось делать такие пересадки, чтобы попасть домой, ведь трангрессировать напрямую в поместье было невозможно. А потому приходилось искать ближайший камин. Что он в тот раз сказал ей? Что проверяет, всё равно ли ему? Он зарычал от тяжести неумолимо приближающегося принятия — оно мчалось на него, как грёбаный Хогвартс-Экспресс, вытесняя гнев и отрицание. От оскала, который он не смог удержать, в рот забился порох, а слабость, вызванная внутренней паникой, заставила ноги подкоситься. Самый богатый молодой мужчина страны вывалился из камина в собственный кабинет, падая на четвереньки и отхаркиваясь слюной вперемешку с золой. Ему всё равно. Ему всё равно. Всё равно. Мать твою, как же мне похер на неё. Сознание подшучивало над ним, пока он вставал, опираясь о тот самый проклятый стол, подкидывая ему оставшиеся без ответа вопросы. Почему ты наказал Скорпиуса за оскорбление, которое раньше было единственным словом, употребляемым в её сторону? Зачем ты как верная псина побежал за ней? Только не говори, что чтобы извиниться за поведение сына… Вытирая рукой порох с губ, Драко подошёл к шкафу с алкоголем, но, вместо того чтобы утопить галдящий на дне разума голос в огневиски, распахнул зеркальную дверцу и посмотрел на своё отражение. Оттуда на него смотрело жалкое зрелище. Глаза бешеные, как у затравленного лиса, пытающегося укрыться в норе, из которой его назойливо кто-то выкуривал. Он уже видел эти глаза... глаза отчаявшегося существа, которое бьётся в конвульсиях, отказываясь принимать неизбежное, сражаясь, даже когда смысла уже нет. В шестнадцать лет, после того как отец сбежал из тюрьмы вместе с другими Пожирателями и обосновался в поместье, после того как Драко было поручено задание, он приехал на Рождественские каникулы. Люциус позвал его на предобеденную прогулку в сад и за его пределами - Драко отчётливо помнил, как ворчал, пробираясь через сугробы и мечтая быстрее оказаться за столом, но отец настойчиво заводил его в лес якобы на разговор. Драко не боялся своего отца, но та прогулка внушила ему такой холод, который не смог даже декабрьский мороз, кусающий его исхудавшие щёки. Вряд ли он мог ожидать в конце лесной тропы горы подарков и украшенную ель, от которой в этом году в мэноре решили отказаться. Через некоторое время, занятое молчаливым блужданием, разбавляемым лишь хрустом снега под жёсткими подошвами, они вышли на непримечательную поляну, и взгляд Люциуса уткнулся в сугробы, скрывающие мёрзлую землю. После недолгих разглядываний белоснежной поверхности, он с нескрываемым удовольствием и явным предвкушением пнул ничем не примечательный снег, и тот обвалился, обнажая скрытую нору какого-то небольшого животного. — Что это? — Нора. — Я вижу, что нора, — пробурчал Драко, закатывая глаза и с подозрением глядя на зияющую в земле дыру. — Чья она? — Лисья, — просто ответил Люциус, доставая из-за пазухи крысу, которую с утра по непонятным для сына причинам приказал отловить в подземельях дома. — И что мы здесь делаем? Проводим внеклассный урок по УЗМС? — фыркнул Драко, засовывая оледеневшие пальцы в карманы и внимательно, с удивлением наблюдая за присаживающимся на корточки отцом. Люциус кинул крысу ближе к выходу, а потом встал, потёр замёрзшие руки и достал волшебную палочку, кивком принуждая Драко сделать то же самое. — Что мы здесь делаем? — прицокнул языком Драко, но всё же выполнил приказ и вытянул древко из кармана. — Драко, ты должен понять, что теперь всё изменилось, — начал Люциус, прищурившись на видневшуюся из-за крон деревьев луну. — Мир вокруг изменился, и ты не можешь больше оставаться в стороне. — Отец, к чему такая бравада? Его коробило лишь от того, что он снова поднял эту тему — тему его задачи, отягчающий юношеские плечи уже полгода. Люциус нахмурился, видя не желание Драко идти на контакт. — Я обязан... — Обязан трепаться со мной об изменившемся мире, вместо того чтобы позволить мне поесть индейку? — Мерлин, просто убей её! — не выдержал мужчина, вскидывая руку и вызывая случайные искры на кончике палочки. Его волосы сливались с окружающим пейзажем, а бледная кожа дополняла мертвенный образ. Драко поёжился, осознавая, что выглядит также. — Кого? Люциус не успел ответить, потому что снизу послышались фыркающие звуки. Они обернулись на нору и наблюдали за тем, как сначала появилась заострённая морда с дёргающимся носом, пытающимся уловить запах, исходивший от дохлой крысы. Рыжий цвет ярко выражался на снегу, забавные звуки принюхивающейся лисицы шелестели в голове Драко, когда он опустил голову и посмотрел на зажатую палочку. — Какой-то бред... — Ты же знаешь заклинание. — Но зачем? — не понимал парень, возвращая внимание к лису. Животное недоверчиво подняло голову на потревоживших её людей. Видимо, человек был редким гостем в этой части леса, а потом хищник был не пуган и с интересом смотрел на волшебников. Палочка в руке вдруг оказалась обжигающе горячей, несмотря на лютый холод, и Драко сжал её покрепче, словно это должно было помочь. У лиса были удивительные жёлтые глаза, светившиеся в сумерках леса, как звезды, и Малфой сделал непроизвольный шаг, нарушив состоявшуюся идиллию зимнего леса. Под ногой его хрустнул снег вперемешку с засохшей палкой, Драко вздрогнул, а лис громко и предупреждающе тявкнул и попятился вместе с крысой в зубах. Пасть обнажилась, показались острые зубы и фиолетово-коричневые дёсны дикого животного. — Не совершай ненужных движений. Только твоя рука и губы должны двинуться. Лис издал новое рычание, когда Драко вернулся в прежнюю стойку и нахмурился, концентрируясь. Он отдалённо понимал, зачем это делает, и что отец тем самым хочет его научить совершенно новому и ужасающему навыку, но когда перед тобой в опасной близости замирает живое существо с горящим взглядом и маленьким, но отчаянно бьющимся сердцем, рука немеет, не позволяя поднять её и направить палочку на нору. Но за его спиной ждал Люциус. Малфой зажмурился, зная, что так делать нельзя в такой момент, но всё-таки позволил себе такую вольность. Темнота окружила его. Он постарался представить себя дома, в кругу родителей - мама с блаженной улыбкой отдавала указания эльфам разрезать рождественскую индейку. Вдыхая в грудь побольше воздуха, Драко почувствовал, что глаза щиплет, а лёгкие словно наполняются запахом ужина. Губы произносят: — Авада Кедавра! Рыжая тушка упала на землю, прямо с крысой во рту. Шерсть разметалась по снегу, а жёлтые глаза остались открытыми, только вот жизнь в них потухла. — Молодец, Драко. Это будет не сложнее, чем с лисицей... Выброс из воспоминаний обратно в кабинет показался резковатым, и Малфой даже испугался своего отражения, которое всё ещё было перед лицом. На губах - демоническая улыбка и вкус пороха и желчи — кажется, его начинало мутить от неаккуратных перемещений. Так ли выглядит человек, которому плевать? Лис внутри него снова задыхался. В его укрытую от прочих глаз нору бросали выжигающие глаза химикаты, заставляя вылезти на свет, предстать перед людьми. Ещё один вдох, чтобы набрать воздуха — и Драко с силой вгоняет кулак в дверцу, вгрызаясь перстнем в стеклянную преграду, а потом и всеми костяшками. Стекло впускает его, как родного, а осколки почти ласково жалят его руку, вбирая всю ту боль, что течёт в его крови, боль, что заставляет прятаться в норе ото всех. От неё. Его кровь течёт вниз прямо по жилистой руке, а окровавленные зубцы стекла продолжают торчать из жалобно поскрипывающей дверцы, которая шаталась от удара, как на ветру. Он с интересом рассматривает маленькие, но глубокие порезы, вслушиваясь в стук капель. Кап-кап по полу. Ему всё ещё всё равно. Целой рукой, левой, он криво пишет на пергаменте несколько слов под скрежет зубов, и рот начинает болеть от того, как сильно он стискивает челюсти. Последняя попытка, иначе всё кончено. Его адресат не заставил себя долго ждать. Как обычно, вспыхнул камин в гостиной, и он терпеливо слушал стук каблуков, приближающий девушку к кабинету. Несмелый стук в дверь, и вот уже миниатюрная фигура появилась в дверях, просочившись в темноту его комнаты — мужчина бросал причудливые тени, сидя в странном положении прямо на столе, и она замешкалась на пороге, явно испугавшись. — Иди ко мне, — его голос был хриплый, словно он рыдал навзрыд несколько часов, заперевшись здесь и не выходя даже на ужин к сыну. Дверь скрипнула, закрывшись, и в падающем на пол из окна участке света показалась его гостья. Под каблуком раздался хруст упавшего на пол стекла прямо возле его шкафчика, и миловидное личико опустилось вниз, чтобы разглядеть осколки. — Мистер Малфой… — Не сейчас, — его тон мог показаться грубым, но она здесь не для того, чтобы прибираться. — Скарлетт, мне нужно, чтобы ты подошла ко мне. Мне нужна ты. Слова возымели поистине волшебный эффект — розовые губы растянулись в счастливой, немного недоверчивой улыбке, но в конце концов она прильнула к нему, прижимаясь бёдрами к жёсткому столу. Девушка аккуратно провела по его плечу, спускаясь ниже, щекоча предплечье, а потом, дойдя до ладони, внезапно отпрянула и посмотрела на свои пальцы. В закатном слабом свете она различила багровую жидкость, и её глаза в страхе распахнулись. — Сэр… — Всё в порядке. — У тебя кровь! Драко, — она всхлипнула, и этот звук отозвался ноющим зудом в его потревоженном мозгу. — Что случилось? Ты весь... - она провела рукой по щеке, пробуя на ощупь, - в саже. Потребовалась пара мгновений, чтобы он сфокусировал зрение на ней, а затем поднял свою руку и сильно потёр щёку, пытаясь стереть остатки грязи. Через некоторое время он отчётливее почувствовал запах крови, и тут же понял, что тёр лицо разбитой рукой. Идиот. Драко постарался разгладить черты лица и привести их в расслабленное состояние, когда увидел новую волну страха в глазах секретарши. — Скарлетт, посмотри на меня. Никто тебя не будет убивать. Я только хотел... — он поднял здоровую руку и провёл ею по дрожащим губам блондинки. — Хотел, чтобы ты поцеловала меня. Она испуганно сглотнула. Ей было страшно, но желание было сильнее, и она, зажмурившись то ли от нетерпения, то ли от ужаса, прикоснулась ртом к его собственному. Поцелуй длился недолго. Точнее, он был слишком коротким, если судить по разочарованному взгляду девушки. И в то же время это был самый долгий поцелуй, потому что Малфой ждал, когда он закончится. На том же столе, в той же позе, но поцелуй был неправильным. Драко облизал губы, пробуя на вкус собственную кровь. Это был самый солёный поцелуй в его жизни — из-за крови или слёз Скарлетт, он не понял. Он не сразу осознал, что она плакала. Но, кажется, она поняла, для чего она была здесь. Её взгляд был разбитым, как осколки на полу, и Драко словно видел в её глазах сотни отражений своего лица - ласковое, злое, весёлое, снова почему-то хмурое или наоборот, горящее страстью. — Драко?.. Голос блондинки резанул по ушам, но ещё глубже его полоснула та чужая боль, которая сквозила в её жестах, когда она потянулась, чтобы обнять его - её тело дрожало, вероятно, такие ситуации не были стандартными для секретарш. Затравленный лис, прятавшийся глубоко внутри, протяжно завыл, прикрывая морду и уши хвостом. Они просидели ещё около часа в молчании, и он не смог заставить себя прикоснуться к ней. А потом он проводил секретаршу до камина в гостиной и смотрел на пламя, прикасаясь к щеке и чувствуя прилипший к коже порох вперемешку с кровью, следы, которые так и не смог стереть. Он знал, что он ни за что не разрешил бы ей остаться или прикоснуться к себе. Не сегодня, и никогда отныне. Потому что понял, что ему чертовски не всё равно. Прим. автора: * Мастер. Я очень ценю вашу помощь с ПБ, но это НЕ опечатка. Мастер — обращение к мальчику или подростку в Англии в ΧΙΧ веке, и я решила оставить эту традицию для семьи Малфоев. ** Draco — латинское слово, обозначающее змею или дракона *** Флаг Уэльса представляет собой изображение красного дракона на белом и зелёном фоне. **** «Страшно красив» — фильм, вышедший в 2011 году, похож на современную интерпретацию «Красавицы и чудовища». Колдунья зачаровывает самовлюбленного богатого красавчика, превращает в урода и приказывает ему найти девушку, которая полюбит его за внутреннюю красоту. Рекомендую к просмотру:) Думаю, аналогия с Драмионой в некоторых моментах очевидна