POV неизвестный
Когда уже закончатся эти деревья? Под ногами с хрустом проминался тонкий слой льда на лужах, пока я бежала прочь от замка. Или я бежала к нему?.. Окружающие места словно потешались надо мной, искажая реальность, и с каждым шагом я всё сильнее запутывалась — то ли светило солнце, продираясь сквозь частые ветки над головой, то ли это луна озаряла мою тропинку по чаще. Всё неслось кувырком перед глазами до того момента, пока я не выбежала, наконец, на ровную расчищенную местность и закрыла рукой глаза, защищая их от внезапно вылившегося света. Поля сражения как ни бывало. Вот он, мой любимый Хогвартс — Гремучая ива лениво отмахивается от пролетающих вблизи птиц, с тыквенных грядок слышится могучий смех Хагрида, в воде озера нечто огромное, с длинными щупальцами, бередит спокойную гладь. Недалеко на берегу сидел юноша. Он был повернут спиной, и отсюда я могла различить только светлые волосы, жидкой платиной блестящие на солнце. Молодой парень, теребя в руках травинку, молча любовался открывающимся пейзажем, и я решила подойти ближе, ведь что-то в нём располагало к себе, неумолимо притягивало, так, словно я была знакома с ним уже много лет. Реакцией на мои приближающиеся шаги стало то, что парень выставил руки назад и свободно облокотился на локти, вытянув ноги — ещё один признак того, что он слышал моё приближение и почему-то также, как и я, относился ко мне без подозрения, даже с доверием. — Куда ты убегала? — раздался голос с бережка, и я сделала ещё пару шагов к знакомому незнакомцу, прежде чем вновь остановиться и обхватить себя руками. Я нахмурилась, услышав вопрос. Я отчётливо помню, как неслась, сломя голову, сквозь лесную чащу, но не помню, что меня так сильно гнало сюда. Пожав плечами, я улыбнулась, не отрывая глаз от стрекоз, перелетающих с кувшинки на кувшинку. Ведь я всё равно оказалась здесь. Так какая разница, что было раньше? Но мне казалось, что собеседник ждёт. Даже спина загадочного парня напряглась в ожидании моего ответа. — Мне казалось, здесь идёт битва. Я испугалась. — Битва закончена, Гермиона. — Давно? — Уже довольно давно, — вздохнул мой собеседник, двигая носками ботинок, и я засмотрелось на то, как играют солнечные блики на дорогой коже. — Мы выиграли? Мне показалось, что следующий вздох юноши прозвучал раздражённо. Я ещё сильнее обхватила себя руками, растирая плечи. Кажется, поднимался ветер — это было заметно по тому, как закачалась высокая трава у самой воды. — Если бы не так, нас бы здесь не было. — Ты кажешься не сильно обрадованным этим событием, — я всё четче осознавала, что это был сон, так как мой голос словно доносился из-под толщи воды. Юноша на берегу передёрнул плечами, отмахиваясь от моих слов, как от мухи, и мои мысли, словно пойманные в паутину, начали медленно ворочаться, сопоставляя белоснежные волосы и драконью кожу ботинок. Я осмелела: во сне ведь всё возможно? Потянув руку, я коснулась его плеча, но парень тут же отдёрнул его. Особенно сильный порыв ветра налетел на меня, и я немного отшатнулась от собеседника. — Драко, — предприняла слабую попытку я, щурясь, потому как поднявшаяся пыль мешала смотреть на парня. И снова моя рука тянется к его плечу. Как я не узнала его раньше? Конечно, ведь в школьные годы он был совсем другим, не таким, как сейчас… Под громкое карканье ворон с грядки лесничего он резко оборачивается на меня, и я в замешательстве одёргиваю руку, почти коснувшуюся слизеринской мантии. — Но ты не он… Я сумела наконец разглядеть знакомые-незнакомые черты. На меня отчуждённо смотрели глаза, несомненно похожие на глаза Драко — та же суровая сталь, об которую я ударилась, посмотрев в лицо юноше, те же светлые, хмуро сдвинутые брови и белые волосы, прячущие лоб. Но в то же время, что-то было не так — скулы не такие чёткие, лицо более круглое, губы полнее, но не такие очерченные. — Руки, — выплюнул парень, отшатываясь от моих пальцев, как от огня. — Убери свои мерзкие клешни. С замершим сердцем я действительно опускаю взгляд на руки, чувствуя, как противный ком перекрыл горло. В ветвях ивы свистел ветер, а я всё пыталась понять, что случилось, почему мой собственный, придуманный образ Малфоя так насмехается надо мной. Поднимая голову, я пытаюсь проморгаться, так как увиденное кажется совсем чудным — лицо парня, еле видимое сквозь поднявшийся грязный ураган из мусора и пыли, стало мелькать, как помехи на старом телевизоре, и через какие-то пару минут передо мной стоит уже знакомый мне человек — облачённый в свою школьную мантию Драко Малфой, примерно с курса шестого. Я слышу грохот за своей спиной, и резко разворачиваюсь, даже не задумавшись о том, что поворачиваюсь тылом к потенциальному неприятелю — по крайней мере, его выражение лица и слова были враждебны. Но это не играет большой роли, так как перед моими глазами всё в одно мгновение окрасилось в огненное зарево. Кто-то словно отмотал последние полчаса назад, и передо мной снова страшная картина — дорогой мне замок в огне. Повсюду развалины, оставшиеся от стен, возле башен летает пара волшебников на мётлах — они прямо в полёте закидывают окна взрывными заклинаниями, и я словно отсюда слышу крик подростков, в чью кожу нещадно впиваются осколки. Один из великанов громит Астрономическую башню — я слышу, как завывают призраки. Не было времени на то, чтобы оплакивать разруху — я уверенно тянусь за палочкой, но тут мою руку кто-то перехватывает. Светловолосый юноша силой заставил развернуться, схватив за локоть так, что если бы я не спала, то почувствовала бы боль. — Пусти! Я нужна там! — Помнишь, что ты говорила, Гермиона? — перекрикивал нарастающий гул голосов парень. Его лицо снова подверглось метаморфозам, и вновь передо мной предстал не Малфой, а его… другая версия. Но всё такая же знакомая. — Когда? — Когда я был маленьким, ты говорила мне, что битва за Хогвартс — не игра. Я моргнула пару раз, так как глаза уже слезились от ветра и дыма. Пожар добирался до ивы. — Я не… — Ты говорила, что ты и твои друзья сражались за светлое будущее. Я читал в книжках, как доблестный Гарри Поттер закончил войну! — крики парня доносились сквозь поволоку разных шумов. Мне оставалось лишь молча смотреть на собеседника, вглядываться сквозь поднявшийся смог в серые, некогда любимые глаза. — Скорпиус… — прошептала я, отступая назад, всё ближе к воде, так как волшебник медленно надвигался в мою сторону. Теперь я отчётливо видела его — глаза и волосы отца, пухлые губы матери, семейная растянутая речь и ненависть во взгляде, которой неоткуда было взяться. Ненависть, обращённая ко мне. Повзрослевший воспитанник настолько приблизился, что я делаю лишний шаг назад — за спиной было озеро. Но вместо того, чтобы окунуться с плеском и пойти ко дну, я ступила на твёрдую поверхность. И в эту секунду все шумы стихли. Были только глухие удары, словно что-то падало на пол. Взглянув вниз, я увидела, что стою на чём-то белом, и, пошаркав носком ботинка, догадываюсь — подо мной очень толстый лёд, припорошенный снегом. Вокруг размеренно падал снег. Разлепив мокрые от снежинок глаза, я замечаю, что юный Скорпиус всё также стоит рядом со мной и наблюдает за чем-то в стороне. — Что там? — спрашиваю и замечаю, как изо рта выбивается пар от мороза. Повертевшись на месте, я понимаю, что привлекло внимание блондина. Поодаль от нас лежала груда снега. Она не была бесформенной, напротив, приобретала очертания и становилась похожей на построенный ледяной замок. Внутри кто-то копошился, и я наконец поняла, откуда исходил звук — это маленькие круглые снежки пролетали пару метров и падали, рассыпаясь на крохотные части. — Гермиона, — позвал стоявший сзади Скорпиус. Не тот, из воспоминаний, который сейчас сосредоточенно лепил снежки, чтобы впечатлить няню, а взрослый, жестокий мальчик. — Гарри Поттер выиграл войну. Но ты всё равно проиграла. — Почему? — мой голос звучит так жалко, что я захотела заткнуть уши, и звенящая тишина вовсе не облегчала ситуацию. Протягиваю руку вперед в надежде поймать пару снежинок, но замечаю, что падающие хлопья какие-то грязные, серые. Приглядываясь, я в ужасе трясу рукой, а затем оглядываю себя. То был не снег. Вокруг весь обзор застлал пепел. — Тебе нет места в нашем мире, ты ведь всего лишь грязнокровка. Ты такая же серая, — благородной кистью он обвёл окружающий их пейзаж, утопший в пепле. — Такой же пережиток прошлого. Я не смогла ничего ответить, только смотрела на то, как маленький Скорпиус строит пепельные замки, и они рушатся, осыпаясь прямо в руках.***
Просыпалась Гермиона не рывками, не вскакивая в постели и не прислушиваясь, как бьётся быстро сердце. Напротив, пробуждение было вязким и медлительным, и от того ещё более неприятным. Она неспешно раскрыла глаза и уставилась на подушку перед собой — абсолютно сухую, значит, не было даже слёз. В комнате было ещё темно, и Гермиона села в постели, растерянно убирая с лица прилипшую ко лбу прядь. Волосы ещё толком не высохли после вечернего душа, а потому этой «соломе» требовалась парочка заклинаний. Отвлекая себя тем, что застилала кровать, а потом высушивала свою шевелюру, она как могла оттягивать тот момент, когда её мысли лениво доползут до анализа сна. Отбросив покрывало, она злобно поджала губы — да что тут анализировать? Просто вчерашний инцидент пробудил в ней дурные чувства. Она посмотрела на Скорпиуса и увидела в нём его отца, таким, каким он был до войны. А встреча с друзьями повлекла за собой воображаемый Хогвартс. Её пробрала дрожь, когда она вспомнила, как мальчик из её сна лепил замок из пепла, оставшегося от ивы после пожара. Она поспешила вернуть себе оптимизм — у Скорпиуса скоро день рождения, завтра она идёт с Гарри в кино, а её ваза постепенно пополняется монетами. Поэтому девушка нацепила улыбку, накинула на плечо длинный ремешок сумки и направилась в поместье. В гостиной она никого не нашла, и это стало уже привычным и даже не внушало беспокойства. Она расслабленно прошла к дверям, ведущим в столовую и остановилась, прислушиваясь к прорезавшимся сквозь утреннюю поволоку голосам. Слова звучали неразборчиво, но, заглянув в приоткрытую щель, Гермиона словно абстрагировалась от звуков и могла наблюдать только за картинкой. Драко держит сына на руках, что уже было необычным. Он разговаривает со Скорпиусом с серьёзным выражением лица, и личико мальчика в точности повторяет его выражение, пока пальцы отвлеченно, словно не слушаясь его, теребят отросшие волосы отца. Драко втолковывает ему что-то, а потом сажает на свой стул и наклоняется перед ним так, что почти становится на колени, и Гермиона привстаёт на цыпочки, чтобы увидеть, что такое он там делает. Прищурившись, она замечает, как Малфой ловкими движениями длинных пальцев завязывает шнурки на танцевальных ботинках Скорпиуса — совсем скоро приём в честь дня рождения наследника, и тот часто посещал занятия танцев в последнее время. Грейнджер, прикусив губу, наблюдала за тем, как Драко затягивает завязки потуже, а потом что-то мелькает на его лице, он словно что-то вспоминает и достаёт палочку. Одного прикосновения древка к носкам обуви хватило, чтобы на туфельках сами собой завязались бантики. Залюбовавшись таким нетипичным для Драко проявлением заботы, Гермиона случайно надавила весом на дверь чуть сильнее, чем нужно, и та скрипнула, выдавая её присутствие. Скорпиус вскинул голову, обратив взор на вход, и Гермиона в открытую заулыбалась, приготовившись поздороваться с блондинами, но Драко вдруг резко встал, не поворачивая головы. Слова приветствия так и не успели слететь с её губ, когда Драко поспешно покинул столовую через другую дверь. — Гермиона, доброе утро, — махнул ей рукой Скорпиус, напоминая о себе. В его руках был зажат крохотный ножик для масла, он заканчивал намазывать очередной тост. — Доброе утро, — кивнула головой чуть отстранённо девушка, не отрывая взгляд от дверей, за которыми мгновение назад мелькнула шевелюра Малфоя-старшего. — Что так спугнуло твоего отца? — Не знаю, — пожал плечиками мальчик, ёрзая на стуле. Тот факт, что отец посадил его на своё, главное место, явно добавил ему уверенности и радости на весь день, он выглядел крайне довольным, сидя на импровизированном троне. — Ты долго спишь, — вставил тут же Скорпиус, облизывая сползающую с тоста каплю джема. — Почему же? — удивилась Гермиона, позабыв о своих крохотных обидах и ставя сумку на стул напротив. — Я пришла как обычно. — Откуда ты пришла? — настала очередь Скорпиуса хмуриться, и капля всё-таки украсила белоснежную скатерть красным пятном. — Из дома, — Гермионе показался этот разговор некоей фантазией, игрой мальчика, и она, не задумываясь, доставала из сумки какие-то пергаменты с планами её «уроков». — Ты же ночевала у нас. Растерявшийся Скорпиус облизал губы, взгляд его забегал от няни к дверям, в которых она появилась пару минут назад. — Ты что-то путаешь, Скорпиус. Я пришла из дома, и спала у себя дома, как всегда, — Гермиона снисходительно приподняла уголки губ и приблизилась к воспитаннику, чтобы помочь стереть повидло с подбородка. — Я точно слышал, как ночью ты пришла к папе! — настойчиво произнёс мальчик, мешая няне, склонившейся над ним с салфеткой. — И я слышал, как вы разговаривали! Рука замерла прямо возле испачканной в джеме губы, и Гермиона задумалась над словами Скорпиуса лишь на секунду, чтобы осознание вспыхнуло в её глазах, как искра в давно потухшем пламени. Гостья… У Малфоя. Так поздно?.. В голове прозвучал заливистый смех, перед глазами насмешливо промелькнули, сверкая на солнце, золотые кудри. Скорпиус выжидающе смотрел на неё, уверенный в том, что только что раскусил няню, пока та поджимала губы и машинально вытирала его личико. От хрупкого, сделанного словно из хрусталя сердца откололся осколок и полетел в бездонную пропасть, теряясь в закромах души, и от его падения не прозвучало даже разбитое эхо. Пусто, но одновременно так горячо — Гермиона чувствовала, как из той же пропасти в ответ на известие поднимается пламя сравнимое только с Адским огнём, оно тоже сжирало всё на своём пути — всё хладнокровие, отрицание, торг с самой собой. Оставался пепел, разруха, пока пожар поднимался всё выше, заставляя губы приоткрыться от беззвучного, беспомощного крика от того, что её, Гермиону Грейнджер, сжигало заживо давно позабытое чувство дикой ревности. Да, отрицания не осталось. Это была ревность. И если хорошенько постараться представить ревность в виде человека, то у него можно было бы увидеть светлый отблеск в волосах и белоснежную приветливую улыбку. И становилось ещё более тошно. Ненавидеть ужасного, злобного человека было бы просто. Гермиона легко могла ненавидеть Асторию, так просто отказавшуюся от несчастного ребёнка и забравшую у неё, Гермионы, всё. Могла ненавидеть Беллатрису Лейстрендж, Тома Реддла или Фенрира Сивого. Тяжело было ненавидеть искреннюю, улыбчивую, готовую всегда прийти на помощь, слегка наивную Скарлетт Кларус. — У тебя вот-вот начнётся урок танцев. Поговорим после него? — сквозь зубы выдавила Гермиона, даже не глядя на остывающую чашку чая, видимо предназначенную для неё. Не задавая лишних вопросов, и так пристыженный вчерашним инцидентом, Скорпиус молча поплёлся к выходу, шаркая танцевальными туфельками по начищенному эльфами полу. Выходя из комнаты, Гермиона вновь бросила взгляд на стол и заметила, что рядом с нетронутым чаем лежало блюдце печенья, точь-в-точь такого же, какое было у неё дома в последний визит Малфоя. Теперь она возненавидела ещё и себя. За то, что при виде угощения, приготовленного специально для неё, изломанное сердце подало признаки жизни и затрепетало от пустой надежды и глупого, безрассудного чувства. Проводив Скорпиуса на танцы и перебросившись сухими фразами с его преподавательницей, она направилась в гостиную. Здесь было красивое, широкое окно, комфортная тёплая обстановка и, главное, фортепиано, к которому она и направлялась. В окне плавали по небу тучи — собирался то ли снегопад, то ли ливень, в зависимости от того, какое у погоды сейчас будет настроение. Присев за инструмент, Гермиона кончиками пальцев пробежалась по фирменной гравировке, затем по безжизненным страницам нот. Удивительно, как умелые руки могут превратить бумагу в музыку. В маггловском мире, значит, тоже есть волшебники. Клавиши приятно охлаждали пальцы, и девушка нажала на первую из них ровно в тот момент, когда на оконное стекло упала первая капля. Отвлёкшись от начатой было мелодии, Грейнджер стрельнула взглядом в окно и увидела ползущую дорожку дождевой капли. Дождь. Первая гроза, а значит, весна уже на подходе. Вода унесёт весь грязный снег и освободит землю от белого покрывала. Вода — это освобождение, обновление. Вернув внимание нотам, Гермиона заиграла. Её пальцы бегали по чёрно-белым клавишам, и вслед за этими движениями начинала литься музыка. Волшебство не в палочке. Волшебство в человеке, в его руках, в его взгляде, душе. Гермиона грустно улыбнулась. «Скорпиус должен понять эту истину гораздо быстрее». Мелодия ускорялась по мере того, как менялась погода за окном, и по мере того, как менялось настроение Гермионы. Сперва медленно, подобно песне раненой птицы, звучала её мелодия. Затем, с первым раскатом грома, музыка сделала скачок, и руки понесли совсем в другом направлении — от тайны магии и таланта мысли уносились к Скорпиусу и трудностям его воспитания, а затем — к его отцу. О, как много она хотела ему сказать! Сказать, как сильно она зла на него за то, что он выкупил её магазин прямо у неё из-под носа, как она презирала его за устаревшие взгляды, за отношение к сыну, к домовым эльфам, к матери, к ней самой. Как она не любила его пошлые, порой неуместные шутки и как не любила его ещё сильнее за то, что этими шутками он вгонял её в краску. Как жгла её ненависть к нему за то, что он с ней сотворил… Она грубо нажимала на клавиши, стремясь перебить музыкой начинавшийся ливень, громко бьющий в окна. Перебить собственный, внутренний рёв. В таком подвешенном состоянии, с безумно уставленным перед собой взглядом, она провела некоторое время, и не собиралась останавливаться, пока не выиграет соревнование с дождём, пока не перекричит собственную душу. Музыка её стала излишне громкой и неаккуратной, с «обрезанными» нотами, у которых пропали переходы, и осталась лишь сухая строчка на бумаге прямо перед носом волшебницы. И в тот момент, когда, казалось, дождь победил её, внеся в её концерт свой последний громовой штрих, тогда сквозь её тучу просочился луч света... Справа от неё прогнулась клавиша, издав короткий, нежный звук. Гермиона непонимающе уставилась на свои ладони, не понимая, как такое произошло, и потом заметила руку, тянувшуюся откуда-то из-за её плеча. Резко прекратив играть, она обернулась, и в вспышке молнии едва различила стоявшего за ней человека. — Ты играешь слишком жёстко, — укорил её Драко, вернувшийся раньше обычного на обед. Он стоял, глядя на неё сверху вниз, рука его замерла всё там же — в сантиметре от нажатой клавиши. — Я играю, как хочу, — оскалилась на него Гермиона, стараясь быть максимально нейтральной, и успела развернуться перед тем, как увидела невесёлую ухмылку Малфоя, которая разозлила бы её ещё больше. — Ты не хочешь играть жёстко, — покачал головой он. Руки девушки тем временем продолжали порхать над клавишами без её участия. Грейнджер зажмурилась и вытянулась, как тугая струна, когда почувствовала на шее чужое дыхание. Малфой облокотился руками о сиденье по обе стороны от неё и дышал прямо ей в затылок, вернее, чуть ниже. Собранные в пучок волосы полностью оголяли этот участок кожи, и Гермиона могла чувствовать, как собственное тело подводит её, и появляются первые волнительные мурашки. Тем временем, взгляд Малфоя был прикован к её пальцам. — Ты по натуре неженка, Грейнджер, — он бессовестно смеялся ей в спину, щекоча кожу и отвлекая от игры. — Ты должна играть так, словно где-то капает лёгкий дождик. А ты это делаешь так, как будто пытаешься перекричать водопад. — Я не неженка. И это дурацкие сравнения. — Прислушайся к дождю, — непреклонно попросил её голос над ухом, и, поборов в себе противоречия, Гермиона всё-таки навострила слух. Пик ливня был позади, он оставил за собой лишь отголоски грозы. Неуверенные капли падали, отскакивая от стекла, уже не громко, а словно боясь быть услышанными. Это было не похоже на её игру, и Гермиона, сама не ведая, что делает, попыталась подстроиться под наполняющие комнату звуки. Музыка поменяла вновь своё направление, стала приятной для слуха. Под эту мелодию её сердце начало обретать успокоение, а мысли вернули себе трезвый вид. Больше не было терзаний и внутренних криков, осталась музыка, собранная из звуков природы и звуков, созданных человеком. — Так звучишь ты, Грейнджер. Запомни этот звук, а сейчас — подвинься. Мелодия получилась настолько спокойной и действительно подходящей ей, что Гермиона неожиданно погрузилась в сонливое состояние, но тут же широко распахнула глаза и удивлённо посмотрела на то, как Малфой усаживается рядом с ней и настойчиво прижимается к её правому бедру, вынуждая подвинуться влево. — Если хотел поиграть, я могла просто встать, — возмутилась девушка. — Но ты ведь тоже хотела играть, почему бы мне просто не присоединиться? — приподнял брови Драко, явно дивясь такому беспочвенному удивлению. И первый положил руки обратно на инструмент, чем вызвал замешательство со стороны гувернантки. Присевший к ней мужчина принёс с улицы запах дождя — его волосы были даже слегка намокшими, словно он какое-то время действительно прогуливался под ливнем. Ещё он пах Министерством, с его нескончаемыми пергаментами и сыростью нижних уровней, и своим привычным ментоловым ароматом. Через минуту раздумий Гермиона вернула руки на место, подстроившись под уже начатую Драко игру. Играть вместе с кем-то было очень странно, но, как она уже знает, Драко часто практикует такие занятия с сыном. Было нечто особенное и личное в том, как они перемещали руки, и их кисти словно танцевали, избегая тактильного контакта, но подстраиваясь друг под друга. Чудо, что волшебники ещё не запутались. Мелодия поначалу казалось скомканной. Они являли собой два абсолютно разных стиля игры на инструменте, и от того им было сложнее создать нечто общее, но вскоре Гермиона услышала, что что-то поменялось. В воздух вплелись новые аккорды, заставляя его подрагивать от стоящего между волшебниками напряжения. Они высказывали этой музыкой всё, что в них так давно накипело. Гермиона наступала, яростно выплёскивая в музыку чувства, словно обвиняя своего напарника в чём-то, а тот не отступал, его пальцы вторили ей с ещё большей горячностью, его тоже съедало нечто, засевшее в грудной клетке, то, что он уже не сможет вытравить оттуда. И в тот момент, когда они резко оторвали руки от фортепиано и резко обернулись в сторону друг друга, в тот момент, когда рот Гермионы уже приоткрылся, чтобы озвучить некий вопрос, позади раздались аплодисменты. — Браво! — крикнул женский взбудораженный голос. — Maman! — оторопело бросил Драко, разворачиваясь корпусом назад и глядя на стоявшую возле камина Нарциссу. Вид его был таким смущенным и оскорблённым, будто она застала их за чем-то непристойным, а не за инструментом. Гермиона увидела, как воодушевлённо горят глаза женщины, а потом обратила внимание на то, что они с Малфоем сидят непозволительно близко друг с другом, и вмиг смутилась, подумав, что уж лучше было бы быть пойманными голыми, чем за таким не менее интимным моментом. — Давно ты прибыла? — Пару минут назад. Я заслушалась вашей великолепной музыкой, — взмахнула длинными теплыми перчатками волшебница. — Из вас вышел такой чудесный дуэт. Драко, очнувшись от шока, подпрыгнул и забрал выставленные возле камина сумки матери, поцеловал ей руку, старательно избегая странного, лукавого взгляда серо-голубых глаз. — Сейчас домовик всё отнесёт… — Отнеси сам, — настоятельно попросила колдунья, стряхивая с меховых вставок, обрамляющих мантию, сажу. — А я пока поболтаю с мисс Грейнджер. Гермиона, опомнившись, тоже подскочила с места, закрыла клавиши и, искренне, но очень скованно улыбнувшись, склонила голову. Недовольно фыркнув, почему-то покрасневший Драко поднял магией сумки, кроме той, что была в руках у матери, и отлеветировал багаж вон из гостиной. — Ты чудесно выглядишь, Гермиона, — похвалила девушку Нарцисса, задумчиво проводя шёлковыми перчатками по линии подбородка. — Это взаимно. Я очень рада вашему приезду. Мне пойти привести Скорпиуса? — Постой, — женщина, немного сгорбившись после дороги, сняла с себя мантию и бросила на диван, присев рядом. — Я привезла тебе кое-что. — Из Франции? — Верно. Я всегда привожу оттуда подарки и балую Скорпиуса. Драко уже не так радуется моим покупкам, называя их «бесполезной тратой денег», — Нарцисса горько вздохнула, проведя пальцем по кольцу, точно такому же, какое украшает палец Драко. — Захотелось порадовать тебя. Уверена, такие вещички ещё не наскучили тебе. Из оставшейся с ней сумки леди Малфой вынула небольшую плоскую коробку, и когда Гермиона взяла её в руки, то отметила, что та была очень лёгкой. — Миссис Малфой… Я не уверена, что смогу принять… — Это просто безделушка, — улыбнулась как-то хитро Нарцисса. — Ты абсолютно точно можешь её принять. Пожалуйста. Разразившись благодарностями, Грейнджер в нетерпении потянула руки к упаковке, желая поскорее узнать, что же такое приготовила ей аристократка, но Нарцисса вдруг шикнула. — Не сейчас. Кое-кто может увидеть раньше времени. Гермиона не удержала разочарованного вздоха. Её немного смутили слова Нарциссы, ещё сильнее заинтересовав и даже немного напугав девушку. Кому нельзя видеть её подарок? Драко? Скорпиусу? И почему? — Откроешь завтра вечером, ты скоро поймешь, что к чему. Не в силах отказать женщине, Гермиона послушно отложила коробку и предложила сходить за Скорпиусом, и в этот раз Нарцисса довольно согласилась, раскинула, как обычно, подол платья, что все могли оценить его красоту, и стала дожидаться появления наследника, а Гермиона, прижимая к себе коробку, пошла в бальный зал за воспитанником. Остаток дня прошёл явно лучше, чем его начало. Скорпиус получил свои подарки, и даже Драко с некоей неохотой принял новую баночку чернил. Они вчетвером пообедали, Скорпиус поделился своими успехами, уверяя в том, что на грядущем приёме точно не наступит дочери четы Забини на ногу, Нарцисса с восторженным лицом выслушала рассказ внука о прошедшем квиддичном матче и порадовалась тому, что у мальчика появился друг. Драко скривился, когда Нарцисса приказала эльфам начать подготовку списка гостей и попросила внести туда семейство Поттеров. Радости Гермионы и Скорпиуса не было предела, а вот лицо Драко говорило о том, что эта новость встала ему поперёк горла. Но ради улыбки сына он мог пойти и не на такие жертвы. Они ещё немного пообсуждали приём, а затем Нарцисса отправилась отдохнуть после дороги. Гермиона со Скорпиусом устроились в библиотеке, на ковре, изучая Историю магии доступным для ребёнка путём — легендами, а Малфой-старший вернулся на работу. — Говорят, что подаренный Артуру Мерлином меч бил без промаха, — рассказывала Гермиона глубоким голосом, пока Скорпиус, лёжа на животе на теплом ковре, болтал ногами и слушал её сказки. — Вот бы и мне такой меч! — Экскалибур. — Эскалбур, — заплетающимся от усталости языком попробовал повторить мальчик, но у него ничего не вышло, и Гермиона спрятала улыбку. — Зачем ему меч? Разве он не был волшебником? — Нет, это Мерлин был волшебником. — Король Артур был магглом? — Да, и разве это что-то меняет? — слегка сдвинула брови девушка. — Нет, не думаю, — Скорпиус зевнул, а Гермиона довольно кивнула. — Как думаешь, я смог бы стать рыцарем круглого стола? — Непременно. Ведь ты храбрый, как лев — самый настоящий рыцарь! В это время в библиотеку заглянул вернувшийся с работы Драко и, усмехнувшись услышанному, закатил глаза и облокотился о дверной косяк. — Опять гриффиндорская пропаганда? — Папа! — приветливо крикнул мальчик. — Ну что поделать, если лев это благородное животное, — пожала плечами Гермиона, закрывая книгу и оставляя закладку на месте, где они с воспитанником остановились. Малфой-старший снова фыркнул. — Скорпиус, тебе пора спать, — обратился к сыну мужчина. В его глазах поселилась усталость. — Но Гермиона ещё не рассказала мне сказку! — С тебя достаточно на сегодня баек, — кивком он указал на книгу в руках Гермионы, и та состроила возмущённо оскорбленный вид. — Гермиона, ты придёшь завтра? — Вряд ли, твоя бабушка хотела взять тебя с собой в Косой переулок, — удручённо покачала головой девушка. — Так что мы увидимся с тобой только послезавтра. В твой… — День рождения! — захлопал в ладоши мальчик, обрадованно закивав с быстрой скоростью. — А сегодня - спать! — напомнил ему всё ещё стоявший в дверях Драко, и Скорпиус с пыхтением поднялся с ковра и послушно поплёлся на выход, где его уже ждал эльф, чтобы проводить до комнаты. Взрослые волшебники остались вдвоём. Гермиона, поправив пучок из волос, стала собирать в стопку книги, из которых она выбирала информацию о легенде про Мерлина, пока Драко наблюдал за ней из соседнего кресла. Девушка немного смутилась, не понимая, сидит ли он здесь просто так или собирается завести диалог. В его глазах был лишь живой интерес. Он наблюдал за ней. Поэтому она решила завести диалог первой, хотя нечто встало в горле и мешало выдавить хоть слово. — Как подготовка к приёму? Будет много гостей? — Нет, меньше, чем четырнадцатого февраля. Всё-таки день рождения ребёнка. Всем занимается мать, даже не спрашивай у меня ничего, — устало вздохнул Драко, потирая глаза и закрывая их. — Кстати, ты же понимаешь, что тебе нужно быть там? — Как няне? — Как гостье, — поправил её мужчина, и скулы его дёрнулись. Они снова замолчали. Гермиона теребила краешек своей деловой юбки. — А как проходили твои дни рождения в этом доме? — поинтересовалась наконец она, видя, что Драко нуждается в некоей разговорной встряске. С ним происходило нечто непонятное. Весь вечер он как-будто собирался что-то сказать, а потом передумывал. Чего-то ждал от неё, а потом отбрасывал эту мысль. Он метался, и она не могла понять, что его так будоражило. — С большим размахом, чем у Скорпиуса, — невесело ухмыльнулся Драко, взгляд же его оставался печальным. — Но здесь нечем хвалиться. Он помолчал. — Утром меня ждал огромный торт, и это было самой приятной частью за весь день. Потом начиналась череда подарков и гостей, до самой ночи. Думаю, ты понимаешь, какого типа гости были у меня, приглашенные отцом. Некоторых из них ты можешь до сих пор видеть на постерах в Министерстве. Было странно смотреть на то, как человек, в детстве таскавший тебе игрушечных единорогов, выстреливает Круциатусом в твоего однокурсника. Спину Гермионы пробрала дрожь, и она тысячекратно пожалела о том, что завела этот разговор. Голос Драко был совсем безжизненным, когда он погружался в эти воспоминания. Решив как-то исправить ситуацию, Грейнджер поделилась внезапно посетившей её идеей. — А не подарить ли Скорпиусу торт? — Неплохая мысль, я прикажу, чтобы нам прислали каталоги завтра… — Нет, Драко, — Гермиона выделила имя своего начальника, как бы показывая, что её рабочий день закончен, и данный разговор проходит уже в менее официозной обстановке. Это заставило Малфоя поднять голову. — Нужно сделать торт самому. — Блестяще, — фыркнул блондин, мысленно отнеся сказанное гувернанткой к категории не самых её удачных шуток. — Я серьезно. — Ты не можешь говорить серьезно о том, чтобы я… — Драко запнулся и поморщился. — Готовил, как грязный эльф. — Твоё презрение уже кажется смешным и надутым, — покачала головой девушка. — Ты ведь уже не мыслишь так о домовиках. — С чего ты взяла? — Я вижу, — надавила Гермиона. — Что ты меняешь своё отношение к ним. И не только к ним. Прекрати притворяться. Малфой посмотрел на неё с сомнением, а потом цокнул и пожал плечами. Ему еще предстояло подумать над словами бывшей однокурсницы. — Готовка — это не всегда грязно. — Грейнджер, ты не понимаешь. Я просто этого не умею, — всплеснул руками сдавший позиции Драко. — И что? Зато я умею! — Предлагаешь сделать это вместе? — иронично приподнял бровь мужчина, и Гермиона смутилась от двойного смысла, промелькнувшего в его словах. — А что такого? — У тебя завтра выходной. — Я и не собиралась работать. Мы будем отдыхать. — Да ладно? — снова сарказм. — Да, Малфой, это весело, представь себе. — Как-то не получается, — поддразнил её Драко. — Ты не ассоциируешься у меня с весельем, как ни крути. Гермиона удивлённо выгнулась в кресле, чтобы посмотреть прямо на собеседника, прикусила губу и в общем-то вся выразила собой негодование. — Ты просто меня не знаешь. — И слава Мерлину. Иначе умер бы от скуки. Она фыркнула. Дешёвая провокация. Вместо спора она стала размышлять и планировать, взгляд её уже забегал по столу в поисках листка бумаги и пера. — Тогда завтра мы первым делом пойдём купим продукты, лучше делать это с утра, чтобы всё было посвежее… — Так, стоп, Грейнджер! — грозно прервал её Драко, тоже весь искрутившись в кресле напротив. — Я не давал согласия на твою чокнутую авантюру. И уж тем более не собирался куда-то идти. Зачем? — Нам нужны ингредиенты. Элементарно мука и яйца с молоком. — Я готов попробовать справиться с готовкой торта, но про поход за едой разговора не было! Я соглашаюсь на торт, а ты — на то, чтобы всё закупил Эрик. — Нет, — упёрто вскинула подбородок Гермиона. — Нужно самим всё купить. Мы можем сходить на фермерский рынок или в супермаркет. — Тема закрыта. Я никуда не пойду. Гермиона скептично приподняла брови.***
— Ну, я ожидал большего. Они с Гарри только что вышли из кинотеатра, расположенного в центре города. После долгого сидения в неудобной позе в не очень-то комфортных креслах, Гермиона радостно потянулась, изгибая спину, и чуть не вышибла у Поттера из рук ведёрко с попкорном. — Эй! — Прости. Что ты там сказал про фильм? — Говорю, что ожидал большего от этого режиссёра. Волшебница тут выставлена как какая-то сумасшедшая уродина. — Должно быть, режиссёр — это волшебник-изгой, который затаил обиду на колдунью, которая испортила ему жизнь и заставила жить среди магглов. И теперь он вспоминает её таким образом. — Прекрасная теория, Гермиона, — засмеялся Гарри, подбрасывая вверх попкорн и ловя его ртом. — А как тебе это проклятье? — Очень интересно. — Я не верю, что люди могут меняться так быстро. Он из придурка вдруг стал любящим и понимающим, так не бывает. И то, что он ради неё построил своими руками целую оранжерею на крыше… — А я думаю, бывает, — немного уязвлённо пробормотала Гермиона, протягивая руку за попкорном. — Магия любви способна и не на такое. — Ты такой романтик. Пошли уже домой. После очередной попытки закинуть попкорн прямиком в рот Гермиона неодобрительно покачала головой, а затем глянула на часы. — Не могу. У меня тут встреча кое с кем через… пять минут назад. Опаздывает. — С кем встреча? — Гарри заинтересованно подался вперед, подкинул в очередной раз попкорн и мастерски его словил. Раздражённо зарычав, Гермиона всплеснула руками. — Ты как ребёнок! Ну что за детский сад? — Ты просто завидуешь тому, что у меня это так здорово получается. Потому что я крутой ловец. Гермиона выхватила следующий «снитч» перед тем, как он попал в ловушку в виде рта Гарри. — Так любой дурак сможет. — С твоей-то координацией? Многозначительно выпучив на него глаза, Грейнджер сосредоточилась и подбросила попкорн. — Демонстрируешь свои навыки, Грейнджер? Гермиона часто заморгала и проворонила тот момент, когда зёрнышко упало и ударило её прямо в нос, отскочило и полетело на пол. Она замотала головой и увидела стоящего в стороне Малфоя, странно на неё поглядывающего. — Ты? А ты что здесь делаешь? — удивленно спросил Гарри, позабыв о вёдрышке угощения. — Грейнджер сказала мне прийти сюда. Странное, конечно, место для встречи, — Драко демонстративно оглядел окружающую их обстановку. Из кинотеатра нескончаемым потоком выходили люди после оконченного сеанса, и ещё столько же заходило внутрь. У всех в руках были фирменные стаканчики с лимонадом, вёдра с попкорном и другими сладостями. — Это называется кинотеатр, умник. — О, уже отошла от своего высоко интеллектуального занятия? — обратился с ухмылкой к Гермионе блондин, и та рассвирепела у себя в голове. Она больше никогда не сможет есть попкорн! — Отвали от неё, Малфой, — уже как-то лениво посоветовал ему Гарри, скорее для галочки, нежели с каким-то суровым умыслом. — Не разговаривай так со мной, Поттер, а то завтра прикажу добавить тебе в бокал Слабительного зелья. — Кстати об этом. Нам обязательно приходить? — Гарри состроил максимально унылое лицо, хотя всем было понятно, что волшебник шутит. — Скорпиус хотел видеть только твоего сына. Отсутствие твоей жены и, уж тем более, твоё, мы как-нибудь переживём. — Ну уж нет, я не упущу возможности как-нибудь тебе досадить в очередной раз. Я придумал! Мы подарим Скорпиусу хорька. — Очень оригинальная шутка, я сейчас лопну от смеха. Гермиона молча наблюдала за перебранкой и старалась не засмеяться. Мужчины вели себя, как третьекурсники, но хотя бы не махали кулаками и не бросались заклинаниями. Порой такая безобидная перебранка шла на пользу. — Гермиона, а зачем тебе понадобилось с ним видеться? — Она пытается увлечь меня в мир рабства и убогости. — Мы идём в магазин. — И мечтает отыграться на мне за страдания всех эльфов мира. — И потом будем печь торт. — Ого, — поражённо присвистнул Гарри, вновь успокаиваясь и продолжая поедать попкорн. — Отличная идея. И как она тебя уговорила? — О, ты не хочешь этого знать, — ухмыльнулся Драко, и с его языка в этот момент разве что не капал скрытый подтекст. Жирный, очень плохо скрытый подтекст. Гермиона округлила глаза вслед за Гарри и медленно обернулась на работодателя. — Ты омерзителен. — Знаю! Мы идём за дарами коров и птиц? — Идиот, — только пришёл в себя Поттер после сногсшибательной шуточки школьного врага, и теперь с прищуром поглядывал на него. — За молоком и яйцами? — не обратила на друга внимания девушка. — Умничка. Шагай, веди меня. — Гарри, ещё увидимся! — махнула рукой Гермиона и быстренько прильнула к его груди для скоротечного объятия. — Если ты в заложниках, дай знак, — попросил её на ухо Гарри, и девушка наконец расслабилась, засмеявшись. Вскоре Гарри затерялся в толпе, пока Гермиона маленькой гневной тучкой вела за собой Драко в сторону обычного маггловского фермерского рынка. — Продукты покупаем по списку, — она достала из кармана сложенный в несколько раз листок и пробежалась взглядом по написанному. — Начнём с молока? Сказать, что поход в магазин был не самым приятным впечатлением Гермионы за последнее время — ничего не сказать. Малфой много ныл о том, что устал, что продукты на витринах выглядят не привлекательно, что продавцы-магглы не внушают ему доверия. Он ворчал, перетягивая вслед за девушкой пакеты, набитые ингредиентами для торта, но всё же делал тяжелую работу за Гермиону. Пару раз он норовил зачаровать сумки, чтобы они стали легче, но Гермиона быстро прекратила такие его действия парочкой фирменных грейнджеровских взглядов. — Я устал. — Я слышала. Осталось купить свежую малину для украшения. — Может, клубнику? — А что Скорпиус больше любит? Драко замолчал, вперив взгляд в землю, и Гермиона сочувственно вздохнула. Он не знал о вкусовых предпочтениях сына, и начинал осознавать, что слишком мало знает о мальчике. О собственной крови. Они пришли к компромиссу, купив всего самого разного для украшения поверхности торта — и ягоды, и кокосовую и шоколадную стружку, и варенье, и орешки. — А что ты делала с Поттером в том здании? Как ты сказала?.. Кинотеатре? — Да, кинотеатр. Мы смотрели фильм, это что-то вроде маггловского развлечения. Люди собираются в одной комнате и смотрят… долгую колдографию со звуком. — Зачем собираться всем вместе для этого? Гермиона как раз убирала мелочь со сдачи в сумку и задумчиво прикусила губу. — Многие ходят туда, чтобы увидеться со старыми друзьями в такой неформальной обстановке, как я сегодня. Ещё это отличный повод для свидания, парочки обожают ходить в кино, держаться за руки, пить газировку и кормить друг друга попкорном, — с улыбкой рассказывала Гермиона, пока забывший о своих недовольствах Драко слушал её. — Ты ходила на такое свидание с Уизли? — О, — Гермиона не ожидала такого вопроса, потому резко остановилась возле киоска с напитками. — Нет, кажется. — Слишком дорогое удовольствие для него? — издевательски протянул мужчина, тоже останавливаясь рядом и как-бы между прочим разглядывая ассортимент киоска. — Билеты совсем не дорогие, не в этом дело, — поправила его девушка, машинально скручивая в руках лист покупок. — Думаю, его это не совсем интересовало. — Но ты же хотела бы этого? — Конечно, — на выдохе произнесла Гермиона, и смогла в этот момент лицезреть только спину своего спутника, пока тот о чем-то договаривался с пухлой женщиной по ту сторону от витрины. Обернулся он уже с невинной улыбочкой и двумя картонными стаканчиками пышущего жаром кофе. — Тогда не вижу причин, почему бы тебе не составить мне компанию в этот ваш кинотеатр. Гермиона чуть не выронила напиток от услышанного, она с сомнением подняла глаза на мужчину. Он выглядел словно не от мира сего в этом сером месте, где все громко кричали и спрашивали что-то о ценах и весе продуктов, где замёрзшие магглы угрюмо ходили между рядов из витрин, покупали, продавали, торговались. Драко был словно ангелом, пришедшим осветить этот тусклый мир. Он смотрел на неё с тем же выражением лица, словно думая о чем-то схожем. — Ты приглашаешь на свидание? Меня? — она не смогла убрать из голоса удивлённо-насмешливую интонацию. — Обычная экскурсия в мир магглов, — снисходительно усмехнулся Малфой. — За руку держать не обещаю. Отхлебнув из кружечки, Гермиона осознала — это был не кофе, а чай. Точь-в-точь такой, как она любила, сладковатый и с мятой. Она так и не поняла, с какого момента полюбила ментоловый запах, но догадка пощипывала её где-то под кожей в районе груди. — Может, начнём с театра?***
Она видела, как Драко весь день боролся с той частью себя, которая до сих пор брыкалась и вставала на дыбы, недовольная тем, что он подобно магглу вытворяет такие вещи — ходит по магазинам и таскает тяжёлые сумки. Но он победил эти мысли, и вскоре они оставили его в покое. Гермиона даже не представляла, что может быть настолько благодарна ему за все эти его старания. Через некоторое время они тихо, как шпионы, проскользнули в мэнор прямиком на кухню, но скрываться смысла не было — Скорпиуса и Нарциссы всё ещё не было дома. Драко с Гермионой сняли верхнюю одежду и стали разбирать пакеты, заметно шокировав своими действиями Эрика. — Господин, вы что… Я бы мог сам… Сэр! — эльф возбужденно носился вокруг волшебников, протягивая ручки к продуктам и пытаясь помочь. — Вини её, — буркнул Драко, кивнув в сторону девушки, на что та насмешливо сдула прядь из выбившегося пучка и хихикнула. — Теперь ты будешь не так строг к эльфам? — Я подумаю. Главное — не тащи меня больше за продуктами. — Я подумаю. Они переглянулись, и Гермиона почувствовала, как айсберг из их холодных взаимоотношений начинал медленно таять. Драко взял горсть вымытых, только купленных вишенок и уселся на высокий барный стул, самодовольно наблюдая за тем, как Грейнджер поправляет прическу, чтобы больше ей ничего не мешало, и принимает наколдованный Эриком фартук. — Ты чего уселся? — уставилась на него девушка, пока Малфой закидывал в рот первую ягодку. — А что? Я устал. — Ты ленивая задница, Малфой. Вставай и помоги мне с тестом! — Ты будешь командовать мной на моей же кухне? — По крайней мере, я попытаюсь. Иначе у нас получится не торт, а каша. — Отлично, — Малфой весьма грациозно то ли сполз, то ли свалился со стула. — Вставим в неё свечку и подадим к столу имениннику. Самое главное — здоровая пища. — Надо было тебе тоже в детстве кашу вместо торта подавать, — зацокала языком девушка, путаясь в завязках фартука. — Давай, помогу. Растяпа, — Драко обошёл её о спины и быстро завязал верёвочку. — Это прозвучало даже ласково. — Это прозвучало будто я забочусь о ребёнке. — Кто из нас двоих ещё ребёнок! — Мы торт будем делать, или ты будешь просто пялиться на меня? — Драко самодовольно улыбнулся и заставил тем самым Гермиону закатить глаза. — Доставай самую большую миску, будем месить тесто. Драко содрогнулся. В принципе, готовить ему вскоре понравилось. Он сравнил это занятие с Зельеварением, а с этим предметом у него в школе никогда не было проблем. Он умело отмерял нужные объёмы молока, сливок, сахара, муки и всего остального прямо на глаз, вот только отказался возиться с самим тестом, со стороны наблюдая, как нежные руки Гермионы работают с воздушным месивом. Не вставлять едкие комментарии у него не получалось, но Гермиона уже к ним привыкла. Она настолько расслабилась через двадцать минут совместной готовки, что, заливаясь в очередной раз беззаботным смехом, легкомысленно взяла с тарелки клубничку и, подойдя вплотную к мужчине, также облаченному в смешной фартук по её просьбе, угостила его прямо с рук ягодкой. Пока она вот так стояла, замерев в каких-то сантиметрах рядом с его лицом, а он аккуратно жевал клубнику, он рассматривал её вблизи — испачканные в муке щёки, горевшие смехом глаза, подрагивающие от хихиканий губы. Она с детской радостью смотрела на то, как он погружается в её мир, в её жизнь, хоть и несмелыми шагами. Губы его были всё ещё немного испачканными клубникой, и Гермиона потянула руку, нарушив собственное условие об отсутствии тактильного контакта. Пальцами стёрла клубничный сок и снова улыбнулась. Наверное, этот день мог войти в один из лучших в её жизни. Жаль, она ещё не видела Скорпиуса. Они продолжили своё занятие как ни в чем не бывало, но всё-таки чувствовалась какая-то напряжённая энергия, бьющаяся между ними и грозившая выплеснуться в какой-то неаккуратный момент, когда оба дойдут до точек кипения. Никто не хотел сдаваться первым. Через некоторое время тесто отправилось в духовую печь, уже обретя форму, а Гермиона принялась наводить порядок на их рабочем месте, и в какой-то момент, проходясь тряпочкой по поверхности тумбы, почувствовала, как теряет равновесие и… летит. Вперёд, подскользнувшись на чем-то, и еле успевает ухватиться за край тумбы и полу-лечь на неё. Она тяжело задышала, слыша, как сзади отодвигается стул, на котором сидел Драко. Он спрыгивает и подбегает к пострадавшей. — Я подумал, ты вот-вот распластаешься. — Очень мило! Малфой, я же просила убрать скорлупу. — Я думал, ты уберёшь! — Зачем мне тебя просить об этом, если бы я её убрала? — ругалась девушка, привставая с тумбы и ахая, глядя на свою руку. — Чёрт! Я вся в муке из-за тебя. — Почему из-за меня? Надо смотреть под ноги! — Я бы не упала, если бы ты не разбросал тут скорлупу! — Просто примешь душ, ничего критичного, — он с высокомерным видом рассмотрел мазки муки, тянущиеся по всей руке и пачкающие рубашку с подвёрнутыми рукавами. — Ничего критичного? — Гермиона чуть не задохнулась собственными аргументами, которых у неё была целая куча наготове. — Я могла упасть, и вовремя не схватиться! Я могла разбить голову или, чего хуже, свалить миску с заварным кремом! Она махнула рукой в сторону крема, стоявшего с краю на тумбе. Драко приложил ко рту кулак и попытался спрятать за ним смех, но потом, увидев, что Грейнджер настроена на серьёзную ссору, вздохнул и подошёл ближе. В этот раз он нарушил условие, прикоснувшись рукой к порозовевшей в пылу ссоры девичьей щеке. — Ты даже лицо испачкала, — прошептал он, вытирая муку. — Грейнджер, неужели ты думаешь, что я позволил бы тебе упасть?.. Вопрос повис в воздухе, и слился с так и не озвученным ответом. Гермиона часто заморгала. Лицо Драко оказалось слишком близко, и она нервно выдохнула, отстраняясь и снова оглядывая себя. — Где я могу принять душ? — В своей комнате, конечно. — Гостевой? — Называй, как хочешь. Кроме тебя там никто больше не ночует. Гермиона оторопела и почувствовала, как начало саднить сердце. Воспоминания о вчерашней боли взметнулись в памяти, как осенние листья, сдутые сильным порывом ветра. — Значит… Скарлетт позапрошлой ночью спала у тебя? Старательно изображая равнодушие, Драко всё-таки не смог скрыть от Гермионы свои глаза, и они выдали его подвешенное состояние. — Скорпиус сказал мне вчера, что слышал вас ночью. Вернее, он думал, что это была я, — пояснила Гермиона уже немного запутавшемуся мужчине. — И ты подумала, что у нас что-то было? — Если честно, я как-то не думала об этом, — она качнула головой, но это вышло так неестественно, что дрожь вновь пробилась сквозь её броню. — Просто в следующий раз не разбудите Скорпиуса. Оставив Драко осмысливать сказанное ею, она быстрым шагом вышла с кухни, столкнувшись с длинной лестницей наверх из подвалов. Ноги сами несли девушку в «её» комнату. Как великодушно было выделить ей покои в этом огромном особняке, и переселить свою любовницу в собственную постель. Ну, или выделить Скарлетт другую спальню. Она влетела в комнату, сильно хлопнув дверью и с разбега залетая в душ. На пол полетела широкая свободная рубашка, узкие джинсы, в которых она готовила торт, резинка для волос — ей требовалась максимальная очистка. Ей казалось, что мука была даже во рту. Девушка вся казалась себе липкой, испачканной, грязной, поэтому струи тёплой воды послужили успокоением для её поломанной души. Она медленно, а затем резко, и снова вяло растирала руки, на которых уже давно не было муки, пока вода стучала по стенками кабинки и по её лицу, поднятому наверх. Знала ли она тогда, в январе, что её жизнь примет такой головокружительный поворот? Что через каких-то пару месяцев нахождения в этом проклятом доме она станет чувствовать что-то к несносному мужчине, испортившему ей детство? Или, как сегодня показали в фильме, он все-таки изменился? Замотавшись в полотенца, она вышла из душа, на ходу забрав с пола свою одежду и, закрывая промежуточную дверь, подняла взгляд и взвизгнула. — Мерлин! — Можно просто Драко. Она начинала достигать высшей точки своего раздражения. Стянув с волос полотенце, она зарычала и швырнула им в самоуверенно восседающего на кровати блондина. Тот увернулся и успел схватить мокрое полотенце, на его губах снова заиграла улыбочка, хоть и не такая смелая и нахальная, а словно извиняющаяся. — Ты не ошибся дверью? — огрызнулась она, сильнее прижимая к себе полотенце в области груди. — Вроде нет. А так, — он помахал перед собой полотенцем, — ты, видимо, выражаешь свою благодарность? — Благодарность за что? За то, что нарушаешь все границы моего личного пространства? А вдруг я бы вышла голая? — Тогда этот день перестал бы быть таким невыносимым, — ухмыльнулся мужчина, глядя на то, как пунцовеет Гермиона. — Ты и есть невыносимый! — Я принёс тебе одежду, — пояснил Драко, кивком указывая на стопку чистой одежды. — Это матери, думаю, размер подойдет. — Я не буду ничего надевать. — Будешь ходить в грязном? Или вот так? А вообще, может, швырнёшь в меня ещё одно полотенце? — Замолчи! — прикрикнула волшебница, в сотый раз проверяя закрытость своих самых пикантных частей тела. — Ты меня бесишь своими этими… недошутками! — Недошутка - это родиться жалким подобием мужчины, который даже не в силах сводить свою девушку в кинотеатр! — Не приплетай сюда это! И следи за своими девушками! — Ты такая глупая, Грейнджер! — Драко подскочил с кровати и приблизился к собеседнице, чьи плечи уже ходили ходуном от сдерживаемых эмоций. — Я прогнал её! Я порвал с ней, и больше ты её здесь никогда не увидишь! Довольна? Заканчивай истерику! Эти слова градом осыпались на Гермиону, она буквально ощутила сперва тяжесть от них, а затем неоправданную, опасную лёгкость и действительно глупую радость. Какая ты правда глупая, Гермиона! Чему ты радуешься? Она снова злилась на него. Им обоим удалось вывести друг друга на эмоции, на крики, они скалились друг на друга, как голодные волки. И Гермиона не придумала ничего лучше, кроме как с перекошенным от ненависти к себе лицом подойти и сильно толкнуть Драко в грудь. Эффекта не последовало — Драко даже не покачнулся, и тогда Грейнджер снова врезалась в него, пытаясь сказать этим то, что не могла передать словами. И в третий раз, когда она готова была пробить в нём дыру, она почувствовала, как больше не придерживаемое ничем полотенце сползает с неё. Ничего… не последовало. Пытаясь справиться с эмоциями, она не заметила, как её подхватили чужие руки, как грубо стиснули вокруг неё полотенце, сильнее обмотав вокруг хрупкого тела. Она молча смотрела на то, как Малфой, спрятав её от собственных глаз, отходит на пару шагов. Его грудь тоже высоко вздымается, он тоже в гневе, это видно по его взгляду, так потеряно блуждающему по её телу от головы до босых ног. Он поднял руку и выставил указательный палец, словно отчитывая за девушку за что-то. — Когда я увижу тебя без одежды, это будет не по случайности, а по твоему желанию. И с этими словами, оставив за собой это наглое «когда» вместо не устраивавшего его «если», он ушёл, оставив её с мокрыми волосами, с которых на ковёр капала вода, в одном полотенце посреди её комнаты. Она почувствовала некое покалывание магии в воздухе. Малфой знал, видимо, что она будет кричать, и наложил Оглушающие чары на комнату. Собираясь в молчании и борясь с накатывающими чувствами, которые пока что отошли на задний план, Гермиона подумала о том, как там торт. Они так и не нанесли крем. Надев юбку в пол и классическую блузку с пуговицами под воротником, которую принёс для неё Драко, она быстро написала записку о том, чтобы он не забыл украсить бисквит кремом и купленными ягодами. Она была уверена, что он поручит это Эрику, если вообще не забудет. Оглянувшись на кровать, Гермиона почувствовала приближение чего-то. Возможно, грустного, а возможно, такого же счастливого, как тот момент, когда они пили чай с мятой на маггловском рынке. День оказался чертовски длинным, это ощущалось каждой клеточкой тела. Хотелось завалиться на кровать и ничего больше не делать. Возможно, почитать. Зная, что все равно не сможет долго уснуть перед завтрашним праздником, Гермиона, вернувшись домой, положила рядом с кроватью стопку лёгких книг, поставила чайник и вылезла из одежды Нарциссы. Расчесала мокрые волосы, отправила в стирку рубашку и джинсы, положила монеты в вазу, и тут её взгляд зацепился за плоскую коробку. Подарок Нарциссы. Что же, время подошло, и она могла наконец удовлетворить своё любопытство. Руки потянулись, чтобы открыть коробочку, и плотный картон податливо раскрылся. Внутри лежало нечто сияющее и такое необычайно нарядно-торжественное, что Гермиона сперва даже не разобрала, что это такое. Пальцы коснулись мягкого, воздушного пера, обрамляющего изящную маскарадную маску. Белоснежная и лаконичная, она дополнялась шикарными лебедиными перьями, которые добавляли украшению помпезности. — Маска… Маскарад? — догадалась Гермиона, и её мысли подтвердились. Под самим подарком лежало приглашение. Она узнала его, ведь ещё вчера помогала Нарциссе их подписывать, но теперь заметила деталь — приём по случаю Дня рождения наследника Малфоев будет проходить в формате маскарада. И только она понадеялась на то, что они снимут друг перед другом маски... Видимо, ещё не время. Гермиона приложила подарок к лицу. Осталось дождаться завтрашнего дня.