— В смысле свалил? — тупо переспросил Лука. До него не сразу дошел смысл сказанного.
— В прямом. Крыс нигде нет, а в спальне только полотенце осталось. Видно, струсил и слинял. Ну и скатертью дорога.
— Он умрет… — медленно произнес Лука. — Истечет кровью. Из-за меня.
— Лука, во-первых, он тварь живучая, а, во-вторых, сам нарвался, — Серхио покачал головой и протянул ему руку. — Пойдем. Ты слишком устал.
Лука медленно поднялся на ноги и благодарно оперся о локоть Серхио. Во всем теле была дикая слабость — сказывалось эмоциональное и физическое истощение. Серхио довел его до дивана в гостиной и помог улечься.
— Я пока приберусь немного, а ты отдохни.
— Я могу помочь, — предложил было Лука, но Серхио только головой покачал:
— Нет, не надо. Я сам справлюсь.
Он ушел на кухню, чтобы убрать остатки ужина и осколки, а Лука задремал. Проснулся он спустя пару часов; Серхио не было ни слышно, ни видно, и он отправился на второй этаж. Вещи, погрызенные крысами до безнадежного состояния, были сложены в одной из комнат, и в целом, дом выглядел куда более чистым. Поднявшись по лестнице, Лука услышал голос Серхио — он разговаривал по телефону в своей спальне. Лука уже двинулся туда, но вдруг услышал возню и какое-то шуршание за дверью комнаты, в которой жил Домагой. Он осторожно заглянул внутрь и увидел, что на кровати сидит Сырок. Маленький крыс сосредоточенно грыз какую-то бумажку, и Лука, подойдя ближе, узнал в ней один из рисунков Домагоя. Он осторожно забрал листок у зверька — тот тут же переключился на уголок подушки — и поднес к включенной лампе. Этот рисунок был сделан, кажется, совсем недавно. Домагой, судя по всему, зарисовал Луку спящего. Карандаш и тетрадка, откуда Домагой вырвал лист, обнаружились на тумбочке, а на обороте рисунка Лука вдруг разглядел короткую надпись: «Прости. Я тебя больше не трону.» Край рисунка был замаран в крови, и на Луку накатило головокружение. Он запихнул рисунок в карман джинсов, бессильно опустился на кровать и уткнулся лбом в коленки. В себя он пришел только когда услышал шаги в коридоре. Серхио заглянул в приоткрытую дверь и с удивлением спросил:
— Что ты здесь делаешь?
— Не знаю, — тихо ответил Лука. Ему вдруг показалось, что о рисунке и прощальной записке Серхио знать не надо. — Вот… Сырок остался, не ушел за ними.
— Сырок? Вот эта крыса? — Серхио присел рядом с Лукой и недовольно покосился на грызущего подушку зверька.
— Да, — Лука вздохнул и положил голову на плечо Серхио. — Здесь все в крови… и это моя вина.
— Лука, послушай, — Серхио вздохнул. — Не надо его жалеть, он полностью заслужил все это. Ты должен был давно дать ему отпор.
— Он ведь тоже живое существо, — Лука прикрыл глаза и медленно выдохнул. — Я запутался. Я никогда не думал, что… убью кого-нибудь.
— Поверь, Лукита,
этот жив останется, — нахмурился Серхио. — Как бы он не набрался сил и не вернулся, чтобы отомстить…
От этих слов Луку вдруг пробило дрожью, и Серхио с досадой закусил губу: не стоило затрагивать эту тему.
— Пойдем поужинаем нормально, — предложил он, чтобы хоть как-то отвлечь Луку. — Я уже заказал доставку суши и позвонил в полицию, сказал, что ты нашелся и у тебя просто были неотложные дела. Не думаю, что они бы поверили в рассказ про оборотня-крысу, да и вряд ли его найдут.
— Да уж, — невесело усмехнулся Лука. — Кошмар какой-то, как будто мне все это снится…
— Я думаю, завтра стоит съездить в больницу, чтобы разобрались с твоими ранами. Они вроде как нормально заживают, так что сейчас можно не волноваться, но лучше все равно проверить, нет ли инфекции.
— Думаю, ты прав, — кивнул Лука. — Только непонятно, что сказать врачам… Нападение бездомной собаки?
— Вполне пойдет, — Серхио припомнил очертания неровных порезов. — Не думаю, что они будут сильно расспрашивать, даже если и поверят.
— Шрамы останутся, — как-то тоскливо проговорил Лука. — И вряд ли меня скоро допустят к тренировкам… Хорошо хоть, поверхностные раны, мышцы не задеты, а то о футболе можно было бы забыть…
— Но все ведь обошлось, так что забудь, — Серхио слегка улыбнулся и потрепал его по волосам. — Давай я наложу свежие повязки и мы пойдем есть?
— Ладно, — Лука кивнул и первым поднялся. В ванной царил относительный порядок, и Лука быстро скинул джинсы, заляпанные кровью Домагоя. Серхио велел ему встать около стены, чтобы опереться спиной, а сам опустился на колени и размотал бинты. Раны уже начали затягиваться, но все равно выглядели устрашающе. Серхио тихо вздохнул и, смочив ватку в антисептике, принялся аккуратно протирать их. Лука громко зашипел, но усилием воли заставил себя не дергаться, и вскоре свежие повязки уже были наложены. Серхио ополоснул руки в раковине, а Лука пока стоял у зеркала, с отрешенным видом вглядываясь в свое изможденное лицо в отражении. Пару секунд Серхио наблюдал за ним, а потом подошел и внезапно обнял.
— Прекрати винить себя, — прошептал он в самое ухо и легко поцеловал Луку в губы. — Все нормально, ты
просто защищался.
Лука судорожно вздохнул и прижался к нему крепче, с благодарностью утыкаясь носом в плечо. От Серхио пахло специями, спиртом и чем-то еще уютным и теплым. Он вдруг почувствовал, как страх, напряжение и боль на мгновения покидают его. Плечи расслабились, и он полностью отдался в нежные объятия. Всю интимность момента испортил телефонный звонок. Серхио поморщился и вытащил мобильник из кармана. Ему сообщили, что приехала доставка, и Луку пришлось оставить. Он быстро забрал заказ, поблагодарил курьера и вернулся в дом. Лука был уже в спальне, копошился в шкафу, выискивая сменную одежду. Серхио поставил пакет с едой на пол и вернулся в ванную. Он хотел забросить джинсы Луки в стирку, но из кармана вдруг выпал какой-то листочек. Серхио поднял и расправил его. Минуту он стоял и просто рассматривал рисунок с подписью. Под ложечкой неприятно заныло.
Почему Лука промолчал и не рассказал? Серхио встряхнул головой и вложил листок обратно в карман. Что ж, не говорит — значит, не хочет. Уважать решения своих друзей (или больше, чем друзей) было в привычках Серхио.
Он вернулся в спальню. Лука сидел с ногами в кровати в футболке и старых пижамных штанах Серхио, которые когда-то прилично сели от стирки. Глаза его были устало закрыты, но поза была в целом расслабленной — похоже, он начинал приходить в себя.
— Ты голоден? — Серхио достал контейнер с суши и приборы. Лука медленно покачал головой, не открывая глаз, и Серхио уселся рядом с ним на кровать. — А вот я очень даже.
Но, чувствуя аппетитные запахи и слыша громкое чавканье, Лука вдруг понял, что в животе урчит, и попросту выхватил один ролл прямо из рук Серхио. Тот засмеялся и протянул ему пару палочек, но Лука тряхнул головой:
— Никогда не умел обращаться с палочками.
— Я научу, — Серхио тут же отставил контейнер на тумбочку и ухватил Луку за запястье. — Возьми вот так, чтобы одна была на безымянном, а вторая на указательном, и зажми обе большим пальцем.
Серхио расположил палочки на пальцах Луки и сжал его ладонь в своей. Лука сосредоточенно уставился на свою руку, пытаясь удержать палочки и подвигать ими. Но получалось не особо хорошо, и в конце концов он все-таки отложил их в сторону.
— Никудышный из меня японец, — улыбнулся он и широко зевнул. — Пожалуй, сегодня обойдусь пальцами.
Серхио внезапно прыснул, и до Луки с опозданием дошла двусмысленность слов.
— Ой, да ну тебя, — фыркнул он и хлопнул Серхио по коленке. Остаток ужина они провели в молчании, и Серхио вызвался отнести приборы и остатки еды на кухню. Когда он вернулся в спальню, Лука уже уснул, скрючившись в неудобной позе, и Серхио осторожно уложил его нормально, а после и сам нырнул под одеяло. Лука сонно заворочался и подвинулся ближе к нему, расслабляясь в кольце чужих рук.
***
Домагой тяжело упал на пол канализационного прохода, сорвавшись с лестницы, и громко зашипел. Рана в боку жгла и ныла, а еще очень мешала нормально двигаться. На душе было тоскливо и пакостно, и он, держась за стенку, побрел по знакомым коридорам. Отсюда надо было срочно сматываться — у Луки есть карта, которую оборотень не додумался отыскать и забрать, и по его следу, может быть, уже сейчас бежит полиция. А там… тюрьма, лаборатории, опыты… Домагой передернул плечами и заковылял быстрее.
— Это кто тебя так? — раздался насмешливый голос из одного из боковых ответвлений. — На кого ты нарвался?
— Отъебись, — прошипел Домагой, мгновенно узнав голос одного из обитателей подземелий. Карлос — странное существо, похожее на человека-ящера или человека-рыбу и способное обитать даже в самой грязной воде, — был иногда его подельником в налетах на магазины. Но их отношения нельзя было назвать дружественными — годы автономного существования научили Домагоя одному: сволочи — все, и доверять нельзя никому. Он нахмурился, вспомнив Луку. Ему показалось уже, будто между ними что-то мелькнуло, что Лука потеплел, перестал бояться, и… «Идиот», — обругал он сам себя. — «Такому, как он, ты омерзителен. Ему подавай красивых богатых мальчиков вроде этого ебанного Рамоса… Надо было перегрызть ему горло тогда.»
— Что же ты так груб? — все так же насмешливо продолжил Карлос, выползая из своего укрытия. Домагой напрягся.
Раненое животное добивают даже свои.
— Отвали, я не хочу с тобой разговаривать, — вот уже показалась решетка родных «апартаментов», и Домагой почти перешел на бег. Сзади раздалось угрожающее шипение, и он скорее почувствовал, чем услышал, как Карлос срывается с места. До решетки добраться Домагой не успел, и острые зубы и клыки вонзились в спину и плечи. С криком он повалился на каменный пол и с неожиданным приливом сил начал отбиваться от скользкой твари. На помощь подоспели крысы, набросились полчищем и заставили Карлоса отползти в сторону. Домагой кое-как открыл решетку и быстро заперся у себя в подземелье. Из темноты злобно сверкнули желто-зеленые глаза, и Карлос прошипел:
— Все равно сдохнешь.
— По крайней мере, тебе не достанусь, — огрызнулся Домагой и дополз наконец до своего ложа. Сил на большее не хватило, и он отключился.
***
На следующее утро Лука первым делом настоял на том, чтобы помочь с окончательной уборкой. Они вместе упаковали все испорченные вещи для того, чтобы сдать на переработку, а потом выбрали в интернет-магазине замену испорченной технике и мебели.
— Я оплачу, — Лука выхватил у Серхио телефон и быстро ввел реквизиты своей карты.
— Лука, не надо, — попробовал возразить Серхио, но Лука только рукой махнул:
— Все это испорчено по моей вине.
После подтверждения оплаты Лука тут же решил, что надо обзавестись новым телефоном — его собственный, разломанный на куски, так и остался в подземелье, — и они с Серхио поехали сначала домой к Луке, где он переоделся и взял паспорт и кошелек, а потом в салон связи. Оформить новую сим-карту удалось довольно быстро, и вскоре Лука уже звонил с нового номера взволнованным родителям, успокаивая и говоря, что просто потерял телефон, а нужно было срочно помочь одному другу, живущему далеко от Мадрида. Потом пришлось выслушать гневную речь от Зидана — Лука узнал много нового о себе: что он безответственный, растяпа и вообще, он, Зинедин, три ночи не спал от новости о пропаже Луки.
После этого они поехали в хорошую клинику. Врач, тактично делавший вид, что не узнал именитого пациента, осмотрел раны, не стал задавать лишних вопросов и выписал рецепт на заживляющую мазь, похвалив между делом качество перевязки. Сидящий рядом Серхио зарделся от удовольствия, но Лука только тихо фыркнул.
— Не хочешь погостить у меня, пока у тебя дома такой кавардак? — предложил Лука, когда они вышли из клиники.
— С радостью, — мгновенно отозвался Серхио. — Если тебе удобно, конечно…
— Естественно, удобно, я же один живу, да и вообще… — Лука замялся. — Мне страшно оставаться одному.
— Боишься, что он вернется? — понимающе кивнул Серхио.
— Нет, просто… даже не страшно, а просто некомфортно. А с тобой… хорошо так…
Серхио повернул ключ зажигания и легко поцеловал Луку в висок, пользуясь тем, что на улице было немного народу, а стекла машины бликовали на ярком солнце.
— Тебе надо куда-то еще заехать?
— Я бы купил кое-что из еды, боюсь, овощи в моем холодильнике уже прилично подвяли.
— Как скажешь, — Серхио повел машину в направлении ближайшего супермаркета. — Кстати, а с Сырком твоим как поступим? Сварим или зажарим?
— Да ну тебя, — прыснул Лука. — На самом деле, я хочу оставить его себе.
— Что? — мигом напрягся Серхио.
— Он не виноват в том, что родился крысой. Он мне прилично скрасил время в плену, да и вообще… не выбрасывать же его?
— Лука, а ты не боишься, что Домагой специально оставил его тебе, чтобы следить за тобой?
— Я как-то не думал, — медленно ответил Лука. — Но не думаю, мне кажется, у них немного не так связь работает, и не на таких расстояниях.
— Как знаешь, — пожал плечами Серхио. — Так, приехали, пойдем.
Он запарковался на стоянке возле магазина, и вскоре машина была нагружена пакетами с едой — овощами, мясом, яйцами. По дороге обратно Серхио заехал к себе, захватил сумку с вещами, крысенка в старой кошачьей переноске и, подумав, испачканную одежду Луки. Пусть сам разбирается со своими записками и портретами.
Вечером они устроились в спальне смотреть повтор одного из матчей Ла Лиги. Сырок копошился в новой клетке, Лука хрустел салатом, а Серхио пожирал его глазами. Оба были только в трусах и футболках, и ощущение чужой теплой кожи — они лежали бок о бок — пьянило. Нашедшаяся в шкафчике на кухне балканская настойка с клубничным вкусом трезвости тоже не прибавляла, и под конец второго тайма они уже жарко целовались, плюнув и на матч, и на усталость. Правда, в тот вечер все поцелуями и окончилось — Серхио чувствовал дикую эйфорию даже от возможности просто держать Луку за руку, а тот из-за физической боли и душевных переживаний к сексу не был склонен. Правда, поцелуи с Серхио порой были похлеще самого жаркого секса — создавалось ощущение, что он трахает языком рот. Лука против не был, и приятный вечер окончился под мокрые звуки поцелуев и немое осуждение недовольного этой картиной Сырка.
Вскоре после того, как телевизор был выключен, Серхио уснул, а вот Лука лежал, глядя широко распахнутыми глазами в потолок. Он наконец был дома, в безопасности, тепле и сытости… но что-то не давало покоя. Вернее, не что-то, а два конкретных пункта: а) где-то в подземельях истекает кровью по его вине замерзший и голодный оборотень; б) под боком посапывает дико влюбленный в него человек, которым Лука, судя по всему, просто пользуется.
— Я мудак, — тихо прошептал Лука самому себе. — Самый натуральный мудак.
Сырок понимающе пискнул из клетки, и Лука горько вздохнул. Почему он просто не может жить нормальной жизнью?
