Сны и кошмары

Будни видящей состояли преимущественно из непростых решений, тревожной неопределенности и попыток лавирования среди рифов чужих стремлений разной степени корысти. Она не считала нужным оставаться в стороне, в то время, когда могла оказать посильную помощь – и это вмешательство не могло долго оставаться незамеченным. Многие обращали внимание на то влияние, что может оказать присутствие видящей – и многие надеялись, что смогут использовать фигуру Глашатая Бераса в своих целях. Сама Илзе обычно могла замечать подобные стремления. Для нее это становилось еще одной причиной, чтобы по возможности поступать по своему разумению, опираясь лишь на собственные убеждения; чтобы стремиться не зависеть от чужих взглядов и сохранить остатки беспристрастности. Такой подход неизбежно приведет к обретению как надежных союзников, так и непримиримых врагов. Личность самой видящей не особенно интересовала заинтересованных в ее вмешательстве. Но Илзе, в свою очередь, старалась не думать о том, что ее роль со временем приобретает символический характер. Однако ее фигура, в представлении окружающих, неизбежно теряла связь с реальностью. Не "Илзе", но "Видящая" – и преимущество последней со временем увеличивалось. К сожалению, сосредоточенность на вопросах и проблемах, так или иначе затрагивающих жителей архипелага и влияющих на расстановку сил, Илзе не заметила назревающую проблему – разумеется, не такую глобальную, которая оказалась гораздо ближе. Когда видящая думала о близких друзьях, она невольно судила о них, исходя из собственных принципов. Ей хотелось сохранять полную уверенность, что всегда можно прийти к соглашению, при сочетании обоюдного стремления и необходимости. Даже полностью полярные взгляды можно примирить с помощью временного компромисса – так она считала. Со временем оказалось, что судить по себе было ошибкой, и необоснованные ожидания не оправдались. По этой причине Илзе вовремя не обратила внимания на очевидное осложнение, пока оно не переросла в весьма громкую ссору. Позже она пришла к выводу, что проще всего было не допустить знакомства Зоти и Паледжины – настолько принципиальными оказались их разногласия. Спор произошел на Непокорном, и до ближайшего порта было не меньше суток пути. Непримиримая бескомпромиссность и внезапность ссоры говорили о долго копившемся раздражении, которое не могло найти выход. Конфликт был неизбежен, но, должно быть, продолжительность экспедиции и необходимость находиться в ограниченном пространстве корабля ускорили процесс. Илзе вмешалась, но постаралась сохранить нейтральную позицию в их ссоре, насколько это было возможно. Не отдавая себе в этом отчета, она чуть больше склонялась к тому, чтобы поддержать Паледжину. Отчасти – из-за того, что знала ее намного дольше. Отчасти – по причине влияния воспоминаний о Дирвуде. Илзе согласилась временно не вспоминать о тех событиях и договоре Паледжины: тогда она поступила так, так сочла правильным, но в итоге лишилась благосклонности герцогов. И все же Илзе не забывала о своей роли в принятии окончательного решения. Не забывала она и почти неуловимую укоризну в голосе Паледжины. Однако Илзе старалась отделить неприятные воспоминания и чувство вины от объективных взглядов. За прошедшие годы Паледжина не изменила своего мнения касательно богов и их роли в жизни смертных: она не желала даже слышать о непостижимых замыслах и божественном влиянии. Зоти, в свою очередь, не желала мириться с теми идеями, что отличались от ее взглядов на мир. Она требовала безусловного уважения к своим взглядам, будучи совершенно не готовой к столкновению с чужими представлениями. Признать существование противоположных мнений для нее было равносильно отказу от своей веры. Впоследствии видящая неоднократно наблюдала за тем, с каким упорством и уверенностью они отстаивают свои взгляды при каждом удобном случае. Не всегда это было уместно, но, похоже, обойтись без этого девушки уже не могли. И думала, что Зоти и Паледжина на самом деле похожи гораздо сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Кроме того, им трудно было допустить мысль о наличии схожих качеств. Паладин без ордена и жрица, не нашедшая понимания даже у единомышленников, они с одинаковым рвением и уверенностью, часто переходящей в упрямство, отстаивали свою позицию, не желая даже допустить мысль об уступках. Впрочем, это сходство скорее создавало дополнительные препятствия, чем помогало им прийти к пониманию и найти общий язык.