Бывший Бог

Когда Рейген выходит из ванной, он медленно ползёт в сторону кухни, пока Шигео складывает его грязные вещи в корзину. — С лёгким паром, — тянет женщина за плитой. Аратака слегка останавливается, хмурится и невольно протягивает своё «Спасибо». Шигео помогает ему усесться за стол и спрашивает, обращаясь в сторону Амаи, не нужна ли ей помощь? Та улыбается ему и просит пока достать тарелки и столовые приборы. Шигео делает это немного замедленно, изучая напряженное выражение лица Учителя. Аратака опирается на левую руку и задумчиво косится в спину своей матери. Шигео немного теряется в этой ситуации. Он уже и успел подзабыть, что напряжение между этими двумя настолько явное. — Шигео, солнце, подай, пожалуйста тарелки. Аратака аж удивленно вздёргивает брови от такого обращения к его Богу. А Моб, избегая взгляда своего Бывшего Бога, осторожно подходит с тарелками в руках к Амае. — Вот, прошу. Та мягко ему улыбается и разливает рамен. — Между прочим, твой драгоценный ученик мне сегодня помогал с готовкой. Аратака с интересом переводит очень резко взгляд на Моба, от чего тот смущённо отворачивается. — Ну, я так, слегка. Только помог ингредиенты нарезать. — Да ладно тебе, не скромничай! Пихает его в бок Амая. — Он помог мне обжарить курицу и, вообще, взял на себя большую часть блюда. А ещё тщательно записывал каждый наш шаг. — Эм… хочу попробовать дома повторить просто… — пытается придумать достоверную причину Шигео. — В таком случае, ты большой молодец, — улыбается слегка Аратака. Даже как-то не вымученно и мягко. Моб кивает в ответ уже как-то даже более расслабленно и ставит три тарелки на стол. Шигео двигает стул к Учителю ближе и кладёт перед ним ложку и вилку. — Я вам помогу с раменом, если будут какие-то сложности. — Спасибо, — уже как-то смиренно вздыхает он и твёрдо в левую руку берет ложку. — Что ж. Всем приятного аппетита, — тянет Амая доброжелательно. Аратака кивает на это и желает приятного аппетита в ответ вместе с Шигео. Моб неуверенно смотрит на свою тарелку и плавающее яйцо в ней и ждёт, что скажет его Бывший Бог, когда попробует. И пусть это не полностью приготовленное им блюдо, но всё же он очень сильно вложился в процесс. Рейген тянет на себя ложку с бульоном и долго-долго дует. Ему сейчас спокойно и комфортно. С его Богом под рукой — он чувствует себя просто прекрасно. Аратака пробует осторожно бульон и ненадолго растворяется в ощущении вкуса. Он солёный, отдающий в соевый привкус и небольшое количество овощей, что плавают в нём. Прямо как в детстве. Да, это определенно её бульон, не смотря на то, что в готовке участвовали двое. Рейгену от чего-то так хорошо на душе. Он чувствует себя дома просто от ощущения этого вкуса. И одновременно очень грустно — потому что воспоминания, что так резко нахлынули ему в голову — уже никогда и ни за что не вернуть. Ему грустно осознавать, что между ним и его матерью просто колоссальная пропасть. Просто одна большая бездна. Что разговоры с ней — это как одни сплошные чёрные дыры. Как и осознавать, что никого из родных, кроме неё, у него не осталось. И даже её когда-нибудь тоже не станет. Аратака закусывает губу изнутри. Проворачивает ложку в супе. Будто бы пытается размешать в своих мыслях возникшую безысходность и таки вытягивает на себя кусочек курицы, пока лапша сползает с ложки в разные стороны. Почему два человека не могут договориться друг с другом? Почему слов недостаточно? Чего не хватает им обоим для того, чтобы две разные картинки наложились друг на друга и стали одной? Чего? Аратака не понимает. Он дует на свой кусочек и начинает его медленно и озадачено жевать. — Ну как вам, мальчики? — интересуется дружелюбно Амая, поправляя свои непослушные волосы. — Очень вкусно, — находится сразу Шигео. — Да-да, всё просто замечательно. Из вас получился отличный дуэт, — выдаёт Аратака, всё ещё дожёвывая свой кусочек и мастерски пряча своё смятение. — Вот и славно, — улыбается она, и Моб почему-то обращает внимание на то, что между её передними верхними зубами присутствует вполне себе такая внушительная щель. Шигео немного зависает на этот моменте, не совсем понимая, что ему делать теперь со своим новым открытием. Он бросает взгляд на Учителя и наблюдает, как тот пытается подловить лапшу ложкой. Шигео подцепляет психосилой ее для Рейгена, и всё пытается выкинуть этот ненужный факт про чужие зубы из головы. — Как прошла презентация? Закидывает он так, невзначай, тему для размышления. Амая прожёвывает лапшу и неожиданно приятно улыбается. — О, ну. Там была одна моя знакомая, мы неплохо так разговорились… показала мне свой новый сборник стихов. — Правда? — пытается поддержать беседу Шигео, стараясь смотреть в чужие глаза и никак не чуть ниже, — И как вам? — Ну… вполне. Легко читается и написано достаточно изящно. Показывала мне фотографии своих внуков, — так, невзначай, произносит она. — Девочка и мальчик. Такие милахи. С розовыми щёчками. Неудивительно, что стихи у неё сейчас получаются такими нежными. Вздыхает Амая. Рейген старательно пытается не замечать все эти невзначай брошенные фразы в его сторону. Она даже сейчас умудряется это как-то провернуть. Умудряется надавить на его чувство вины. — О, ну. А вы, наверное, похвастались своим сыном? — слегка улыбается Шигео, который явно сейчас не чувствует до конца атмосферу. От чего Аратака так холодно смотрит на рамен, что кажется, что тот в мгновенье остынет сейчас. — Похвасталась, конечно. Сказала, что он у меня бизнесмен. В конце концов, это весьма престижно, — ухмыляется она. Ложь. Думает Аратака. Наглая ложь. Чтобы она кем-то гордилась. Да ещё и им? В следующей жизни, может, но точно не в этой. — Книгу тоже свою показала, — решает она продолжить, — было приятно подписать пару экземплярчиков моим фанатам. — А кто вас в основном читает? — уже более заинтересовано спрашивает Моб. — О, ну. По-разному, на самом деле. И подростки, и люди более зрелого возраста. В основном, конечно, больше женщины, но бывает и мужчины. Но это я сужу по встречам. Бог его знает, как на самом деле выглядит эта статистика. Тянет она на себя лапшу. — Я, кстати, тебе принесла один экземплярчик с моим автографом, — подмигивает она Шигео. — Вдруг тебе понравится… а если нет, ну, мне будет приятно знать, что ты хотя бы один раз открывал мою книгу. — О, правда? — приятно удивляется Моб, — Да, я был бы рад почитать. Аратака отламывает себе вилкой половинку яйца и тянет на себя. Ему кажется сейчас, что он третий лишний в этой компании. — Ага. У меня в сумке лежит, я тебе потом достану, — кивает она ему. — Спасибо большое. — Как-то даже слегка смущённо улыбается Шигео. Ему кажется, что всё в порядке, что, возможно, его Учитель немного преувеличивает проблемы. По крайней мере, ему очень хочется в это верить, пока он отпивает бульон и закусывает морковку. А Рейген — наоборот. Думает о том, какой ад ждёт его после. И почему-то именно сейчас у него отлично неосознанно получается отыгрывать спокойствие и терпение. Хотя внутри искренне хочется кричать. Он откровенно не хочет снова оставаться с этой женщиной наедине. Он раздражён, обижен и просто в дурном настроении. И добивает себя тем аргументом, что никто, кроме него в этом не виноват. — Знаешь, Шигео, я тут кое-какой рецепт поспрашивала у своей знакомой. Раз уж ты интересуешься кулинарией. Думала тебе будет интересно, — слегка подмигивает она. — Эм. Я… не стоило, — улыбается он слегка и бросает свой взгляд на Учителя. Тот снова отчаянно пытается захватить лапшу, правда уже вилкой. Бог Рейгена подцепляет её для него снова и очень осторожно вглядывается в весьма напряжённое лицо Учителя. — Да что ты, ерунда, — отзывается довольно женщина. — В общем, это один рецепт такояки со специальным соусом Шигео, заслышав весьма знакомое любимое блюдо, отрывает взгляд от Рейгена. — Да? Их можно приготовить? — удивлённо вздёргивает он брови, — Мне кажется моих навыков пока не хватит для такого. — Это не сложно, — машет она рукой в его сторону. — Хочешь, приготовим вместе? — Я, ну… да… Отвечает он прежде, чем вспоминает про Учителя. Аратака тем временем кое-как вылавливает ложкой остальные ингредиенты и возвращается к своим мыслям о том, насколько же он всё-таки бесполезен во всём. — Вы. Оставьте рецепт, а мы с Учителем попробуем приготовить. А то мы как раз собирались, — пытается задействовать в разговоре и своего Бывшего Бога Шигео. — Ничего. Я сейчас особо и помочь-то тебе ни с чем не смогу, — выдаёт он ему. — Одной рукой много не сообразишь… — Но вы бы контролировали процесс, а потом мы бы устроили дегустацию… — Но это не обязательно делать со мной. Лучше с тем — кто действительно разбирается, — говорит он как-то даже холодно, хоть и спокойно. — Однако мы можем готовить все вместе? — не понимает ситуацию Шигео до конца. — В общем, вы решите, как лучше, мальчики, а рецепт я вам в любом случае оставлю, — доедает свою порцию Амая и встаёт из-за стола, чтоб убраться. — Угу, — в итоге сухо отвечает Аратака. Есть ему как-то больше особо и не хочется. Шигео закусывает губу. — Давайте я вам помогу. — Всё в порядке, я просто медленно ем, — отнекивается Рейген. — Ты лучше сам доедай, у тебя ещё целая половина осталась. Слегка улыбается он. На что Кагеяма как-то даже послушно кивает и возвращается к своей порции. Амая включает кран и начинает мыть свою тарелку. А Рейген слегка хмурится. Он не понимает, на что ушёл целый день. Он не понимает, почему за окном уже стемнело, как и то, что его Бог в итоге приготовил весьма сложное блюдо даже без его участия. И зачем Аратака тогда его звал? Если в конце концов ничего у них и не вышло. А ещё эти сны… Рейген вздыхает. Игра не в его пользу. А была ли она хоть когда-нибудь действительно в его? Нет ничего страшного, в том, что ему плохо. Плохо — это нормально. После всего, что он натворил — это ещё так. Просто по головке погладили. Он как-то потерянно проглатывает пережёванную курицу и не понимает, где он поступил неправильно. Где он ошибся. Что сделал не так? Какое из всех его решений за тридцать с лишним лет — было радикально неправильным? А может быть, их было несколько? — Держи, — кладёт книгу перед Шигео женщина и улыбается ему. Моб кивает и улыбается ей в ответ: — Да, спасибо. — Кстати, это моя электронная почта. Ну. Вдруг захочешь оставить отзыв, — говорит она так, невзначай, и подсовывает визитку в книгу. — Ну всё. Теперь не отвертишься. Придётся читать, — старается ухмыльнуться как можно проще Аратака. И вроде получается даже дружелюбно выдавить это из себя. Потому что, если он не поддержит их беседу сейчас, потом пойдут сложные вопросы в его сторону. — Это да, — неловко отзывается его Бог. — А вы читали, Учитель? Рейген старательно избегает взгляд своей матери. — Я не очень люблю такой жанр, — врёт он. — Да и книги почти не читаю. Не скажет же он своему Богу, что не читает их чисто из принципа. А ещё от одной большой затаённой детской обиды. — Но вы так часто пишете статьи, я думал, вы тот ещё чтец. — Ну. Специальную литературу, разве что… — пытается он хоть как-то извернуться. Хоть как-то сделать вид, что всё не настолько очевидно, как кажется. Ведь раньше, в детстве, он только и делал, что читал книги. — Просто ему не нравятся мои книги. Вот и всё, — спокойно отвечает она. — Нет, я правда не особо читаю книги… сейчас. — Я тебя не осуждаю, — терпеливо отвечает она. — Это дело вкуса. Рейген невольно отводит взгляд ещё дальше от чужих глаз. — В общем, надеюсь, тебе зайдёт, — пытается он всё же закончить на доброй ноте этот разговор. — Да, я. Обязательно прочту. Скоро у меня как раз каникулы, — улыбается Шигео, а про себя думает: интересно, что же так не нравится его Учителю в этих книгах? — Хорошо, тогда я от тебя так просто не отстану, — подмигивает ему женщина и направляется к холодильнику. — Боже! — восклицает она, когда наконец-то его распахивает. — Что случилось? — в итоге внутренне дёргается Аратака. — Да вот всю еду почти съели. Странно. Вроде бы много старалась готовить, — выдаёт она несколько неловко. — Дурная привычка. Ругает себя Амая. — Да и молока как-то мало. Н-да. Не привыкла к такому количеству людей за раз. — У нас же ещё целый суп, — хмурит свои светлые брови Рейген. Хмурит как-то уж слишком часто, потому что на этот раз рана под левой бровью стягивается пластырем и начинает щипать. От этого его взгляд кажется ещё более тяжёлым. — Я много не варила, может, ещё на порции полторы хватит. Если не на одну, — чешет она в задумчивости свою голову. Затем захлопывает холодильник и щелкает пальцами. — Мальчики. Я сбегаю в магазин, пока совсем не стемнело. Готовить уже сегодня ничего не будем, но чтобы хоть продукты были бы. — Да я сам мог бы сходить, — находится Моб. — Вы только список дайте. — Да я справлюсь, — отмахивается она, руки у неё слегка дрожат. — Да и мне полезно ходить. А то я обычно совсем не выхожу из дому из-за работы. — Тогда мы могли бы вместе, — предлагает Шигео. — Я помогу вам с сумками. — Да я немного чего притащу — в рюкзак влезет. Правда, — вежливо отказывается она, хотя видно, как у неё осторожно так и поступательно начинает дёргаться правый глаз. По крайней мере Аратака это явно сейчас замечает. Ему ли не знать, как может трясти, когда смертельно курить человеку хочется. — Иди, — в итоге утвердительно выдаёт на всё это Рейген и переводит взгляд на Моба, — останешься, чтобы помочь мне прибраться на кухне? Точнее… Поможешь убрать кухню? — Да. Конечно, Учитель, — кивает в итоге на это Шигео слегка растерянно. А женщина в какой-то даже спешке шарится по своим карманам, проверяя, точно ли всё на месте, после чего одевает свою бледно-розовую кофточку. Берёт в руки свой весьма внушительный рюкзак для такой изящной и хрупкой женщины и торопится, одевая жёлто-оранжевые кроссовки. — Я скоро буду! — Ага, — тихо произносит на это Аратака, слыша в затворе замка поворот ключа. Шигео какое-то время озадаченно смотрит на свою пустую тарелку, прежде чем вмешивается в тишину. — Может, мне стоило всё-таки пойти и помочь ей? — Нет, не стоило. — Почему? Рейген вздыхает. Не такие вещи он хотел бы сейчас разжёвывать своему Богу. Не такие. — Дай человеку спокойно покурить. — Оу, — доходит наконец-то до Шигео. Пусть таким долгим путём, но всё же… — Извините, я просто не понял. — Тут и нечего понимать, не парься. — Вы расстроены? — Нет. — покачивает он головой. Покачивает, потому что и сам не понимает, что сейчас чувствует. — Хотите тоже покурить? Аратака уже было открывает рот, но меняет мысль, прежде чем успевает что-нибудь сказать. — Знаешь, — пробует он снова. — Давай лучше посидим спокойно. Поговорим. Шигео смотрит на него очень внимательно и понимающе кивает. — Доедать будете? Рейген в ответ долго-долго буравит взглядом тарелку. — Я не буду вас заставлять, я ведь видел, что вы ели. Так что. Всё честно. — Спасибо, — выдаёт он ему в итоге. А Шигео подбирает тарелку Учителя и доедает остатки. — Чай? Кофе… Какао? — Эм. Разве у меня было какао? — Нет. Не было, — просто отвечает Моб. — Я принёс. Подумал, вдруг вам понравится. Разнообразие, как-никак. — Тогда давай какао. Молоко ведь есть? — Да. После этого на кухне воцаряется какая-то неловкая тишина. Для Рейгена, по крайней мере. Шигео же, наоборот, чувствует себя очень уверенно и просто прекрасно. Он берёт две тарелки и домывает их. Притаскивает из карманов кофты два пакетика с растворимым какао. И ставит небольшую миску с молоком на плиту. — Знаешь… мне снятся странные сны… Очень неуверенно разбивает тишину Аратака, как раз пока его Бог стоит ровно к нему спиной. Шигео выжидает паузу прежде чем спрашивает: — Насколько? — Ну, они такие, весьма… реалистичные. Тянет он как-то потерянно — А содержание? — подталкивает своего Бывшего Бога к ответу Шигео. Чайник как раз вскипает к этому моменту. — Ну. Там ты я. Духи. Книги… Закусив губу, перечисляет он, пока ковыряет пальцем левой руки какое-то засохшее пятно на скатерти, тёмно-оранжевого цвета. Шигео, заварив какао, силой поднимает миску от плиты и разливает поровну молока, и, развернувшись, молча ставит чашки на скатерть, после чего садится за стол. Он кивает своему Учителю в ожидании подробностей и очень внимательно смотрит ему в лицо. Рейген же, напротив, смотрит куда угодно, кроме чужих глаз. — Просто… Ну, я подумал… — Подумали что? — Что мы не выбрались. — Откуда? — уточняет Шигео, собирая вырванные из контекста слова Аратаки в единую целостную картину. — Ну. Из моей головы. Моб дует на свою чашку и кладёт в неё пару ложек сахара. — Значит так. Вам сняться сны про то, как мы с вами были у вас в сознании и, заканчиваются они тем, что мы застряли там навсегда? Я правильно понял вас? — В целом, грубо говоря… да. — А что вам снится ещё? Конкретнее? — смотрит он на него весьма серьёзно. Так и хочется сказать что-то вроде: Учитель, ну и почему вы всё это время молчали?! — Вы говорили что-то про то, как к вам куда-то глубоко лезли в душу. — Я помню лес. Серый такой. Там было, мягко говоря, не очень приятно, — оставляет много красочных определений своей неприязни и страха за кадром Аратака. — Потом мы с тобой ходили в разных местах. Говорили. Много так говорили. Одновременно и везде. Рейген не может подобрать точного описания на это. Ему хочется описать всё как можно аккуратнее, и все острые уголки осторожно смягчить. Потому что он очень боится, что его Бог запретит ему теперь вообще иметь что-либо общее с экстрасенсорикой. Поэтому он всё подбирает слова, яро обесценивая все свои чувства и эмоции, что испытывал тогда, и чувствует до сих пор последствия этого отрицания. — Хорошо, — дует на какао Шигео. — О чём мы с вами говорили? — Ну… — тянет Рейген неуверенно, — Просто болтали о всяком разном… Моб отпивает из чашки немного. Собирается с мыслями и выдаёт: — Скоро придёт ваша мама, а мне, судя по времени, тоже будет пора домой. А вы так и останетесь со всем этим на ещё одну ночь. А может и больше, я не ручаюсь за то, что буду завтра свободен. И помните: мы договорились, что вы будете более честны со мной. Аратака вздыхает. — А ты знаешь, на что стоит надавить. — Я не давил — просто вы вынуждаете быть с вами строже, — хмурится Шигео и чешет бровь под чёлкой. — Чего вы боитесь, Учитель? — Да я… ничего. — Ложь, — парирует его Бог. — Ладно, много чего, — опускает он взгляд на свою правую замурованную руку. — Знаете, Учитель, я ведь тоже всё помню, и там было много всего, что могло вам откровенно быть неприятным. Так что я не понимаю вашего упрямства сейчас. Я же прекрасно понимаю, что вы не идеальны. Что вы человек со своими недостатками и страхами. Это, между прочим, вызывает ещё больше уважения, чем когда вы пытаетесь это отрицать. — Если я расскажу тебе, ты не запретишь мне… — осекается он. Трудно такое сказать. — Что? — удивляется Шигео, — Курить? — Да нет… не это… — А что тогда? Аратака замолкает на какие-то пару секунд и обдумывает, как лучше это сказать. — Ты не запретишь мне иметь дело с… паранормальными явлениями? — говорит он последние два слова совсем тихо. Шигео хмурится. — Почему должен? — Ну, ведь именно это ты имеешь в виду последние пару дней, говоря мне про то, как это опасно, и какие бывают последствия… — Я прошу быть вас осторожным, а не перестать этим заниматься совсем, — откровенно не понимает Моб, как его Бывший Бог пришёл к такому выводу. — Осторожным, понимаете? Не «бросьте всё, потому что это опасно», а «если вы хотите этим заниматься, пожалуйста, будьте осторожнее», так понятнее? Рейген робко отводит взгляд куда-то в сторону. — Прости. — Не извиняйтесь. Как я вообще что-либо могу вам запретить? Вы взрослый самостоятельный человек. Делайте, что хотите, просто будьте осторожны. Я ведь беспокоюсь, в конце-то концов. Мы ведь с вами не чужие люди. — Да, я… извини. Шигео вздыхает. — Извиняю. Аратака слегка улыбается. — В общем… ну. Я не знаю, с чего начать. — Начните с какао, а то оно остынет, — подмечает Шигео. — Да-да, — двигает на себя чашку мужчина и долго-долго дует, прежде чем отпить. — А ты сахар положил? — Нет. Но вот сахарница, сколько вам ложек? — Я это. Ну. Сам положу, — говорит ему Аратака и левой рукой тянется до сахарницы, которая подозрительно словно примагничивается к его руке. Рейгену становится неловко почему-то за весь этот разговор в целом. Он кладёт себе три ложки и долго-долго, методично размешивает против часовой стрелки и не сразу это замечает. У него вообще все как-то криво получается левой рукой, хотя за последние пару дней та уже приноровилась и стала себя считать почти правой. — Как вам левая рука? — интересуется Моб. Он не меняет тему разговора, просто даёт время Учителю собраться с мыслями. — Ну. Знаешь. Как правая, только мозг очень медленно обрабатывает информацию, и поэтому я иногда долго думаю, чтобы сделать одно движение. Ну, мол, знаешь, право и лево теперь поменялись местами слегка. — Могу лишь предположить, — ухмыляется он. — Я пробовал писать левой рукой, но получалось криво. Ещё и рука быстро начинает болеть. — Это. Как бы. Да, — улыбается Аратака. — Но, видишь ли. У меня нет выбора. — Да. Я вижу, Учитель. Рейген почему-то именно сейчас начинает чувствовать обратно всё своё внутреннее напряжение. Он возвращается к пятну на скатерти и продолжает его ковырять пальцем. — Знаешь. Мы много о чём говорили. Там. В смысле… ну. Как бы это лучше сказать… С тобой мы говорили меньше, чем не с тобой… Это был ты, но не ты. В общем. Наверное, это было очевидно, но я не сразу это понял… — И о чём же вы говорили не со мной, Учитель? — Я… — чуть сглатывает он. — Ну знаешь… Я всегда боялся, что… Рейгену трудно об этом говорить вслух. Говорить о своём сакральном. — Что ты… скажешь мне лично, какой я на самом деле… — Эм. Что вы мой любимый Учитель, наставник, друг и просто хороший человек? — Шигео, — как-то строже, что ли, произносит Аратака. — Ну. Ты ведь понимаешь, о чём я… Моб подавляет возникшее смущение и в итоге смотрит на него весьма вопросительным взглядом. — Понимаешь. Я может и хороший, но никто не отменяет тот факт, что я лжец, мошенник и манипулятор. — Да. Я это уже слышал. Учитель, — вздыхает Шигео. — И моё мнение вы знаете на этот счёт. — Да, я знаю… — тянет он, — Но я не понимаю, почему…? Почему ты так считаешь? Ведь… Я так. Много наговорил тебе тогда… В смысле. Ты говорил, почему, но… мы даже перестали общаться с тобой совсем… Начинает он неуверенно и опускает взгляд к коленям. Стыдно так за себя того, хотя прошло уже столько лет, но ощущение, будто бы они поругались ещё только вчера. — Я так не думаю теперь, конечно, о тебе, как наговорил в своё время. Но думал тогда. Наверное… Закусывает он палец. — Много о себе думал… слишком. На самом деле, мне просто было очень страшно тебя потерять. Оказывается. А я… притворился, что мне наплевать. А на самом деле, мне было всегда страшно… что ты… Избегает он встречи с чужими глазами. — Что ты перестанешь со мной общаться, хотя в начале я был убежден — что это ты зависишь от меня, а не наоборот. Что это я контролирую ситуацию… хотя, сейчас, оглядываясь назад, я вижу только то, как, должно быть, глупо я выглядел со стороны. — Вы не выглядели глупо, — вздыхает Моб. — Но заврались страшно — это да. — Я… — невольно поднимает он взгляд к чужим глазам, — Я всегда хотел у тебя попросить прощения за это. За всё это… — Учитель, я же говорил, что всё в порядке… — Нет, ты не говорил. И я тоже. Мы просто замяли эту тему. Тактично промолчали друг перед другом, — перебивает его Аратака. — Скажи, что ты на самом деле думал обо мне тогда?.. Шигео вздыхает. — Разве это теперь имеет значение? — Для меня имеет. Отвечает ему честно Аратака. Моб смаргивает. Тяжелая тема. — Я был зол на вас какое-то время. Но не из-за того, что вы мне лгали, а из-за того, что не могли признаться в этой своей лжи. Начинает он нехотя, а Аратака смотрит в ответ весьма напряженно. — Потом я злился из-за того, что вы пытались манипулировать мной достаточно продолжительное время. Точнее, успешно справлялись. Но у меня нет к вам претензий. Я сам это всё позволял. Он очерчивает взглядом стол. — А ещё я злился из-за того, что вы даже не попытались за всё то время извиниться и абсолютно не считались с моим внутренним состоянием. Но, наверное, это не берем в счёт. Я тогда не умел нормально чувствовать. — Ты всегда, вообще-то, умел. Хмурит свои брови Аратака, вспоминая милого мальчика, постучавшего когда-то в его офис. Почему-то теперь он его помнит только таким, хотя раньше это воспоминание было не такого светлого и тёплого оттенка. — Просто я не хотел в упор этого видеть. Тогда. Аратака чувствует себя подавленно и как-то даже безнадёжно, он вертит в голове слова извинений, но не знает какие лучше ему сказать. — Однако! Спустя паузу вставляет слово Шигео — Несмотря на это, я не вычёркивал вас из своей жизни. Строго говорит Кагеяма. Рейген удивленно хлопает глазами в ответ. — Я оценил ваш эгоизм в мою сторону, но также я помнил всё то, что вы дали мне, несмотря ни на что. И это не было похоже на действия человека, которому было абсолютно наплевать на меня. Даже если вы не понимали этого до конца, но мне действительно стало легче жить после встречи с вами. Я не знаю, что бы могло стать со мной, если бы не вы. Именно поэтому я всегда считал вас хорошим человеком. — Извини… что… так и не смог тебе в лицо нормально сказать, ведь… ты для меня тоже очень много значишь, — выдаёт Аратака сквозь страх и смущение. — Вообще-то, вы говорили. Много раз. Пусть не прямо, но… — краснеет Моб, — …но говорили. — Ты точно не злишься и не в обиде на меня? — Учитель… я давным-давно простил вас. Вы вот только, кажется, всё никак не можете себя простить. Рейген молчит и всё ещё напряженно трёт свою переносицу. — Что, не верите? Мне на бумажке написать? — уточняет Шигео. — Да нет-нет, не надо. — Учитель, я ведь даже вам кулон смастерил. И, вообще, часто к вам в гости захожу. Я вам все свои секреты рассказываю. Неужели не очевидно — что я просто вас очень люблю и ценю как человека, друга, наставника? — говорит он как ни в чем ни бывало и уверенно. А Аратака прямо-таки чувствует, как у него начинают гореть уши, и в итоге он просто пытается спрятать своё смущение за поднятой чашкой какао перед лицом. — Ну, я тоже тебя очень ценю. И уважаю, — мямлит он в ответ, — и… И люблю. Шигео широко смущенно улыбается. — Я надеюсь, это звучит достаточно убедительно, чтобы вы перестали воспринимать те ужасные слова, которые я вам никогда в жизни не говорил и не собирался никогда говорить? — Да я… — теряется он. — Конечно. А про себя думает: Господи боже мой. Он только что в слух признался ему в любви. Вот только что признался. И, конечно, его Бог никогда в жизни не догадается, какой смысл он подразумевал под этим. И хорошо. Безумно смущающе, но как-то даже приятно. Или болезненно? Аратака до конца не понимает. Он неловко отпивает какао из кружки и впервые в жизни жалеет, что не записал весь их разговор на диктофон. Но он запомнит эти слова. Точнее даже запишет. Чтобы потом перечитывать снова и снова, и снова… — Вот и славно, — кивает ему Моб и допивает свою кружку. — Если вас ещё что-то беспокоит, я буду рад выслушать вас. Помните об этом. — Да, я… помню. Но… — Слушаю. — Скажи, всё это случилось лишь потому, что я пренебрёг правилами безопасности? Шигео слегка закусывает губу задумываясь над этим вопросом. — Знаете. Я не дам точного ответа, но… если вы будете постоянно выбегать на поле боя без спецодежды и оружия — однажды вас точно застрелят. Оружие у вас есть — ваша команда. Защиту я вам предоставил. Остальное всё в ваших руках. В большинстве случаев, по крайней мере… — А не в большинстве? — Мне не нравится, что вы попадаетесь на что-то крайне опасное время от времени. Что-то, что действительно может уничтожить или убить. Конечно, и любой человек может напасть из-за угла, и это встречается даже чаще, чем злые духи. Но всё же мне не нравится, что к вам такое повышенное внимание. Я думаю на эту тему уже давно. В смысле, как можно было бы вас обезопасить. И. К слову о том, что не важно, бросите вы это дело или нет, я думаю, это не зависит от этого. Вы и так не то, чтобы так уж сильно лезете в эпицентр событий. — Ну. Да. Я стараюсь, — вздыхает он и опускает взгляд. — Дергать тебя по ерунде тоже не хочется. — Дергайте. Я теперь в курсе, что по ерунде вы как раз точно меня звать не будете. — Ты так параноиком со мной станешь, — отшучивается он. — Я уже, Учитель — сверкает он своими чёрными глазами. В этот момент со стороны прихожей слышится звук ключа в замочной скважине. — Мать пришла, — вздыхает Аратака. — И тебе, наверное уже пора. — Я вижу по вашим глазам, как вы разочарованы, но я же не навсегда ухожу. — Да. Я в курсе. Просто очень сильно устал от всего этого. Понимаешь? Шигео кивает и задумывается, пока встаёт из-за стола и идёт в сторону раковины. — Ну что, мальчики, как вы здесь? — Всё хорошо, — чуть поворачивается спиной Моб, — домою чашку и домой пойду, а то уже поздновато. — Да, это верно, — кивает она. — А то ты тут аж с самого раннего утра. — Ага. Рейген уже с какой-то неохотой тянет на себя чашку с какао и наблюдает за тем, как женщина подходит к холодильнику и потихоньку начинает расфасовывать несколько продуктов из рюкзака. Как ставит две полные бутылки молока рядом с такой же почти полной. Ещё достаёт сливочное масло и, кажется, немного какого-то мяса. — Шигео, держи это тебе, — протягивает она ему плитку шоколада. — Ох, что вы, не стоит… — Стоит, стоит, — подмигивает она ему. — Ты ведь мне очень сильно сегодня помог. — Спасибо, — берёт он смущённо шоколадку в руки. — Спасибо вам за день. Амая кивает и улыбается. — Ну, а мне уже всё-таки пора, — кивает Шигео теперь уже Учителю, — вы, если что, пишите. — Да, я в курсе. Моб улавливает некое напряжение в голосе своего Бывшего Бога. Как и принципе в его взгляде и позе. Но. Ему правда пора. Он уверен, его Учитель сможет с этим справиться. Женщина вызывается проводить Бога Рейгена и желает ему самого-самого лучшего, пока хлопает его так невзначай по плечу и ещё минут пять болтает в прихожей. Она возвращается не сразу, ещё машет рукой, пока медленно тянет входную дверь на себя. Когда Амая возвращается обратно, она слегка привстаёт на корточки, а затем, опустившись, начинает тянуться к полу, пытаясь хоть как-то растянуть свою ноющую спину. Рейген весьма напряжённо наблюдает за этой сценой. Женщина в какой-то момент охает и решает оставить это занятие на потом. Она мягко улыбается и, повернувшись к Рейгену, спрашивает: — Ну что, как твои дела? О чём болтали? — Нормально, ничего особенного, — тянет Аратака без особого интереса. — Ну, это может быть для тебя ничего особенного, а для меня… — Только не надо вот этого делать. Прерывает её холодно Рейген. — Этого это чего? — не понимает она, прищурившись. — Притворяться, будто бы тебе и в самом деле интересно. — А я не притворяюсь, мне и в самом деле весьма интересно. Чуть вздергивает она свои светлые брови. — Полжизни было не интересно, а тут вдруг стало? Щурится он в ответ. — А вот и не правда. Не полжизни. Я достаточно часто интересуюсь, как у тебя дела. Не моя вина, что мне кто-то вечно недоговаривает, а потом пропадает на несколько лет. Исчезает, не сказав ни слова. Знаешь, я в какой-то момент подумала, что уже никогда своего сына и не увижу. Говорит она достаточно спокойно и сдержанно. — Да? Неужели? В полицию обращалась с пропажей? — А какой толк. Никому до меня там нет дела, — отвечает она спокойно. — Да и ты сам сказал: «Не хочу тебя больше никогда видеть», хлопнул дверью и ушёл. Трубку не брал. На почту не отвечал. Я сделала из этого выводы. Поступил точно так же, как и твой отец. Сквозит жуткая горечь в её последней фразе. Рейгена передёргивает очень резко. — Да как ты смеешь меня сравнивать с ним! — А с кем ещё, Аратака! Не выдерживает она. — Ты считаешь нормальным исчезнуть на много лет, а потом сделать вид, будто бы этого не было, и все в порядке?! — А ты считаешь нормальным игнорировать существование сына примерно столько же, разделяя с ним общую жилплощадь?! — Я никогда не игнорировала тебя! Ты был в тепле и накормлен! Я даже отдала последние деньги на твое образование! И вот таким образом ты отплатил мне?! Сбежал из университета в бог знает какой дальний город и десять лет притворялся долбанным экстрасенсом?! После всего, что я для тебя сделала? После бессонных ночей. Бесконечной работы и ухода твоего ненаглядного отца, вот этим ты мне отплатил, да? Тем, что без образования разводишь бедных стариков и полоумных женщин, при этом искусно манипулируя детьми. Что я должна думать после всего этого? Что, Аратака? — Ничего. Тихо произносит он. — Что? Уточняет она сощурившись. — Ты ничего мне не должна. И моей ошибкой было думать, будто бы да. И, знаешь. Всё верно. На самом деле ты права. Я мошенник, развожу людей и детей на деньги. А ещё я, мягко говоря, тот ещё моральный урод, учитывая, что я делал такую фигню с одиннадцатилетним мальчишкой. А ещё я так и не доучился, и у меня нет образования, и весь мой «честный» бизнес построен только на лжи. И я искренне не понимаю, почему, зная все это — все эти люди продолжают со мной не только дружить, но и уважать. Я не знаю, почему. Даже когда называют причину — я всё ещё, до сих пор, нахожусь в замешательстве. Стискивает он слегка зубы, пока всё это говорит. — Да, я такой. Но знаешь, что. Где ты, чёрт побери, была до того, как я стал таким? Где ты была, когда мне было по-настоящему хреново, где? Указывает он пальцем в её сторону, а Амая пока молчит и очень сильно хмурится, смотря на этот палец. — Когда меня обвинили тогда в школе, или когда нас бросил отец. Или когда я сказал, что мне не хочется идти в университет… Выдаёт он ей с каким-то отчаянием. — Где ты была? Закрылась в своей комнате? Закопалась в своих чёртовых книгах? Я по твоему лицу до сих пор вижу, что ты его не простила. Ты думаешь, я простил?! Выговаривает все это Аратака, и его просто трясёт от гнева. — Мне нужна была, мать твою, твоя гребанная поддержка. Немного. Хоть чуть-чуть. Всю жизнь была нужна. Но что я получал? Постоянные тычки и замечания. Будто бы это я виноват, что он от нас ушёл. Будто бы это я виноват, что слишком похож на него. Скрипя зубами, выдаёт он ей. — Ненавижу. Никогда, блять, не сравнивай меня с этим человеком. В одном предложении даже не смей ставить, иначе я снова перестану с тобой общаться. Мам. — Да пожалуйста, — выдаёт она ему холодно. — У тебя ведь отлично это получалось ранее. Аратака смотрит на неё, как на стену. Тугую такую, толстую. То ли бетонную, то ли кирпичную. Возможно, со звукоизоляцией, но точно внушительную. Смотрит и чувствует, как гнев сменяется обидой, а обида переходит в бесконечное и безграничное бессилие. Которое, кажется, растекается по столу вместе с ним. — Ты меня… хотя бы слышала? — Да, — коротко отвечает она. Коротко и спокойно. И Аратаке становится страшно. — А слушала ли? — неловко уточняет он. — Конечно. Я всё услышала, — каким-то нервным движением переставляет она чашки повернувшись к нему спиной. — Какой я, значит, на самом деле была хреновой для тебя матерью. Рейген закусывает губу. — Нет, я не это имел ввиду, я имел ввиду, что… — Не была рядом, не поддерживала тебя, — перебивает она его. — Заставляла тебя учиться. И вообще, оказывается, всю жизнь была той ещё тварью для своего сына… — Я… нет, я не так сказал… — озадаченно вставляет своё слово мужчина. — Ох, какая жалость, — выдаёт она как-то наигранно, но голос дрожит, — кажется, я купила в магазине яблоки и забыла их на кассе. Пойду схожу, пока магазин ещё не закрылся… Медленно разворачивается она в сторону коридора, и Рейген замечает, насколько сильно покраснели ее глаза. — Мам подожди, не убегай, ты всё неправильно поняла! — разворачивается на стуле Аратака — Извини, не могу, яблоки были слишком хорошие, — лепечет она ему в ответ, пока накидывает на себя кофточку, кое-как пихает ноги в кроссовки, не развязывая и встав пяткой на часть задней стенки, после чего спешно распахивает дверь. — Ну мам! — подрывается Аратака из-за стола и тут же взглядом судорожно ищет костыль, который почему-то сейчас стоит у самой дальней стенки кухни. Он стискивает зубы и, придерживаясь за стол левой рукой, притягивает к себе. В этот момент слышится чёткий щелчок двери. — Мама, подожди… — пыхтит он с каким-то отчаянием. — Пожалуйста, не уходи… послушай… Кое-как ухватившись за костыль доползает Рейген до двери, чуть не споткнувшись и обнаруживает, что та заперта на ключ. — Чёрт. Чёрт… — бьёт он кулаком по двери от отчаяния. — Чёрт! У него только два ключа. Один взяла мать, а второй он отдал Мобу. Как совпало. А. Рейген усмехается. Больно и пусто. И чертовски душит чувство вины.