Обречённые

Тишину, привычную в вечернее время в этом дворце, разрезает торопливый топот туфель. Валиде Хандан-султан несется к покоям, обустроенных для привезенной Эсен-султан. Хандан чуть с ума не сошла, когда узнала, что на её Эсен во время прогулки напала шайка разбойников. — Дорогу! Валиде-султан хазрет лери! — кричит Хаджи-ага, и Эсен встает с постели. — Валиде, — Эсен радостно склоняет голову перед матерью, а потом поднимает голову и, улыбаясь, бросается в объятия встревоженной Хандан. — Ты как? Всё хорошо? Боже, твоё лицо всё исцарапано. Моя Эсен, как же так, — причитает Хандан, когда они с дочерью присаживаются на тахту. — Как же это случилось? — Не знаю, я просто каталась, мы с Умут шли себе спокойно, а потом с ней словно что-то случилось, и мы понеслись, — Эсен, уже отошедшая от испуга, крепко сжимает руки матери, успокаивая её. — Я здесь. Я рядом, Валиде, не переживайте. — Но эти разбойники… — О, да, я ужасно испугалась, когда на меня со всех сторон выскочили эти разбойники, и Умут перепугалась, но как только мы оторвались, я с неё слезла и привязана на полянке. Потому что дальше были овраги, если бы она себе ещё что-нибудь переломала… — А ты? А что, если бы ты себе что-нибудь переломала? О, Аллах, — вздыхает Хандан, встревожено хмуря брови. — Мне было легче следить за оврагами, с Умут это тяжело. Слава Всевышнему, что она здорова и её нашли, — улыбается Эсен. — Ахмед уже дал задание Дервишу-аге немедленно найти этих разбойников, уж очень часто стали они нападать на всех, о, слава Аллаху, что ты спаслась, — успокаивает дочь Хандан и прижимает её к себе. — Но…Валиде, я не сама спаслась, — говорит Эсен и отстраняется от матери. — Меня спас один из янычар, — девушка хмурится, пытаясь вспомнить имя её спасителя: — Искендер, да, точно, Искендер! Надеюсь, он в порядке сейчас. Он спас меня, — лицо Эсен тут же озаряется смущенной улыбкой, которая не скрывается от зоркого взгляда Хаджи-аги, но игнорируется беспокоящейся матерью. — Янычар? Что ж, это хорошо. Ахмед обязательно вознаградит его, как только найдет, — говорит Хандан, мягко улыбаясь. — Дорогу! Султан Ахмед хан хазрет лери! — Эсен и Хандан тут же встают, склоняясь в приветственном поклоне перед падишахом. — Валиде, вы уже здесь, — Ахмед улыбается, глядя на мать, а затем переводит тревожный взгляд на Эсен, которая несмело поднимает взгляд на брата, а потом улыбается ярче и бросается к нему на шею, отбрасывая в сторону все формальности этого дворца. — Брат! — Эсен крепко прижимается к брату, облегченно вздыхая. — Мой брат-Повелитель! — Ты нас так напугала, сестра, — Ахмед обнимает в ответ свою нерадивую сестру и улыбается, целуя её в волосы. После поднимает взгляд на мать и лишь взглядами обмениваются они. — Я и сама так напугалась, думала, умру скорее от страха, — говорит Эсен, отстраняясь и глядя на брата. — Необходимо найти этих разбойников и наказать их со всей строгостью, Ахмед! Нападать на члена Династии –это уже слишком, иначе каждый разбойник теперь сможет ради жажды наживы нападать на любого, — говорит Хандан, а Ахмед кивает, глядя на сестру. Взгляд султана тут же меняется: — Не волнуйтесь, Валиде, тот, кто тронул мою сестру – ответит за это своей головой, — женщина кивает на это, успокаиваясь. — Ахмед, брат мой, пока ты и Валиде рядом, я чувствую себя спокойно, — с искренним запалом говорит Эсен: — эти месяцы, пока я здесь, во дворце, счастье для меня. Я дома, что может быть прекрасней? — Я счастлив от того, что ты рада, моя бесценная сестра, — Ахмед улыбается и целует Эсен в лоб. — Но…как же ты смогла сбежать? Расскажи мне всё. Помнишь ли ты тех, кто напала на тебя? — Один юноша, он был в одежде янычар, он помог мне, брат. Его звали Искендер, — Эсен вновь улыбается: — он был новобранцем, я думаю, одежда была не янычара. Но если я его увижу, я тут же его узнаю. Он мне жизнь спас, Ахмед, — султанша вкладывает в эту фразу как можно больше экспрессии. — Значит, я должен его найти и вознаградить, — Ахмед улыбается слегка шутливо, а Эсен счастливо улыбается в ответ. Хандан облегченно вздыхает: несмотря на все нависшие угрозы, несмотря на то, что Сафие-султан продолжает давить на неё, Мустафа всё ещё жив, а над троном Ахмеда вновь нависает опасность, в данный момент она испытывает радость, глядя на своих счастливых детей.

***

— Повелитель. — Да? — Эсен-султан просит вашей аудиенции. — К чему эти формальности, Дервиш? Пусть моя сестра зайдет, — Ахмед улыбается, откладывая бумаги. Дервиш кланяется, удаляясь. Эсен впархивает в покои Повелителя, радостно улыбаясь. Ахмед поднимает взгляд на сестру, с нежностью улыбаясь и раскрывая руки для объятий. — Повелитель, — Эсен почтительно склоняется в реверансе и лишь затем бросается в объятия. — Милая сестра, что-то случилось? — Я слышала, ты собрался в янычарский корпус? — Эсен ловко обходит брата, глядя на бумаги на его столе. — Возьми меня с собой, — не давая брату опомниться, добавляет она. — Эсен, исключено, — Ахмед не улыбается. — Ахмед, прошу! — взмаливается Эсен. — Я так долго ждала этого, прошу тебя! Матушка не позволяет, но если ты скажешь, она не сможет и слова сказать! Прошу тебя, Ахмед! — Эсен… — Ты же знаешь, я прожила там 2 года! 2 года, этот корпус был моим домом, Ахмед, прошу! — в голосе Эсен проскальзывают слезные нотки. — Я ведь всегда могла свободно посещать его раньше! — Эсен, тогда тебе было всего 6 лет. Сейчас тебе уже 17 лет, более того, ты была замужем. — Ахмед, ты же знаешь, меня не в чем обвинить…Ты сам решил казнить Эмирхана-пашу, — Эсен хмурится, вздергивая подбородок. — Нет, разумеется, я мысли о тебе и не допускаю. Чего нельзя сказать о янычарах, сестра, — Ахмед не выглядит непреклонным. Отец брал и Эсен, и Ахмеда в янычарский корпус, и Эсен нравилась эта вседозволенность, поэтому от нее тяжело отказаться сейчас. Ахмед её понимал. В янычарском корпусе он, Махмуд, Селим, Эсен и Гюлай чувствовали себя свободными, тренировались на мечах, задирали новобранцев и были по-настоящему счастливыми. Однако вот Махмуд казнен по приказу отца, и Ахмеду никогда не забыть крики своего брата. Сыпной тиф унес с собой Селима, а вместе с ним и Гюлай с совсем юной Акиле, пожалев лишь несчастную Эсен. Ахмед стал султаном, потеряв навсегда свою невинность и братскую любовь. У него есть лишь Эсен, его единственная сестра, чудом выжившая и во время бушевавшего сыпного тифа, и во время бунта, поднявшегося в начале правления его отца. Именно тогда, спасая дочь и сыновей, Мехмед приказал Зюльфикару, старшине своего отряда в янычарском корпусе, спрятать Махмуда, Ахмеда и Эсен в корпусе так, чтобы никто их не заметил. Чуть позже Ахмед и Махмуд вернулись в Топкапы, а Эсен осталась еще на 2 года там. Ахмед поклялся себе, что не заставит свою сестру плакать. Никогда. Она – единственное его напоминание о счастливом прошлом, о его беззаботном детстве и юношестве, его драгоценная сестра. — Я хочу лишь встретиться с Зюльфикаром-агой, увидеть родные покои, — Эсен усмехается. — Было довольно забавно изображать из себя мальчика, когда почти каждый знал, что это ложь. У меня даже покои были отдельные, — Эсен вздыхает. — Глупо, да? На что только старшины и аги рассчитывали? О, Ахмед, прошу тебя… — Сестра, — взгляд Ахмеда смягчается. — Как тебя порой тянет вернуться в Манису, я мечтаю вернуться в корпус, ведь там тоже проходили значимые годы моей жизни. Пока ты и Махмуд были во дворце, пока мой брат Селим и сестры Гюлай и Акиле покоились в могилах, я жила с янычарами, которые заменили мне братьев. Выросла я, и также выросли и они. Хочу их увидеть! — Эсен всем своим видом показывала свою волю. — Хорошо, Эсен, но ненадолго! — Ахмед пригрозил пальцем уже обрадовавшейся Эсен и та покорно склонила голову. — Я знала, Ахмед! Спасибо!