Брат за брата. По законам смуты

Глава седьмая. «Это — Кощей Бессмертный». (А. Белянин, «Тайный сыск царя Гороха».) — Ага, так он тебе и помог, — тут же осадил своего приятеля Крайний. — Дык другое тады что предложи, — пожал плечами Шальной. — А то как хулить, так все мастера... — А это кто такой-то вообще? — удивился Зяма. — Нос один, тута, близ Москвы, живёт. Такой силой обладает, что не дай Бог кому! — Так что, если и может нам хтось на всём свете пособить, то токмо он, — вставил и Гвоздь. — Могущественный Тёмный, живущий возле Москвы? — тут же насторожился Зяма. — Так может... — Не может. Даже нам ведомо, что носы исподтишка худого не делают, ну а уж ты-то тем паче должен сие знать! — отрезал Шальной. Да, это было правдой и Зяма о том знал. Носферату никогда в жизни не убивали тайком, ибо это считалось у них самым страшным позором. Только открыто, глядя в лицо, и никак иначе! — Да и потом, — снова вмешался Крайний, — тут ишшо одна история была, дюже для него неприятная. Уговорились они пожениться с девицей одной, Василисой Прекрасной... — Даром выглядеть краше всех в нашенских, мужицких-то, глазах володела, оттого так и прозвали, — перебил его Шальной. — А жил тута ране ишшо один Светлый, дурак дураком... — подхватил было и Иван-да-Марья. — Так его все и кликали — «Иван-дурак», — перебил Шальной его тоже. — А силой обладал — у-у-у! — Ну и вот, и как он скорбный на голову, то порешил, будто Василису Кощей с собой силой забрал, — вновь неспешно продолжил Крайний. — А как дар у дурака-то был такой силы, что и не приснится, победил он энтого Тёмного и бросил труп в реку, а Василису с собой увёл. — А она ж того не знала, что носы от оного не умирают, — подхватил Шальной. — Потому с горя и сама головой в омут кинулась. — А он, Кощей-то, в те поры дал зарок, что боле ни одна девица по его вине не погибнет, — прибавил Гвоздь. — Так что не мог он сие чёрно дело утворить. Зяма вздохнул. Что ж, значит, придётся дальше искать... — Токмо помогать он нам не станет, не дожидайся, — внезапно отрезал Крайний. — Это ещё почему? — Потому что он тех, кому с даром менее его повезло, ниже себя считает, — опередил приятеля Шальной. — А нас не любит за то, что мы же средь людей тут живём. — Ну, а сам-то он что же не средь бессмертных, если людей так не любит, что и вас из-за них тоже? — живо поинтересовался Зяма. — В память о Василисе, — объяснил ему Крайний. — С тех пор вот так близ Москвы и живёт. — Да, жаль всё ж её, хороша была девка, — вздохнул доселе молчавший Вожак. — Да-а, вот так дар скорбным на голову давать... — покачал головой Крайний. — Дык дар-то с тем, здоров ты аль хворый, не считатца! — воскликнул в ответ Шальной. — Но зачем сильных рангов-то скорбному давать? — вмешалась Фрося. — Таку любовь же изничтожил! — Да-а, любовь — штука серьёзная... — покачал головой сидящий с ногами на лавке, обхватив руками колени, Лис. — Так, может, и тут эта самая любовь как-то причастна? — предложил Зяма. — Вдруг она и тут как-то причастна? Вон я в одной первопоселенской книге читал, кто-то не хотел на девке после ночи вместе жениться и убил её! — На горе стоит сосна, под горою вишня, раньше Манька понесла, чем за меня вышла... — задумчиво отбарабанил Лис, глядя куда-то вдаль. — А что, ведь может быть! — Ну, при детях-то не надо таку срамотишшу! — оборвал его Гвоздь, мотнув головой в сторону Матвейки и Зямы. А последний в очередной раз убедился в этот момент, что волки везде одинаковы, что в его собственной деревне, пытавшейся быть потомками первопоселенцев, что в этой самой Москве царя Бориски, отличающейся от Зяминой деревни как день от ночи. Хотя вроде в Москве-то ко всяким подобным вещам относились куда проще, но вот поди же ты — и тут нельзя, по обычаям волков, при детях упоминать об этом! И ведь знают же сами, что их детям всё прекрасно известно о мужчинах и женщинах, так нет, нельзя при них говорить и всё! И вообще ничего несовершеннолетним нельзя, как ещё курить-то Зверь начал, когда ему ещё до совершеннолетия целых лет тридцать... А впрочем, если бы он не курил, Зяма бы только обрадовался, ибо терпеть не мог эти палочки. И хорошо, в Москве-то хоть не любили эту отраву, а цари так и вовсе боролись с ней! Ибо лично ему и в родном доме отравы хватало... — Ну что, стая, что всё-шки делать-то будем? — ворвался в его мысли голос Гвоздя. — Ну, я вам, как оказалось, ничем помочь не могу, — вынужден был в очередной раз с грустью признаться Зяма, разведя руками. — Так что верно Шальной говорит — к Кощею придётся идти. — А я вот тута ничего дивного не вижу, — не удержался от возможности съязвить Филин и тут. Но Зяма, вновь погружённый в свои мысли, вслух ему ничего не ответил, только мысленно послал его на хрен. Ему сейчас всё равно не до пререканий было. Ибо сейчас другое его волновало — как же заставить Тёмного такой силы всё-таки помочь им. Кощей наверняка не относился к Кругу, ибо те были отсюда далеко, но наверняка по силе магам оттуда не уступал. А колдуны такого уровня, как подозревал Зяма, помогать всем подряд не будут. А уж тем более если он, как сообщил Крайний, ещё и тех, кто среди людей живёт, не любит... Нет, тут и без всякого дара было понятно, что просто попросить его не получится. А уж о том, чтобы применить против него магию, нечего было и думать. Потому что он же в ответ ведь тоже свою силу применить может... — А давай, мы из тебя чучело набьём и предложим ему, — внезапно сказал Лис Филину. — Я вот слышал, чучела сов Тёмным часто в ритуалах пригождаются. — И ещё заодно Потомкам телепатируем, чтобы они с птицами у себя там кончали уже, — подхватил и Зяма, с ненавистью глядя на своего врага. — Ага, разохотились, — буркнул в ответ Филин. — Да мы ещё вас, аспидов, всех переживём! — Ага, держи карман шире, — злобно зыркнул в ответ на него Лис. — Все рано или поздно умирают, даже упыри с воронами, а вы что, бессмертнее Потомков Бастет, что ли? — Да кому и нужно помирать было, то это вам! — сердито воскликнул в ответ Филин. — Так нет же, хвори опосля того падения камня прибрались, а вы почему-то нет! — Фейри вымерли не после твоего «падения камня», а после начала Зимы, — оборвал его недовольный Зяма. — Историю знать надо, хоть вы тут все и неграмотные. — Ладно, не пыли... — вмешался Шальной, бросив услышанную явно не от местных фразу. — Сам грамоту знашь, ну так и гордись тем, а мы тати простые, нам она ни к чему! — Ну да, чего он изображат, будто мы хуже его... — пожаловался Гвоздю следом и юный Матвейка. — А знашь, вот больно хотца, чтоб ты сам к энтому Кощею пошёл и не вернулся! — с такой же ненавистью, как и Лис, зыркнул на Зяминого брата Филин. — Ну, я вообще-то даже после удара серебряным ножом в сердце выжил, как видишь, — тут же осадил его тот. — Так что сильно-то губы мне не раскатывай. А ещё лучше — сам иди, если тебе так хочется. — А ты мне что за указчик, чтобы приказы давать? — поинтересовался в ответ Филин. — Ты-то у нас в стае вообще же никто, аль забыл? — Да уж забыл... — мрачно взглянул на него исподлобья Лис. — Дык я и напомнить тады смогу, если что! — не по-совиному коротко отрезал Филин. — Ой, напугал, напоминальщик! — недобро усмехнулся Зяма. — Слышь, пернатый, а сто да сто сколь будет? — внезапно неизвестно к чему спросил Лис. — Ну, двести, — считать Филин всё-таки умел, как все птицы. — Ну и сиди, баран, на месте, — коротко бросил в ответ Лис и недовольно уставился в стену. А Зяма только одобрительно улыбнулся, за что сразу же получил сердитый взгляд от Филина. Ну и пусть, видали мы таких! Сам только второго ранга, а из себя прямо вожака корчит, если вообще не самого царя, посмотрите-ка! Но вообще, надоел он уже, Зяме, конечно, пёс его заешь. Эх, вот почему Зяма в стае Матёрого не остался?! И ведь Одноглазый, главное, просил же, так нет... Хотя, с другой стороны, кто бы им сейчас злодея этого неведомого искал? Правда, хрен ли, опять же, толку от этих его поисков? Всё на месте топчется и никаких результатов что-то пока не видно. В общем, как сказал бы Шальной, «Заловили два ерша, обох не видно ни шиша»... Скорее бы они уж тогда за Кощеем собрались идти наконец, что ли! Тем более что живого носферату Зяма вообще ни разу в жизни не видел. Даже в детдоме (хотя там-то уж экзотов за глаза хватало), потому что они, как известно, не бросают детей. В отличие от, например, Зяминых родителей, которым калека совершенно оказался не нужен. А если бы его в детдоме не вылечили? Хотя, знал бы он, что в жизни придётся вот такими глупостями заниматься — пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, ищи того, не знаю кого, — так вообще бы тогда рождаться не захотел, а не то что на ноги вставать! Или хоть от такого будущего дара отказался бы ещё при рождении! Да, верно всё-таки в детдоме кто-то из тех самых экзотов сказал, ни шиша из него в жизни, увы, не получится... Не тому, видно, дар этот проклятущий скреннирующий достался, пёс его забери! И ведь главное, обычно тем, у кого в жилах течёт фейрийская кровь, не очень- то везёт с дарами, так за что же тогда ЕМУ такое «счастье»? Почему именно он, простой еврейский фейри из детдома? В Круг он никогда не собирался, о власти над миром не мечтал, так зачем же ему такие дары, да ещё два?! ЗАЧЕМ, если он до сих пор даже убийцу холопок бояр Михайловских и Мстиславских этих проклятущих найти не может?! — Да, жаль, не мне этот дар-то достался, — со вздохом прибавил Лис, когда Зяма обнаружил, что, оказывается, произнёс последнюю фразу вслух. — Тогда же мне бы пришлось всё это расхлёбывать, а не тебе. И быть съеденным Малютой в случае неудачи тоже. А тебе-то ещё рано, ты же даже жизни не видел. — Да, не видел, — невесело вздохнул Зяма. — Но вот, знаешь, и вообще теперь как-то и видеть-то не хочется! Насмотрелся за последнее время, за глаза хватит! — Дык ты его пошли самого к Кощею, он и не будет видеть, — недобро усмехнулся Филин. — Слушай, Лис, его тоже куда-нибудь пошли, сделай милость, — устало попросил Зяма. — Ну надоел уже совсем, в самом деле, никаких сил ведь уже больше нет! Лис подумал мгновение, затем подошёл к сидящему на другой лавке Филину и неожиданно сорвал с него шапку: — Пернатый, скажи: поп или мужик? — Отдай шапку, змеина! — Филин вскочил было с места, но Лис тут же проворно спрятал шапку за спину. — Нет, ты скажи — поп или мужик? — Ну, поп, — недовольно был принужден ответить пернатый оборотень. — Об землю хлоп, ногой топ! — и брат Зямы тотчас проделал всё перечисленное. — Гадюка ты... — недовольно прошипел Филин. — А теперь скажи ещё раз — поп или мужик? — Мужик! — с какой-то безнадёжной отчаянностью воскликну лон. — Из избы — вжик! И Лис, подойдя к двери, вышвырнул шапку за дверь. Филин что-то злобно пробурчал и поплёлся за нею. — К Кощею пойду я, — объявил тем временем Зямин брат и решительным взглядом обвёл всю стаю. — Раз больше некому, то только мне остаётся. — И как же ты его всё-таки уговоришь к нам прийти? — с тревогой посмотрел на него Зяма. — Дар же применять против него не будешь, я надеюсь? — Я что, по-твоему, на сумасшедшего похож? — Лис даже обиделся. — А что, если он ихние трупы не поднимет? — вдруг забеспокоился Вожак. — Да ну, брось, это Кощей-то? — удивлённо взглянул на него Шальной. — Да ему это же проще, чем тебе высморкаться! — Тут другое может быть, — вдруг задумчиво произнёс Зямин брат. — Часто после смерти убитые всякими привидениями не могут вспомнить, что именно их убило. Так это всё может оказаться напрасным. — Ну спасибо, обрадовал, — тут же расстроился Зяма. — Говорю как есть, — пожал плечами оборотень. — Но, с другой, стороны, что мы теряем? — Голову, есть таков страх, — коротко рубанул в ответ Крайний. — Коли он гневаться на нас станет. — Не торопи умирать, дай состариться! — недовольно прервал его Лис. — Да не поспеешь ты состариться, чую, — подхватил следом и Филин. — Ты лучше чуй, что о словах своих придётся пожалеть, когда я Кощея сюда приведу, — огрызнулся Лис, застёгивая пуговицы чёрной, так не похожей на одежду жителей Москвы, рубашки. — Слепой сказал — «посмотрим», — гнул своё неугомонный Филин. Но его уже никто не слушал. Потому что в этот момент Зяма, вдруг кое-что вспомнив, вскочил со своего места и подошёл к Лису: — Подожди... А как же ты его приведёшь-то вообще, если по своей воле он к ним не пойдёт, а дар применить и заставить его ты не сможешь? Лис, словно ожидавший этого вопроса, тут же повернулся к нему и улыбнулся коварной улыбкой так широко, как не приснилось бы и ни одному носферату: — А ты случайно не забыл, кто твой брат?.. Глава восьмая. «Конечно, это всё может быть простым совпадением...» (Ник. Леонов, «Адская семейка) «А может и не быть?» (С.Лукьяненко, «Сумеречный дозор») — Так, ну и что это такое? — недовольно раздался откуда-то глуховатый голос, каким, если Зяма хоть что-то помнил из первопоселенских книг, разговаривали носферату, разменявшие не одно тысячелетие. — Уже почти день на дворе, а фейри ещё спят? Мальчишка тут же вскочил с лавки, как ужаленный. Да, хорошо он встречает Тёмного мага такой силы, ничего не скажешь! — Рад тебя видеть, — улыбнулся он гостю. И не соврал, ведь наконец-то живого носферату увидеть довелось! Правда, в жилах Кощея явно присутствовала и воронья кровь, если судить по похожему на птичий хищному носу и чёрным глазам, в то время как у носферату глаза должны были быть жёлтые. Но всё же в остальном он выглядел точно как «нос», как называли представителей его народа (чтобы не мучиться с эти длинным названием на Всеобщем, невыговариваемым для русских) в Москве. От полностью безволосой головы до чёрной одежды, так не похожей на одежду местного населения. — А я нет, — недовольно отрезал гость, входя внутрь. — В жизни бы сюда не пришёл, да нужда заставила. — А что за нужда? — с честным видом поинтересовался Зяма. — Кольцо-невидимку украли, — был вынужден признаться недовольный Кощей. — Уже и меня бояться перестали, выходит! Зяма вместо ответа только сочувственно покивал. Да, рисковый же его братец Лис, ох рисковый... — А я слышал, ты можешь узнать, кто это сделал и как мне вернуть кольцо, — продолжал ровным голосом Кощей. — А оно мне очень нужно, иначе бы не пришёл. Так, а вот теперь настал черёд уже самому Зяме сыграть, Лис-то свою задачу уже выполнил... — Могу, — отрезал он, тщательно стараясь скрыть внутренний страх. — Но не буду. — Это ещё почему? — удивился Кощей. — Потому что ты живущих среди людей не любишь и считаешь ниже себя. А они ведь меня приютили и я целых два года прожил среди них. — И что ты хочешь за это? — Кощей пристально взглянул на него чёрными глазами, похожими на два дула самострела. — Ну, принудить меня скреннировать ты всё равно не можешь, поскольку это возможно только добровольно. А вот если ты поднимешь для нас труп одной девушки, то я с радостью помогу тебе и отвечу, где кольцо. — Хорошо, я согласен, — кивнул безволосой головой Кощей. — Только сначала кольцо, а потом труп. Но в душе Зяма чувствовал, что он весьма озадачен. Ибо небось не привык, чтобы с магами его уровня так разговаривали. Но Зяма уже не боялся его. Ибо кто будет убивать скреннера, к которому добровольно пришёл за ясновидением? — Кольцо здесь, — объявил Зяма, посмотрев в чашу с водой, в которую он положил на дно зеркало. И указал на перевёрнутую лохань в сенях, видневшуюся в приоткрытую дверь. — Погоди... — пристально взглянул на него Кощей. — И это как же оно туда попало, интересно? — А это уже другой вопрос, а мы договаривались только на один, — коварно улыбнулся Зяма в ответ. И в избу вошёл Лис с такой же коварной улыбкой. — Далеко пойдёте, — покачал головой Кощей. И братья, повернувшись друг к другу, обменялись довольными усмешками. — Стараемся, — объявил могущественному гостю Лис. — А ты что, действительно фейри? — вдруг неожиданно спросил тот, глядя на Зяму. — Абсолютно, — ответил мальчишка. — Правда, ещё во мне волчья и кабанья кровь есть. И носфератская, как у тебя. — А ты уверен? — вновь пристально взглянул на него Кощей. — Ну, так в моём детдомовском листе было написано, а какой смысл там врать? — Не знаю.. — признался Кощей, глядя куда-то вдаль. — А ты сам-то откуда? — с интересом взглянул на него Зяма. — А то слышу, говоришь не так, как московские... — С Лысой горы, — с мрачным достоинством ответил Кощей. — Да ну?! — удивлённо уставился на него Зяма. Хотя, в принципе, он чего-то такого примерно и ожидал. Ибо откуда ещё на Руси взяться Тёмному магу такой силы, как не из этого колдовского места? — А почему ты не в Кругу с таким даром-то? — продолжал расспрашивать мальчишка. — А кто меня там ждёт? Да и, я слышал, Смерть там у них уже есть. — Так это в первом, а во втором нет. Ты во второй попробуй. — И как же, интересно, я туда попаду? — мрачно взглянул на него Кощей. — Ну, когда с трупами закончим, я тебе помогу. Узнаю, как туда можно попасть. — Спасибо, — ответил Кощей, щуря явно с трудом переносящие свет, пусть с виду и не морлочьи, глаза. — Да на, не мучайся! — не выдержал Зяма и достал из Гвоздёвого сундука чёрные очки, которые когда-то, уже и не помня, зачем, купил на нелюдской ярмарке. — Это что? — удивлённо уставился на явно незнакомую вещь Тёмный. — Здрасьте! А я думал, у вас на Лысой горе всё по-перпопоселенски! — удивился в ответ уже Зяма. — Не по-первопоселенски, а по-Тёмному, — вмешался в разговор Лис. — А остальным-то Тёмным народам очки не нужны. Вот небось и нет поэтому их там. — Верно, не нужны, — кивнул Кощей, почувствовав, как стало намного легче глазам, когда Зяма объяснил, как именно надевать эту штуку. — Я твой должник. — Да брось, — тут же смутился Зяма. — Пошли лучше труп поднимать, время-то не ждёт. — Сейчас, — ответил Кощей, надевая на палец кольцо-невидимку. И тотчас пропал с глаз. — А сюда-то ты как без кольца добрался? — поинтересовался Зяма. Ибо слишком уж у Кощея был неподходящий вид, чтобы днём по Москве разгуливать. — А у из одного из моих поднятых слуг есть дар незначительности, — объяснил Тёмный как ни в чём ни бывало. — Я приказал на себя эти чары наложить и люди не обращали на меня внимания. Зяма изумлённо уставился на него, не поверив своим ушам. Да, вот тебе и Русь лапотная, в которой, как уверены всякие там упыри, никакой магии нет! «У одного из моих поднятых слуг...» Вот тебе и «нет»! — И обратно теперь тоже с кольцом отправлюсь, — продолжал невидимый Кощей, когда они уже вышли на улицу, сопровождаемые шайкой. Но это самое «обратно», похоже, всё-таки должно было случиться не скоро. Потому что, не успев выйти, они сразу же, к своей досаде, наткнулись на ехавшего куда-то Шуйского со своей сворой. — А ну, с дороги! — выкрикнул один из этой самой своры и махнул плетью в сторону Лиса, но попал по невидимому Кощею, который от такой неожиданности аж вновь появился и с затаённой ненавистью взглянул на дерзкого наглеца. — Да ты совсем охренел, гиенолачина! — заорал на того на Всеобщем Лис, забыв, что тот не понимает этого языка. — Чего ты там мямлишь? — не понял Шуйский. — Что слышал! — бросил в ответ Лис уже по-русски, глядя теперь на самого ненавистного врага. — Думаешь, как боярство получил, так уже царь и Бог? Тут вон Тёмные не хуже тебя есть, но и то в цари не лезут! И Зяма, полностью согласный с братом, только покивал ему. Правда, на всякий случай выдернув дар управлять оружием из Вожака и гневно перебирая готовыми к применению этого дара пальцами. А вот Кощей ни кричать, ни угрожать не стал. Просто сделал одно движение рукой и дерзкий гиенолак полетел с коня, схватившись за горло в судорожной попытке вдохнуть. Шуйский вытаращился на него так, будто мага первого круга перед собой увидел. И Зяма, перехватив этот взгляд, злорадно усмехнулся. Что, сволочь, не ожидал встретить Тёмного посильнее себя, привык, что ты тут один самый главный?! А Кощей между тем хлопнул в ладоши и оборотень, который свалился на землю, вдруг сел, открыл вытаращенные глаза, снова схватил себя ладонью за горло и сильно вдохнул. — В следующий раз воскрешать не буду, — резко бросил колдун и быстро зашагал вперёд, только чёрный носфератский плащ взметнулся как крылья. Шайка Гвоздя последовала за ним. Задержались только Лис и Зяма. Старший брат скорчил новоявленному недругу злобную мину и провёл себя ладонью по горлу, а младший улыбнулся и послал воздушный поцелуй, затем пустился догонять Кощея. — Ну и силён же ты! — восхищённо сказал он невидимому Тёмному, когда они уже почти дошли до кладбища. — Так потому ко мне никто и не лезет, — ответил тот, снимая кольцо-невидимку, чтобы мальчишке было проще с ним разговаривать. — Твой братец был первым, кто на такое осмелился. Да, ловко же он всё это проделал! Украсть моё кольцо, чтобы вынудить прийти к вам, — до такого я бы не додумался! — А у нас выбора не было. Ты же их не любишь, поэтому сам бы не пошёл. — А кстати, как вас с братом к ним-то занесло вообще? — Кощей мотнул лысой головой в сторону шайки. — Да тут в двух словах не расскажешь, — ответил Зяма. Но всё же приступил к повествованию. Но тут они уже пришли на кладбище и остановились возле могилы безвременно ушедшей Маруськи. И Кощей, подняв худые, как у всего морлочьего племени, руки к небу, затянул какую-то непонятную песню на Тёмном языке. И Зяма не удивился, что поднятие трупа происходит именно так. Ибо одно дело вернуть мгновение назад только вылетевшую душу, как было с с тем гиенолаком Шуйского, и совсем другое — поднимать умершую уже много дней тому как. Не зря же некромантов за всю историю этого мира можно было по пальцам одной руки пересчитать. И пальцев более чем хватило бы. Правда, когда эта самая умершая выбралась из могилы под настороженными взглядами шайки, выяснилось, что Лис был прав, она действительно ничего не помнила. И как именно умерла, даже не имела ни малейшего представления. — Второй труп поднимать будем? — коротко осведомился Кощей. — А зачем, если они всё равно ничего не помнят, как я и говорил? — махнул рукой Лис. — Да-а, здорово всё обернулось, молвить неча... — с досадой произнёс Шальной, когда Кощей уложил мертвячку обратно. — Токмо зря тако чёрно дело утворили, ейный труп побеспокоили! В грех лишь зря себя вогнали, безбожники! — Так а мы-то чем виноваты, что она ничего не помнит?! — воскликнул в ответ Лис. — Не мы же с братом тот закон колдовской придумали, что умерщвлённые привидениями ничего о своей смерти не помнят! — А вот кто, интересно, придумал той закон, чтоб молодым девицам умирать кажно полнолуние? — продолжал раздосадованный оборотень. — Это почему «полнолуние»? — тут же насторожился удивлённый Зяма. — Дык а ты что, на небо не смотрел, что ль? Я ишшо сразу заметил, кажин раз, как они умирали, на небе полная луна была! — Эй, с тобой всё в порядке? —удивился Лис, потому что Зяма вдруг размаху ударил себя по лбу и громко, с надрывом, захохотал. — Теперь почти да, — ответил младший брат, успокоившись. — Ибо я понял, что именно их убивает. Призрак Полной Луны, зараза! — Дык может, коли ты узнал, то теперь и успокоишь его как-нито? — с надеждой спросил Крайний. — Чтоб другие девицы боле не умирали? — И мы с кладбища наконец тады уйдём? — подхватил и Шальной. — К сожалению, уходить ещё рано. Мне подтверждение нужно, что это действительно Призрак Полной Луны, как я и думал. Без него я, к сожалению, ничего не смогу сделать. — Ну и как же ты его получишь-то, если мертвячки всё равно ничего не помнят? — осадил его Гвоздь. — Да, вот хороший вопрос... — задумался Зяма. — А подтверждение нам сейчас ой как нужно! Получим его — и дело в шляпе! — В чём-в чём дело? — удивился Крайний. — Не важно. Важно то, что нам негде получить это дурацкое подтверждение. А без него я отсюда уйти не могу! — Если нужно, то будет, — вдруг неожиданно заявил Кощей и уставился своими чёрными глазами куда-то вдаль. Зяма проследил за его взглядом и увидел какого-то пьяного, бредущего мимо кладбища и распевающего при этом венчальные песни. И что он тут забыл, интересно? — Саблю мне, — коротко приказал Кощей шайке, протянув в сторону руку. — А зачем она те, коли ты и без оружья... — начал было Шальной, но Тёмный маг не дал ему продолжить. — Затем, что для двадцати вопросов жертва должна быть убита холодным оружием, — отрезал он. — И сейчас некогда балясы точить, времени мало. — Коли нужна сабля, то будет, — по-волчьи коротко ответил Вожак и сделал какой-то замысловатый финт рукой. И тотчас подал Тёмному оружие, будто из воздуха его выхватил. Срубить голову пьянице для Кощея оказалось делом одной минуты и скоро он вернулся, неся её в руках. И вдруг, к изумлению побледневшей и тотчас прижавшейся к Шальному Фроси и всех остальных (даже Зямы с Лисом, которые тоже ни разу ещё не видели оживление головы), та открыла глаза и неподвижным взором уставилась на собравшихся. А собравшиеся, даром что тоже силой были не обделены (и шайка также, поэтому зря она прибеднялась), были явно поражены. И уважения в голосе Шального, когда он заговорил, было хоть отбавляй: — Да-а, вот мне бы под рукой такой дар, когда мово брата двести лет назад нашли плавающим в бучиле вниз лицом! А то всё больно хотелось узнать, сам ли утоп али помогли ему! Зяма удивлённо уставился было на него, намереваясь спросить, а что же он молчал все эти годы, но тут Кощея внезапно задал свой вопрос: — А спрашивать-то кто будет, я, наверное?..