Макс пришел в себя, смешно раскорячившись под одеялом, в которое тотчас же завернулся, словно в спасительный волшебный артефакт. Некоторое время он лежал так, боясь раскрыть глаза; но на контакт с внешним миром все равно пришлось бы пойти — рано или поздно, так или иначе.
— Макс? — Шурф, глядя ещё немного сонно, приподнялся на локте: просыпаться одновременно с хозяином сна тоже входило теперь в список ежедневных вещей, которыми ему приходилось заниматься. И обычно этот самый хозяин просыпался во вполне благостном расположении души и тела. Но сейчас что-то было не так, и Лонли-Локли это, можно сказать, чувствовал. Даже нет, не так. Скорее чувствовал, чем просто успел сопоставить все факты.
Макс отреагировал не сразу — потребовалось время, чтобы соотнести голос с его обладателем. Мысли все еще представляли из себя неопрятную кучу, которую предстояло долго и муторно раскладывать по полочкам. Причем некоторые вещи, пожалуй, больше не вернутся на свои места.
— Да? — беспечно ответил он, не поворачиваясь к Шурфу лицом. Взглянуть на своего сно-спутника он сейчас точно не решился бы — в основном по причине, надёжно спрятанной под пухлым одеялом.
— Все нормально? — широкая ладонь легла на плечо, которое не было скрыто одеялом, и Лонли-Локли почти удостоверился в том, что честным ответом будет «нет», ибо Макс вздрогнул и чуть ли мурашками не покрылся. — Там что-то произошло, и я не смог тебе помочь?
— Нет, все в порядке, — соврал Макс, не успев придумать, что сказать вместо этого. — Доброе утро.
По-прежнему завернутый в одеяло, словно в огромную толстую мантию, он отполз от Лонли-Локли, чтобы потом подняться и, так и не повернувшись к нему, довольно быстро улизнуть из спальни в направлении бассейна, где он проторчал довольно долго — что, впрочем, не было странным для него с утра (здесь под утром, конечно же, имеется в виду та часть суток, с которой начинается день Макса). Наконец он объявился на кухне и сразу принялся колдовать над джезвой. Ни высокий воротник, ни длинные рукава, ни распущенные волосы не могли скрыть всех следов на его теле: на шее красовался лиловый синяк (явно не единственный в своем роде), одно запястье было расцарапано в кровь.
Оставшийся в подобии смятения Лонли-Локли позволил себе даже ещё пару минут полежать, разглядывая потолок, после того, как Макс спешно ретировался из своей же спальни.
Разглядывания потолка ни к каким утешительным выводам не привели, зато вокруг него начали вертеться Элла с Армстронгом, требующие к себе внимания. Шурф запустил пальцы в длинную густую шерсть. Больше всего в этой жизни он не любил чего-то не понимать, а Макс, что бы там ни произошло, явно не собирался облегчать своему другу жизнь.
На кухне он появился спустя час, уже в своём белоснежном лоохи, но ещё не нацепив тюрбан: внутренние устои подчинились логике, согласно которой человек, с которым вы спите на одной подушке, не слишком оскорбится, увидев тебя без головного убора.
— Я могу попросить тебя угостить меня кружкой камры? — поинтересовался он у Макса, сидящего в кресле со своей этой курительной палочкой, повернувшись к нему спиной. — Или нам стоит заказать обед? Точнее завтрак, хотя, с какой стороны посмотреть…
— Ох, камра, — Макс задумчиво почесал нос, явно вырванный откуда-то глубоко из своих мыслей. Пепел на кончике сигареты успел грусно поникнуть длинным хвостиком. — Ты же знаешь, я с ней далеко не мастак управляться. Если хочешь, можно что-нибудь заказать, я составлю тебе компанию… Правда, есть мне особенно не хочется, разве что какой-нибудь десерт. О, слушай, может, раздобыть для тебя чай?
Макс отчаянно пытался говорить своим обычным тоном, но, кажется, за эту ночь он успел разучиться им разговаривать. И он так и не смог заставить себя посмотреть Шурфу в глаза — разве что чуть повернул голову в его сторону.
— Я был бы тебе очень благодарен, — кивнул Лонли-Локли. Он продолжал ощущать, что с Максом происходило что-то странное, но поднимать панику или звать Джуффина явно было рано. Мужчина уселся на кресло напротив, но не успел ни задать вопроса, ни как следует разглядеть своего друга: к нему на колени с разбегу запрыгнул Армстронг с громким урчанием начиная тереться своей головой о плечо.
— Мне кажется, ты их разбаловал. Я вообще не слышал, чтобы у кошек бывал такой нрав, — Шурф вздохнул, глядя, как лоохи покрывается темной шерстью, но все же опустил руку на загривок.
Макс сунул руку под ближайшую подушку, но от того, что в голове творился хаос, ему сначала попалась «Чайка» небезызвестного драматурга, затем тоненький помятый сборник чайнвордов и, наконец, какая-то молотая сушеная растительность, возможно, специя — правда, с таким душком, что Макс еще долго жалел о том, что сунул нос в пакетик. Впрочем, с каждой новой неудачей упрямство разыгрывалось все сильнее, так что в конечном счете у него все-таки получилось достать пачку вполне себе приличного чая.
По-прежнему интуитивно избегая того, чтобы смотреть на Шурфа, заговаривать с ним первым или подходить ближе, чем на вытянутую руку, Макс дождался, когда закипит вода, чтобы вручить Лонли-Локли обещанный напиток и (гладя Эллу и смотря по большей части на нее) с прискорбием ему сообщить, что-де Меламори бросила ему зов и он никак не может позавтракать-тире-пообедать с ним. Что, конечно же, никоим образом не мешает Шурфу остаться и заказать еду к нему на дом. Если он, конечно, хочет.
Щеки пылали вместе с ушами, когда Макс наконец улизнул из дома, чувствуя себя еще более неловким, чем шарнирный человечек. Он терпеть не мог вранье и в особенности свое вранье — дурацкое и нескладное, но другого выхода у него не было. Не может же он просто так опустить воротник и сказать Шурфу — смотри, это сделал твой альтер эго!
Лонли-Локли неторопливо допил чай, после чего заглянул в желтые глаза Армстронга, которые как бы светились сочувствием. Возможно, просто воображение разыгралось — мужчина вполне допускал такой вариант. Зато он точно знал, что глубокая царапина на запястье Макса, увиденная прежде, чем тот одернул рукав, не была аналогичной игрой воображения.
Задавать лишних вопросов Шурф не стал. Захочет — расскажет, не пытать же его в самом деле или в голову лезть, как любит делать Джуффин. Впрочем, это не мешало беспокойству расти в геометрической прогрессии.
— Ваш хозяин иногда невовремя решает погеройствовать и становится совершенно невыносимым, — произнёс Шурф, находя в коте благодарного слушателя. — Остаётся только надеяться, что леди Меламори сможет найти к нему подход.
Армстронг возмущённо мяукнул: то ли в поддержку Шурфу, мол, какой бы смышлённой эта девушка ни была, пользы от нее вряд ли выйдет больше; то ли просто оттого, что его перестали чесать за ухом.
***
— Привет, Макс, — Меламори сидела на краю стола, с рожком мороженого в руках и совершенно беззаботно мотала ногами. — Сваливаешься как этот… Как снег на голову, да?
— Именно, — Макс радостно улыбнулся в ответ. То, с каким теплом незабвеннейшая встретила незваного гостя, растопило заледеневший ком сомнений, собравшийся в груди по дороге к ней домой.
— Будешь?
— Конечно, буду, кто в своем уме может отказаться от мороженого? Ты извини, что я… — с языка чуть не сорвалось «с утра пораньше», вот только время близилось к вечеру, — с пустыми руками и без предупрежденья. Порой пользуюсь своим государственным положением, чтобы манкировать правилами этикета. Мне ведь все равно никто не возразит.
Меламори только отмахнулась, протягивая Максу мороженое.
— За последнюю неделю я тебя вообще не видела, ходите там с Шурфом и Джуффином все такие загадочные. За это тебе скорее надо извиниться, а не за сегодняшнее появление, — девушка обиженно надула губы, но через пару секунд не выдержала и рассмеялась, глядя на растерянную физиономию друга и коллеги.
— Дырку над тобой в небе, Макс, я же шучу. Общение с Лонли-Локли явно не пошло тебе на пользу.
— Ну вот уж враки, это вовсе не его вина, — Максу явно было трудно изображать беспечность, но он пытался изо всех сил.
Мороженое помогало — благодаря ему безнадежно скатившееся настроение стало медленно подниматься на более или менее приличный уровень.
— Запомни: если со мной что-то не так, почти всегда в этом виноват плохой сон. А порой — и вовсе его отсутствие.
— Раньше ты точно также говорил про еду, — фыркнула девушка, спрыгивая со стола и порывисто обняла Макса. — Так или иначе, я рада тебя видеть. В связи с этим предлагаю либо увеселительную прогулку, либо разграбление винных погребов моего дяди.
От прогулки, пусть даже и увеселительной, Макс наотрез отказался. Ему хватало одной Меламори, деликатно игнорирующей неоднозначные отметины на его теле. Можно было не сомневаться: сунься он сейчас на улицу, весь город совершенно случайно столкнется с ним лицом к лицу. Посему дядюшкиным погребам пришлось в очередной раз делиться своими несметными запасами.
Добротное вино, приятная компания и беспечная болтовня подействовали весьма благодатно. Макс и сам не заметил, как его успело так разморить, но когда Меламори пришлось ненадолго удалиться, то вернувшись, она обнаружила Вершителя мирно дремлющим прямо в кресле, неловко уронившим голову на сложенные руки. Казалось бы, и как вообще в такой позе можно умудриться заснуть?
***
Но у меня все же получилось.
И, Грешные магистры, как же я не был этому рад.
— Ну что, напугал он тебя? — насмешливо-безразлично спросила медсестра, небрежными движениями отвязывая меня от кровати. — А ведь я предупреждала. Тот еще кадр, приспичило тебе за него цепляться. Пошли.
У женщины были какие-то бесцветные жиденькие волосы, собранные в тонкий хвостик на макушке. Она сграбастала меня под локоть и повела прочь из палаты, добавив сочувственно:
— Может, хочешь, чтобы тебя перевели?
Мы направились к сестринскому посту, и я растерялся, осознав, что пришло время таблеток и какого-то приема пищи — может, завтрака, а может, и ужина.
— Нет-нет, — быстро и почти жалобно возразил я, помотав головой. — Все в порядке, пусть остается, мы с ним как-нибудь договоримся.
Взгляд медсестры сделался сначала подозрительным, а потом осуждающим, но она ничего не сказала, пока мы не дошли до лотка с таблетками.
— Держи, — маленький стаканчик в форме усеченного конуса оказался в моей руке. Две таблетки, одна капсула. Шурф помогал мне каждый раз проворачивать этот фокус. Я знал, что провалюсь без него.
— Эй, погоди, а ну-ка открой рот! — Заметив неладное, медсестра отреагировала быстро. Мне ничего не оставалось, кроме как позорно сдаться, продемонстрировав ей так и не проглоченные таблетки — я запихал их языком за щеку. Подошли еще медбратья, и дальше все сложилось очень предсказуемо: меня сначала попросили еще раз, в более грубой форме, а затем принялись держать и пихать таблетки прямо мне в глотку. Разумеется, это разбудило привычное чувство паники и я задергался, тщетно пытаясь освободиться.
Меламори, притащив одеяло и кинув его на друга, сама прикорнула на диване в гостиной, решив, что будить Макса, который жаловался на отсутствие сна, не стоит. Но когда тот во сне замычал, а потом скинул на пол одеяло одновременно, кажется, пытаясь зарыться в кресло, то она мгновенно очнулась.
— Макс!
Просыпаться тот явно не собирался, заскулил и снова попытался спрятать себя в кресле.
— Дырку над тобой в небе, Макс, — Меламори принялась трясти друга за плечо, но тому оказались безразличны манипуляции, происходящие с его телом.
Меламори почти испугалась.
Точнее, она испугалась как добропорядочная леди, но как сотрудница Тайного Сыска быстро сложила два и два (проблемы со сном и секреты коллег) и решила, что переживать за Макса будет сподручнее после того, как она пошлёт зов начальнику.
«Сэр Халли!»
«Внимательно тебя слушаю, незабвенная, только быстро.»
«У меня тут Макс выпил и…»
«И уснул», — чтобы перебивать в Безмолвной речи, определенно нужен талант, и шеф явно мог им похвастаться. —
«Это к Шурфу. Отбой!»
Вот и все, как обычно, никаких тебе пояснений. Меламори нахмурилась, но Макс неожиданно зарычал, и девушке снова пришлось срочно брать себя в руки.
Шурф примчался почти мгновенно. Так же мгновенно оценил ситуацию и, не тратя времени, подхватил мечущегося во сне Макса на руки, словно тот и не весил ничего.
— Я прошу прощения за свою бестактность, — мужчина склонил голову, обращаясь к Блим, — но можно ли воспользоваться твоей гостевой спальней? Я, конечно, мог бы пройти Тёмным Путём вместе с ним, но это займёт дополнительное время, и неизвестно, как Макс отреагирует на это.
— Д-да, конечно, — ошеломлённая Меламори разве что челюсть на пол не уронила. — На втором этаже третья дверь. Синяя.
Шурф снова кивнул и поудобнее перехватив Макса, быстрым шагом отправился в указанном направлении.
— Ну делаааа, — протянула Меламори, глядя в спину Лонли-Локли и чувствуя, как внутри кольнула обида вместе с осознанием собственной бесполезности. Хорошо хоть в одной из бутылок оставалось ещё вино.
