Слезами и кровью

Вернувшись из гостиницы, Отогар сразу же поднялся в свои покои и следующий час провёл в окружении книг. Как и многому другому, чтению его обучил Питтио, но вряд ли старый учитель одобрил бы сегодняшние вкусы Отогара, как и его расточительность. На книги Отогар тратил почти столько же денег, сколько на одежду – просто не мог удержаться. Он любил провести вечер за увлекательным романом или посмеяться над сборником фривольных стихов и злых фарсов. Но сегодня у него были дела поважнее – он листал страницы книг по волшебству. Страницы гладкие, белые, из хорошей бумаги, ещё хранящие запах типографской краски, и страницы хрупкие, рыхлые, желтоватые, иногда с подозрительными бурыми пятнами. После часа работы Отогар откинулся на спинку бархатного кресла и слегка поморщился – от долгого сидения у него затекли плечи и заболела спина. Да уж, сразу видно, что сегодня ему исполнилось сорок семь лет. Или это было уже вчера? Он взял со стола список, который составил только что, и, хмурясь, прочёл его. В списке было двадцать четыре строки, взглянув на которые, обычный человек не понял бы почти ничего. Это были названия взрывчатых веществ, получить которые можно было только с помощью магии. Отогар сразу же вычеркнул три названия – он и вписал-то их туда только для полноты впечатления, уже зная, что вчера на Ореховой улице совершенно точно взорвалась не Серая бомба, превращающая людей в каменные изваяния, не Ледяной шар, пронзающий всё вокруг длинными острыми сосульками, и не Дедушкин табак – штука безобидная и простая, под стать названию, не приносящая никому вреда, а только выпускающая облако чёрного удушливого дыма, исключительно для того, чтобы сбить противника с толку. Просмотрев список ещё раз, Отогар вычеркнул один за другим ещё семь строчек – все эти вещества не отличались большой силой, и для того, чтобы произвести такой серьёзный взрыв, как вчера, одного крохотного кошелька не хватило бы. Он ещё несколько раз просмотрел список, задумчиво хмуря брови, кусая крепкими белыми зубами кончик пера, вычеркнул ещё пять названий и посмотрел на оставшиеся девять строчек. И в этот момент внизу хлопнула дверь. Отогар отложил перо, прислушиваясь. Лишь у троих людей во всём городе – у него, Рогриана и Гармила – есть ключи от этого дома. Рогриан всё ещё в «Горной Розе», значит, это Гармил. А Отогар был уверен, что ученик уже дома – когда он вернулся, то сразу же ушёл к себе, уверенный, что Гармил давно вернулся, спрятал плащ и лёг спать. Выходит, Гармил задержался в дороге, и задержался сильно. Что-то случилось. Спустившись вниз, он услышал шум из комнаты Гармила, располагавшейся по соседству с кухней. Заглянув туда, Отогар увидел, как парень стоит на коленях перед кроватью, запихивая под неё смятый серый плащ. Его руки заметно дрожали, а худые плечи напряглись. - Что случилось? – без предисловий спросил Отогар. Гармил подскочил – учитывая, что он всё ещё стоял на коленях, выглядело это впечатляюще, - и обернулся. Его лицо было ещё более серым, чем всегда, а глаза нервно блестели. - Меня хотели убить, - проговорил он, поднимаясь на ноги. - Ты ранен? - Нет. Кажется, нет. - У тебя на руках кровь, - Отогар шагнул вперёд, взял Гармила за грязные руки, не выказав на этот раз своей обычной брезгливости, и приподнял их, поворачивая ладони к тусклой лампе. Грязь, покрывавшая кожу, перемешалась с кровью, которая вытекла из нескольких глубоких ссадин. Гармил шмыгнул носом, вспомнив, как карабкался по стене, взбираясь на крышу – оказывается, он ссадил руки, и даже не заметил. Его всё ещё била слабая дрожь, и Отогар это заметил. - Иди, промой ссадины. И вообще приведи себя в порядок, - он окинул взглядом перепачканную одежду ученика и красноречиво сморщил нос. – Потом расскажешь, что с тобой произошло. Как и в большинстве домов Тирля, в доме Отогара отдельной ванной не было. Господам обычно ванну приносили прямо в их покои, а слуги наливали для себя тёплую воду в бочку на кухне. Гармил опустил дрожащие грязные ладони в воду и зашептал заклинание, заставляя воду нагреться, и всё равно дрожь не отпускала и тогда, когда он быстро мылся и чистил свою одежду, и тогда, когда он уже переоделся и устроился на стуле в углу кухни, набивая табаком узкую трубку. Как обычно, курево помогло ему немного успокоиться, и он куда более уверенным шагом поднялся в покои учителя. Отогар продолжал сидеть за столом, задумчиво глядя на список. Он казался полностью погружённым в размышления, но когда Гармил тихо прошмыгнул в открытую дверь, обернулся к нему и посмотрел на него очень внимательно, готовясь слушать. Когда Гармил закончил рассказывать, Отогар некоторое время молчал, задумчиво глядя на него чёрными глазами. Потом тихо спросил: - Думаешь, это был обычный грабитель? Гармил пожал плечами: - Скорее всего. Принял меня за обычного горожанина, который забрёл не туда. - Может быть, может быть, - Отогар встал и подошёл к окну, в задумчивости глядя на улицу. – Где, говоришь, ты заметил слежку? Гармил слегка нахмурился. Ответить на вопрос было непросто – большинство улочек в Глотке представляли собой просто кривые проулки между домами, зачастую не имевшие названия. Помолчав, он уверенно сказал: - Я только что прошёл мимо той часовни, в которой повесился сумасшедший священник месяц назад, и как раз приближался к дому старика, у которого несколько раз покупал листья Ядовитой Келемы. - А оторвался ты неподалёку от цирюльни Одноглазого Дорка? - Да. Я помню, как пробежал по её крыше сразу после того, как бросил колокольчик. - Получается, этот грабитель преследовал тебя через всю Глотку. Изрядное расстояние. - Вы думаете, это не случайность? - Не знаю, не знаю. Возможно, тебе просто попался очень настойчивый грабитель. - Возможно, - проговорил Гармил. Несмотря на то, что в камине был разожжён яркий огонь, ему внезапно стало холодно. Отогар вернулся к столу и взял с него свой исчёрканный список. - Хочу, чтобы ты взглянул на это. У меня, кажется, уже глаз замылился, не могу ни до чего додуматься. Гармил посмотрел на протянутый листок, сдвинув брови и слегка шевеля губами, потом устало помотал головой: - Простите, учитель. Не знаю, что такое они могли использовать, меня ведь там не было, и… - Он вдруг замолчал, его рот неуверенно приоткрылся. - Что? – живо спросил Отогар. – Что ты думаешь? - Да ничего, - пробормотал Гармил, мотая головой. – Чушь полнейшая… - Чушь, не чушь – решать мне. Говори, о чём ты думаешь. Гармил поднял руку и неуверенно ткнул пальцем в одну из строчек: - Вот это. «Смешинка». - Хочешь сказать, «Велисандерум»? - Ну да, я просто слышал, как ребята из Гильдии его так называют, он же веселит, если его вдохнуть… - Редкая вещь, - пробормотал Отогар. – Почему ты решил, что взорвали именно его? - Нет, я не решил, просто... я же говорю, чушь полнейшая. Я просто вспомнил: однажды вы просили меня купить немного Смеш… Велисандерума у Черноголового Морри, того торговца из Большого Коврижного переулка. И я запомнил, что он добавил к смеси немного шафрана, чтобы Смешинка не взорвалась раньше времени. У меня все руки пропахли, пока я домой добрался. Вот сейчас я увидел это название в списке и вспомнил: тот, который за мной сегодня гнался… от него пахло шафраном. Слабо, но я почувствовал. Просто не обратил внимания. Отогар молчал, задумчиво глядя на ученика. - Может, это ничего и не значит, - торопливо сказал Гармил. – Может, он обычный грабитель… просто недавно ограбил какого-нибудь торговца пряностями… шафран – дорогая штука… Он надеялся, что так оно и есть. Пусть уж лучше сегодня ночью на него напал обычный подонок, каких много шатается по грязным улочкам Глотки, чем один из тех, кто замешан в покушении. Но взглянув на Отогара, Гармил с ужасом увидел на лице учителя азарт: Отогар ухватился за эту тоненькую ниточку, и отпускать её не собирался. - Может быть, может быть, - совсем другим голосом повторил Отогар свои недавние слова и задумчиво блеснул глазами. – Иди-ка ты спать, Гармил. Завтра с утра приготовишь мне яичницу, часов в восемь. - Конечно, - проговорил Гармил, поднимаясь на ноги. – С лососем и горошком, как обычно? - Да, и с петрушкой. Иди, иди. Но Гармил замешкался на пороге и тихо спросил: - Учитель, я тут подумал… может, мне всё-таки стоит пройти Испытание? – Отогар красноречиво повёл бровью, и Гармил сбивчиво заговорил: - Просто эти, из Гильдии, вечно смеются надо мной, говорят, что я не то волшебник, не то чёрт знает что такое… Мне ведь скоро двадцать два, а я всё ещё… Я знаю, в этом году уже поздно, но до следующего Испытания ещё несколько месяцев, я успею подготовиться. - Гармил, Гармил, - покачал головой Отогар, когда парень наконец сконфуженно замолчал. – Ну сколько раз тебе повторять. Ты живёшь у меня девять лет, и до сих пор хочешь состоять в Гильдии? Посмотри, - он широко развёл руки в стороны, - посмотри, что ты видишь? - Комнату… - пробормотал Гармил. - Прямо слёзы наворачиваются. Мальчик мой, брось притворяться: я же знаю, что ты уже сто раз успел прицениться к каждой вещи в этой, как ты говоришь, комнате, точно знаешь, сколько стоит каждая книга, каждый подсвечник, каждая пуговица на моём кафтане, и знаешь, как и кому всё это повыгоднее сбыть. Не отворачивайся, не надо: я на тебя не сержусь. Мне удалось вытащить тебя с улицы, но улица всегда останется в тебе, как ты её не вытравливай. Меня это устраивает, Гармил. Меня устраиваешь ты, такой, какой есть, и такой, каким ты можешь стать… но дело не в этом. Дело в том, Гармил, что я не бессмертен. И когда-нибудь всё это – он снова обвёл комнату широким жестом, - достанется вовсе не тебе. Всё это перейдёт Гильдии, осядет в сокровищнице или будет растрачено на помощь какому-нибудь опустившемуся ничтожеству вроде Иола, на то, чтобы устроить карьеру молодому бездарю или скрасить старость развалине из Совета. Десятая доля от доходов и никакого права на оставление наследства – вот такую цену платят волшебники Гильдии за то, чтобы считаться слугами Короны, за то, чтобы всегда иметь возможность получить работу и защиту, и за то, чтобы чернь смотрела на нас с чуть меньшим подозрением, чем на волшебников-отступников… Ты меня слушаешь? - Да. - Так вот, слушай внимательнее. В следующий раз, когда кто-нибудь из этих идиотов осмелится косо на тебя взглянуть, что-то тебе сказать или посмеяться – вспомни о том, кто ты такой. Вспомни о том, что ты знаешь и умеешь. Обо всех запрещённых веществах, которые умеешь доставать, обо всех зельях, которые умеешь варить, и от одного запаха которых у этих слюнтяев из Гильдии сердце прихватит. И самое главное – никаких налогов, Гармил! Ты – мои руки и мои уши, не забывай. Вступишь в Гильдию – и мои руки будут связаны, а уши залиты воском. И самое главное – ты ничего не получишь от этого. Сейчас ты слушаешься только меня. Вступишь в Гильдию – придётся слушаться магов Совета, старших волшебников, и каждый будет чего-то от тебя требовать, а в награду даже не скажет «спасибо». Решай сам, что для тебя важнее: подчиняться кому-то всю свою жизнь, или подчиняться только мне… а когда-нибудь – никому. Ты меня понял? - Да, - сказал Гармил, поднимая голову. В его тусклых усталых глазах мелькнул огонёк. Отогар довольно кивнул: - Вот и хорошо. Иди, отдыхай. И не забудь: завтрак в восемь. - Не забуду, учитель. Гармил вернулся в свою комнату, сбросил башмаки и залез в кровать. Отвернувшись к стене, он закрыл глаза, но сон не шёл. Чувствуя, как холодеют руки, он вспоминал о том, что услышал сегодня в ратуше, на совете. О словах констебля Стольма. О том, что злоумышленники использовали магию, а значит, могут использовать её снова. Если сегодня ночью за ним гнался один из тех, кто попытался взорвать градоправителя Маранта, значит, в следующий раз он вполне может применить что-то пострашнее обычного ножа. Гармил думал об этом, пока наконец не погрузился в тревожный сон. А тем временем Отогар снова уселся за стол, обмакнул перо в чернильницу и торжественно обвёл строчку с надписью «Велисандерум». Его губы растянулись в азартной улыбке. - Черноголовый Морри, Большой Коврижный переулок, - проговорил он, всё ещё продолжая улыбаться.