Restart

В доме послышались быстрые шаги — тринадцатилетний алхимик метался по комнатам в поисках своих пальто и шарфа. Несколько мгновений спустя он направился к двери, завязывая на шее тёплую красную ленту. — Я иду кататься на санках! — радостно объявил мальчик, взволнованный от нетерпения выйти на улицу и порезвиться в снегу. Год выдался хороший для игр в зимнюю погоду. Хоть и холодно, но он не мог просто закрыть глаза на толстое белое одеяло, укрывшее всё вокруг. Оно в этот раз толще, чем он когда-либо видел в своей жизни. И он знал идеальный холм, на котором можно было бы с ветерком прокатиться разок-другой на быстрых санях. Реакцией Квирина была лишь кроткая полуулыбка. Он уже собирался разжечь огонь в камине: за ночь в замке стало холодно, и только успел поднять глаза, как входная дверь громко закрылась. Вэриан всё ещё совсем ребёнок, но отец предпочёл бы, чтобы мальчик не убегал вот так. Но мужчина только вздохнул, глядя на медленно разгорающийся огонь, что становился всё больше и ярче, распространяясь и достигая больших поленьев. Пришло время заняться ежедневной работой, а позже, когда Вэриан вернётся, немного побранить его за уход без разрешения. Ему не потребовалось много времени, чтобы добраться до места назначения. Относительно высокий холм, немного в стороне от Старой Короны, несколько деревьев, растущих гроздьями всё дальше и дальше. Подросток взобрался на холм, волоча за собой санки, вдруг соскользнул вниз и вновь поднялся, прилагая уже некое усилие. Для него это стало почти традицией — тонуть в снегу на этом холме каждую зиму. Конечно, и отец иногда тоже был тут с ним. Вот только друзей не было, которые могли сопровождать его. Но Вэриан мог обойтись и без них. Кроме того, он намеревался проверить химическое вещество, способное превращать снег в более концентрированный лёд для создания лучшего скольжения. Идеальный план. Всего несколько капель — и он увеличит скорость вдвое. Уже почти всё готово, и вот алхимик позволил гравитации тащить себя, разгоняясь всё быстрее и быстрее. Так было поначалу, пока не стало слишком быстро, никаких остановок не предвещалось. Не успел он опомниться, как сани врезались в валун, выглядывавший из-под снега, и он полетел, влепляясь в ствол дерева сбоку от траектории пути. Последнее, что он помнил, было то, как что-то ударило его по затылку, неконтролируемое движение внезапно прекратилось, и всё погрузилось во тьму. Время шло, и Квирин обедал в одиночестве. В этом нет ничего необычного, Вэриан часто подолгу отсутствовал, зачастую приходилось напоминать мальчику, который подолгу сидел в лаборатории. С озабоченным видом он перевёл взгляд на окно, разглядывая холодный зимний пейзаж. Мужчина был уверен, что скоро пойдёт снег. Знал ли об этом Вэриан? Он пытался научить его следить за небом и предсказывать погоду, но не мог сказать, сколько из этого тот выучил наизусть. Отец принялся мыть посуду, стараясь подавить неуверенное чувство, охватившее его существо. С сыном всё было в порядке, он наверняка надел тёплую одежду да и без того часто задерживался подольше. Вздохнув, он поставил тарелку в раковину и принялся за уборку. Неожиданно Вэриан открыл глаза, встречаясь с туманной белизной, продолжающей ослеплять его даже после прихода в сознание. Он огляделся по сторонам, бесцельно вращая головой и разинув рот, пока не понял, что всё его тело сотрясает дрожь. Мальчик прерывисто вздохнул, принимаясь снова разглядывать окружение, что стало немного более осмысленным. Холм, снег, деревья и то, что, по его мнению, называлось санями, оставившими следы на снегу. Теперь они лежали неподвижно, опрокинутые, словно кто-то пнул их ногой. Как они сюда попали? И что ещё важнее... Как он сюда попал? Что он там делает, где находится?!.. Кто он? От этой мысли голова закружилась ещё сильнее. Кто же он? На первый взгляд всё просто! Он был... собой! Но... как же его зовут? Он поймал себя на том, что с трудом вспоминает имя. Алхимик с трудом встал, держась за голову и чувствуя пульсирующую боль в затылке, всё ещё не отпускающую его. Шаткими шагами он направился к деревьям, следуя по тем следам, которые мог найти в пустом хаосе под ногами. Стемнело быстро, тучи нависли над ним более агрессивно, ветер завывал яростнее, словно предупреждая любого дурака, что осмелится выйти на улицу из-за грядущего снегопада. Погода на улице постепенно становилась тревожной для отца. Тёмные тучи растянулись по небу, превращая поздний вечер в тусклый свет, как будто уже наступила ночь. Вэриан уже должен был вернуться. Все видят перемену погоды, а его сын, может быть, и безрассуден, но не глуп. Нахмурив брови, он выглянул из входной двери, осматривая окрестности, надеясь, что сможет увидеть его. Но никакого ребёнка, бегущего домой, не было. Хватит. Он ждал достаточно долго. Желудок уже скрутило узлом — дурное предчувствие, вызванное одной лишь погодой. Он поспешил схватить фонарь и тёплую одежду и выбежал из замка. Где бы сейчас ни был его сын, возможно, ему нужна помощь! Вэриан продолжал идти по темноте. Его сильно трясло, по спине пробегали мурашки, а кожу жгло от ледяного ветра. Руки тоже начали неметь, как и ноги. Идти становилось всё труднее. А пропадающие следы уводят его дальше в неизвестность. Он не знал, где находится и кто он. Да и заботиться о таких мелочах было невыносимо. Он просто шёл вперёд, надеясь в конце концов что-нибудь найти. Он понятия не имел, что именно, но это было лучше, чем стоять на одном месте и ничего не делать. Квирин вовсе не понимал, где сейчас его сын, но догадывался, куда тот отправился. Неподалёку был холм, который они часто посещали, катаясь на санках. Он показал ему это место давным-давно, когда Вэриан был ещё совсем маленьким. Часы игр в снегу и яркого солнца, освещавшего их, казались такими далекими. Счастливый смех Вэриана многолетней давности время от времени отдавался в мыслях. Но единственным звуком, который он слышал сейчас, был звук собственных шагов, хруст, когда ноги глубоко погружались в белый снег, и шелест ветвей от набирающего силу ветра. Через несколько минут он добрался до холма, и сердце уже бешено колотилось. Здесь кто-то побывал, следы и полозья саней на снегу. Он быстро огляделся по сторонам, но ребёнка нигде не было видно. Вместо него мужчина увидел расколотые щепки, разбросанные по округе, — сломанные сани, до жути знакомые. Квирин резко вздохнул от шока, на мгновение замерев. Тут, словно по сигналу, тело пришло в движение, и он поспешил вниз по склону, почти спотыкаясь от рыхлые сугробы. Добравшись до места столкновения, он осмотрелся. Но вокруг по-прежнему никого. Напуганные глаза искали намёки на то, что произошло. Хоть снег и молчал, он многое говорил своими тропами. Вэриан откатился немного дальше, к дереву, и от нескольких застывших капель крови перехватило дыхание. «Он был ранен!» Квирин резко обернулся, безуспешно пытаясь найти направление, куда ушёл его сын после несчастного случая. Но других троп здесь не было. Никаких шагов, ведущих поодаль. Это могло означать только то, что он вернулся пешком. В замок. Но ведь он бы встретился по дороге, не так ли? Может быть, Вэриан заблудился? Отец начал взбираться на холм, торопливо шагая по проклятому снегу, который мешал идти быстрее, и, будучи наверху, начал выкрикивать имя мальчика. Если он потерялся, то, по-видимому, был где-то поблизости, пошёл по другой тропе, не по той, что вела обратно в деревню. Возможно, он уже заметил ошибку и направился обратно? Квирин найдёт его, обязательно найдёт, потому что погода начала ухудшаться. Подросток продолжал идти, безымянный, без цели, его воля даже продолжать исчезала вместе с силой, чтобы удержаться на ногах. Для него ситуация была такова: имя неизвестно, место неизвестно, поэтому мотивация найти выход из этой мерзлоты отсутствовала. Одно удерживало его — собственный инстинкт, но голос постепенно заглушался, а визжащие ветры царапали лицо, сбивая мысли. Пальцы больше не ощущались, каждое движение посылало колющую боль вверх по конечностям. По мере того, как сгущались сумерки, мир тоже тускнел. Медленно, но верно он стал самим определением потерянного. Внезапно из ниоткуда раздался голос, кричащего во всю глотку человека, звавшего кого-то. «Вэриан» или что-то похожее. Он беззвучно повторил это имя, а выдох образовывал густые облака перед синими губами. Он дошёл до того, что холод практически превратил его в ледяную статую. Что бы ни происходило в жизни этого незнакомца, его это, вероятно, не касалось. И всё же любопытство, его естественная потребность понять неведомое, победило, заставив его следовать за звуком, словно в попытке развлечь себя в это ужасное время. — Вэриан! — голос Квирина был полон отчаяния, казалось, что крик унёс ветер, неслышный из-за рёва снежной бури. Густые снежинки начали падать вниз, подгоняемые ветром, жаля лицо. Очередной вопль слетел с его губ, и он заморгал, стараясь хоть что-нибудь — кого-нибудь — увидеть. Фонарь освещал лишь часть пути. Все следы медленно засыпало снегом, но ведь они выглядели как свежие. Потерять их означало бы потерять дорогу к сыну. Он крикнул снова, не взирая на туманный пар. Холодно. Вэриан, должно быть, уже замёрз. При этой мысли у отца защемило сердце, и он, смаргивая слёзы, звал его ещё громче и отчаяннее, чем прежде. Время было на исходе! Вот опять, этот крик для какого-то человека, о котором мальчик никогда не слышал. Кто бы это ни был, похоже, незнакомец, кликающий его, был невероятно встревожен. Или просто зол. Неужели этот «Вэриан» сделал что-то не так? Неужели он вообще не хочет, чтобы его нашли? Он не знал, ему теперь всё равно. Он просто шёл на голос, нерешительно и медленно, — это его единственная ниточка в пустоте. Алхимик подошёл ближе, голос звучал громче, сердце сильнее забилось в груди, но всё же безразлично, как будто страха в нём не было. Глаза Квирина внезапно уловили блёклый силуэт между деревьями, слишком далекий, чтобы до него мог дотянуться свет фонаря. Мужчина удивлённо ахнул. Вспыхнула искра надежды. Неужели это Вэриан? Он поднял руку повыше, словно это позволяло фонарю лучше освещать тёмную местность. — Вэриан? — голос дрогнул, полный надежды, но с оттенком нового страха. Страха, что его глаза обманули его, что там был кто-то другой или вообще ничего. Он попытался сосредоточиться на тени, ожидая ответа, а сам бросился вперёд. Мальчик замер на минуту, прищурившись, глядя на фигуру вдалеке; зрение расплывалось и искажало окружающий мир. Вдруг она двинулась, направляясь к нему, огромная фигура со светом в руке. Все тревожные сигналы тотчас зазвенели в ушах. Глаза расширились, малая капля адреналина заставила сердце забиться сильнее. Подросток думал лишь о том, чтобы убежать в противоположном направлении, он не знал ни этого человека, ни его намерений. Надо что-то делать, несмотря на покинувшие его чувства и онемение. Чудо, что он ещё мог стоять. Мужчина подошёл достаточно близко, убеждаясь — это действительно его сын. Но вместо того, чтобы идти к нему, Вэриан побежал в обратную сторону, неуклюже, но достаточно быстро. Квирин остановился в замешательстве, не в силах придумать причину такого поведения. Неужто боялся, что отец разгневается из-за сломанных саней? Он бросился бежать, следуя за маленьким силуэтом, пока тот не скрылся в темноте. — Вэриан! Не убегай! Не беспокойся о санях! — кричал он, уворачиваясь от цепких веток. Свет фонаря дико задрожал в такт его движениям. — Стой! Алхимик понятия не имел, о чём кричит этот человек, да и вообще не понимал его — слова вылетали у него из головы прежде, чем он успевал что-то понять. Незнакомец казался расстроенным. Или это был гнев? Он не мог сказать наверняка. Оставалось продолжать свой путь. Но ненадолго. Мальчик ненароком подвернул ногу и упал в снег. С каждым неглубоким вдохом сковывало горло, словно он глотал иголки. Он не переставал дрожать, к этому моменту уже не чувствуя руки. В ушах глухо стучал медленный пульс. Это могли быть шаги того человека, но они не стали громче. Квирин увидел, как он упал. Что с ним?! Тяжело дыша, он догнал его, мысленно утешая бушующее сердце. Вэриан был сломлен и больше не двигался, его веки полузакрыты, взгляд отстранённый. Он..? Отчаянным движением он присел на корточки и осторожно поднял сына. — Вэриан, сынок, держись... Мальчик ещё дышал. Отец был бы так рад этому факту, но другое обстоятельство стерло всё облегчение. Вэриан холодный, как лёд! Он, полностью бледный, ужасно дрожал. Квирин стискивал его в объятиях, пытаясь дать ему немного собственного тепла. Но это не поможет: ветер дует им в лицо, унося прочь всё тепло кожи. Мужчина снова опустил подростка на снег, быстрыми движениями скинув меховой жилет со своих плеч и плащ и обернув их вокруг сына. До дома совсем недалеко. Он справится. Квирин не обращал внимания на собственную дрожь, прижимая Вэриана к себе как можно ближе, торопясь сквозь ночь, спотыкаясь, спеша назад в замок, обратно в тепло. Мальчик больше не понимал, что произошло, всё тело схвачено морозом. Внезапно им завладело желание уснуть. Что бы ни случалось сейчас около него, всё лишь клонило в сон. Глаза больше не могли ни на чём сфокусироваться, мир становился темнее. Он трясся в объятиях незнакомца, от коротких и неглубоких вдохов у него болели лёгкие и горло. Ему не потребовалось много времени, чтобы полностью отключиться. По крайней мере, теперь вопросы оставят его в покое. Больше никаких «куда мы идём?», «кто этот человек?», «кто я?». На секунду он снова смог отдохнуть. И лишь одно слово эхом отдавалось в его голове. Или, скорее, имя. «Вэриан». Квирин старался не дать ему уснуть, говоря с ним в перерывах между быстрыми вдохами и повторяя, как куплеты песен. С бьющимся в висках пульсом он рывком распахнул дверь дома и ввалился внутрь, оставляя за собой мокрые следы, снег и грязь. В коридоре было не намного теплее, чем снаружи, поэтому он поспешил дальше, к комнате с кармином. Здесь уже было тепло, и отец осторожно опустил мальчика на пол перед кармином. Огонь немного стих, а дерево тлело. Он займётся этим позже. Сначала он снял с ребёнка плащ, ткань которого была уже влажной и покрытой снегом, и заметил, что Вэриан заснул. На короткое мгновение его охватил шок. Но затем он взглянул на ровно вздымающуюся грудь, что означало, он ещё жив и уже немного теплее, чем в лесу. Но вокруг недостаточно тепло. Квирин продолжал снимать насквозь вымокшие пальто и шарфы и завернул его в толстые одеяла. Быстрыми шагами он пошёл за полотенцем, волосы мальчика тоже были мокрыми. Сейчас его сердце бьётся даже быстрее. Нужно согреть Вэриана, он явно боролся с переохлаждением. Синие губы — его безошибочный признак. Мужчина вернулся через минуту, опустился на колени перед алхимиком, осторожно положил его голову себе на колени и насухо вытер волосы. Обеспокоенный взгляд остановился на расслабленных чертах лица, кожа всё ещё была прохладной и слегка синеватой. Внутри всё болезненно сжалось от этого зрелища — Вэриан, такой хрупкий и почти безжизненный, как кукла, и только тихое сопение обнадёживало Квирина. Мальчик долго лежал неподвижно, погружённый в сон, постепенно приходя в себя, а жара возвращала его к реальности. Теперь вздохи стали размеренными, дрожь тоже давно прекратилась. Он только-только начал устраиваться поудобнее, открывая глаза навстречу свету камина, светящему в лицо. Затем ощутил тяжёлые одеяла, которыми был укрыт, и твёрдый пол под ним резко. Он чуть пошевелился, чувствуя лёгкие покалывания в руках и ногах. Хоть к нему и возвращалось сознание, он до сих пор не мог понять, где находится. Или как сюда попал. Квирин некоторое время наблюдал за ним, держа его руки в своих, поглаживая и слегка двигая пальцами, чтобы вернуть им нормальную температуру. До тех пор, пока ребёнок не шевелился, он волновался, но не хотел будить его. Постепенно мальчик согрелся, и отец осмелился оставить его, чтобы приготовить тёплую ванну. Вода полностью приведёт его в порядок. Он побежал за дровами и наполнил ванну водой, кипятя её на костре, который сам же и развёл. Пока вода нагревалась, он возвращался, каждый раз проверяя Вэриана. И действительно, в один момент он открыл глаза, сохраняя взгляд непонимающим, но бодрствующим и бегая глазами по сторонам. Квирин поспешно опустился на колени, глядя на него с беспокойством. — Вэриан, как ты? — и протянул руку, чтобы погладить сына по волосам, с облегчением вздохнув. Вот оно опять, это имя. С кем же разговаривал этот человек? Он приблизился, почти касаясь его и тем самым заставляя мальчика вздрогнуть и отползти от него, перебирая ногами и держась на слабых ещё руках. Алхимик недоумённо уставился на него. Он не мог распознать ни одной черты лица стоящего перед ним мужчины. Им движила паника. Он должен был быстро что-то придумать. А что он знал? Он в каком-то доме, как бы в безопасности, насколько можно судить, по крайней мере, больше не на смертельном холоде, и этот незнакомец, казалось, спас ему жизнь, называя его тем же именем, которое он слышал от него в буране. Неужели это его собственное имя? Этого не может быть, он бы его помнил! ...Так ведь? Глаза Вэриана расширились, и он вышел из пределов досягаемости Квирина, рука отца зависла в безмолвном воздухе. Мужчина выглядел удивлённым, а лицо сына было таким испуганным и растерянным, что у него вновь защемило сердце. — Вэриан? Это та же самая реакция, которую он показал в лесу, — паника, как будто он боялся его. Почему? Мозг медленно складывал кусочки вместе: сломанные сани, следы на снегу, дерево, кровь. Мальчик выбрал неверный путь, путь, который ему следовало бы знать наизусть. Но он всё ещё отказывался принять ответ, который сформировался сам собой, ухватившись за более простое решение — сани. — Вэриан, забудь про те сломанные сани. Мы построим новые. Я просто рад, что ты в безопасности. Его взгляд смягчился, и он опустил руку, положив её себе на колени. Снова это имя. Мужчина, видно, настаивал и был уверен, что разговаривает с ним, что именно он «Вэриан». Это слово едва ли прозвучало как зов. Он слышал его уже несколько раз, но оно звучало так чужеродно, потусторонне. Зато теперь Квирин убрал руку, и расстояние помогло снять напряжение. Он вспомнил сани и как проснулся в снегу. Как незнакомец узнал об этом? И что он имел в виду, говоря: «Мы построим новые»? Кто же они? Неужели они знали друг друга? Он никогда в жизни не видел этого человека и посмотрел на него в полном смятении. — Кто... Вы? — спросил мальчик немного испуганно, но знал, что этот вопрос был необходим. Квирин обомлел, это подтвердило его прежние мысли, он больше не мог надеяться на что-то другое. Вэриан потерял память. Сколько именно, нельзя сказать, но достаточно, чтобы так смотреть на своего отца. В горле образовался грузный ком, но мужчина всё же сумел выдавить из себя ответ. — Вэриан... Я... твой отец. Алхимик продолжал пристально изучать его, слова звучали так странно, почти бессмысленно. У него был отец? Часть его сочла логичным согласиться, но как он узнает, что это правда? И кто этот Вэриан?! Вот этого он всё ещё не мог понять. Если бы это действительно было его имя, а не чьё-то ещё, он бы знал! — Ты... А кто такой Вэриан? — выдохнул он, надеясь получить хоть какой-то разумный ответ. Мальчик склонил голову набок. Очередной вопрос, который показался отцу каким-то неправильным. Его маленький сын даже не знал собственного имени? Имя, которое он дал ему однажды вместе с матерью, имя, которое мягко скользнуло по их губам в день рождения малыша в крохотном свёртке из одеяла, смотрящего на них с чистым любопытством. Сейчас Вэриан тоже смотрел на него, но растерянно, испуганно, неуверенно, словно сомневаясь в словах Квирина. — Вэриан, это твоё имя. Сынок, ты Вэриан, — мужчина судорожно сглотнул. Вся ситуация напоминала кошмар. Ему так хотелось, чтобы всё в итоге оказалось им. Хотелось проснуться. Но потрескивание огня было реальным, камень под ногами был реальным, и его опустошённый ребёнок перед ним был реальным. Неужели мальчик всё забыл? «Как меня зовут?» — подумал он, нахмурив брови. Он искал подтверждения, надеясь, что, может быть, что-то в его окружении подскажет ему доверять так называемому отцу, верить ему. Честно говоря, это единственная зацепка. Но действительно ли он хотел доверять незнакомцу, когда не в силах доверять даже собственной памяти? А что, если мужчина солгал? В конце концов, он не знал, с кем имеет дело. Конечно, тот спас ему жизнь, но алхимик никак не мог избавиться от ощущения, что что-то не так. Если бы только он знал, что это «что-то» — он сам. Этот человек также называл его «сынок» в дополнение к имени, которое мальчик всё ещё не мог связать с собой, утверждал, что раньше был его отцом. Вэриан с трудом верил в это. Он ещё не видел своего отражения, даже толком не помнил, как выглядит. Но внутренний голос шептал ему, что они не очень-то похожи. — Я... думаю, я бы это знал... — ответил он, немного защищаясь, и, наконец, вновь оглядел комнату, что походило на гостиную. — А где мы? — Видимо, это из-за того несчастного случая, — Квирин не видел там лужи крови, но удар, должно быть, был достаточно сильным, чтобы стереть воспоминания. — Мы дома, в замке. В Старой Короне. Королевство Корона, — после уточнения он снова осмотрел ребёнка. Неужели у него рассечение? — Голова болит? «Несчастный случай?» — подумал он, но спрашивать пока не стал, желая сначала узнать, где находится. Ответ, хоть и был полон конкретной информации, совершенно не помог ему сориентироваться. Он был в королевстве, в более старой его части, так что, скорее всего, не в столице. А замок? Почему они оказались в замке? Этот человек королевской крови? Нет, он совсем не похож. Его одежда слишком изношена и изорвана, чтобы походить на короля. Или на даже кого-то, работающего рядом с королевской семьёй. Может... этот Вэриан — королевская особа? Он пока не мог связать себя с этим именем. Или вообще с каким-нибудь именем. Он был никем. Всё, что у него было, — слова незнакомца. — Хм... Немного, — мальчик положил руку на затылок, едва дотрагиваясь до него. Может быть, он ранен. Отец вскочил на ноги, чтобы подойти поближе, сокращая расстояние между ними. Внезапное движение встревожило Вэриана, и он снова приготовился бежать. — Ушиба нет? — мужчина снова присел на корточки, готовый взглянуть на возможную рану. Алхимик задумался и ответил с потерянным видом: — Н-Нет, не думаю... Почему? Я ударялся головой? — Похоже, что ты потерял память... — осторожными движениями Квирин раздвинул волосы в том месте, которое показывал мальчик, обнажив небольшую шишку. — Наверное, нужно охладить. Вэриан напрягся, снова успокоившись, как только тот отошёл. Потерял память? Звучало одновременно абсурдно и совершенно логично. Он ударился головой, возможно, сломанные сани были частью уравнения. Да, точно. На данный момент этого было достаточно, чтобы объяснить такое состояние. В настоящее время он должен выяснить, кто он такой, восстановить те воспоминания, которые ещё можно спасти. — Вы... правда мой отец? — алхимик не верил своим ушам. Он не мог просто довериться первому утверждению незнакомца. Он вполне мог попасть в ловушку. А может быть, этот человек спутал его с кем-то другим? Вопрос застал мужчину врасплох. Вэриан не верил ему? Он обхватил ладонями лицо ребёнка. — Вэриан, конечно же, я твой отец, — он заглянул ему глубоко в глаза, ища остатки доверия, надеясь напомнить при помощи зрительного контакта. Он ведь не мог забыть все эти годы, правда? Ужас отразился на лице Вэриана — Квирин придвинулся ближе, держась за его лицо, не находя никакого утешения. Теперь он просто хотел убежать, убежать, вернуть прежнее расстояние. Он не знал этого человека, не знал, кто он и чего хочет. Эти слова старались звучать ободряюще, но только разжигали его сомнения. — Откуда мне знать, что..? — подросток пытался оторвать чужие руки от лица, медленно и осторожно цепляясь за запястья. — Потому что... — Квирин аккуратно подбирал слова. Это абсурд! Как убедить его? Он растерялся, не зная, что сказать. — Вэриан... — ребёнок стал сопротивляться, мужчина убрал руки. — Просто поверь мне. Видишь. Ты замёрз и был ранен. Я приготовил тебе ванну, — он встал и протянул ладонь, чтобы помочь Вэриану подняться. — Можешь идти? Ответа не последовало. Во всяком случае, это подозрительно. Мальчик ещё больше нахмурился и попятился, норовя встать самостоятельно. Он никуда с ним не пойдёт. Он слегка покачал головой, принимая оборонительную позу. Даже если этот человек и был его отцом, он всё равно не знал, какой он на самом деле. Дать слабину было бы ужасной ошибкой. Квирин нахмурился, тот отдалился снова. Он вздохнул и потёр переносицу. Будет очень трудно. — Вэриан, это всего лишь ванна. Ты согреешься. — Я никуда не пойду, пока не узнаю, что происходит! — раздражённо фыркнул он. Неужели незнакомец действительно ожидал, что он просто выполнит его просьбу? Плевать, замёрз он или нет, но сейчас он чувствовал себя прекрасно. Он лишь хотел знать, кто он и кто этот человек. Что ему было нужно и зачем он привёл его сюда? Отец ничего не понимал. Что ещё хотел Вэриан? Почему он отказывался ему верить? И почему так упрямится? Квирин не был человеком слова, достигая предела своих возможностей. Вэриан обязан следовать его приказам, даже если... Мужчина покачал головой, устав думать об этом, приблизился к ребёнку и без всяких усилий поднял его на руки. — Сначала ванна, потом вопросы. Ты можешь простудиться. Глаза Вэриана широко распахнулись, он начал брыкаться и вырваться из хватки Квирина. — Отпусти меня! — закричал он, открыто противясь. Теперь он по-настоящему не мог ему доверять. Даже если у него были добрые намерения, алхимик хотел знать правду прежде всего. В конце концов он упал, приземлившись на пол на спину. Хоть Квирин пытался удержать его, уворачиваясь от частых взмахов кулаками, мальчик выскользнул из его рук, ударившись о половые доски. Мужчина потрясённо ахнул и тут же опустился рядом. — Вэриан? — большие руки зависли над ним, надо опять поднять его, подальше от холодного и твёрдого пола, но сначала убедиться, что с Вэрианом всё в порядке. Тот резко оттолкнулся от Квирина и быстро встал. — Не лезь ко мне! — гаркнул алхимик, делая несколько шагов назад. Нельзя доверять ему после того, как этот человек схватил его. — Вэриан, успокойся! Я не причиню тебе вреда! Отец не мог понять своей ошибки. Вместо того, чтобы дать ему больше пространства, он встал и вновь поднял ребёнка, держа его ближе, чем в прошлый раз. Хватит на сегодня страданий. Широкими шагами он двинулся вперёд, но на этот раз его хватка не ослабла. Прижимая сына к себе, он наконец ощутил весь тяжкий груз на сердце. С некоторым трудом он добрался до ванной и осторожно отпустил его рядом с собой, убедившись, что тот стоит на ногах. — Вот и всё! Всего лишь ванна, — отец слегка обессиленно выдохнул, но не выпустил мальчика из виду. — Я просто добавлю горячей воды и уйду, — стоило бы положить лёд на затылок, но Вэриан так защищался, что лучше начать с ванны, что, вероятно, не только согреет его, но и даст некоторое время остыть. Вэриан продолжал бороться, но при этом не мог убежать. Он попытался вырываться, двигаться и оттолкнуться, но ничего не вышло. Вскоре его отпустили, и он отбежал от него так далеко, как только мог, прижавшись спиной к стене и забившись в угол, наблюдая за каждым его движением с бешено бьющимся сердцем. Тревога сделала его неуверенным, испуганным и даже злым на него за то, что незнакомец ничего ему не объяснил. Что именно он должен был скрывать? По правде говоря, Вэриан опустошён. И то, что Квирин настойчиво вторгался в его пространство, как будто он что-то знал, ничуть не помогало. Алхимик внимательно следил за ним, насторожившись на случай, если что-то случится. Он снова дрожал. Но на этот раз не из-за холода. Мальчик забился в угол, словно загнанный в ловушку зверь. Его пристальный взгляд был прикован к мужчине, настороженный и совершенно застращанный, слышалось его учащённое дыхание. Это совсем не то, чего добивался отец. На него накатила волна вины, он не должен был хватать его и насильно тащить сюда. Осознание пришло поздно, и он чувствовал себя ещё более огорчённым, чем раньше. Что теперь делать? Как это исправить? Он долго смотрел на своего встревоженного ребёнка, но в голову ему ничего не приходило. Вздохнув, он сел на ближайший табурет, устремив взор вниз, куда-то рядом с ванной. — Прости меня, сынок, — раздалось едва слышно. Мужчина упёрся локтями в колени и схватился за голову. — Я не хотел тебя пугать. Подросток продолжал следить за ним, почти пронзая взглядом. — Кто Вы, и что Вам от меня нужно? — снова заговорил он, настаивая на вопросе и требуя ответа. Как же сбежать из этой комнаты? Но на секунду показалось, что мужчина будто... раскаивается? Будто он правда не хотел причинять ему никакого вреда. И всё же он принёс его сюда, когда Вэриан совершенно ясно дал понять, что он этого не хочет. И продолжал называть его сыном! Это так неуместно, что лишь укрепляло недоверие. А надо ли вообще чему-то верить? Неизвестность сводила его с ума. Он вообще не мог понять этого человека, его мотивацию, его эмоции, ничего. Всё, что он знал, — только его фразу: «Ты мой сын... Я твой отец». Но это ничего не объясняло. Вэриан снова задавал вопросы, причём первый уже звучал, и Квирин уже отвечал. Видно, этого оказалось недостаточно. Может быть, ему следует рассказать больше, — единственный способ пробиться сквозь него. Мужчина поднял голову, не сводя глаз с мальчика, и медленно, но отчётливо произнес: — Меня зовут Квирин. Я глава Старой Короны, деревни на границе Короны. У меня есть тринадцатилетний сын, Вэриан. Да, это ты. Мы живём одни в этом замке, — отец сделал паузу, проглотив образовавшийся во время этой неловкой ситуации ком. — Я хочу, чтобы ты выздоровел и был в безопасности. Ты должен согреться, чтобы не заболеть, — он ждал ответа, надеясь, что эта информация наконец проломит лёд между ними. Вэриана невероятно раздражало то, что он так настойчиво настаивал на ванне. Алхимик ничего не сделает, пока не получит все нужные ответы о себе. И ничто не изменит его решения. Он мог просидеть тут весь день, если потребуется, и не собирался просто слепо принимать что-либо от незнакомца. Мальчик очень хорошо помнил это наставление. Если бы ещё знать, кто его дал. И ему больше не холодно! Он покачал головой и решительно ответил: — Нет, я... я ничего не собираюсь делать!.. Я не подчиняюсь чьим-то приказам! Я не знаю, кто я и кем Вы меня считаете, но пока не узнаю правду про себя, я не сдвинусь с места ни на дюйм... — с явной ненавистью в глазах прошипел он. Квирин спокойно ждал, но этот неожиданный ответ его потряс. Он сдержался, чтобы не рявкнуть, не огрызнуться на неуважительный тон. Он должен сохранять спокойствие. Сейчас он не был его отцом, во всяком случае, в глазах Вэриана. Он просто незнакомец, и вдобавок ко всему пугающий. Мужчина заставил себя закрыть глаза на такое поведение и сокрушенно вздохнул. — Что ж, спрашивай. Казалось, алхимик немного озадачился, что незнакомец сдался. Но это только на руку, так что он не обращал на это внимания. — Что со мной случилось? Почему я оказался в снегу? И кого Вы искали? — холодно спросил он. Честно говоря, он уже вроде как знал ответ, сложив некоторые кусочки вместе. Должно быть, он ехал на санях, ударился головой и потерял память, об этом упоминали раньше, но он хотел проверить ещё раз. На всякий случай. Что же касается того, кого ищет этот человек, то он, скорее всего, снова ответит ему, что он его сын, тот самый Вэриан. Как бы то ни было, он хотел заново всё услышать, переварить и скомплектовать всё то, что он знал и что ему нужно выяснить. Вот они. Вопросы. Квирин немного подвинулся на табуретке и заговорил. — Ты предупредил меня, что идёшь гулять на улицу, но долго не возвращался. Поэтому я пошёл к холму, на котором мы часто катались на санках. Увидел переломанные сани и заметил, будто ты катился к дереву. Тебя там не было, я шёл по следам, пока не нашёл тебя, — это лишь главное, он не мог рассказать ему больше, потому что не имел ни малейшего представления, как это было в деталях. В этом был смысл. На данный момент произошедшее, казалось, складывалось само собой. Где они, кто этот человек, что он делал до того, как забыл обо всём. Основные детали встали на свои места. И всё же тот факт, что он потерял память, не давал покоя. Что, если есть что-то важное, что он должен помнить? И какие у него были отношения с отцом? Он, казалось, заботился о его благополучии, не позволив ему замерзнуть насмерть. А ещё он нёс его всю дорогу сюда, хотя Вэриан вырывался и кричал. Неужели он всегда был таким? А что, если этот человек попытается повернуть ситуацию в свою пользу и говорит неправду. Он действительно его отец?! — Ясно... — Вэриан кивнул и попытался подойти к зеркалу, испытывая сильную потребность хоть немного подтвердить свои подозрения. Мальчик в отражении был таким же незнакомцем, как и мужчина. Кончики пальцев скользили по веснушкам, глаза изучали лицо, волосы и странную голубую прядь. У «отца» не было ни голубых глаз, ни чёрных волос, ни даже веснушек. Их телосложение тоже сильно отличалось, мальчишка в зеркале был маленький и тощий. К его оправданию, он был ещё очень молод, правда, сколько ему именно лет, он не знал. Даже собственный возраст стал загадкой. Этот человек сказал, что его сыну тринадцать. Пока что с этим можно смириться. Однако суть дела всё ещё оставалась в силе. — Но... Как я могу быть Вашим сыном?.. Мы совсем не похожи... — заметил он, немного опасаясь реакции мужчины. Но он же не ожидал, что Вэриан поверит ему, не так ли? Алхимик начал двигаться, что противоречило его прежнему заявлению. Он доволен тем, что ему рассказали? Квирин слегка сощурился. Его сын остался таким же умным. Внезапно пришло суждение, спокойное и точное. Эти слова больно ударили в сердце. Он — его сын, хотя у них и не было общих черт. Он прочистил горло, чтобы избавиться от ужасного ощущения тяжести, которые росло при каждом взгляде на Вэриана. — Ты больше похож на свою мать. Она была очень красивой, — он не придвинулся ближе, продолжая смотреть на мальчика. — Чёрные волосы от моей линии. Может быть, у меня и больше тёмно-каштановых волос, но у моей матери они были чёрными, как крылья ворона. Вэриан нахмурился, глядя в пол, а затем вопросительно вскинул голову. — У меня... была мама? — удивился он. Конечно же, у него была мать! Это логично. А вот кто она, он опять не знал. И что с ней случилось? Где она теперь? Она ушла из-за этого мужчины или... И даже если он был больше похож на свою мать, как утверждал «отец», у неё были голубая прядь и веснушки? Должно быть, да! Иначе это бессмысленно. Квирин заметил его снисходительный взгляд. — Да, да, конечно. Замечательная мама. Она любила тебя. Они никогда не говорили о ней в последние годы. Он даже не знал, как хорошо помнил её Вэриан. До потери памяти. Очевидно, что теперь ничего не помнит. Все воспоминания были стёрты. Воспоминания, которые он не мог должным образом восстановить, мать не могла создать новые, она давно ушла, и осознание того, что Вэриан, вероятно, никогда не сможет вспомнить даже крошечную часть её, заставило сердце сжаться, будто невидимая рука пыталась умертвить его без всякой жалости. Мысль о том, что у него есть любящий его родитель, казалась мальчику привлекательной, хотя он и не помнил, каково это. — И что с ней стало? Где она? — он надеялся, что если увидит её, то, возможно, что-нибудь вспомнит. Этот человек упоминал, что он живёт один со своим сыном в этом замке. Значит, её здесь больше нет. Но стоило спросить. Глаза Квирина опустились вниз, всем видом крича, что эта часть прошлого причиняет ему боль. — Она очень давно умерла, — он нервно пошевелил руками, что делал нечасто, но ему казалось, что он должен бороться с нахлынувшими чувствами. Вэриан был немного шокирован, хотя рассчитывал на это. — О... — сумел выдать алхимик, будучи не в состоянии испытывать никакого сочувствия к человеку, которого даже никогда не встречал. — Я... извиняюсь, — его укололо чувство неловкости из-за этого человека. В конце концов, он потерял жену. Что до его сына, то у него было подозрение, что, возможно, и его постигла та же участь, а мужчина просто впадал в заблуждение, отрицая свою вину. Но лучше бы он ошибся: он хотел, чтобы этот человек был его отцом, чтобы он сам был тем Вэрианом. Мальчик ухитрился пройти мимо Квирина, найдя возможность выйти в коридор, оглядывая незнакомый дом. Он ничего из этого не узнал. Как будто он здесь впервые. Он снова выглядел потерянным, как будто всё ещё был в лесу. Подросток ответил с некоторым половинчатым сочувствием, но Квирин не мог винить его за это. Сын действительно не помнил их родственных отношений. Отец был погружён в свои мысли, замечая его уже в дверях, оглядывающегося вокруг, словно пытаясь сориентироваться. Похоже, он не собирался бежать, поэтому отец не торопился. Он медленно встал и сделал несколько шагов в его сторону. — Может, показать тебе тут всё? Он бросил на него быстрый взгляд и кивнул с лёгкой мольбой в глазах. — Да, пожалуйста... — его прежний гнев на время исчез. В любом случае, он уже нажал кнопку перезапуска своих воспоминаний. Ему нужно было снова успокоиться после споров и потрясений. Экскурсия по его предполагаемому дому казалась хорошей идеей. Возможно, это поможет ему вспомнить некоторые вещи. Квирин убрал ведро воды с огня и вышел из ванной. Они были на первом этаже, и мужчина глянул на следующие две двери. — Вон там помещение для стирки и кладовка. Не уверен, что ты захочешь их осмотреть. — А как насчёт других комнат? — мальчик норовил найти что-нибудь, способное натолкнуть на определённые мысли, будь то картина или книга. — Хорошо. Следуй за мной. Квирин шёл впереди, надеясь, что сын хоть раз будет послушным. Они прошли по коридору, на стенах висели какие-то старые вещи, но ничего личного. Древние мечи в качестве украшения, различные картины из пейзажа Старой Короны. Наконец они добрались до другой двери. — Это кухня, — мужчина открыл дверь, являя комнату средних размеров, освещённую двумя окнами. Под одним из них стояла небольшая скамейка с подушками по обеим сторонам, приветливая, но всё же немного потрёпанная. Посередине стол с тремя стульями, печь и раковина рядом с кухонной столешницей. На стене висели сковороды, на маленьких дощечках стояли тарелки. Всё выглядело аккуратно и чисто. Это маленькая комнатка, в которой чувствовался домашний уют, но алхимик не чувствовал в ней что-то родное. Похоже на место, где когда-то жила семья. Может быть, дело в холодной погоде или в слабом солнечном свете, что пробивался сквозь облака в окна и казался холодным и далёким. Как человек перед ним. Он вполне подходил для этой и всех остальных комнат. Однако Вэриан всё ещё чувствовал себя незваным гостем в тех же самых комнатах, в которых делал свои первые шаги. — А у меня была своя комната? — спросил он, как будто ответ был бы «нет». Но у него нет никаких доказательств её существования. Вэриан вошёл в кухню и внимательно осмотрелся, выглядя любопытным и внимательным, но Квирин видел по его глазам — ничто не кажется ему знакомым. В конце концов, он спросил о своей комнате. Может быть, ребёнок боялся, что другие комнаты также не дадут ему никаких намёков, а его собственное пространство, скорее всего, с наибольшей вероятностью подведёт его к воспоминаниям. Отец кивнул. — Разумеется, есть. Она наверху. Мужчина махнул ему рукой, ведя мальчика к большой лестнице. Поднимаясь по ней, он прислушивался к шагам сына. Оборонительная позиция алхимика оставила некоторые опасения, как и настороженный голос, который бормотал, что он может попытаться убежать обратно в лес. Ужасная мысль. Он был рад, что Вэриан всё ещё с ним. Поднявшись на самый верх, он указал ему на закрытую дверь. — Это твоя комната. Подросток на мгновение замер перед дверью, будто почувствовал, что идёт в правильном направлении. Даже на лестнице чувствовалось какое-то отработанное движение, словно поднимался этим путем много раз. Он толкнул дверь, немного неохотно, и его быстро встретила маленькая и грязная комната. Под окном стояла кровать, достаточно широкая для одного человека, простыни же небрежно застелены в спешке, на полу валялась кое-какая одежда. Шкаф в одной стены, маленькая тумбочка рядом с кроватью, несколько книг и других мелочей — всё это слабо отдавалось в голове, расплывалось от помех. Он шагнул внутрь, продолжая разглядывать окружающую обстановку. Взгляд упал на мягкую игрушку, похожую на енота, слишком старую, изношенную и залатанную. Алхимик неуверенно приблизился — что-то притягивало его к ней. Он задержался на ней ненадолго, и каждый стежок напоминал ему о чём-то далёком, давно скрытом в глубине повреждённой памяти. На этот раз мальчик, видимо, что-то узнал. Он осторожно взял игрушку и посмотрел на старую ткань, прошитую несколько раз. Взор медленно смягчился, а большой палец скользнул по толстой пряже одного из лоскутов. Квирин помнил, что сам пришил её к игрушке, когда уже начал вылазить внутренний мех, Вэриан сидел на его ноге с полными слёз глазами, а отец изо всех сил пытался нанизать пряжу, хоть его пальцы и были слишком большими для маленькой иголки. В итоге ему удалось подлатать енота, правда, швы были слабыми и непрочными. Ребёнок искренно верил, что только так спасёт своего друга. Квирин погладил его по волосам, вручая ему драгоценную игрушку, а Вэриан радостно обнял плюшевого енота, будто чуть не потерял его навсегда. Отец никогда не забудет облегчение и радость, сверкнувшие в глазах сына. Помнил ли Вэриан что-нибудь из этого? Некоторое время он всматривался в игрушку, возможно, какие-то фрагменты пытались вернуться в его сознание. Вэриан осторожно опустил енота обратно на подушку, словно ожидая, что её найдёт кто-то другой, кому она принадлежала. Затем он повернулся к мужчине, всё ещё настороженный, но более доверчивый — ему больше не нужно сражаться с ним. Выражение его лица снова было растерянным и неуверенным, а глаза говорили Квирину, что мало что вернулось. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, но вид уже выдал, что он надеялся на ответ, на прозрение, на понимание. Но всё, что ему удалось сказать, было осторожное: — Простите, сэр... Я... не могу ничего вспомнить... Это добило Квирина — его сын говорил с ним, как с чужим человеком. Но не только это, Вэриан ничего не вспомнил. По крайней мере, он сказал об этом. Отец не мог в это поверить. — Совсем ничего? Даже чуть-чуть? — он перевёл взгляд на игрушку, старую вещь, которая могла хранить так много воспоминаний. Если даже его любимый плюшевый друг не мог дать ему даже намёка, то какой шанс был у Квирина помочь? Он прищурился и печально посмотрел на плохо зашитую заплатку. Есть ли вообще способ вернуть ему память? Сын покачал головой, слегка пожав плечами, отразив на лице слабое раскаяние за отчаяние. «Бедный», — подумал алхимик, почти уверенный, что мальчик, по которому горевал мужчина, давным-давно ушёл вместе с его женой, той женщиной, которая была его так называемой матерью. В это трудно поверить. Во всё трудно поверить. Что этот человек был его отцом, но они совсем не походили друг на друга, что этот дом, который он никогда раньше не видел, был его домом, в котором он жил с самого рождения, что одна незнакомка, которую он уже никогда не сможет встретить, была любящим родителем. Ему хотелось верить, что он нашёл своё прошлое, где ему самое место, кому он может доверять. Но он был слишком напуган, чтобы успокоиться прямо сейчас. Огромный ком образовался в горле Квирина. Было похоже на то, будто что-то тянуло его, будто он тонул, даже не зная, где находится спасение. Он выдохнул через нос и на мгновение закрыл глаза, судорожно сглотнув. Слова прозвучали не так уверенно, как он надеялся. — Думаю... ты вспомнишь об этом чуть позже. Неловкое молчание повисло между ними обоими. Квирин ещё ничего не достиг, Вэриан не мог вспомнить ничего о замке или о рассказанном ему. Он даже не поверил словам мужчины. И что ещё хуже, их сходство было настолько незначительным, что отец понимал, почему подросток насторожился. Но как доказать, что он не лжёт? И тут в голову пришла одна мысль. Ну конечно! — Вэриан! — он был немного взволнован новым шансом, который даже немного проявился в голосе. — Мне нужно тебе кое-что показать. Вэриан наблюдал за ним, немного ошеломлённый громким тоном. И всё же в нём не было ни безумия, ни отчаяния, как раньше. Скорее, надежда или даже волнение. Так странно. — Что ж, давайте... — вздохнул он, понимая, что лучше не идти против воли этого человека, когда он не ведёт себя неразумно и не слишком настойчиво. Кроме того, у него могло быть что-то, что могло бы помочь в этой ситуации. Он последовал за ним. Большое тело скрывало обзор, оставляя раскрытие в ещё большей тайне. Квирин поспешно шёл впереди, а его собственная комната вдруг показалась ему такой далёкой. Он открыл дверь и отступил в сторону. — У нас есть семейный портрет, — он обрадовался, что вспомнил старую картину на другой стороне комнаты, между двумя окнами. Цвета её были не такие яркие, как на рисунках в королевских замках, но всё же отображают главное. На ней были изображены мужчина и женщина с младенцем на руках — тёплая и любящая сцена. Художник очень хорошо передал их чувства, заставляя улыбаться всякий раз, смотря на неё. Совсем как сейчас. Вэриан должен это помнить. Или, по крайней мере, поверить ему. Голубые глаза расширились, рот приоткрылся, и эта картина поразила что-то глубоко в его сердце. Воспоминание? Или просто то, о чём он хотел узнать? Он сделал несколько шагов вперёд, остальная часть комнаты почти растворилась и исчезла из поля зрения. Только он и вся семья перед ним. Он внимательно осмотрел картину. Мужчина на ней, несомненно, был тем человеком, которого он встретил в этом замке. Рядом с ним стояла женщина с добрыми и нежными чертами лица, огненно-рыжими волосами, аккуратно уложенными в пучок. А между ними, бережно лежащий на руках, улыбающийся младенец. Оба родителя смотрели на него так, словно он был для них целым миром. Он слегка наклонил голову, щурясь на маленькое существо, нарисованное на холсте. Чёрные волосы, мелкие веснушки и таинственная синяя прядь. Ни женщина, ни мужчина не похожи на него. И они смотрели на него с такой любовью, что ребёнок казался воплощением счастья — быть под их присмотром, чувствовать себя в безопасности, в их объятиях. Так вот кто он? Хотелось протянуть руку и дотронуться до картины, словно прикосновение могло открыть что-то ещё, но он боялся того, как отреагирует этот человек. Вместо этого его рука зависла над ребёнком, отступая и падая, медленно сжавшись в кулак. Он не помнил себя, но в одном был уверен. Он хотел быть собой, быть Вэрианом, быть счастливым, защищённым и окружённым заботой. Вспыхнуло страстное желание быть любимым. Хотя, по словам мужчины, эти дни остались далеко позади. Но ведь какая-то часть его былой славы должна была существовать, верно? Этот человек явно проявил заботу о нём, и он каким-то образом ощущал её, несмотря на скрытые воспоминания. Портрет зажёг в его сердце маленький огонёк, знакомое тепло. Он даже осмелился сказать, что начал верить незнакомцу. Вэриана тянуло к картине, он шёл к ней как в трансе. Квирин был прав. Это что-то двигало в мальчике, глаза бегали к каждому изображённому человеку, наконец изучая маленького мальчика в середине. Пальцы не касались холста, хотя, похоже, очень хотели коснуться. Может быть, он слишком уважительно относился к этой картине, боясь разрушить что-нибудь своим прикосновением. Мужчина тихо выдохнул, уверенный, что она хоть немного помогла мальчику. Он осторожно подошёл ближе, оставляя некоторую дистанцию, так как не хотел тревожить ребёнка. — Тебе уже там несколько месяцев. Ты так улыбался, и я рад, что художник смог это уловить. В то время их мир был совершенен. Чувства от картины были горько-сладкими, он так любил её, напоминающую о спокойном прошлом и оставляющую тёплое чувство в груди. Точно так же напоминающую о горькой утрате. Но Квирин справился с этим, у него остался их драгоценный сын, их сокровище, мальчик, которого он так сильно хотел вернуть. Он смотрел на хрупкое детское плечо в надежде, что тот обернётся или заговорит с ним о картине. — Я... — алхимик попытался заговорить, не находя слов. Что ему теперь делать? Держать оборону? Поверить этому человеку? Притвориться, что он помнит, что был его сыном, даже если ни одно из его воспоминаний не согласилось с таким фактом? Он избегал взгляда мужчины, чтобы сосредоточиться на своих мыслях, и сжал свои руки в импровизированном объятии, пытаясь отойти от незнакомца, тем временем разглядывая пол. Он шумно вздохнул и наконец заговорил, ясно и бесстрастно: — Послушайте, я правда хочу Вам верить. То, что Вы описываете, звучит великолепно. Конечно, я хотел бы быть частью семьи, принадлежать кому-то. Но... — он замолчал, слегка прикусив губу, и повернулся, подавляя дрожь в голосе. — Боюсь, Вы ошиблись. Я не знаю, что случилось с Вашим сыном, и мне очень жаль, что его сейчас здесь нет... не думаю, что я — это тот, кого Вы ищете... — признался мальчик, но мысленно не хотел полностью отвергать эту возможность. Квирин слушал, каждое слово, однако каждое из них, словно кинжал, пронзало сердце. Разве картина не развеяла его недоверие? А как же та трещина, та нежность, с которой он так глядел? Вэриан не мог больше отрицать этого, не так ли? — Вэриан... Вэриан, почему ты сомневаешься во мне? Думаешь, я слепой? Сумасшедший? Ты ушёл несколько часов назад, и я привёл тебя обратно. Как я мог принять кого-то другого за своего сына? Мужчина опустился перед ним на колени, смотря чуть ли не в душу. Карие, остекленевшие и потерянные глаза пытались дотянуться до чего-то, что было так близко и в то же время так далеко. У Вэриана сдавило грудь: на вид человека, умоляющего сына вспомнить его, невыносимо глядеть. Он сглотнул, а упоминание о предполагаемом «сумасшествии» заставило его почувствовать себя немного виноватым. Казалось, мужчине было больно слышать, что он говорил, но тем не менее это правда. Он не собирался стоять и лгать, особенно когда ему больше всего нужна была правда. — Я... я не знаю, сэр... Простите, я правда не знаю! Если бы я знал! Но... я не знаю... — непонимающие голубые глаза начало щипать. Отец заметил — ребёнок достиг предела. Сказав последнюю фразу, он не хотел давить слишком сильно и, глубоко вздохнув, посмотрел на холст. — Если не можешь вспомнить, просто посмотри на картину. Твои веснушки. Твои волосы. Даже твоя прядь. Пожалуйста, поверь мне или тому, что видишь. Теперь не нужно ничего вспоминать. Только признай. Рано или поздно ты всё вспомнишь. По крайней мере, Квирин на это надеялся. Он не хотел сдаваться. Это воспоминание должно быть где-то спрятано, похоронено глубоко внутри. Может быть, это займёт какое-то время. Мальчику стало не по себе от того, как уверенно звучал голос мужчины, настаивающего на том, что он всё вспомнит. Но это отчаяние не могло быть притворным. Портрет не мог изображать кого-то другого. Он ещё раз взглянул на него, затем снова на Квирина и выдохнул, пытаясь успокоиться. Становилось всё холоднее. Похоже, приближалась очередная снежная буря. Он ещё больше напрягся, поглаживая руки, чтобы унять дрожь, норовящую проявиться. — Ладно... Я скажу, что верю Вам... а что потом? — неуверенно и устало. Даже если он сын этого человека, он всё равно ничего не знает, как быть собой! Вэриан немного сдался, стараясь защищаться, но слова стали более открытыми. Они сделали небольшой шаг вперёд. — Просто останься. Здесь, в этом замке. Делай, что тебе нравится, играй, живи, как раньше с воспоминаниями. Задавай вопросы, если хочешь. Я постараюсь ответить как можно лучше, — Квирин хотел помочь. Вэриан сейчас потерян, понятия не имея, кто он. Должно быть, это ужасное чувство. Но отец пойдёт на всё, если он ему позволит. Он нервно теребил руки — старая привычка. — Ну, я не знаю, как жить, как раньше. Если бы... Вы могли мне сказать? — он нерешительно сощурился, но терять ему уже нечего. У него появилось так много вопросов, например, какие у него хобби, что ему нравилось, а что нет? Что он больше всего любит делать? Часто ли он гулял? Кто были его друзья? Очень много всего нужно узнать заново. Остаётся надеяться, что этот человек — его отец — будет честен с ним. — Хорошо... — Квирин колебался. Очень много нужно рассказать... или, в некотором смысле, меньше. В последние годы они были не очень близки, у каждого были свои дела. Они почти не разговаривали, и только кухня собирала их вместе. Квирину даже приходилось по нескольку раз звать подростка, даже заходить за ним в его лабораторию... Мысли Квирина остановились. Лаборатория. Место, где Вэриан был большую часть времени. Место, где он прятался. Вот почему у него не было друзей и он не помогал отцу, как следовало бы. Как он мог вырасти следующим лидером, если он продолжал прятаться? И не только прячется, но и подвергает опасности собственную жизнь. Пожары, небольшие взрывы, дыры в одежде, когда на неё попадала кислота. Только какая-то странная удача позволяла мальчику уходить без единой царапины. Но как долго это могло продолжаться? Вэриан имел склонность испытывать более опасные вещи — хаос, из которого Квирин должен был каждый раз его вытаскивать, с годами становился всё более диким. Нет. Хватит. Он мог бы это изменить. Сделать его лучше. Исправить ошибку, которую совершил в прошлом, позволив ему попробовать себя в алхимии — невероятно опасном хобби. Об этом ему придётся умолчать. Мужчина оглядел комнату, принимая решение, и взглянул на сына. — Я могу. Что ты хочешь знать? — В-всё! Я хочу знать обо мне всё, что Вы можете вспомнить, даже самые мелкие детали. Мне... мне нужно знать, кем я был, — выпалил он, полностью доверяя своим словам или, по крайней мере, полностью доверяя ему. Этот человек ведь не станет лгать, правда? Он заботился о нём, а значит не станет лгать тому, кто ему дорог! Просто Вэриан не мог придумать причину обратному исходу. Совершенно не подозревая о своей страсти к алхимии и науке и ещё меньше осознавая, какие разрушения ею были нанесены, он не знал, кто он, но никогда не ожидал, что его прошлое окажется таким. Квирин кивнул. — Хорошо, — взгляд мужчины был прикован к его маленьким ручонкам, прижатым к телу, что он редко делал, зачастую жестикулируя ими. Он плохо себя чувствует? Его до сих пор морозит? Взгляд стал более озабоченным. — Но сначала скажи мне, как ты? Тебе не холодно? Мальчик некоторое время находился в ступоре, но вскоре покачал головой, больше не боясь этого человека. Отца. Ему определённо нужно немного времени, чтобы привыкнуть к нему. — О, не совсем, — улыбнулся он, желая не заканчивать диалог на этом. Он не знал, как они жили раньше, но он был его отцом, значит любил его раньше, верно? Квирин знал. Лучше всего было бы принять ванну, но если он заговорит о ней сейчас, то всё снова закончится катастрофой. Он может в любое время нагреть воду. Должно быть, есть другой способ согреть его, и тут он вспомнил про одеяло и, взяв его, задумчиво накинул на плечи ребёнка. — Это согреет тебя, — отец неопределённо махнул рукой в сторону кровати. — Можешь присесть. — Спасибо. И всё нормально, я в порядке... А куда я обычно ходил? Например, где я проводил время? — алхимик лишь на один шаг приближался к тому, чтобы узнать о Вэриане, о себе. Он держался за одеяло, немного успокоенный теплом и ещё большим облегчением, что прежняя тема ванны полностью забылась. Уже первый вопрос задел больное место. Квирин изо всех сил старался говорить правдоподобно. Он скажет правду. Но только не всю сразу. — Ты много чем увлекался, много читал. Приключенческие рассказы, книги по истории, языки — ты очень умный. Ты даже с лёгкостью вспоминал их содержания. Эту часть ты унаследовал от матери. Она много читала. И она часто читала тебе твои любимые книги, когда ты был маленьким. Ты быстро учился. Позже ты сам читал ей, и она так гордилась тобой, хоть иногда ты и не мог почитать некоторые трудные слова. Этот факт заставил его слегка улыбнуться: они с матерью были очень близки. И он любил — любит — читать. Это только начало. — Может быть, Вы знаете, где мои книги? — спросил подросток, ещё стараясь оставаться вежливым и лояльным, сохраняя расстояние. Он не помнил, какие книги ему нравились, даже какие любил читать больше всего. И самое главное, он вообще помнит, как читать?! Иначе придётся узнать и это тоже! — Некоторые из них находятся в твоей комнате. Некоторые — где-то в доме, я соберу их для тебя. Ещё... — параллельно Квирин пытался думать о том, как бы ему избежать необходимости показывать книги по алхимии. В чистом виде это было бы подозрительно, возможно, они пробудят его интерес к этой теме опять. Вероятно, в комнате тоже были такие книги, но казалось, что большинство из них находится в лаборатории. Но он сказал, что мальчик много читает — это правда — но с парой книг в доме он ему не поверит. Нужен другой источник. — Мы ещё можем сходить в библиотеку и взять оттуда кое-что, — это не только дало бы им возможность путешествовать вместе, но и позволило б пообщаться с людьми. — В Старой Короне есть библиотека? — алхимик слегка заинтересовался мыслью о книгах. С каждой минутой она казалась ему правильной. Книги. Он даже сумел вспомнить название места, где они находились. Может быть, дело в том, что он снова и снова повторял в уме любую информацию, которую ему давали. «Моё имя Вэриан, я живу в Старой Короне, королевство Корона. Мой отец — глава деревни, и его зовут Квирин. Мне тринадцать лет, и я люблю книги», — он повторял это как мантру. Он не хотел это забывать, не мог! Нельзя позволить себе снова забыть об этом. Часть его боялась, что все его воспоминания будут навсегда стёрты. Что, если он уже никогда не будет прежним? — Ну, не в Старой Короне, а в столице Короны. В нашей деревне много земли, но не так много людей и учреждений. Мы фермеры и производим большую часть продуктов для королевства. Это очень важная роль — служить королю и всему королевству. Квирин решил рассказать ему побольше подробностей об окружающем мире, мальчику не нужно спрашивать каждую мелочь. На этот раз отец воспитает его правильно, наверное, даже сможет разнообразить работу на полях. Он не просто делегировал полномочия, но и сам работал, знал много трюков, имел знания распознать болеющие растения или особенности почвы. Животные, насекомые, погода — так много всего предстоит узнать. Вэриану было бы только на руку знать все эти вещи. — У нас есть король? А ну, конечно, это королевство, где правит королевская семья, но... какой он? Он хороший правитель? Вы с ним уже встречались? А как выглядит королева? Она вообще есть? — посыпался шквал неожиданных вопросов. К Вэриану возвращалось уважение к королевской семье. Квирин воспитал его таким образом, даже научил правильно кланяться. Что-то внутри пыталось вновь выйти наружу и взяло всё под свой контроль, задавая вопросы. Отец был немного удивлён этой внезапной вспышкой любопытства, но был рад видеть сына таким, как сейчас, расцветающим на глазах. На его губах появилась улыбка. — Да, я встречался с королём, даже несколько раз. Я отдаю отчёт о состоянии урожая или отправляюсь лично с предложениями, касающиеся будущего нашей деревни, — в его словах звучала гордость, он любил свою роль и всегда делал всё возможное, чтобы улучшить жизнь людей. У короля иногда бывают другие приоритеты, но он был хорошим человеком. — Король слушает свой народ, даёт людям аудиенции, выслушивая их мольбы и пожелания. Не каждому королю есть до этого дело, — взгляд смягчился, вспомнив одну сцену. — Ты тоже видел короля, но всё равно был слишком мал, чтобы помнить его. Нам в Короне написали эту картину, и там я показал тебя королю. Ты смотрел на него широко раскрытыми глазами и протягивал к нему руки, — мужчина рассказывал это так, словно всё происходит прямо сейчас на его глазах, а сын с любопытством глядел на всё новое. — Королева была очарована твоим поведением. Она тихая женщина, но говорит приятно и вдумчиво. Вэриан внимательно слушал, делая мысленные заметки, королевские особы казались неплохими людьми, и где-то в глубине его сознания возникло ощущение, что он уже знает об этом. Возможно. Как бы то ни было, это очередной полезный шаг к тому, чтобы сориентироваться в этом новом-старом мире. — А помимо аудиенций, мы часто бывали в столице? Или она слишком далеко отсюда? А она большая? Там живёт много людей? Ну, чтобы быть столицей, город должен быть больше деревни, но не знаю... Мне нравилась она? Мне вообще нравится путешествовать? Я любил гулять или же был домоседом? — один за другим посыпались вопросы. Ещё много нужно узнать о себе самом. Он мог только надеяться, что этот человек помнит всё и сможет справиться с бурей вопросов. Мальчик с нетерпением наблюдал за ним с искоркой в глазах. — Ну, не так часто, но мы можем ездить туда и почаще, если хочешь. Ты предпочитал оставаться дома, но при этом нередко играл на открытом воздухе. Столица большая, расположена на острове и соединена с побережьем, туда можно добраться по мосту. И тебе всегда нравилось посещать её, — Квирин постарался ответить на все вопросы как можно подробнее. Он старался держаться правды, насколько это было возможно, он любил своего сына таким, какой он есть. Было только одно опасное увлечение, которое изменило его, завладело всеми его интересами. Но Вэриан был очень любопытным ребёнком, и отец уверен, что вместо этого он найдёт что-нибудь другое. Он просто должен быть осторожен, чтобы не позволить ему снова влюбиться в эту алхимию. — А у меня были какие-нибудь любимые места? А друзья? А родственники?! А дедушка с бабушкой? — он сгорал от любопытства, желая снова увидеть их. И друзей, у него наверняка были друзья! Хотя бы один! Так ведь? Он же не мог весь день сидеть дома один, это было бы просто смешно! — Библиотека тебе, конечно, очень полюбилась. Есть чудесный магазин сладостей. О, и я часто навещаю кузнеца, ты удивлялся его работой, — мальчик любил красный блеск раскалённого металла и тот факт, что талантливый человек может сделать что угодно из простого стального бруска. Квирин не спускал глаз с сына, который не раз оказывался слишком близко к огню или горячему металлу. Перед ещё одним ответом он снова посмотрел на портрет. — Родственники? Ну, остался кое-кто по материнской линии, но мы почти не общаемся. К сожалению, никого из твоих бабушек и дедушек больше нет, — мужчина никогда не чувствовал себя одиноким из-за этого факта, даже если время, пока он растил Вэриана, было напряжённым. Но, возможно, кто-то ещё в жизни мальчика помогал ему. — О-о... А как же друзья? А у меня они были? — спросил ребёнок, но отец забыл ответить на этот вопрос. Если у него не осталось родственников, то, по крайней мере, у него были люди, с которыми ему нравилось проводить время. Ему также сказали, что он интересуется работой кузнеца. Он почти мог себе представить мысль о том, чтобы делать вещи и возиться с ними, казалась почти такой же привлекательной, как чтение, а может быть, и больше. Он уже хотел пойти и попробовать это, даже если никогда раньше этого не делал. Потребность творить и учиться постепенно вновь пустила корни. — Друзья... — Квирин попытался вспомнить хоть одного, но тщетно. Но он не мог сказать это прямо, не так ли? Вэриан глядел в предвкушении, уверенный, что отец назовёт ему несколько имён. Имён, которые он ещё ни с кем не мог связать, но одно их существование очень важно. Хотелось успокоить ребёнка, сказать, что у него есть друзья. Но мужчина не мог этого сделать. Эти друзья никогда не появятся, и Вэриан будет подавлен. Нет, нельзя этого допустить. Сейчас лучше всего дать неопределённый ответ. — Ты никого сюда не приглашал, но сам ходил играть, я уверен, с деревенскими детьми. — Хм... Здесь много детей моего возраста? — алхимик попытался вспомнить тех своих друзей, одновременно клеймя потерю памяти. Он даже не помнил своих родителей, конечно же, как тут вспомнить друзей. Он был готов подождать, надеясь, что, возможно, вспомнит их, когда увидит, поговорит и поиграет с ними. Но если собственный отец не может вернуть его воспоминания... Он сделал паузу в своих мыслях, пытаясь мыслить позитивно. Должно же быть что-то, что заставит его вспомнить себя. Это был лёгкий вопрос для Квирина. На этот раз ему не пришлось долго думать над ответом. — Некоторые. У мельника есть два мальчика примерно твоего возраста, а также три мальчика-фермера и девочка, которые немного старше. Остальные гораздо младше, но я иногда вижу, как они играют и со старшими детьми, поскольку родители велели им присматривать за младшими братьями и сёстрами. Как лидер он знал о них, но никогда не видел Вэриана с ними. Видимо, стоит поговорить с жителями деревни, сказать, что мальчик потерял память, и попросить их позаботиться о том, чтобы дети были добры к нему. Может быть, теперь он найдёт настоящих друзей? Хотел ли он этого на самом деле? Ничто не натолкнуло алхимика на воспоминания. Но всё же он надеялся, что встреча с ними что-то ему напомнит. О чём-то очень важном о нём самом. Он немного подумал и наконец заговорил снова: — А можно... можно мне пойти к ним? — поёжился мальчик, напуганный чем-то, что он ещё определил. Он чувствовал, что это плохая идея, но ему нужно знать, нужно увидеть вещи, людей и места, которые были ему дороги. Настолько, что он полностью игнорировал тот факт, что Квирин не утверждал, что Вэриан определённо был вовлечён в деревенскую жизнь, как будто он всегда был посторонним. Его голос звучал неуверенно, вероятно, он боялся встретить ещё больше незнакомцев. Но он также, вероятно, знал, что нет другого пути, кроме как встретиться с ними лицом к лицу. Но отец должен сначала поговорить с их родителями. Он улыбнулся сыну. — Да, можно. Только не сейчас, буря ещё не утихла, и тебе нужно согреться. Тот настороженно осмотрелся и приглушённо выдал: — Думаю, неплохая идея, — тихо, но умоляюще. Алхимик убеждался, что мужчина поможет ему вспомнить. Всё, что ему нужно, это время и необходимые ему вещи. До сих пор замёрзший, он крепче вцепился в одеяло. Наконец Вэриан сказал то, что согрело сердце Квирина. Конечно, он обрадовался, что мальчик перестал сопротивляться. Голубые глаза излучали облегчение, которое распространялось в его груди. — Идём, — мужчина сделал несколько шагов вперёд, ожидая, что ребёнок последует за ним. Подросток улыбнулся и немного робко пошёл следом, уже не ощущая страха. Он подошёл к камину с одеялом на голове. — Вот, — Квирин положил перед камином несколько больших подушек и пригласил сесть рядом. Ему всё ещё было неловко, алхимик просто схватил бы подушку и положил её туда, где хотел бы сидеть. В данный момент Вэриан — чужак в своём собственном доме. Отец огляделся вокруг, может, чего-то не хватает. Какая-то мысль мелькнула в голове. — Хочешь попить чего-то тёплого? Чай или какао? Мальчик неохотно сел, но теперь явно чувствовал себя спокойнее в присутствии этого человека. Он не собирался причинять ему боль. В этом он совершенно не сомневался. Затем прозвучал вопрос, и он на мгновение задумался. Был только один способ решить его: — Что ж... Что я выбирал обычно? — хмыкнул он, ища любую возможность спросить о своём прежнем «я». Квирин немного подумал. Сын пил и то и другое, но чаще всего чай, когда болел. Иногда просил какао, и оно было его любимым лакомством. Отец также упомянул, что Вэриан всегда с нетерпением ждал зимы, не только ради игр в снегу, но и ради таких уютных моментов. В конце концов он добавил ещё один аспект. — Но ведь горло у тебя болит, верно? В таком случае я лучше заварю чай. — Нет, с горлом всё в порядке. Какао, можно, — он пробормотал последние слова, в основном про себя, почти вспомнив это чувство. Огонь, отец, снег снаружи. Он мог бы поклясться, что видел это совсем недавно. И это не просто совпадение. Он прижал к себе колени у огня, ещё больше завернувшись в одеяло, и от этого тепла его слегка клонило в сон. — Хорошо, значит какао. Я скоро вернусь. Отец бросил на него последний взгляд, проверяя мальчика. Казалось, он может оставить его в покое. Вэриан не стал бы убегать. Он уже успокоился, больше не испытывая рьяной настороженности. Квирин вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь, и выдохнул. Вся эта ситуация напрягала его, и этот короткий миг показался ему отчаянно необходимой передышкой. Торопясь, он направился на кухню, чтобы подарить сыну новое, приятное воспоминание. Вэриан ждал, осматриваясь вокруг и с любопытством изучая комнату. Большой камин с горящим огнём, деревянные полы, что тянулись по всему дому, каменные стены — он уверен, что никогда не видел их раньше, но ему казалось правильным быть внутри этих стен, как будто это его маленькая крепость. Там, где холод внешнего мира не мог причинить ему вреда. Так странно. Чувствовать себя чужим человеком. Или, скорее, призраком, вторгшимся в этот дом, чтобы преследовать своим неопределённым присутствием. Чтобы сделать его своим. И чем больше он узнавал, тем больше хотел оставаться здесь. Согрелся он довольно быстро. Значит, в этом чувстве должна быть доля правды, верно? Квирин никогда не готовил какао с таким усердием. Вскоре кухню наполнил запах тёмной жидкости — приятный запах, который наверняка понравится Вэриану. Он уже приготовил две кружки. Обычно мужчина предпочитал чай, но на этот раз ему хотелось разделить с кем-нибудь момент наслаждения одним и тем же напитком. Он был рад, что купил печенье несколько дней назад, и теперь взял с собой коробку. Он медленно пошёл назад, стараясь ничего не пролить, и, прежде чем войти, напомнил себе постучать, подросток, вероятно, оценит это. Алхимик резко повернул голову на звук и через мгновение вспомнил, что нужно делать. — Входите! — крикнул он, даже забыв на минуту о чём-то таком простом. Манеры сейчас особо к месту, когда происходят более важные вещи. Квирин подождал и открыл дверь, балансируя посудой в руках. — Я вернулся, — он наклонился, чтобы поставить вещи на пол, кружки были слишком горячими, чтобы держать их где-то ещё, кроме ручки. — Будь осторожен, не обожгись, — присел на корточки и устроился на подушке неподалёку от мальчика. Воздух здесь намного теплее, приятное тепло касалось кожи на руках и лице. Взгляд на несколько секунд задержался на пляшущем пламени, и отец вспомнил о жестяной коробке, немного повернулся и поднял её. — А ещё я принёс немного печенья. Открыв её, он положил печенье между ними и остановился на лице ребёнка. Как он отреагировал? Нельзя позволить себе совершить ещё одну ошибку. — Спасибо, — прошептал Вэриан и благодарно и спокойно улыбнулся, осторожно схватившись за кружку. Однако чуть не обжёгся, с шипением убрав руку перед тем, как успел поднять кружку. — И вправду она очень горячая, — подтвердил он, пытаясь разрядить обстановку. — Если б только у меня были перчатки, — и добавил со смешком, взяв её более осторожно и удивившись быстрому решению. Если подумать, то видеть его руки голыми и без перчаток казалось чем-то ненормальным. Как будто это не то, к чему он привык. Он вздохнул, понимая, что в голове и так всё перепуталось. Квирин ухмыльнулся, скрывая своё удивление тем, что мальчик вдруг упомянул о перчатках. Он посмотрел вниз на свои руки в перчатках. — Перчатки очень удобны. Твои зимние намокли от снега, они должны сначала высохнуть. Но, может быть, тебе тоже нужны кожаные? Мы купим их на рынке в следующий раз. Отец поднял кружку и отхлебнул немного, позволяя горячей жидкости течь по горлу. Он не хотел упоминать о его лабораторных перчатках, о потёртой и испачканной коже, об изношенной поверхности, которая могла вызвать кучу вопросов, и, возможно, даже химикаты оставили какие-то пятна. Нет, надо купить новые. Какие-нибудь маленькие и подходящие, а те не огромные и рабочие. Вэриан радостно кивнул, довольный этим предложением. — Спасибо... То есть, не знаю, как они могут пригодиться конкретно, но мне они нравятся. Нравятся такие, как у тебя! — заметил он, делая осторожный глоток какао, вкус которого был таким сладким и практически знакомым. Он также взял печенье, осторожно протягивая руку, но боролся с этим. Нет никакого смысла стесняться в собственном доме, так ведь? Теперь он чувствовал себя в безопасности и желанным гостем. Большое здание больше не пугало его. Он ощущал, что уже может назвать это место своим домом. А этого человека — папой. — Хорошо... Иногда они правда пригождаются, пример тому горячая кружка. Это определённо не было причиной, по которой отец носил перчатки в первую очередь, но алхимику ещё рано знать об этом. Он едва ли был убеждён в том, что он его сын. Тёмное королевство сейчас не тема для разговора. Последнее замечание позволило ему взглянуть на свои перчатки, чёрные и большие. Лабораторные перчатки Вэриана выглядели так же, как у Квирина, и чувствовал ли он раньше? Счастлив, что его перчатки похожи на отцовские? Это мысль оставила тёплое чувство. — Если хочешь, можем поискать. Уверен, мы найдём такие же. Подросток тихо усмехнулся, наблюдая за мужчиной. Глаза всё ещё были прикованы к перчаткам. Что-то непонятное тянуло его к ним, как будто у него была собственная пара или он хотел иметь их всю свою жизнь. — Можно... мне их примерить? — спросил он, немного озадаченный тем, почему этот человек всегда носит их. Возможно, он выполнял какую-то тяжёлую работу, но всё-таки упомянул, что он глава деревни. Даже без титула он казался человеком, способным выполнять трудную работу, его телосложение было большим и крепким, особенно по сравнению с мальчиком, которого ранее он видел в зеркале. Настроение немного улучшилось, Вэриан даже посмеивался. Квирин смотрел на ребёнка, теперь гораздо более спокойно. Далее последовал вопрос, и отец слегка задумался. Перчатки. Он неуверенно смотрел на свои. Под одной скрывался знак братства, его тайна. Он предпочёл бы, чтобы она и оставалась тайной. Но если он откажется, это только вызовет подозрения. Нет никакой логической причины отказывать ему в этом. Мужчина выскользнул из перчаток и протянул их мальчику, повернув ладони, чтобы скрыть знак. — Держи. Они велики для тебя, тебе понравилась кожа? Можно поискать и такую. Вэриан легко натянул перчатки, тёплые и довольно удобные, его руки были слишком маленькими по сравнению с руками Квирина. Он сжимал и разжимал кулаки, пока наконец улыбка не исчезла, а мозг не начал стараться вернуть воспоминание на поверхность. Странное чувство. Глядя на руки, на чёрные перчатки, на их текстуру, даже на их размер, всё это казалось очень близким. Алхимик смотрел так, словно собирал головоломку, осознание совершило прорыв, но всё же сохранялась стена, тонкая, но прочная. Он не мог сказать почему, но чувствовал себя с ними очень комфортно, будто только что нашёл частичку себя. Отец заметил изменения в его лице, внезапно погрузившегося в свои мысли. Неужели получается? Перчаткам получается вернуть хоть какие-то воспоминания? — задача, которую мужчина уже некоторое время безуспешно пытался выполнить. И эти изношенные перчатки приоткрыли так резко захлопнувшуюся дверь? К несчастью, Вэриан не должен помнить эту часть: взрывы, пожары, несчастные случаи. Надо вмешаться, пока не стало слишком поздно. — Слишком велики. Тебе нужны поменьше, чтобы было проще и удобней работать. Но мы найдём. С лёгким вздохом подросток вышел из транса, поднимая глаза на Квирина. — Да, да, конечно, — он торопился, снимая их и возвращая обратно, но мысленно не хотел отдавать их владельцу прямо сейчас. Ему нравилось носить их. Это казалось... правильным. Но было и ещё кое-что — их тепло, ощущение, будто кто-то держит его за руки. Он не был готов отдать их обратно, но, похоже, этот человек настаивал. Квирин взял перчатки и снова надел их. Теперь он чувствовал себя гораздо увереннее — метка скрыта. Похоже, всё шло хорошо. В качестве своеобразной награды он вновь приложился к кружке. Возможно, следует сменить тему, подальше от перчаток, которые были слишком близки к алхимии. — Как тебе какао? — Очень вкусно, спасибо! — ответил мальчик, не забыв сделать очередной большой глоток, отчего над губами появились усы. Улыбаясь, он уставился на мужчину, благодарный за заботу. Вдруг между ними образовалась небольшая неловкая пауза, и говорить было не о чем. Вопросы были, но он не знал, с чего начать. Раньше они просто появлялись по мере разговора. Усы развеселили отца. Он выудил из сумки на поясе платок, протягивая её ребёнку. — Под носом... — Вэриан был достаточно взрослым, чтобы почувствовать это. Кроме того, мальчик чувствовал себя неуютно. Он слегка наклонил голову, взял платок и широким движением вытер рот. — Всё? — алхимик смотрел на него своими голубыми, потерянными, неуверенными глазами, но изо всех сил хотел начать вести себя подобающе, а не как бездушная статуя. Сейчас он Вэриан, сын Квирина, и они проводят время вместе в их доме в Старой Короне. Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, но это правда. Квирин кивнул, лицо сына стало чистым. Он почти видел тихий вопрос в его глазах. «Что дальше?» Отец и сам понятия не имеет. Они не были так близки в последние годы, а когда они встречались, вели обычные беседы. Это почти ничего не значило. Когда-то, когда Вэриан был маленьким, всё было намного проще. Малыш просто кипел от вопросов или же требовал внимания. Он никогда не был тихим. Видеть его сейчас таким неуверенным в себе — странное зрелище, и именно отец должен вести разговор. Но Квирин будет стараться. — Я тут вспомнил про краску у тебя на лице. Рисование тебе ещё нравилось. Ты очень талантливый. — Правда? — спросил алхимик, немного смущённый таким комплиментом. Он никак не мог понять, этот человек — его отец — нарочно любезен с ним или по-настоящему так думал. «Рисование?» — это очередной факт, который следовало добавить к его маленькому списку. — Можно мне посмотреть мои рисунки? — он действительно любопытствовал увидеть, на что способен и как смотрел на мир. Может быть, это даст ему ещё несколько подсказок. Квирин так старался придумать хорошую тему для разговора, что даже не подумал о последствиях. Он мысленно выругался: рисунки Вэриана — всего лишь чертежи изобретений. Он тоже черпал что-то из природы, давным-давно а детстве. Эскизы мужчина мог показать ему без проблем. Но они были далеки от хвалебных слов, талантливых для пятилетнего ребёнка, но не для тринадцатилетнего. Что теперь? Он посмотрел на сына, и мальчику стало очень любопытно. — Ну, я могу принести некоторых из них сюда. Но, может быть, попробуешь нарисовать что-нибудь сейчас? Я дам бумагу и карандаши, и ты сам увидишь, что можешь сделать. Тот кивнул в знак согласия, слегка пожав плечами, и сделал глоток какао. Ему стало очень уютно, тепло всего вокруг, даже отцовского голоса, клонило в сон. Он ещё сильнее вцепился в одеяло, вздыхая от блаженства, почти желая лечь на подушку и заснуть перед камином. — Минуту, — Квирин встал и пошёл за нужными вещами. Ему не пришлось покидать комнату, всё хранилось в письменном столе, месте, где он обычно писал письма или делал заметки. Через несколько мгновений мужчина вернулся, положил вещи на пол перед ребёнком и сел. Хорошо, что Вэриан не настаивал на старых рисунках. Все его планы и чертежи должны быть в лаборатории, где он почти всё время жил. Пока эта дверь оставалась закрытой для него, отец избегал этой темы. Немного любопытствуя, что же теперь нарисует сын, он перевёл взгляд на бумагу и мальчика. Вэриан перевернул лист горизонтально и, держа карандаш в руках, слегка склонился над бумагой. Он некоторое время смотрел на неё, прикусив губу и пытаясь придумать, что бы такое нарисовать. Он был неуверен, и на секунду в голове помутилось. Он нахмурил брови и вздохнул. Наконец начал двигать рукой, не особо задумываясь, просто позволяя графиту скользить и оставлять следы на белом листе. Рисунок получился бессмысленным. Шестерёнки, болты и куски причудливой формы, собранные вместе в какую-то карикатуру поперечного сечения. Пара стаканов и ингредиенты без названия по углам. Похоже на какое-то рабочее место, но предметы на нарисованном столе не имели для него никакого смысла. Квирин сглотнул, поняв, что рисует подросток. Невозможно, он же... он же потерял память. Почему алхимия снова пришла ему в голову? Почему всё так легко появилось на бумаге, когда мальчик так долго пытался поверить хоть одному слову Квирина? Это больно. Так больно, что слёзы застилали ему глаза, но отец сморгнул эти глупые слёзы. Ему нужно что-то сказать, хоть что-то, хотя горло болело, что он не мог говорить. — Вижу... у тебя такие точные штрихи, выглядит как картина. Тот улыбался, пока не встретил пристальный взгляд мужчины, звук его голоса потряс его. Он звучал так... эмоционально. Как будто он был на грани нервного срыва. — Папа, ты в порядке?.. — недоумевал алхимик. Слова казались настолько естественными, но Квирин был ошеломлён. Не то чтобы сын неправильно обратился к нему. Это вырвалось у него прежде, чем он успел сформулировать сам вопрос в уме. Вэриан отвернулся и закрыл рот. Для него это было, мягко говоря, шоком. Как легко было это сказать, и всё же немного отстранённо. Его сжирала неуверенность от того, можно ли называть его «папой». На взволнованный голос сына мужчина поднял голову, мальчик глядел на бумагу. Но, может быть, это и к лучшему. Зов Вэриана помог ему, словно наложил пластырь на сердце. Он назвал его папой. Не настаивая на этом, Квирин не мог быть счастливее. — Я в порядке, сынок, в порядке, — он попытался успокоить его, но ребёнок явно был сбит с толку. — Мне... мне нравится, как ты рисуешь. Вэриан не был полностью убеждён, его голос всё ещё надломлен. По крайней мере, он не поднял никакого шума из-за предыдущей ошибки. Он просто кивнул и глядел в сторону, продолжая чувствовать себя неловко и при этом не зная, как реагировать, что говорить, что делать. Он боялся в любую минуту ошибиться. Им овладело непреодолимое желание бежать. Взгляд остановился на закрытой двери, которую Квирин не показывал ему ранее. — А что там? — он указал на дверь, которая показалась ему хорошо знакомой, словно уже видел её много раз. Квирин проследил за жестом, остановился на тяжёлой двери лаборатории и внезапно почувствовал тошноту. Этот вопрос как удар под дых, почему он спросил об этом именно сейчас? Будто эта проклятая алхимия была повсюду, в этом доме и даже в сознании мальчика, как будто что-то нарочно тянуло его в неправильном направлении, и отец не мог остановить его. Но он должен, просто обязан спасти его от этой штуки, что, казалось, занимала его мысли больше, чем следовало бы. Теперь нужно говорить естественно, даже если он солжёт. Чего он обычно не делал. — Вот эта дверь? Да ничего интересного. Просто кладовка. Старый подвал. — А... — протянул алхимик почти разочарованно. Он надеялся на другой ответ, на что-то более... интересное. Что-то такое, что дало бы ему ответ на вопрос, кто он. Похоже, на этот раз он сделал неверную ставку. Он оглянулся на свои каракули на бумаге, потом снова на дверь, мысленно рисуя слабую связь, не в силах игнорировать её, но не показывая виду. По-видимому, он просто запутался. Но попробовать стоит. — Ты уверен, что там нет ничего, что могло бы мне что-то напомнить? — снова прошептал подросток, глядя большими умоляющими глазами. Создавалось ощущение, что Вэриан уже всё знает. Он пристально смотрел на дверь, искренне надеясь, что Квирин забыл и вдруг вспомнит что-то важное, что прячется за ней. Отец чувствовал себя ужасно, по-настоящему ужасно. Эти ярко-голубые глаза ожидали ответа, не намереваясь услышать ничего, кроме правды. Сердце забилось быстрее, заставляя произносить неправильные, но в то же время правильные слова. Ради Вэриана. Они сорвались с его губ гораздо увереннее, чем он ожидал. — Да, уверен. Просто кое-какие мои старые вещи, ничего такого, что могло бы тебе помочь. Он поднял кружку и отпил немного, надеясь, что сын не будет настаивать на том, чтобы заглянуть в комнату. Хотя мужчина не смотрел в ту сторону, каким-то образом чувствовал присутствие этой чёртовой двери, нависшей над его спиной, как бы напоминая ему, насколько тонким был лёд, на котором он стоял. Эта лаборатория всё раскроет, мгновенно напомнит Вэриану о себе. А есть ли от неё ключ? Квирин лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить. Он почти ничего не запирал, только входные двери, но в большинстве случаев всё было открыто. Он уже много лет не думал об этом. А где же тогда ключи? Взяв печенье, отец откусил, мысленно проверяя комнаты. И тут вспомнил. Они в настоящей кладовке! Кольцо с ключами должно быть там, на гвозде за дверью. Вот оно, решение! Он просто запер бы лабораторию, чтобы Вэриан никогда больше туда не вошёл. Надежда не оправдалась. Мальчик вздохнул и слегка надул губы, опустив взор. Он зевнул, прикрывая рот рукой. Тишина убаюкала его, и он заснул. Приятное потрескивание огня звучало как колыбельная, веки с каждым разом тяжелели, как и всё остальное тело. Он собрал остатки своей энергии, наклонившись к Квирину и спрашивая: — Пап..? Если буря утихнет, можно завтра навестить моих друзей? Алхимик уже задремал, пропустив мимо ушей тему двери и снова спросив о друзьях. Отец приветствовал эту перемену. — Конечно. Атмосфера стала более спокойной, в ней ощущалась усталость. Мальчик подошёл ещё ближе — большой успех по сравнению с последними часами. Квирин улыбнулся этому, невзирая, что в тревожном сердце поселилась ложь, взывая к нему, напоминая о себе. Но Вэриан приблизился, и он запихнул обвиняющий голос в голове на задворки своего сознания. Всё изменится к лучшему. Он бы с удовольствием наслаждался этим моментом подольше, но знал, что мальчику уже пора спать. — Вэриан? — тот отозвался тихим бормотанием. — Ты устал? Хочешь спать? Алхимик покачал головой и ещё сильнее прижался к руке мужчины. — Нет, я на секунду закрываю глаза... и просыпаюсь... — он замолчал, расслабляясь, и наконец заснул с зевком. Стресс действительно утомил его, и сейчас Вэриан чувствовал себя в состоянии отдохнуть. Зная, что отец рядом, что он может доверять ему, что он поможет ему вспомнить самого себя. Чувство безопасности, такое знакомое и одновременно такое далёкое, охватило его. Маленькое тельце полностью откинулось на сильную руку. Взгляд мужчины смягчился, глядя на сопящего сына сверху вниз. Вэриан так много пережил сегодня, слишком много для ребёнка. Усталость взяла своё, глубокий сон пришёл быстро. Квирин подождал несколько минут, чтобы убедиться, что он не разбудит его снова, осторожно подхватил его и отнёс в постель. Он накрыл мальчика не только обычным одеялом, но и одеялом матери, которое всё ещё лежало на его плечах, и немного укутал его, убедившись, что тепло не уйдёт по краям. Это зрелище грело душу. Он в последний раз погладил сына по волосам, тихо пожелав спокойной ночи, и ушёл. Перед тем, как лечь спать самому, он спустился по лестнице, найдя ключи в дверях кладовки. Лязг, с которым он вставил ключ в замок и повернул его, был и облегчающим, и напряжённым. Он дёрнул дверь на себя на всякий случай, но та не открылась. Она действительно заперта. Квирин взял ключи с собой и положил их в свой сундук, в котором хранились все его секреты. Теперь ему предстояло спрятать ещё один. Ночь прошла мирно, Вэриан спал, почти не просыпаясь. Хотя бы из-за того, что прокручивал в голове бессмысленные последовательности событий. Разум так упорно пытался найти хоть какой-то смысл в том, что он узнал. Вдруг мальчик очутился в большой комнате. Она выглядела точно так же, как и остальной дом: каменные стены и каменный пол. Повсюду столы и полки. Разноцветные жидкости в мензурках, всякие мелочи в банках. Инструменты различных форм и размеров, металлические куски, некоторые из них сломаны и вырезаны странным образом, напоминая что-то явно незаконченное и небрежное. Алхимик внимательно огляделся по сторонам, посмотрел на свои руки, покрытые чёрными кожаными перчатками, совсем как те, что он надевал вечером у костра. Будто они принадлежали ему. Будто он принадлежал этой комнате. На стенах он также увидел эскизы и то, что он мог описать только как схемы, поперечные сечения и планы сборки. Точно так же, как и тот вчерашний набросок. Он хотел было сделать ещё несколько шагов навстречу новому открытию, но не успел, обнаружив, что просыпается, а свет проникает в комнату и вырывает его из дремоты. Голова болела, и ясный сон начал исчезать из памяти. Он в своей комнате, и это успокаивало. Он не заблудился в снегу и не проснулся в доме, который не мог узнать. Часть его боялась, что так и будет. Вэриан встал с кровати, ещё укрытый одеялом, ещё холодный, и вышел из комнаты, почти бесцельно шагая, пытаясь вспомнить, где кухня. Квирин уже проснулся и готовил завтрак. Снежная буря улеглась за ночь, снег покрывал землю снаружи, как белое одеяло. Скоро откроется пекарня, и он сможет купить свежий хлеб и угощения, а потом посетит деревенских жителей с детьми и сообщит им о состоянии Вэриана. Но сейчас слишком рано, и не хотелось беспокоить людей. Сын мог бы немного подождать и, чтобы скоротать время, почитать книги. А пока мужчина был занят тем, что резал оставшийся хлеб, попутно расставляя на столе джем и тарелки вместе со столовыми приборами. Он также приготовил чай, даже если это просто предосторожность. Отец надеялся, что вчера мальчик не простудился. Пока в кастрюле нагревалась вода, почти на краю печи, он взял сковороду и начал жарить яйца. Запах был неоспоримым намёком на расположение кухни, который вёл алхимика, как след в воздухе. Там он обнаружил Квирина и полунакрытый стол. Он прошёл внутрь осторожными шагами, завернутый в одеяло и с растрёпанными волосами. — Доброе утро! — произнёс мальчик и уселся на своё место: привычка бессознательно командовала им. Мужчина обернулся, держа сковороду. — Доброе! — и заметил одеяло на его плечах. — Тебе не холодно? — он немного подождал, давая ребёнку возможность ответить первым. — Нет, я... я в порядке, — тот попытался сказать как можно более увереннее, не желая его беспокоить. Кроме того, ему обещали, что сегодня они увидятся с его друзьями. Возможно, он тоже сможет получить от них какую-нибудь информацию. Он был одновременно взволнован и напуган, он же не знал их, но убеждал себя, что они будут такими же милыми, как отец, может быть, даже лучше! Они пообщаются и поиграют, а он узнает многое о себе! Сегодня всё будет замечательно, он уверен. — А что на завтрак? — спросил он, пытаясь сменить тему разговора. Вэриан попытался успокоить его: после этих слов Квирин пристально оглядел его лицо и лоб. Жара не наблюдалось. Этого должно быть достаточно, интерес ребёнка уже притягивается к еде. — Я собираюсь приготовить яичницу, она почти готова. Хлеб с повидлом на столе, если хочешь сыра или колбасы, скажи. Масло тоже есть. Да, и еще я приготовил чай, — он налил горячую воду в чайник и поставил на стол, возвращаясь к сковороде. — Вау... И всё это для меня? — удивился мальчик, прекрасно понимая, что завтрак на двоих. Он не мог сдержать лёгкой улыбки и потянулся к хлебу, глядя на повидло на нём, становясь всё более голодным от одного лишь вида. Это слишком много, даже для двух человек. Может быть, этот человек — отец (он всё ещё не определился) — был из тех, кто много ест по утрам. Он откусил, тотчас задумываясь, вкус был сладким и покалывал память. Он помнил этот вкус. — ...Это повидло из столицы... от бродячего торговца... и твоё любимое тоже... так ведь? — пробормотал алхимик, боясь, что говорит чепуху, что воспоминание — всего лишь заблуждение, а разум всё путает. Услышав это, Квирин широко раскрыл глаза и замер, хватка на сковороде усилилась. Всё... правильно! Вэриан вспомнил ещё кое-что! Что-то случайное, и мужчина даже этому был очень рад. Положив яйца на тарелку, он обернулся. — Ты прав, Вэриан, — в голосе звучала надежда, что сын вспомнит всё по кусочкам. Отец поставил тарелку поближе к мальчику, сегодня ему нужно плотно позавтракать, вчера он почти ничего не ел. С довольным выражением лица он сел и налил немного чая в его кружку, затем наполнил свою. Голубые глаза загорелись. Он правильно вспомнил! Это была небольшая, случайная и не очень полезная информация, но зато несомненный прогресс! Он сделал это сам! Он мог только надеяться, что более важные воспоминания тоже вернутся. Если он мог вспомнить что-то настолько незначительное, то и другие его воспоминания не заставят себя долго ждать. — Благодарю, сэр... папа!.. — мальчик снова промахнулся. По крайней мере, он попытался исправиться. Хоть б этот человек не обиделся на него. В конце концов, он ещё адаптируется. Он принялся есть яичницу и жадно пил чай, быстро начиная чувствовать себя сытым и готовым заняться другими делами. Квирин, конечно, услышал это «сэр», сердце ёкнуло, но он не подал виду. Это не вина Вэриана и не намерение причинить боль. Ему просто надо немного времени, и отец наверняка даст его. Оба ели молча — знакомая сцена. Было почти забавно, как легко они вернулись к этой привычке. Но мужчина оценил этот небольшой перерыв, последние разговоры часто казались ему балансированием, и он несколько раз чуть не упал. Малыш быстро поел и через некоторое время огляделся по сторонам, давая понять отцу, что хочет заняться другими делами, а не просто сидеть. Квирин проглотил последний кусок хлеба и обратился к нему. — Вэриан, давай, я схожу в деревню за хлебом, а ты пока что-нибудь почитаешь? А потом я приду и отведу тебя к сыновьям мельника. Подросток был немного разочарован, услышав это, и с нетерпением ждал встречи с таинственными друзьями. Но ведь ещё есть время, не так ли? Он не хотел выглядеть слишком капризным и требовательным. И кроме того, наверное, он найдёт что-нибудь в своих книгах. Поэтому он подчинился с вымученной полуулыбкой. — Конечно. Думаю, так будет лучше... — он сомневался, стоит ли вставать со стула, так как у него нет никакой реальной цели. Приятно было удивиться, что Вэриан так легко согласился на предложение. Квирин радостно кивнул и встал, чтобы убрать со стола. — Я скоро вернусь, не волнуйся, — он схватил корзинку и, проходя мимо сына, остановился и взъерошил его волосы. При этом он слегка улыбнулся. Отец сделает всё возможное, чтобы у него выдался отличный день. Вскоре он ушёл, помахав рукой. Через несколько мгновений входная дверь с тихим стуком закрылась. Мальчик остался совсем один, провожая взглядом уходящего мужчину. Ему даже понравилась та фамильярность, которой он потрепал его по голове. Но этот момент быстро закончился, и Вэриан теперь один в этом огромном доме. Он встал и начал бродить по комнате. Книги. Квирин говорил о книгах. Они в его комнате. Поэтому алхимик направился туда, осторожно ступая вверх по лестнице и вниз по коридору. Добравшись до комнаты, он сразу же подошёл к полке и обнаружил стопку книг, аккуратно сложенных вместе. Старые книжки с историями, которые родители читают своим детям перед сном. Он взял одну из них и прочитал на обложке. «Приключения Флиннигана Райдера: том 4» написано причудливым шрифтом, почти сияя золотом. Мальчик открыл её и начал читать: имена, места и действия — он видел их где-то раньше, хотя сам никогда не был на острове, окружённом пиратами. А ещё не был лихим молодым человеком с большим количеством денег, идущим на приключения ради удовольствия. Но чем больше он читал, тем больше ему казалось, что он заново переживает эти события, будто мечтал о них снова и снова в прошлом. Вэриан довольно быстро окунулся в страницы, полностью заинтересовавшись историей. Квирин не спеша шёл по снегу, оставляя глубокие следы на белой поверхности. Он добрался до пекарни, а морозный зимний воздух смешивался с тёплым и приветливым ароматом свежего хлеба. Маленький колокольчик прозвенел во второй раз, когда он снова вышел из пекарни, корзина наполнилась не только большой буханкой хлеба, но и разнообразной выпечки. Некоторые из детей были совсем маленькими, и сладкое угощение наверняка убедило бы их больше, чем несколько дружеских слов. Он глубоко вдохнул, дойдя до первого дома, кулак задержался перед дверью, прежде чем он, наконец, решительно постучал. Они всё поймут. Они, конечно, поддержат его и его сына. В конце концов, ему этого сейчас так её хватает. Вэриан продолжал читать, потеряв всякое представление о времени, погрузившись в книгу, наслаждаясь каждой страницей так, словно читал её впервые. Но кое-что его озадачило, где остальные книги? Может быть, где-то ещё в доме. Он подумает об этом позже. А пока мальчик думал, как выглядит этот «Флинн Райдер». Он представил себе его высоким и хорошо сложенным, но не таким широкоплечим, как отец, с каштановыми волосами и, возможно, бородкой. Ему никак не удавалось вообразить нос, и в мыслях проносилось множество вариантов. Но всё же чёткая картинка, какой-то плакат. Это действительно заставило его задуматься, неужели это был кто-то, кого он встречал раньше, и теперь просто создавал ассоциации. В любом случае, он наслаждался этим временем в одиночестве. Настолько, что план встречи с другими детьми совершенно вылетел из головы. Квирину всё удалось. Семьи отреагировали доброжелательными словами, гарантируя, что помогут, чем смогут. С некоторыми детьми он разговаривал даже лично: одна маленькая девочка, обычно застенчивая, подошла к нему с горящими глазами, вдыхая запах угощения. Пока она с удовольствием откусывала кренделя, мужчина простым языком объяснил ей ситуацию, а та кивала. Её щёки заметно порозовели, но глаза сохраняли серьёзный взгляд, будто она получила важное задание. Не так повезло с мальчиками мельника, они уехали в лес со своим отцом за дровами. Но мать заверила, что они скоро вернутся, и она поговорит с ними. Так что Квирин мог вернуться с хорошим чувством, зная, что жители деревни держатся вместе, помогая ему в трудное время. Он потопал перед дверью, отряхивая ботинки от прилипшего снега. С громким «Вэриан, я вернулся!» он объявил о своём возвращении, проходя дальше по коридору и ожидая ответа. Алхимик чуть не вздрогнул от зова отца, свернувшись калачиком в своей постели и читая, добираясь до самого интересного места. — О, привет, папа! — ему потребовалось некоторое время, чтобы придумать ответ, и он вскочил, едва не споткнувшись об одеяло. Подросток поспешил вниз, ожидая подтверждения их следующего плана действий. Мысленно он просто хотел остаться дома и продолжить читать, но было бы глупо с его стороны не попытаться снова встретиться со своими старыми друзьями. Квирин увидел сына, бегущего вниз по лестнице, и это заставило забеспокоиться. Как только Вэриан приблизился, он протянул руку и положил её ему на голову, мягко и нежно. — Вэриан, пожалуйста, не бегай по лестнице, — отец не хотел, чтобы он опять упал и разбил себе что-нибудь. Он научил его этому давным-давно, но, очевидно, это из него не выветрить. — Прости, — извинился ребёнок, выравнивая дыхание. — Ну и когда же мы пойдём? — Когда захочешь, сынок, — Квирин не хотел давить на него. Он всё подготовил, и им не нужно было торопить события. Если Вэриану нужно время, то не вопрос, можно перенести встречу. Алхимик взглянул на ступени наверх. Книга была заманчивой, он снова погрузился в историю, на несколько часов закрылся от всех. Это звучало намного проще. Но у него ещё очень мало воспоминаний о себе. Он легко запоминал книги, но его собственное «я» пока что оставалось загадкой. Книга подождёт, сюжет не изменится. Получить ответы гораздо важнее. Теперь он это понял и повернулся к отцу. — Хорошо... может, сейчас? Тот молча кивнул. Голос мальчика тонул в неуверенности, но в его глазах сверкала определённая решимость. Он подошёл к платяному шкафу и протянул мальчику второй зимний плащ, варежки, шарф и шапку с помпоном. Обычно Вэриану не нравилось всё это лишнее, но Квирин настаивал. На этот раз он не должен замерзнуть, и они, скорее всего, будут играть на улице. Он оделся, зачесывая волосы назад, чтобы те не лезли в глаза. — Как я выгляжу? — алхимик повернулся, расставляя руки в стороны и представляя себя. Он хотел произвести хорошее первое впечатление, для него друзья всё ещё незнакомцы, которых не доводилось встретить. Но он, по общему признанию, был очень взволнован. Особенно если это означало, что к нему вернутся некоторые воспоминания. Квирин улыбнулся, ребёнок словно готовился к своему первому дню в школе, даже приняв такую же позу. Он пристально осмотрел его, показывая, что действительно смотрит и не только хочет успокоить его. — Как прекрасный молодой человек, — ответ был искренним. Это будет хороший день. Сыновья мельника войдут в положение, будут с ним играть и смеяться, строить снежный замок или играть в снежки. Зимой многое можно сделать, снежное одеяло толще, чем когда-либо. — Не хватает только одного... — решительным движением он натянул на голову мальчика шапку, старую, тёплую, шерстяную, тёмно-синюю с белым помпоном. Это согреет его уши и голову, если он будет долго играть на улице. Тот поправил шапку и, улыбнувшись, уже двинулся к выходу. — Идём! — воскликнул он и открыл тяжёлую входную дверь, оказываясь в холоде, в котором проснулся два дня назад. Перспектива играть в нём, находясь там в полной безопасности, была для него ещё одним новым опытом. Он последовал за отцом к месту назначения, радуясь возможности увидеть свою деревню и своих друзей. Вэриан выскочил наружу, и его ноги тут же глубоко увязли в снегу. Воздух прохладный и свежий, и солнце ярко светило на них, позволяя снегу блестеть золотом везде, где его касались лучи. — Вэриан, стой, — отец подождал, пока подросток не обернулся, немного повернулся и посмотрел назад. — Этот замок — твой дом. С такого расстояния им было лучше видно огромное здание. Стены каждой части сложены из серых камней, главное здание сопровождается двумя башнями и небольшой бревенчатой частью. Большая лестница, ведущая к парадной двери, с которой они спустилась. Хотя некоторые части замка выглядели заброшенными и немного напоминали развалины, вид создавался приятный, цвета кирпичей яркими точками выделялись на белом фоне пейзажа. Дав Вэриану несколько минут на осмотр и обдумывание, он пошёл дальше. На этот раз деревня была намного оживленнее, люди ходили вокруг, болтали, наполняли корзины, возвращались из леса с собранными дровами, чистили дорожки в снегу. Здесь совершенно другая атмосфера, нет речи о тишине, которая была частью его дома. Квирин повёл сына через деревню, указывая на дома и рассказывая, какая семья там живёт, или показывая несколько магазинов, существующих в Старой Короне. Очень удобно, что мельница и дом мельника находились на другой стороне деревни. Таким образом, у него была прекрасная возможность также устроить экскурсию. Когда они добрались до мельницы, снова воцарилось молчание. Приблизившись к входной двери, Квирин повернулся лицом к алхимику. — Ты готов с ними познакомиться? — он ещё не постучал. Если мальчику неловко, они могут просто уйти. Вот почему отец снова спросил: Вэриан должен точно решить, он не должен чувствовать себя подавленным или расстроенным. Многих новых лиц, увиденных в деревне, уже могло быть достаточно.