Домовёнок

Аникий был вновь счастлив. Ему потребовалось не более месяца, чтобы привести в порядок ту землянку, где его поселил леший. Кстати, он как раз за всё это время ни разу не появился. Домовенок вынес стул за пределы комнаты и сел на него возле окна. Светило солнце, что согревало его не хуже печного огня. До зимы были ещё всё лето и осень, но уже сейчас Аникий беспокоился, что нет хотя бы камина. — Когда уже явится Лихо? — бубнил он себе под нос. — Нужно уже что-то решать с печью! Рядом с землянкой имелось всё необходимое: протекал ручей, не нужно было идти далеко в лес за хворостом, грибами и ягодами. Разумеется, духам не требовалась пища, но домовенок хотел принести запах выпечки в дом. К тому же, он мог чувствовать вкус еды, да и леший должен был. Аникий заметил, что он перестал чувствовать себя неуютно под открытым небом. Он отстирал свою одежду, и рубашка вновь светилась белизной. Эх, ещё бы раздобыть настоящие скатерти и занавески! Аникий вздохнул, когда солнце начало скрываться за кронами деревьев, и зашёл в дом, не забыв захватить стул. Он встал у окна и смотрел на двор-поляну, пока совсем не стемнело. Он скучал, скучал по Лиху. Он устал быть один, без людей. Хоть он и обрел новый дом, но из-за этого тоска не оставила его. Аникию была нужна живая душа рядом, и цветок, который он посадил в импровизированный горшок из коры, не спасал ситуацию. — Где же ты, Лихо? — тихо прошептал он и отошёл от окна, чтобы сесть на стул и уснуть. Духам не требовался сон как людям. Но порой они впадали в состояние, которое можно было назвать сновидением. Они полностью пропадали из материального мира, становились не видны не только людям, но и другим духам. Их тела становились прозрачными и исчезали, а сознание погружалось в нечто похожее на сны о прошлом. Аникию снилось, что он вновь в деревенской доме, и кроме людей там есть и Лесное Лихо. Его разбудил громкий стук в дверь. Домовенок открыл глаза в изумлении и вскочил со стула. Неужели это леший наконец вернулся? Радостный, он подбежал к двери и открыл щеколду, на которую закрылся с вечера. В лицо ему бы ударили утренние лучи солнца, если бы их не заслонил ранний гость. Сверху вниз на домовенка смотрела страшная старая женщина. Огромный скрюченный нос с тремя бородавками, кожа будто измазанная соком грецкого ореха — темная и морщинистая. Грязно-седые волосы выбивались из платка в горошек, поверх длинного цветастого платья была одета жилетка на меху, а из-под полов юбки выглядывали огромные лапти. Глаза её бедно-голубые словно пронизывали домовенка холодом, отчего он поежился и поспешил закрыть дверь. Но женщина поставила свою метлу в раствор и спросила скрипучим, словно столетние половицы, голосом: — Милок, позови Лесное Лихо. Аникию потребовалось несколько секунд, чтобы отправиться от испуга и осознать смысл вопроса. — Его нет дома, — дрожащим голосом ответил он. — А ты кто такой, мальчик? — спросила она, облизнувшись. — Я Аникий, — домовенок совсем сник. — А не скучно ли тебе одному, Аникий? — прищурилась она. — Давай ко мне в гости, у меня на обед пирожки с мясом. Аникий очень хотел пирожков с мясом, но женщину он боялся сильнее. — Простите, но Лихо запретил мне уходить далеко от дома, — вежливо отказался он. — Да что ты, что ты, — заскрипела своим неприятным голосом гостья. — Я недалеко живу, совсем рядом. Минут десять лёту в ступе. А Лесному Лиху я всё объясню, не беспокойся, он ругаться не будет. И женщина схватила его железной хваткой за запястье своей костлявой и холодной рукой. Аникий было пытался вырваться, но женщина была очень сильной и не отпускала его. Она с легкостью залезла в ступу, перекинув ноги по очереди, после чего закинула и его. Сама села на край и взмахнула метлой. Сидящий на корточках на дне ступы домовенок ощутил, как они оторвались от земли, и залился горькими слезами. — Тетенька, я хочу домой. Отпустите меня, пожалуйста, — хныкал он. — Что ты, что ты! Не плачь. Да и какая я тебе тетенька, я бабушка Яга. Сейчас прилетим ко мне домой, и всё будет хорошо. Ты ведь домовенок, верно? А домовой мне ну очень нужен. — Зачем нужен? — хныкал он. — Я домой хочу. — Так вот и летим мы домой, — правда, ко мне домой. Ничего, поживешь у меня немного и привыкнешь. Да не хнычь ты, а то в печи зажарю! Сложно, что ли, немощной старушке помочь немного по хозяйству? Ну вот мы и прилетели, вылезай. Они приземлились, и Яга ловко выскочила из ступы, после чего скрылась из виду. Аникий аккуратно привстал и заглянул за край своей временной темницы. Он находился посередине пустого двора — утрамбованная земля, ни травинки. По периметру частокол из уже потемневших веток, а сверху черепа человеческие. На елях за забором каркали вороны. Аникий заплакал пуще прежнего и снова спрятался в ступе. — Ты чего там расселся, лентяй-дармоед? — услышал он скрипучий голос. — А ну вылезай и за работу! Неожиданно ступа перевернулась и вытрясла домовенка на голую землю. Он увидел перед собой небольшую избу, что возвышалась на коротких курьих ножках. К крыльцу вели ступени, что представляли из себя криво сбитые палки между двумя жердями. На пороге стояла Яга, уперев руки в боки и грозно смотря на него. — Живо, живо! Дел полно! — запищала женщина, и метла сама собой помела Аникия к порогу. Посередине грязной комнаты стояла русская печь. Всё было в пыли и паутине, на полу крошки, зерна, высохшие огрызки яблок… — Давай, работай, а я отдохну маленько. И не вздумай убежать, Котофей проследит за тобой. Громко мяукнул крупный черный кот и вышел из темного угла, где спал за корзиной. Яга же забралась на печь, зевнула и укрылась одеялом. — И где ведра и тряпки, мыло? — обреченно вздохнул мальчик, смотря на кота. Тот подмигнул и замурлыкал, подойдя к ведру, что стояло у стены. — А вода? Кот вышел на улицу и показал колодец за избушкой. Так и остался Аникий жить у Бабы Яги. Каждый день он убирался и стирал, а на ужин вместо пирожков получал сухой кусочек ржаного хлеба. Хотя сама бабка каждый день делала пирожки с мясом… *** Леший по второму кругу обошёл свои владения и убедился, что всё в порядке. Он самодовольно улыбнулся и окинул взглядом свой лес с макушки самого высокого дуба. — Интересно, как там домовенок? — спросил он сам себя и направился к землянке в запретном месте. За прошедшее время он часто вспоминал о красноволосом мальчике, но всё некогда было. То охотники в глушь забрели и ранили медведицу, то водяной с кикиморой поссорился, то дерево упало, на котором было гнездо жаворонка, то берег обвалился, где ласточки гнездились, то кабаны разрыли корни старого дуба. У лешего всегда дел полно. Леший практически бежал к своей землянке, но не забыл собрать по дороге немного диких яблок — подарок Аникию. Но когда он ступил на поляну, то сразу же почуял неладное — дверь не закрыта, и нет никого. Он вошёл в дом и изумился: пол устлан переплетенными тонкими прутьями, на стенах венки из лекарственных трав, да и сама деревянная поверхность тщательно убрана от мха и отмыта от пыли. А на подоконнике единственного окна стоит засохший цветок в горшке. Помещение выглядело уютным и живым, не то что прежде. — Аникий! — позвал он в надежде, что тот просто спит. — Аникий, ты где? Но в ответ лишь тишина. Леший сжал ладонь на груди, скривившись от душевной боли. Если бы он заглянул раньше, предостерёг домовенка, то с ним бы ничего не случилось. — Что же я наделал? Как я мог бросить тебя одного, такого домашнего и беззащитного? — корил он себя. — Я найду, слышишь, я найду тебя! Последнее он сказал выпрямившись, чётко и уверенно. Он вышел из землянки и сунул в рот два пальца — указательный и большой. Раздался свист, от которого зашелестела листва, погнулись ветки деревьев и кустарников. Из каждой норы и дупла повылезало зверье, чтобы прибежать на зов хозяина леса. Белки, зайцы, лисы, волки, лоси, медведи — кто только не собрался на поляне! Ветки ближайших деревьев согнулись от веса птиц, что уселись на них. — Кто-нибудь из вас видел домовенка? — громко спросил Лесное Лихо, окинув зверье пристальным взглядом. — Вот такого роста, рыжий с зелёными глазами. Но в ответ лишь тишина; звери отступили на шаг, качая головами и мордами. И лишь один ворон вспорхнул и опустился на поляну, прямо перед лешим. — Сам не видел, но слышал, что у Бабы Яги слуга завелся, рыжеволосый мальчик. — Слуга?! — воскликнул леший с негодованием и начал увеличиваться в размерах. Его волосы стали длиннее, ногти острее, колени выгнулись назад, придав ногам вид звериных, как у оленя. Рога выросли, заветвились, лицо обросло шерстью, а красные глаза загорелись гневным огнём. — Да как она посмела. Мой домовой, мой! — взревел он нечеловеческим голосом. — Накажу негодяйку, что посмела взять чужое! Звери затряслись от страха, а самые пугливые разбежались. Нечасто можно было увидеть лешего в подобном состоянии. Значит, что-то очень серьёзное случилось, и виновника ждёт неминуемое наказание. Леший-чудовище на четвереньках помчался к дому Бабы Яги; земля тряслась под ним, деревья расступались в страхе. Чудовище с разбегу врезалось в частокол, что не выдержал мощи и разлетелся в щепки, черепа прокатились по голой земле двора. Избушка затряслась и без слов заветных повернулась к нежданному гостю. На порог вышла баба Яга и посмотрела на чудище Лесное. *** Не только Аникий почувствовал дрожь земли. Яга соскочила с печи и выбежала во двор, обнюхивая воздух вокруг себя. — Чудище Лесное приближается, — сказала она испуганному мальчику, что штопал её одеяло, сидя на скамейке. — Спрятать тебя надо. А то так и проглотить может. Любит оно молоденьких домовых на завтрак. Аникий вскочил на ноги и схватился за голову. — Что же делать? — спросил он Ягу. — Иди в дом и полезай в печь, — усмехнулась она. — Я закрою заслонку. Только тихо сиди и не вылазь, что бы ни услышал и что бы ни случилось. А то Чудище Лесное мигом проглотит вместе с косточками! И Аникий залез в полную сажи печь, а Яга закрыла его, оставив в полной темноте. Он не видел, как она довольно потирала свои руки и вышла на порог после громкого грохота во дворе. — Зачем пожаловал? Али стучать не учили? — спросила бабка, высоко подняв подбородок, будто ни капли не боялась лешего. — Отдай домового мне, отдай! — ревело чудище, и Аникий зажал уши ладонями и зажмурился от страха. — Какого домового? Отродясь таких у меня не было, — упрямилась старуха. — Отдай, по добру по здорову. А то всё переломаю. И кости твои, и избу твою. — Ишь какой! Это ты уходи по добру по здорову, а то костей не соберёшь. Схватила Яга метлу свою и давай ей крутить и слова заветные приговаривать. Почернело небо, поднялся ветер и начало сносить чудище. Но уперлось оно своими четырьмя ногами в землю и ни с места не сдвинется. Закрутила бабка метлой сильнее, и молния сверкнула. Ураган уже дует, деревья к земле гнёт, листья с травой летят в морду чудищу. Подняло оно одну ногу и вперёд поставило, потом другую так же. Малыми шажками добролось оно до Яги, головой махнуло и зацепило её рогами, перекинув через себя. Мигом ветер дуть перестал, и тучи рассеялись. Повернулось чудище к бабке и снова взревело: — Отдай домового, старая! А то пожалеешь ведь! Но бабка уже вскочила в ступу, потирая ушибленный зад, и взмахнула метлой. — Ишь, супостат! — крикнула она с высоты, грозя чудищу кулаком. — Старую женщину обижать удумал! — Ты мне зубы не заговаривай, ведьма! Верни домового! — Так забирай, коли найдёшь, — засмеялась Яга. Чудище свистнуло. Тут же прибежали белки, ежи, мыши и прочая мелкая живность. Приказало оно им обыскать всё вокруг и найти домового. Бросились звери врассыпную и принялись искать, что было велено. Но сколько ни искали, найти ничего не могли. Вздохнуло чудище и махнуло головой. Уменьшилось в размерах, вновь превращаясь в высокого блондина с дважды ветвящимися рожкам. — Видишь, нет у меня никакого домового, — ехидничала Яга с высоты. — Уходи, уходи! Но леший не слушал её. Вошёл он в дом и позвал: — Аникий! Это я, леший! Выходи! Но в ответ лишь тишина. Прислушался он и шорох в печи услышал. Открыл заслонку и увидел домовенка, всего в саже. Он сидел, прижав ноги к груди, зажмурившись и зажав уши руками. Леший улыбнулся и потянул руки к домовенку. Но только взял его, как тот не открывая глаз начал кричать и вырываться. — Успокойся, это я! Это леший! — кричал он, пытаясь прижать к себе паренька, но тот будто не слышал его. Наконец, он перестал кричать и уставился на лешего. — Лихо! — воскликнул домовенок. — Это ты?! Слезы ручьями потекли по щекам Аникия, и он прижался к чёрной рубахе лешего, растирая по ней сажу с лица. Леший гладил его по волосам и успокаивал: — Всё будет хорошо, я рядом. Так в обнимку они и вышли из избы. — Нашёл-таки, хатьпфу! — сплюнула Яга. — будьте вы неладны. Вот только житья домовому не будет вдали от избы. Сам потом и приведешь его обратно! Она засмеялась и улетела, оставив парней одних. — О чем это она? — спросил Аникий. — Ты ведь не отдашь меня ей? Я домой хочу! — Не бойся, не отдам, — леший вытер влажную дорожку на щеке домовенка. — Никому не отдам тебя. Так и вернулись они к землянке, крепко держась за руки. Аникий не хотел терять из виду лешего, а Лихо боялся, что домовенок потеряется и Яга его надёжно спрячет. Жили бы они хорошо впредь, да только не зря Яга беду кликала. Становился Аникий беднее и слабее день ото дня, и никакие настои и травы ему не помогали. Лихо сколотил кровать и уложил на солому домовенка, чтобы тот меньше уставал и дольше оставался видимым. Через несколько дней леший явился к дому Яги. Забор был цел, ворота закрыты. Начал он стучать и хозяйку звать. Выглянула Яга из-за ворот, сверху вниз на лешего глянула и сплюнула. — А чавось это ты один? Где домовой? — Не отдам я его тебе, ведьма! А ну рассказывай, как хворь снять! Иначе я тебе! — погрозил он кулаком. — Ох, напугал кота сосиской, — засмеялась Яга. — Не в том ты положении, чтобы указывать мне! Или приводи домового сюда, или умрёт он! Тебе решать, хозяин леса, — последнее обращение она выделила, рассмеялась и улетела на ступе, чтобы леший не донимал больше. *** Леший бродил по лесу и не мог успокоиться. Домовенок умирал от слабости, и он ничего не мог с этим поделать. Неужели действительно придётся отдать его Яге? Пусть там ему будет хуже, но он будет жить! Погруженный в свои размышления, леший дошел до лесного пруда и сел на бревно на берегу. Водомерки бегали по воде, под водой плавали непуганные рыбы. Леший смотрел на всё это и всё больше ему становилось не по себе — сложно думать о скорой смерти того, кого он приютил и успел полюбить, когда жизнь кругом кипит. — Лихо, привет! — услышал леший голос и посмотрел на говорящего. Высунувшись из воды, на него смотрел тучный бородатый мужчина. Круглые, как блюдца, глаза болотного цвета, зеленовато-желтая кожа, что ниже шеи покрывалась чешуей светло-бурого оттенка, что сливался с водой на глубине пруда. — Привет, Водовик, — вздохнул леший. — Ты ведь придешь на праздник солнцестояния? Я ждать буду тебя, все духи соберутся. — Прости, не до этого мне. — Отчего такой грустный? Случилось чего? — поинтересовался водяной. — Да приютил домовенка, а пока меня дома не было, его Яга похитила. — Зачем тебе домовенок? — засмеялся водяной булькающим голосом. — Ты ведь не человек и с людьми не якшаешься. Забрал хоть у Яги? Там ему точно не место — изведет ведь бедолагу. — Забрать забрал, да вот только напустила она на него хворь. Слабеет день ото дня мальчик. — Так он ещё и ребенок? — удивился Водовик. — Да, всего-то сто сорок ему годков. — Ая-яй, непорядок, — покачал головой водяной и нырнул под водную гладь. Леший снова приуныл и, посидев ещё какое-то время, хотел было уже уйти, как его окликнул вновь всплывший водяной: — Приводи своего домового на праздник! — Зачем? — удивился леший. — Деревянная ты башка, — засмеялся водяной. — Перепрыгнет трижды через очищающий огонь, и хворь как рукой снимет! Сказав это, Водовик вновь нырнул под воду, а счастливый леший побежал домой, чтобы обрадовать Аникия. *** Наступил день Ивана Купалы — день летнего солнцестояния. К вечеру начали все духи лесные собираться на поляне возле самого большого пруда, на одном из берегов которого леший разговаривал несколько дней назад с водяным. Здесь были и лесовики — маленькие духи и помощники лешего, человечки с короткими ножками и грибными шляпками в белых одеждах. Русалки — невесты водяного, красивые черноволосые девушки с бледной кожей. Аука — похожий на ходячее бревно дух, что любит заманивать путников в лесную чащу и бросать их там. Моховой — дух мха, Пущевик — дух чащоб и буреломов, Птичич — дух, что заботится о птицах, Шептун — ещё один любитель заводить людей в чащу. Много кто пришёл на праздник, та же Яга тоже была здесь, плясала вместе со всеми духами под трели птиц. Русалки водили хороводы, и сам водяной выполз на берег и хлестал по кромке воды своим хвостом в такт пляскам. Зверьё тоже не осталось в стороне: были здесь и зайцы с лисами, волки с оленями, белки да ежи. И вот пришло время зажигать костер. Лесовики и мелкие зверьки быстро натаскали мелких сухих веток, а Моховой поделился сухим мхом и травой. Начали духи по очереди тереть палками, чтобы добыть огонь. Немного времени у них это заняло, и вот горел костёр, и все радостно плясали возле него. Первыми прыгали через огонь невесты водяного, следом зверьё, что выбрало себе пары. И вот на поляне появился леший, неся бледного мальчика с красными волосами. Он безвольно лежал на руках парня и, казалось, спал. Все тут же затихли и с удивлением посмотрели на домовенка — невидаль для леса. Лихо шагнул было к костру, но тут перед ним встала Яга. — Ишь, что удумал, — запищала она. — Не позволю! Мой мальчишка, мой! Он мне нужен! — Убирайся, ведьма, — зарычал леший. — Убирайся, пока не пришиб. Черты его лица вытянулись, глаза округлились, и в них запылало пламя гнева; губы изогнулись в оскале, показывая два ряда острых зубов. Зверьё встало на сторону лешего: зарычали волки и медведи, злобно посмотрели на Ягу. Осмотрелась женщина, плюнула под ноги Лихо и запрыгнула в ступу. Взмахнула метлой и взмыла в небо. — Всё равно будет по моему, — крикнула она издалека и улетела. Леший успокоился и вновь стал собой. Он подошёл к костру и уже было собрался прыгнуть, как кто-то схватил его за руку. — Негоже тебе с ним прыгать, — сказала с улыбкой Кикимора, обратившаяся красивой зеленоволосой девушкой. — Давай я прыгну? — Ещё чего! — возмутился леший. — Чтоб ты потом ходила в мой дом углы заливать? Даже не надейся. — Жаль, очень красивый мальчик, — вздохнула Кикимора и сделала шаг назад. — Но дело твоё. И леший перепрыгнул через очистительный огонь костра с мальчиком на руках. Один, второй, третий. Он остановился и внимательно посмотрел на Аникия, но тот всё так же безвольно лежал с закрытыми глазами. — Неужели не помогло? — с горечью спросил он. И тут Аникий открыл глаза. — Лихо? — тихо сказал он и медленно осмотрелся. Его глаза испуганно расширились. — Где мы? Отпусти меня! Он вцепился в черную рубаху своего старшего друга и коснулся земли. Сделав шаг в сторону, он качнулся, и леший поддержал его. — Не всё сразу, домовенок! — усмехнулся водяной. — Силы будут возвращаться постепенно. И духи снова загудели, ведь у них появился ещё один повод праздновать — от чар вредной Яги спасен ещё один дух! — А что случилось? — тихо спросил Аникий у лешего, но тот лишь улыбнулся и потрепал его по волосам. — Через огонь он с тобой прыгнул! Трижды! На Ивана Купала! — захихикала Кикимора рядом, и домовенок залился краской. — Это правда? — испуганно спросил он лешего. — Не забивай голову глупостями. Это был единственный шанс спасти тебя от хвори. — С-спасибо, — поблагодарил смущенный Аникий и отвел взгляд. Когда несколько дней назад Лихо сказал, что нашёл способ вылечить домовенка, то не стал вдаваться в подробности. Да и не интересовали мелочи — он чувствовал себя хуже и хуже день ото дня. Уже заполночь все начали расходиться; Аникий хотел сам пойти домой, пусть и придерживаясь за руку лешего. Но он был настолько слаб, что после нескольких десятков шагов запыхался и чуть было не упал. Но Лихо ловко подхватил его и усадил себе на спину, да так и донес до самой постели. — А теперь, спи и набирайся сил, — улыбнулся леший. — Ты мне нужен здоровым. И Аникий закрыл глаза, счастливый от мысли, что теперь ему есть кого защищать. Леший спас ему жизнь в очередной раз, а это не шутки.