Агроном опиумного хозяйства

Крошечное существо, кучерявое, голубые глазки оглядываются по сторонам и дёргают пушистыми ресничками... Просыпается от гудка, тянет ручки к старшему брату - отец отталкивает препятствие и тянет большие руки в ответ. Чих - как тоненький писк, отражающий холод в коммунальной квартире. "Это я", - только и подумал Союз. Россия потом в шутку будет называть себя "СССР 2.0" и смеяться, притворяясь, что классно пошутил. Но это будет не шутка. Сейчас Россия маленький, он терпеть не может звук гудка и обожает, когда отец прижимает его к груди. Россия чувствует биение большого сердца и понимает, что хотел бы просыпаться от этого звука, а не от гудка. "Товарищ Савицкий, я вместе с педагогическим составом твоей школы считаю, что четвёрка - хорошо, но лучшая оценка - пятёрка. Не подведи отца, пионер". Россия не понимает, к чему этот официоз. Союз приходит вечером с работы и пьёт с Россией чай, а Украина сидит, запертый в кладовке, как в каземате. Украина даже не пытается выдернуть шпингалет с мясом - это под силу России. Но Россия слишком рад вниманию отца, чтобы думать о брате. Ненависть между ними пока ещё не цветёт, но уже пустила корни. В среде Союза считалось, что если мужчина с детьми каким-то образом потерял жену, то он должен бегать как ошпаренный и искать себе новую партнёрку. Союзу партнёрка не была нужна, но он хотел быть "как все", хотел мимикрировать, и это раздражало его детей, которых пока что было трое. "Росс, я понимаю, тебе не нравится тётя Лена, тебе не нравится тётя Нюра, тебе не нравится тётя Циля. Я честно тебе признаюсь - мне самому они не нравятся, но так надо. Не беспокойся, ни одна из них не станет твоей новой матерью. Я сам справлюсь со всеми вами, даже справлюсь с Украиной. Просто так надо, чтобы не подумали, что я из этих". Союз был из этих, на самом деле. И себя за это ненавидел. Потом - индустриализация. Ситуация в стране, по мнению Союза, устаканивается, а по мнению "врагов народа" - превращается в воплощённую антиутопию. Союз продолжал мимикрировать. Когда распустили детский дом, Союз усыновил двенадцать детей - тех, у кого не было позорной родословной с врагами народа. За это Союзу досталась огромная жилплощадь и такая же огромная ответственность. Союз сделал всё, чтобы у него дома было тихо. Союз даже взял ещё одну смену на работе. Потом - дружба с Рейхом. "Росс, я любил Рейха. После подписания пакта мы с Рейхом гуляли вместе и любовались тем, что нас окружало. Мы пошли в лес, и Рейх поцеловал меня. Это был мой первый поцелуй с другим мужиком, и меня это будто отравило. Мне хотелось ещё, и всё же я ненавидел себя за это. Я только тебе признаюсь, Росс, потому что тебя люблю так же, если не сильнее..." Россия дрожит и прячет в себе гнев. Потом - война, где маленький партизан Савицкий-младший сражается бок о бок с отцом, Савицким-старшим. И радуется его победе через четыре окровавленных года, будто бы победил сам Россия. "Папа, а давай посадим маки на подоконнике" - "Для чего?" - "Для красоты" - "Ты считаешь, что маки - это красиво?" - "Да, честное пионерское" - "Ты хочешь быть агрономом опиумного хозяйства?" Россия после этого разговора не говорил о маках. "Росс, никогда не подводи отца". Россия становится старше - уже видна его ощутимая разница с хлюпиком Украиной. Россия никогда не подводит отца. "Росс, ты должен быть избирателен в партнёрах. Нельзя быть с кем попало, и уж тем более с кем попало трахаться". Россия на выпускном ни с кем не танцует. Девушки липнут, парни подкалывают - "что, из этих?" Быть "из этих" - то же самое, что быть врагом народа. Уголовщина. Россия пьёт лимонад, в который кто-то уже подмешал пивка. Шутит, веселится. Волосы у России пока тёмно-каштановые... А потом России исполняется восемнадцать лет, если по-человечески - через несколько дней после выпускного. Союз притворяется пьяным, чтобы придать случившемуся иллюзию случайности. Союз так опьянён красотой сына, как никогда не был опьянён ни одним алкоголем. Союз груб, сильные руки его облапывают Россию везде, где только можно. Когда Союз чувствует стояк России, в нём не остаётся ничего человеческого, никаких установок, которые ему вбивали всю жизнь, никакого самоконтроля, просто, блять, хочется этого прекрасного тела. Россия растягивает свою тугую задницу, и Союзу уже плевать, что это его сын. Союз видит в похотливом румянце на щеках России, в призывно раздвинутых ногах, в поднявшемся члене какую-то новую эстетику, далёкую от любых форм родственных отношений. Союзу окончательно плевать, что это его родной сын, если у него есть задатки идеального любовника - почему бы и не трахнуть... Союз просто надеется, что Россия не сдаст его завтра, как Павлик Морозов. Россия сбивчиво признаётся, что обожает, когда его лапают. Союз понимающе сжимает талию России и чуть не ломает ему ребро. Россия отсасывает Союзу, для него это новый опыт. Союз смеётся, поглаживает сына по кучерявой голове. Россия чувствует, что у Союза очень большой член, и одной рукой дрочит Союзу у основания, а второй продолжает себя растягивать. Союз кончает России в рот, и Россия слегка морщится - горько. Союз кладёт Россию на диван лицом вниз и резко впихивает в него свой член. Россия готов вскрикнуть, но Союз затыкает ему рот ладонью. Союз втрахивает Россию в диван, наслаждается узостью сына. Россия такой горячий и тесный внутри, и уже сам насаживается, двигает бёдрами, сдавленно стонет в ладонь отца... "Росс, я не заметил, когда вырастил из тебя шалаву, когда ты с охотой начал седлать мой член и не видел в этом ничего предосудительного. Ты помнишь, что в наш первый раз ещё действовала статья за мужеложество? Тебя это не пугало, Росс. Твоё сочное тело жаждало мужской ласки, а не женской, и я принял тебя таким. Ты помнишь, как я кричал с трибуны - "смерть пидорасам"? Росс, я мимикрировал, чтобы не подвести себя и свою семью под монастырь, но кое в чём я ошибся..." Утром Россия просыпается в собственной постели. России хочется думать, что произошедшее - всего лишь мокрый сон от недотраха, но боль в пояснице говорит о том, что это действительно произошло с Россией. Россия идёт в ванную и с ужасом замечает, что его тёмно-каштановые кучеряшки поседели. "Росс, очень давно, когда ты был ещё маленьким, Великобритания проклял меня... Он был зол на меня за то, что я не верил в его эзотерическую хуйню - и доказал мне на практике... Росс, каждый, кто коснётся моего члена, поседеет. То же самое было и с Рейхом - но Рейх был белобрысым от природы, я его прикончил сразу после нашего перепихона, и всем уже было похуй, никто не разбирался в оттенках белого... Мне стыдно не за то, что я трахал своего сына - мне стыдно за то, что весь мир знал об этом..." Россия ведёт себя как обычный парень в его возрасте - не считая того, что спит со своим отцом. Россия поступает на агронома в местный институт и через несколько лет его кончает. Распределение закидывает Россию на Дальний Восток. Прощайте, советские субтропики. Союз пишет России письма, между строк добавляя строки невидимыми чернилами. Россия расшифровывает их и краснеет от того, насколько они грязные. Союз шифрует то, как он бы оттрахал Россию во всех известных ему позах, не стесняясь в выражениях - чернила-то невидимые. В порту Владивостока Россию вылавливает какой-то японец и на ломаном русском предлагает переспать за деньги. Россия соглашается, и хорошо, что японец никому об этом не доносит. Вот только душу жжёт и сверлит - "предал, предал, предал..." "Росс, я надеюсь, ты никому больше не отдавался так, как мне?" Россия отдавался многим. Но так, как он отдавался отцу - никогда. Россия пишет короткое "Нет". Как полуправда к истине близка!