Тайная дружба

1 курс — Слизерин! — выкрикнула распределяющая шляпа, едва коснувшись головы Драко. Он самодовольно улыбнулся, ни капли не сомневаясь в том, что именно на этот факультет он и попадет. Единственный достойный. Пройдя теперь уже к своему столу, он отыскал глазами Гермиону Грейнджер, девочку, которая завлекла его своей открытой улыбкой и которую он так легко оттолкнул. В принципе, он всегда говорил что хотел, но практически никогда не чувствовал себя так, как почувствовал в ситуации с ней. Паршиво. Но почему он так себя чувствовал, объяснить себе не мог. Но в силу возраста не сильно задавался вопросом. Просто он чувствовал то, что чувствовал. Она стояла в толпе первокурсников, ожидая своей очереди. Он гадал, куда она попадет? Что в Слизерин — он сразу отмел. Очень вряд ли, практически невозможно, она не выглядела его породы. Она была другая. И как ни странно, именно открытой, а не жеманной улыбкой она его, самоуверенного уже в свои одиннадцать, смутила. И это вызвало какие-то ранее неизвестные ему ощущения. Он больше не собирался к ней подходить, нет. Он вообще планировал больше не думать об этой девочке. А то, что неосознанно отыскал взглядом, — это ничего не значит. Вот она села на стул, и Макгонагалл надела ей шляпу на голову. Долго думает эта шляпа, неужели так тяжело распределить? — Гриффиндор! Внутри Драко как будто что-то упало и осталось лежать там, на полу, но ни один мускул не дрогнул на его лице — маска чистокровного, как всегда делал отец. Нет, конечно, он не надеялся, что она попадет в Слизерин, но Гриффиндор — это точный провал. Драко проводил взглядом радостную девочку, бегущую к гриффиндорскому столу, и скривил губы. В своей обычной манере, как делал всегда: чуть презрительно, высокомерно, как отец. И никто даже не заметил, что за мысли и чувства одолели маленького аристократа. *** Шла вторая неделя обучения в Хогвартсе, и у Гриффиндора со Слизерином часто выпадали совместные пары. Несколько раз Гермиона и Драко пересекались взглядами, но резко отводили глаза, будто боясь, чтобы никто из них не заметил, будто это было какое-то соревнование, а выиграет тот, кто первее отведет взгляд, чтобы не увидеть глаза другого. Девочка всегда ходила одна, а он — в окружении друзей. Гермиона постоянно отвечала на вопросы профессоров, была очень яркой и не заметить ее присутствие было нереальным. Что немного раздражало Драко, потому что думать о ней он не хотел. — Так, студенты, — проговорил профессор Флитвик на третьем уроке по чарам, — сегодня мы будем проходить основы легких заклинаний восстановления и вы будете работать в парах. Для укрепления межфакультетских отношений, и чтобы вы получше познакомились друг с другом, было принято решение объединять в пары учеников с разных факультетов, — строго сказал профессор. По кабинету прошелся вздох разочарования и возмущения, но большая часть исходила лишь от некоторых, особо «привилегированных» особ с зеленого факультета. Флитвик сделал вид, что ничего не слышал: — Паркинсон-Финниган; Уизли-Гринграсс; Малфой-Грейнджер; Поттер-Гойл… Услышав свои фамилии, Драко с Гермионой переглянулись. Она немного насупилась и свела брови на переносице, а он скривился в недовольстве, приподнимая верхнюю губу в своей презрительной манере. Ведь он не мог показать, как вдруг заволновался, в ожидании, что она будет рядом, что им все же придется общаться. — Рассаживайтесь, открывайте книгу на 35 странице и, изучив материал, приступайте тренироваться, — скомандовал профессор. Драко сидел, не сдвинувшись с места, даже не смотря на девочку, взял в руку перо и демонстративно открыл книгу. Гермиона же, чуть скривив губы, вздохнула и собрала свои вещи, собираясь пересесть на то место, что только освободил Гойл. — Привет, — сказала Гермиона и разложила письменные принадлежности на стол. — Ну, привет, — ответил Драко, даже не сдвинувшись с места, только теребя в руках перо. — Нам нужно изучить материал и потренироваться, — повторила за профессором Гермиона. — Я слышал, — также сухо ответил Драко, но внутри он волновался, и эта маска безразличия — единственный способ, помогавший сохранять аристократическое спокойствие. — Так ты не в обиде? — он даже не понял, почему это произнес, как эта фраза вырвалась. Он не мог даже самому себе признаться, что его это волновало. Гермиона повернулась к нему: — Неведение иногда лучше знания, но я, к сожалению, не самая тупая, поэтому в целом, понимаю, что произошло и о чем ты спрашиваешь. И раз тебя это волнует, то нет, я не в обиде, — чуть поджав губы твердо, но мягким голосом сказала девочка. Она сильно расстроилась тогда, в Хогвартс-экспрессе, и хотела делать вид, что даже не знает этого мальчика, но всего одной репликой он изменил ее решение. Он не извинился, не попросил прощения, даже не объяснился, но она чувствовала, что все это он вложил в одну скупую реплику. И она это оценила. Драко сдержанно улыбнулся ей в ответ и почувствовал как что-то теплое разливается в его груди, заставляя расслабиться, снять маску. — Ну что, приступим? — сказала Гермиона, затем, бегло пробежав глазами по тексту, стала пояснять, — здесь нужно взмахивать палочкой вот та-а-ак, — она изобразила фигуру руками, — и произнести… Драко с тайным удовольствием наблюдал, как она плавными движениями вычерчивает в воздухе руну. Она была такой нежной, почти воздушной, и рядом с ней он чувствовал необъяснимое воодушевление. Ему захотелось присоединиться. Он взял палочку в руку, и они вместе начали тренироваться. — Произносить нужно вот так, — и Драко вложил особую интонацию в заклинание, так, что у него сразу получилось. Прислушавшись к нему, Гермиона повторила, и у нее также вышло. Ребята довольно улыбнулись друг другу, чувствуя, что между ними появилась тонкая нить взаимопонимания и симпатии, такая же, как в самую первую встречу. Отвлекшись от темы занятий, Гермиона расспрашивала Драко о других заклинаниях, какие он уже пробовал, тренировался ли он, а она рассказала, какие уже получаются у нее. Она спросила о его семье, Драко с гордостью рассказывал о своем известном в этом мире роде чистокровных. Ему даже было интересно кому-то вот так рассказать о себе, потому что практически все остальные знали его и его семью и не задавали вопросов. Идиллию его самоощущения портил лишь тихий голос подсознания, твердивший тоном его отца, что он что-то делает неправильно, но Драко твердо игнорировал его, повинуясь зову желания. Гермиона понимала, что они из разных миров, и ей был интересен его мир, а не просто чистокровных. А когда девочка хотела что-то записать и нечаянно толкнула чернильницу, Драко беззлобно ей сказал: — Скажи, Гермиона, это наверно у всех детей магглов в крови, да? Неуклюжесть, — ухмылялся он. Но девочку это не задело, она лишь игриво прищурилась и в ответ сказала: — А кривая ухмылка — это тоже по крови передается? Чистокровной, — подначила его Гермиона с таким выражением лица, что оставалось только рожу скорчить. — Конечно нет, это моя фирменная, — лениво протянул мальчик, на что Гермиона в голос засмеялась, и профессор Флитвик тут же стрельнул в них укоряющим взглядом. Девочка покраснела и закрыла рот рукой, чтобы сдержать рвущийся смех, ведь ей стало одновременно и стыдно, и смешно, что профессор сделал замечание. А Драко это ни разу не смутило, он лишь ухмылялся, смотря на смешанные эмоции, которые так ярко проявляла Гермиона и которые будто заполняли его самого, создавая радость и умиротворение. *** — Зачем ты общаешься с этими недоносками? — раздраженно спросил Драко, все чаще замечая ее в компании Поттера и Уизли. Они стояли в укромном месте под лестницей, ведущей в астрономическую башню. Рядом было ажурное окно с широким подоконником, через которое открывался красивый вид на озеро и запретный лес. Был вечер после ужина, и Драко привел Гермиону в свое любимое место. Он нашел его в первую неделю в Хогвартсе, привыкший иметь «свои» места везде, где обитает. Таким местом в Мэноре была потайная комната на втором этаже за гобеленом, изображающим победу над завоеванными землями Англии Вильгельмом Завоевателем, а рядом на белом коне восседал его предок Арманд Малфой. Драко переполняли возмущение и раздражение. Он злился, что она путается с этими. Когда слизеринец увидел входящую Гермиону в Большой зал в окружении этого шрамоголового и рыжего, Драко чуть не перевернул кубок с тыквенным соком. Что вообще она могла в них найти и как подружилась, они же тупые как пробки. — Не называй их так! — воскликнула Гермиона, нахмурившись. — Они спасли меня от тролля, они смелые и отважные, — скрестила руки на груди девочка, — они, между прочим, ненавидят тебя не меньше, чем ты их. Драко самодовольно ухмыльнулся: — Еще бы, кто как не я отправил их шастать ночью в поисках дуэли со мной, — зло засмеялся Драко. — Зачем ты это сделал? — спросила Гермиона. — Они же ничего тебе не сделали. Мы тогда чуть не попались! — Ты была с ними? — резко перестав ухмыляться, переспросил мальчик. А в его глазах читалось будто… Волнение? — Пыталась их остановить! — Лучше держись от них подальше, Герм, — предупреждающе сказал Драко. Гермиона лишь нахмурилась, сев на подоконник. Малфой отвернулся к окну. — Я не говорила им, что дружу с тобой, — тихо сказала она. — Я своим тоже, — не отрываясь от окна, ответил мальчик. Воцарилось молчание. Они оба понимали, почему держали в секрете, что между ними возникла эта непонятная, необъяснимая дружба, симпатия; они были будто два полюса, северный и южный, связанные невидимым меридианом. И никто из них не хотел от него отказываться, хотя Гермиона не одобряла его поведения, а Драко не одобрял ее друзей. *** Они встречались в «их» месте почти каждый день, болтая обо всем на свете: об уроках, магии, веселых моментах прошлого. Конечно, она много говорила о магии, это была самая интересная тема для нее, а Драко, оказывается, был кладезем информации, ведь он жил в этом мире с пеленок. Он рассказал ей о протеевых чарах, что собирается их освоить как только выдастся возможность; об оборотном зелье — как однажды украл у отца в закромах флакон и превратился в него; как потом от него же отхватил, но он вспоминает об этом как о веселом приключении. Гермиона заливисто смеялась и рассказывала свои смешные истории из жизни. Это были беззаботные, радостные часы времяпрепровождения. Им было хорошо вместе. И ради таких моментов можно было и соврать друзьям, что пропадаешь в библиотеке. ***

2 курс.

— Зачем ты вызвал змею?! — воскликнула Гермиона, бросая учебную сумку на подоконник. — Это же так опасно! — Не опаснее, чем теперь твой дружок. Ты же в курсе, кто может быть змееустом? — прищурился Драко, запрыгивая на подоконник. Каждый раз, когда они встречались здесь, их разговор начинался с перепалки: она возмущалась, что Драко слишком жесток к ее друзьям, а он ругал ее за дружбу с ними вообще. Но ссора быстро заканчивалась, потому что за два года они уже поняли и смирились с тем, что в этом споре они не найдут компромисса. По крайней мере Гермиона допускала, что ее симпатия, практически не подкрепленная доводами, держала ее рядом с Драко и заставляла мириться с некоторыми моментами. Впрочем, видимо, как и его. — В очередной раз говорю, держись от них подальше, — недовольно произнес Драко. — Этого не будет, Малфой, — нахмурившись, сказала Гермиона. Она впервые назвала его по фамилии в их месте, а это говорило о том, что она зла. — Они мои друзья, и я буду с ними до конца. Он постоянно говорил ей бросить Поттера и Уизли. Но как она могла? Они уже столько вместе пережили. Они близки не меньше, чем с Драко. — А со мной? — вдруг резко спросил Драко. Он не успел подумать над репликой, она будто произнеслась сама, от души, от его внутренних переживаний, которые он так тщательно скрывал. Гермиона удивленно вскинула брови, так неожиданно Драко задал вопрос, такой личный, почти интимный, такой откровенный… В его взгляде читались смешанные чувства: раздражение, волнение… Надежда? ***

3 курс.

Как она радостно смеется в окружении этих недоумков, теребит кончик пышного локона и, также смеясь, что-то отвечает в ответ. Вот же ж блять. Драко жуть как бесило смотреть на эту картину. Он смотрел и раздражался, готовый сорваться и схватить за грудки этого шрамоголового, который никак не заткнется. — Так, дети! Все встаньте во-о-т туда, да, скучкуйтесь, стойте спокойно, — скомандовал Хагрид, махая руками и формируя из учеников фигуру полукругом. — Сейчас я вам кое-кого представлю, — воодушевленно, с радостными нотками в голосе прогрохотал Хагрид. — Гиппогриф. Да ладно. Этот полувеликан совсем сдурел такое преподавать, — скривился в презрительной усмешке Драко, обращаясь как будто ни к кому, но почти вся свора слизеринцев зашлась такими же презрительными смешками. — Гарри, хочешь попробовать познакомиться с ним первым? Брови Поттера тут же взлетели вверх чуть ли не до орбиты, отразился вселенский испуг, и он рьяно замотал головой. Но Гермиона, стоя сзади, что-то ему сказала и он, как скот на забой, медленно поплелся навстречу своей судьбе. Гребаный трус, подумал Драко: — Не ссы в штанишки, Поттер, это всего лишь жалкое животное, я сам все сделаю, — расхорохорился Драко, желая предстать храбрым и сильным только перед одним-единственным, важным ему человеком. — Малфой, нет! … *** Был уже десятый час, и скоро должен был прозвучать отбой, поэтому, стараясь как можно тише стучать каблучками, Гермиона кралась к больничному крылу. Осмотревшись по сторонам, она приоткрыла дверь и прямо с краю, ближе всего к двери, увидела его. Какая удача. Войдя и так же тихо прикрыв дверь, она приблизилась к кровати. Он не спал. — Зачем пришла? — грубовато спросил он. В последнее время он все чаще говорил таким голосом и интонацией. У него уже сильно ломался голос, в отличие от Гарри и Рона, и Гермиона делала скидку на это его состояние. Но также он был чем-то недоволен. — Проведать тебя, — улыбнулась она, — ты зачем, дурачок, полез к гиппогрифу? — Твое ли это дело, ты только о Поттере и печешься, — отвернулся Драко, с нотками обиды и… Ревности? — Неправда, — посерьезнела Гермиона, присев на край кровати, — я переживала за тебя, и знаешь, не такие уж вы и разные с Гарри: по-моему, вы оба безбашенные, — усмехнулась она. В нем кипело раздражение. Он не хотел, чтобы его, Драко Малфоя, смешивали в одном котле с этим шрамоголовым. Но это говорила она, а ей он почему-то прощал многое. Она склонилась над ним и протянула руку к его волосам. — Тебе так намного лучше, чем два курса раньше, — тихо сказала Гермиона, проводя ладонью по волосам от макушки до затылка, — прилизанные прям не твое. Он перехватил ее руку здоровой рукой и прижался к ней щекой: — Тебе почему-то это не помешало, — закрыв глаза, почти прошептал Драко. Ее прикосновения умиротворяли, принося душевное спокойствие, даря тепло, и в то же время будоражили его. Но не помешало чему? Что он хотел сказать? Ее щечки зарделись румянцем, она смущенно высвободила руку и спросила: — Когда тебя выписывают? — Завтра уже увидишь меня на парах, — лениво протянул он, — не успеешь соскучиться, — улыбнулся он своей малфоевской фирменной улыбкой, уже быстро сменив расположение. Она могла как опустить его настроение по шкале до крайнего минуса, так и поднять до плюса небес. *** — Ты бы мог перестать называть меня грязнокровкой при всех, Малфой, — сказала Гермиона и бросила сумку рядом, увидев, что он уже был на их месте, ожидая ее. Она была раздражена, и сейчас готова была произойти очередная стычка, ничем, как обычно, не заканчивающаяся. — Нет, тогда пропадет вся суть перепалок. Но ты неплохо отвечаешь, — ответил тот. Он слез с подоконника и, ухватив за талию, посадил девушку на свое место. Она немного засмущалась от его поступка. В последнее время он все чаще прикасался к ней и находился ближе, чем обычно. Гермиона не знала, как реагировать и как себя вести, и румянец смущения скрывать не умела. А он, будто делал это уже сто раз, выглядел вполне уверенно. Посадив ее, он не убрал руки, а лишь опустил их на гладкую деревянную поверхность подоконника по обе стороны от Гермионы. Она почувствовала легкий запах мяты и одеколона. С каких пор он пользуется одеколоном? Этот запах ее волновал. Девушка подняла глаза и встретилась взглядом с парнем: — Игра не должна быть в одни ворота, — попыталась пошутить она, но Драко за мгновение приблизился к ней почти вплотную и улыбка, так мимолетно появившаяся на ее лице, резко исчезла. На прошлой неделе, там, в больничном крыле, он почувствовал, что безумно хочет ее прикосновений, ее кожи, дыхания, близости, как можно теснее. Но они виделись только на парах, пока Драко невзначай не подкинул ей записку о встрече сегодня вечером. Наверно, это было какое-то помешательство, всплеск гормонов, обострение чувств, но Драко четко для себя решил перейти эту черту в общении между ними. Он не был настроен на словесную перепалку, внутри у него все дрожало, но взгляд оставался холодным и прищуренным. Гермиона в изумлении, в ожидании чего-то приоткрыла губы и замерла, будто загипнотизированная этими серыми затуманенными глазами. Драко наклонился и припал к ее губам. Это был как первый глоток алкоголя: сначала обжигающий, потом резко сносящий крышу, мгновенно изменяя сознание, обжигая внутренности, разливая жгучее тепло по груди. Драко обнял ее за талию и притянул к себе, заставляя девушку раздвинуть ноги по обе стороны от него, другой рукой притягивая голову девушки, углубляя поцелуй. Гермиона задохнулась от неожиданных, уверенных, немного грубых действий парня. Такого Драко она еще не знала, и он даже немного пугал ее. Ее первый поцелуй. Такой обжигающий, будоражащий, заставляющий терять себя и растворяться в ощущениях. Она вся задрожала в его руках, но ответила на поцелуй. Он продолжал гладить ее по спине, зарываясь другой рукой в ее пышные волосы, вдыхая ее сладкий аромат, и не мог насытиться. Вдруг Гермиона резко отстранилась от него, напуганная, с затуманенными глазами, посмотрела на парня: — Что… Что ты делаешь? — тяжело дыша, сказала девушка. Ее сердце готово было выскочить из груди от волнения. Или возбуждения?.. Этого она не понимала. — Целую тебя, — его взгляд был прищуренным, а лицо выражало холодную безэмоциональную маску, и лишь глаза выдавали его внутреннее возбуждение. — Ты… нам нельзя! — воскликнула девушка. Он удивленно приподнял бровь: — Это почему же? Я Малфой, делаю, что хочу, — лениво протянул он, играя с ее локоном. — Вот именно, Малфой, ты чистокровный, я нет. Я не хочу, чтобы наше общение, наша дружба перешла эту границу и я потом страдала, — резко высказала девушка. — Это всего лишь поцелуй, Грейнджер, — скривился Драко. Он ожидал любой другой реакции, но только не этой. Она, оказывается, уже думала о них в будущем? Он — нет, он жил настоящим. — Перестань греться и выносить себе и мне мозг. Гермиона удивленно открыла рот, будто что-то осознала для себя, что оказалось для нее открытием. Что Малфой, не думал о них, а делал лишь то, что в моменте ему хотелось. Как далеко бы он зашел? — Если для тебя это всего лишь поцелуй, займись Панси или любой другой слизеринкой. Уверена, ни одна из них не станет выносить тебе мозг, — последние слова она быстро протараторила и, чуть оттолкнув его в грудь, спрыгнула с подоконника, собираясь убежать. — Давай, Грейнджер, беги! И попроси кого-нибудь из твоих инвалидов научить тебя целоваться, а то я уже пожалел, что рискнул, — он выплевывал слова как гниль, переполнявшую его нутро. Он был так зол на нее: за то, что оттолкнула; за то, что дала понять, что ничего не может быть; за то, что отрезвила его; за то, что была такой горячей, его мирком спокойствия и возбуждения. Пошатнула и разбила. Убежала. Снова, как тогда в Хогвартс-экспрессе. Интересно, она помнит?.. *** — Гребаный гиппогриф, так ему и надо! Наконец эта неадекватная чертова птица сдохнет и получит по заслугам, — зло выплюнул Драко, смотря вниз на то, как палач точит огромный топор в огороде Хагрида среди тыкв. — О, Поттер, ты только не плачь, ладно, утешишь своего полоумного дружка. Уверен, он найдет новую игрушку, соразмерную его габаритам. Драко нарывался. Он видел ее лишь мельком уже целый месяц, она игнорировала его везде и всегда, даже на парах не поворачивала голову, будто геометрически высчитывая угол собственного зрения, чтоб он, не дай бог, не попался. Его это бесило, он был зол, срывался постоянно на своих и чужих. И вот они, святая троица, прям здесь, будто собственным появлением требуя представления. Гермиона обернулась и зло посмотрела на него. Он встретился с ней взглядом, впервые за месяц, увидев помимо злости явно выраженную обиду в глазах. Она так сильно обиделась? Поттер что-то порывался в его сторону, но она остановила его и сама подошла к Драко, что-то крича прямо в лицо. И вдруг резкой болью отозвалась левая скула. Парень опешил, схватившись за щеку. Она ударила его. Со злости, от обиды, от сдержанных чувств и неоправданных ожиданий. Всего несколько секунд, и контакт глазами разорван. Она резко развернулась и ушла, практически убежала… А за ней и ее дружки. Оставляя Драко с разбитой скулой и замешательством во взгляде. Но на самом деле, он все хорошо понял.