𝔄𝔪𝔦𝔠𝔲𝔰 𝔳𝔞𝔪𝔭𝔦𝔯𝔦 𝔤𝔢𝔫𝔢𝔯𝔦𝔰

«Близок конец, скоро финал: Чувствую я, еще чуть, и ты достал. Крепко схватив горло мое, Ты прошипел в лицо: «Забирай свое!» Ария Никлоса, Post scriptum: AVG

      Происходящее было против Детлаффа. Он потерял любимую женщину и никак не мог ее найти, не мог вернуть. Его руки по локоть в крови. По его душу вскоре явится Совет Старейшин, что пока только присматривает за ним, но и такое внимание было ему нежеланным, особенно, когда прошлое решило напомнить о себе.       Никлос Ульбрехт Эгон Халф-Вольфганг — последнее существо, которое хотел видеть Детлафф в своей бессмертной жизни. Последнее… Особенно сейчас. Как же ван дер Эретайн жалел, что не избавился от него, когда мог. Тогда Совет был на его стороне и закрыл бы глаза на убийство собрата, но не сейчас. Сейчас Детлафф и сам был на мушке. Один неверный шаг, и его душа навеки будет заперта. Она будет принадлежать ритуальному кинжалу, коим пронзает Верховная Жрица сердце приговоренного. И тогда ты уже мертв… навсегда. И телом, и душой, что казалась бессмертной.       Однако Детлафф не жаждал смерти. Раньше она его не пугала, во всяком случае, не играла никакой роли, так как смерть для таких, как он, — нечто управляемое. Смерть не была ни стихийной, ни неконтролируемой, уж точно не для них, вампиров. Ведь именно они обуздали ее, став властителями своих жизней. Жизней, что в бессмертии своем потеряли смысл. Но не теперь. Сейчас ван дер Эретайн жил. Снова жил по-настоящему. Он вновь почувствовал вкус тех дней, когда был еще зеленым юнцом и с улыбкой встречал каждое новое мгновение. И виной тому была Вертэнди — девушка, что шла подле него, скрыв лицо за воротом его сюртука. Расстроенная и напряженная.       Ее эмоции не были тайной для вампира. Она жутко боялась. И именно ее страх подтолкнул его к действиям, когда они остановились под окнами таверны. — Вер, я чую, что ты боишься оставаться одна, — медленно проговорил он и, казалось, мужчина сомневался в правильности сказанного. Сомневался, стоит ли озвучивать свое предложение. — Позволь мне предложить альтернативу. Мой дом в твоем распоряжении. Я буду рядом и никому не дам нарушить твой сон.       Такое предложение ошарашило Вертэнди. Она растерялась и не спешила ни принимать, ни отказываться от него. Вампир не требовал быстрого ответа, ведь он догадывался в чем причина нерешительности девушки. Она скрывалась в том поцелуе, что даровала ему юная охотница. Он прочно засел в его памяти, но Детлафф понимал: сейчас не лучший момент, чтобы поднимать этот вопрос. И заверил себя, что обязательно поговорит с ней, но позже.       Все же девушка колебалась недолго — страх оказался сильнее, а оттого она согласилась.       Отныне он станет ее ангелом-хранителем. И от этой мысли Детлафф усмехнулся. Он не ангел, о нет, не ангел. Он дьявол! Как-никак, но за свою немалую жизнь он редко совершал благие дела. Историй, подобных легенде о Лирийском звере, единицы. Он не святой, потому как куда больше историй, в коих он кровожадный монстр. Убийца. Зверь. И, к его же сожалению, большая часть таких историй была неразрывно связана с Никлосом Ульбрехтом — лжецом, предателем и декадентом. Эту часть своей многовековой жизни ван дер Эретайн не спешил открывать охотнице. Как бы то ни было, он не готов был ее потерять, ведь девушка стала ему слишком дорога.       Он молча наблюдал за Вертэнди, когда она бродила по его маленькому убежищу. Впрочем, он молчал и всю дорогу до его дома — не спешил завязать разговор, видел, что охотнице не до этого. Она пыталась привести себя в порядок: умылась, сняла его плащ и аккуратно повесила на спинку стула, стянула с себя верхнюю одежду и грязные сапоги. Вампира забавлял звук, что возникал из-за соприкосновения босых ног с деревянной поверхностью. С этого момента он уже не наблюдал, а просто слушал, усевшись на табуретке у рабочего стола. Ее присутствие успокаивало.       Металась Вертэнди недолго. Вскоре она уселась на его кровать, уперла локти в колени, а голову — в раскрытые ладошки, снова осматриваясь. И в этот момент Детлафф почувствовал ее беспокойный взгляд на себе. Он повернул голову и посмотрел прямо в ее глаза, что ныне будто переливались. Тогда-то его гостья, пожав несмело плечами, тихо озвучила свою просьбу: — Не мог бы ты одолжить мне какую-нибудь свою рубаху?       Детлафф искренне рассмеялся. Одна эта фраза разрушила, казалось бы, из ниоткуда возникшее напряжение, которое создала недоговоренность со стороны девушки. Просьба Вертэнди пролила свет на ее предыдущие метания и действия; теперь вампир понял, почему она так долго шуршала в шкафу. Там она повесила свой сюртук, но не решилась позаимствовать одну из вещей без разрешения на то хозяина. Он не мог отказать, а потому Вертэнди тут же вскочила с кровати и рванула к шкафу, из которого спустя пару секунд вытащила приглянувшуюся рубаху. Мужчина не сразу сообразил, что она собиралась с ней делать, посему продолжал наблюдать с непосредственным любопытством. Но лишь до того момента, пока охотница, смутясь, прямо не попросила его отвернуться. Естественно, что такая просьба огорчила его, ведь ему все так же было интересно. Однако, как оказалось позже, его взор был тут же вознагражден с лихвой.       Стоило вампиру повернуться и вновь посмотреть на нее, как перед ним предстала наизабавнейшая картина. Девушка стояла в его рубахе. И несомненно, та была ей чертовски к лицу, даже несмотря на то, что была велика. И Детлафф готов был даже признать: она подходила девушке больше, чем ему самому.       Иссиня-черная шелковая рубаха пусть и скрывала ее фигуру, но открывала вид на тонкую шею и острые ключицы, а также на деликатные ножки. А темный цвет лишь подчеркивал бледность кожи. Право, вампир не предполагал, что его вещь станет охотнице ночной сорочкой. Но… признаться честно, он был определенно не против, как и был бы не против видеть ее в таком одеянии вновь и вновь.       Поймав на себе оценивающий взгляд мужчины, Вертэнди засмущалась, к ланитам ее прихлынула кровь. Она тут же отвела глаза, стесняясь столь откровенно заинтересованного взора вампира. Девушка глянула на кровать и спустя пару мгновений оказалась под одеялом, не решаясь более щеголять в таком виде перед ухмыляющемся Детлаффом. — Так ужасно, — тихо проговорила Вертэнди, подбирая под себя ноги. Было очевидно, что то не вопрос, а, скорее, так она оценила свой внешний вид. — Я бы сказал, это забавно. Такого я не видел, — вампир улыбнулся охотнице и уперся спиной в поверхность стола, используя его в качестве спинки. Так ему было куда удобнее наблюдать за ней. — А разве Ренаведд ни разу не...? — девушка осеклась. Она не знала, как корректнее задать интересующий ее вопрос, но этого и не требовалось. Ван дер Эретайн тут же поймал его суть. — Нет, — он покачал головой. — Такого в ее исполнение я не видел.       Щеки охотницы вновь порозовели. Она потупила взгляд, обратив его на свои руки. «И не думаю, что увидел бы», — про себя добавил Детлафф, все не сводя с нее глаз.       Ренаведд была другой. Она никогда не смущалась, никогда не просила его о помощи. Она была смелой, независимой, гордой женщиной и именно эта уверенность и смелость привлекли его. Но он никогда не испытывал рядом с ней тех же эмоций, что бурлили в нем подле Вертэнди. Он не смеялся и не улыбался… Рена бы не позволила смеяться над собой! А тут… все было иначе. Охотница ни разу не упрекнула его. Порой она смеялась вместе с ним, но чаще смущенно отводила свой взгляд.       А разговоры с Вэр — они были легкими, как перышко! Он не задумывался, не подбирал слова, он был уверен, что она поймет его несмотря ни на что. А ведь он не мог сказать того же о Ренаведд. Женщина часто не понимала его, из-за чего между ними вспыхивали ссоры. И одна из них произошла за день до ее исчезновения. Тогда она снова увидела его сущность, его истинный лик, но испугалась, назвала чудовищем.       Детлафф мотнул головой, отводя от себя навязчивые воспоминания. Сейчас он не желал об этом думать. Были другие заботы и другие цели. Да, безусловно, он все также желал отыскать свою возлюбленную, но уже не с таким энтузиазмом. Теперь в нем не было той пустоты, что оставила после себя Рена. Пустота пусть медленно, но заполнялась. И ныне содержимое было совсем иного сорта.       Внезапный чих окончательно вырвал его из омута мыслей. И когда он взглянул на виновницу сего, вампир вновь не сдержал улыбки. — Не смешно! — буркнула Вертэнди, убирая руки от лица, а после и вовсе забралась под одеяло. — Вампиры разве не чихают? — Боюсь, что не так мило, — сорвалось с его уст, и только спустя несколько мгновений он осознал, что сказал. Однако не попытался ничего исправить, так как ему понравилась и ее реакция: Вертэнди фыркнула и тут же улеглась, демонстративно повернувшись к нему спиной.       Он никак не стал комментировать ее действия, предположив, что девушка решила все-таки поспать. Вампир поднялся и, пройдясь по комнате, задул несколько свечей, оставив лишь одну на столе, после чего он вновь вернулся к рабочему месту.       Ее мерное дыхание успокаивало, а присутствие и вовсе пробудило старое желание творить. Он потянулся к ящику, что источал ее запах. Вампир был уверен, что именно там лежали спрятанные охотницей наброски. И не ошибся.       Сам факт того, что Вертэнди убрала рисунки, удивил его. Детлафф не смел и помыслить, что для нее они значат то же, что и для него. То нечто сокровенное, личное. Не для чужих глаза.       Достав листы, а также уголь, ван дер Эретайн взглянул на девушку, что медленно погружалась в сон. Ее дыхание выравнивалось. Ей было спокойно. Так решил мужчина, после чего начал осторожно касаться листа угольком, изображая линию за линией.       Он потерялся во времени. А когда опомнился, стояла глубокая непроглядная ночь. И виной тому были звуки: скрежет и шаги, слышимые только для вампирского уха, что раздавались с нижнего этажа его обители. Отложив на время свое занятие, Детлафф обратился в туман, дабы не разбудить охотницу, и просочился вниз, где его уже ждали. — Salve, Dettlaff! — незваный гость развел руки в стороны, явно намереваясь подойти и обнять его. Однако замер в шаге от ван дер Эретайна. — Я слыхал, ты из-за людской женщины готов город сравнять с землей. Может давай, как в старые добрые?       Перед вампиром был именно он, Никлос Ульбрехт Эгон Халф-Вольфганг. Никто другой так нагло не заявился бы в его Логово. — Ты предал меня, Никлос, — грубо отозвался мужчина, сделав шаг, заставляя Ульбрехта отступить назад. Детлафф хотел отойти от лестницы как можно дальше. — И еще при нашей последней встрече я поведал тебе о том, что тебя ждёт. — Смерть? Помню, помню… Но, напомню, тебя возненавидят твои же собраться. А если мне не изменяет память, твоя сила в них. Как и сила одного артефакта, твоего кинжала «Vocatus»…       Он был чертовски прав, только ван дер Эретайн не желал этого признавать. Без уважения собратьев Детлафф слаб. И никто не явится на его зов. А сила Никлоса в другом. Его сила — жизнь и кровь. — Чего ты хочешь? — мужчина напрягся. — Ты ни разу не приходил просто так. Хотя бы этому правилу ты верен. — Твоя правда, — Никлос усмехнулся. — Понимаешь, Детлафф, тут такое дело, мы же были дружны раньше, делили добычу, но… последнюю забрал ты один. Я пришел за своей долей. — Добыче свойственно умирать, — вампир не по-доброму усмехнулся, сделал еще шаг навстречу гостю. Он знал, что сильнее своего гостя, знал, что Никлос не станет нарываться. Знал, что Ульбрехт боится его, пусть и не показывает этого. Он боялся Детлаффа даже тогда, в старые добрые времена, когда в склепе одного могущественного чародея отдавал одну из находок, что даровала Детлаффу еще большую власть над Переходными и Низшими вампирами. — Что было, то прошло. — Но сейчас у тебя другая, — Ульбрехт задумчиво взглянул на лестницу. — Отдай мне девушку. — Зубы не обломаешь? — Детлафф ухмылялся. — А должен? — Ты знаком с покровителями этой девушки? Аларикус Рейн, Корбл Эрнст, Арвен Эрдман-Клос, Вилфрид Хейден? — Ты перечислил всех, кто желает мне смерти. Не находишь это забавным? — Никлос напрягся, и это было видно невооруженным взглядом. Однако азарт не отпускал его из своего плена. И это Детлафф тоже видел. Если Ульбрехт вбил себе в голову что-то, то будет идти до конца, пока не достигнет желаемого. — А теперь добавь в их число меня и Эмиеля Региса, Низших и Переходных, что явятся на мой Зов. Ты все еще хочешь забрать девушку? — Детлафф был спокоен, однако, только внешне, ведь внутри все было скручено в единый ком — он боялся за Вертэнди. Боялся оставлять ее одну. И знал: отныне она должна быть рядом с ним. Или он с ней. Для ее же блага. — Я один уничтожу тебя, если ты к ней притронешься. Тебе ли не знать, на что я способен в гневе? — Неужели мой старый друг влюбился вновь? А как же предыдущая пассия? Ренаведд, кажется. Да и как же клятва, данная практически век назад? Если меня не подводит память, ты говорил, что никогда не повторишь ошибку Сигарда Эберта Дер Арн Сиджисвалда — не влюбишься в человеческую женщину. А ведь она уже вторая по счету… — Тебя это не касается! — рыкнул ван дер Эретайн, намереваясь схватить бывшего друга за горло, но его остановил шорох, за которым последовал женский голос. Вертэнди позвала его по имени.       Уста Никлоса лишь растянулись в довольной ухмылке. Видимо, он точно вычислил слабость Детлаффа.И ей была эта девушка, что, как считал Ульбрехт, вскоре станет его новой игрушкой. И потому он не удержался от колкости: — Похоже, твой трофей очнулся ото сна. Приятного пира, друг мой. — Она — не жертва, — вновь рычание. Мужчина не собирался терпеть этой ухмылки, не собирался терпеть такое обращение к Вертэнди. Она этого не заслужила. — Я предупреждаю тебя. Только тронь ее — и я убью тебя. Без сожаления выпью до дна. — Влюбленный волк — уже не хищник, Детлафф. Ты проиграешь, — с этими словами он исчез, и оставил вместо себя пустоту. И она не могла не радовать. Ван дер Эретайн не желал более видеть мерзкое лицо декадента, не желал слышать его голос. Он был ему противен. Омерзителен! — Детлафф? — вновь позвала его Вертэнди. Голос звучал четче, ближе, громче.       Вампир вздрогнул, тут же развернулся к лестнице и замер, увидев ее на последней ступеньке. Он искренне надеялся, что она не застала Ульбрехта, не видела его черного, как шерл, тумана. На мгновение прикрыв глаза, Детлафф попытался отогнать назойливую стайку мыслей, что словно осы роились возле улья. — Вер, что случилось? — тревожно проговорил он, когда наконец-то навел порядок в своем омуте. — Кошмар, тот же самый, что и раньше, — весьма сумбурно начала охотница, заводя руки за спину и сплетая пальцы. — Мне третий день он снится. — Ты не рассказывала о нем… — А тебя и не было рядом, — она пожала плечами. В ее голосе слышались едва уловимые нотки обиды. — Регис, Корбл… Кто-то из них знает? — Регис знает лишь, что мне снилось что-то плохое, но не подробности. Я никому не рассказывала содержание, думала: то моя больная фантазия, ни больше ни меньше, но… сейчас я понимаю: это было предупреждение. — Расскажи мне, Вер, — проникновенно попросил ее Детлафф, подходя. Он сомневался в каждом своем шаге. Не знал как поступить, видя страх в ее глазах, но знал одно: все имеет вес, каждая, казалось бы, мелочь. В том числе и его жесты. Уж их силу вампир все же усвоил в руинах. Наверное, это и стало причиной, по которой мужчина осторожно приобнял охотницу за плечи, а немного погодя повел наверх. — Это может быть важно. — Хорошо. Мне снился… декадент. И, как бы мне не хотелось это признавать, но он реален. То был Никлос. В памяти слишком глубоко засели его глаза, его голос… он желал моей смерти, — она запнулась. Каждое слово давалось с великим трудом. И причина была очевидна, как минимум, для Детлаффа. Он прекрасно знал нрав Ульбрехта, знал, как тот разделывается со своими жертвами.       Вампир осторожно довел девушку до кровати, усадил, бережно укрыл ее ноги одеялом. Сам же сел на край постели. Детлафф терпеливо ждал. Ждал, когда она соберется с мыслями и закончит описывать свой сон. И Вэртэнди продолжила: — Я не хочу вдаваться в подробности, но… он играл со мной, издевался… Я была его марионеткой. Не могла сбежать: была в темной комнате, на холодном каменном полу, а мои руки были скованы цепями. Детлафф… вокруг было столько крови… столько трупов… Мне страшно, Детлафф. — Тш… Все хорошо. Я рядом. Ты в безопасности, Вер, — он осторожно положил свою ладонь на ее руки, пытаясь таким образом поддержать ее. Но сей жест она восприняла не совсем как знак поддержки, для девушки то было подобно позволению: она поддалась вперед и обняла мужчину. Вампир опешил и не сразу обнял ее в ответ, не сразу прижал и начал поглаживать по голове и спине, пытаясь успокоить. Но так или иначе ему удалось привести ее в чувства, получилось убавить тот страх, что словно обезумевший голодный зверь, терзал ее. — Вер… ты можешь вспомнить, что именно он говорил? — Да, — она немного отстранилась, кивнула, смахнула с щеки слезу. — Он сказал, что прошлое о себе напомнит… и то, что он не получил тогда, получит сейчас. Даже если ему придется взять то силой. Для него все была забава: все то, что он говорил и делал. Я не понимаю его, совсем не понимаю, — Вертэнди замотала головой, пыталась отогнать от себя воспоминания о видении. — Вер, послушай меня, — его рука коснулась ее лица. Его взгляд встретился с ее. — Все эти сны — его рук дело. Это не твоя фантазия. — Как такое возможно? — Ты же знаешь как, — спокойно начал он. Ему нельзя показывать эмоции, он нужен ей сейчас уверенный. Ей необходимо его спокойствие. — У каждого Высшего вампира есть своя особенность. Никлос не исключение. Он способен насылать на свою жертву видения, способен искажать реальность. И пусть они имеют кратковременный характер, но этого достаточно для достижения желаемого. Именно он — творец твоего кошмара, это он придумал каждую деталь. Знаю, тебе казалось то чересчур реальным, и так оно и есть. Он говорил с тобой в первый раз, а после посылал лишь видения, повторял подготовленную сцену. И уверяю тебя, не будь ты так напугана, ты бы нашла отличие во снах. — Что он хочет? Я не поняла ни слова… — То, что он говорил тебе, эти слова… то обращение ко мне. В прошлом мы не поделили кое-что, и сейчас он желает наконец забрать свою долю. Насылать видения на меня он не может. Слишком слаб. У каждого свой ментальный барьер: мой, к примеру, он преодолеть не в силах, как, думаю, и других сильных вампиров. В некотором смысле виной тому возраст. Он младше меня. Не намного, но, оказалось, этого достаточно. — С людьми же проще, — Вертэнди едва заметно кивнула. Она медленно начала приходить в себя, но все равно ей было некомфортно. Слишком насыщенный день выдался в этот раз. — Все-таки мы слабее не только физически, но и ментально. И потому, чтобы подобраться к тебе, он наслал на меня этот сон. Так? — Да, к сожалению, все так. Только своими манипуляциями он не добьется ничего. Он не получит ни гроша, — Детлафф заглянул в ее глаза, попытался прочесть ее состояние сейчас. Хотел понять, успокоили ли охотницу его слова. — А теперь поспи… днем будем думать, как дальше быть… сейчас тебе нужен сон, Вер. Засыпай. Я рядом, — он напоследок провел по ее мягким волосам, а после поднялся с постели. — Детлафф… — Вертэнди пальцами ухватила вампира за рукав кроваво-алой рубахи. — Прошу, не уходи. — Вер, я никуда не уйду, — вновь повторил мужчина. Он не злился. Понимал: сейчас ее обуздал страх. Она боялась вновь увидеть этот сон или, что хуже, другой. Ведь Никлос не станет в очередной раз наступать на те же грабли. — Я знаю, но не мог быть ты лечь рядом… — Вертэнди резко замолчала, поняв, о чем просила. Быстро добавила: — Если тебе несложно.       В ее глазах читалась такая отчаянная мольба, что вампир не мог ей отказать. Не в этой просьбе. Детлафф желал искоренить страх, в ее глазах не должно быть ни следа испуга. В них должны быть озорные нотки веселья, но никак уж не ужас.       Сняв сапоги, ван дер Эретайн опустился на край кровати, после чего улегся поверх одеяла. Он не знал, как лучше устроиться, однако, девушка моментально решила этот вопрос, прижавшись к нему сквозь одеяло и опустив голову на его плечо. Это было не привычно. Детлафф ранее никогда не ощущал такого спектра эмоций. И на какое-то мгновение ему показалось, что он никогда и не знал, что значит быть рядом с женщиной (или не показалось?). Он не раз засыпал подле с Ренаведд, но ничего из этого не было. А Вертэнди, она же даже не его женщина. Почему же сейчас он чувствует столько всего одновременно? — Спасибо, — прошептала охотница, закрывая глаза. — Спокойной ночи, Вер. Все будет хорошо, — он осторожно приобнял ее, прижал ближе. То было на каком-то инстинктивном уровне. Они, инстинкты, твердили: то верное решение, говорили, что так и должно быть.       Девушка лишь улыбнулась. Он поймал эту легкую улыбку, коснувшуюся ее губ. Несмотря на все невзгоды, она все также была лучиком света. Его лучиком… Почему-то именно это местоимение сейчас крутилось в его голове. И это не казалось ему чем-то неправильным.       Последние события запутали лишь сильнее. И он понимал, что не уснет. Виной тому не только происходящее, но и то, что он уже давно отвык отдыхать.Он забыл про сон с того самого дня, как пропала Ренаведд. До этого он засыпал рядом с ней, точнее дремал, а с ее исчезновением желание спать и вовсе улетучилось. Сон не был необходимостью для Высшего вампира. Он не приносил ничего: ни энергии, ни сил. Исключением был лишь тот глубокий сон, в который вампиры погружались при регенерации. — Детлафф, — его имя, сорвавшееся с уст девушки, разрушило тишину.       Вампир лишь промычал, показывая, что внимательно ее слушает. — Ай… ничего… прости…       Три слова, что были произнесены раздельно. Три слова, что улыбнули и заставили его усмехнуться. — Я не сказала ничего смешного… — услышал он ее бурчание под боком. — Спи давай, Вер, — он снова смеялся, искренне, и начал успокаивающе поглаживать ее по спине, желая приблизить сон. Мужчина почувствовал, как она вздрогнула, видно, не ожидая такого порыва, и притихла. Не ожидал его и сам вампир, однако, ничто уже не могло его удивить, даже собственные желания… слишком много случилось за этот день, и ни о чем он не жалел. Ни о чем, что было связано с Вертэнди.       А его стая, тот же Никлос… он должен был ранее разобраться с ними. Но сейчас это было не важно. Ему было комфортно и хорошо рядом с ней, ее дыхание и сердцебиение успокаивали даже лучше, чем отвары на травах, которые изредка приносил Регис, дабы умерить его пыл… Казалось, вот оно его умиротворение и его безмятежность, они таились в юной охотнице. Его охотнице. — Спи… — повторил он, прикрывая глаза, когда девушка погрузилась в царство грез. — Ничто не потревожит твой сон, я не позволю. Не могу и не хочу вновь потерять…