«Прошлое не мертво. Оно даже не прошлое». Уильям Фолкнер
Тяжелый вздох. Уже в течение получаса девушка выслушивала претензии людей. И виной тому были те самые странные звуки, что доносились с кладбища. Потирая пульсирующие виски, Вертэнди была готова высказать вампиру все, что думает об этом задании, да и о нем в частности. К слову, Детлафф, явно имея чуйку на такие повороты судьбы, решил подождать охотницу на улице, прикрывшись своей нелюбовью к большому скоплению людей. А оно несомненно было, даже несмотря на неприметность здания относительно тех же больших таверн, трактиров и борделей. И возможно, виной тому каменная лестница, ведущая ко входу в «Лис-Хитролис», что так и не хотела быть найденной и была сперва вовсе потеряна. — Лучше бы потеряли, — буркнула себе под нос охотница, разворачиваясь на пятках, и побрела к выходу из стопроклятого заведения. — Однако этот Шарль Ланзано готов отвесить немалую сумму, лишь бы вернуть себе спокойствие и сон. Вампир же чувствовал себя отлично. После похода девушек на Турнирную Площадь мужчина стал источником положительных эмоций, они просто били из него ключом. Улыбка не сходила с его уст, а в речах и во взгляде пропала столь привычная холодность — это охотница заметила чуть ли не сразу же по возвращении. Подметила она и его желание к диалогу: ван дер Эретайн отвечал охотно и старался всячески завести разговор, однако, препятствием к тому было состояние девушки, чье настроение разбилось о стены этого убогого заведения. — Как успехи? — спокойно спросил он, галантно подав руку, когда Вертэнди осталось преодолеть пару ступенек. Безусловно, сей редкий жест в его исполнении она приняла и неожиданно для самой себя широко улыбнулась. Детлафф действовал на нее магическим образом. — Ничего толком, — пожала плечами. — Да, нам заплатят, если мы избавимся от шума. Однако… на кладбище не замечалось ничего странного: ни жертв, ни монстров — ничего такого, что могло бы послужить для нас отправной точкой. Единственное — шум, о котором также говорил Корбл. И то, что необъяснимые звуки начинают доноситься ближе к сумеркам. — Тогда есть смысл нашего появления… уже темнеет. Вскоре, кто бы то ни был, он явит себя, — Детлафф задумчиво осмотрел местность. — Хорошо, что ты с Элк неплохо провела время, иначе бы нам пришлось слоняться по улочкам города. — Что у тебя с ней? — слишком поспешно спросила Вертэнди. Признаться честно, девушка не замечала за собой такой прямоты. Особенно с ним, с человеком, точнее с вампиром, что был ей симпатичен. Детлафф же осознал, какой может быть эта юная скромная охотница, и это ему нравилось. — Смотря с какой целью ты интересуешься, — вампир хмыкнул и двинулся ко входу на городское кладбище. — У меня были близкие отношения с одной бруксой — Алэйной, я уже рассказывал тебе о ней. Что же касается Элк, то она самая молодая в моей стае, да и весьма необычная: в ней нет той дикости, что таится в ее сестрах. — Те невзлюбили ее? — Не совсем так… Они просто считают ее чужой. Нередко тешили себя надеждами, что она уйдет, устраивают козни против нее. Однако Элк под моей защитой. Я не считаю ее чужачкой. Да и с ее помощью я знаю все о планах брукс. — Весьма удобно, — тихо проговорила Вертэнди, осматриваясь. Она пыталась найти что-то подозрительное, то, что могло служить свидетельством происходящего здесь шума. — Ты ревнуешь? — он замер напротив девушки, заглянул в ее глаза, пытаясь самостоятельно найти ответ на свой вопрос. Но тщетно. Она отвернулась, не позволяя прочесть себя. В такие моменты Детлафф жалел, что его способность не подобна силе Аларикуса. Он не мог также легко прочесть человека или любое другое существо. — Нет, — неуверенно проговорила Вертэнди, так и не осмелившись взглянуть на мужчину. — Сравнительно недавно Арвен поведала мне, что ревность — сестра любви, подобно тому как дьявол — брат ангелов. Поэтому… не я должна ревновать, а Ренаведд. Я лишь актер, что скроется, отыграв свою партию… Никакой любви нет. И не может быть, — она отчасти врала. Ревновала, да и понимала причины: Детлафф неплох собой и очень интересен. Он нравился ей. Определенно нравился. Не могло быть иначе. А недавний инцидент — поцелуй, который с натяжкой можно было назвать таковым, прекрасно демонстрировал ее отношение к этому вампиру. — И какова же твоя роль в этом? — Я не знаю, — она покачала головой. Правда ведь, не знала. — Все как-то запутано. Я не понимаю уже, правильно ли поступаю. Может я и вовсе лишняя? — Не лишняя, поверь мне, — тихо проговорил он, запоминая ее ответ. Этот разговор требовал продолжения, как и требовало его нутро. Он желал узнать то, что скрывала охотница, узнать и то, что вело ее. Почему она поступает именно так? Мужчина боялся, что может не так ее понять, придать большее значение каждому ее действию. Даже тому поцелую. Посему недосказанность могла только погубить то, что постепенно зарождалось между ними: будь то дружба или нечто большее. Так случилось и с Реной. — Осмотримся? — предложила Вертэнди, желая наконец-то избавиться от неловкой паузы. — Не считаю это хорошей идеей, — спокойно проговорил вампир, следуя за девушкой, что двигалась к центру. — На поверхности нет ничего кроме людей и их забытых вещей. А вот ниже, думаю, из склепов и слышится шум: скрежет, звон и отголоски, — он указал на лестницу. — Предлагаю начать с этого. Если меня не подводит слух, то звуки доносятся оттуда… ближе к ночи они будут громче, я в этом уверен. — Я теперь понимаю, почему Корбл запретил мне идти одной, — охотница засмеялась, загадочно улыбнулась мужчине. — Я бы долго блуждала. — Он беспокоится о тебе, — проговорил вампир, его голос стал более серьезным. Былые нотки веселья бесследно исчезли. Он боялся, что не сможет уберечь ее, ведь не знал, что или кто ждет их ниже. Безусловно, он справится с любым противником, однако, как отреагирует девушка, увидев его настоящего?***
Шаги, легкие и невесомые, лязг металла, шелест перьев и едва слышимые удары сердца — по такому описанию не многие бы смогли определить, что приближался не кто иной, как Корбл Эрнст Рэйнер Симен-Танкред. Наемник был спокоен и не скрывался, однако, в его походке все же оставалась привычная дикая грация. Мужчина замер подле двери, ведущей в Большой Зал — в то место, где ее Милость княгиня Анна-Генриетта принимала знатных особ, коей являлась Арвен Эрдман-Клос. Чародейка давно планировала свой приезд, да и Аннариетта недавно изъявила желание принять ее при дворе как дорогую гостью. Но княгиня также не скрывала, что была очень заинтересована в придворной чародейке. Ведь это то, чего так не хватало ее княжеству. Впрочем, как и регулярной армии. Безусловно, Эрдман-Клос была не прочь расширить свое влияние, однако, ее вполне устраивало место в Верховной Женской Ложе. К тому же, там она была Верховной Жрицей, а тут могла стать лишь придворной чародейкой, советницей княгини Туссента. Правда, княгини, которая являлась кузиной самого Эмгыра вар Эмрейса, императора Нильфгаарда, и, наверное, именно это родство и послужило отправной точкой к таким переговорам. Или же все-таки дело было в «Боклерской Бестии»? Прикрыв глаза, Корбл вслушивался в каждый шорох. Дамы направлялись к выходу, и вот-вот должны были распахнуться двери зала. — Я определенно рада Вашему приезду, Арвен, — Аннариетта подводила их разговор к логическому заключению. — Вы обдумайте мое предложение, а до тех пор, вы можете обосноваться во дворце. Слуги уже подготовили для Вас комнату. — Благодарю, Ваша Милость, — женщина тактично кивнула. Реверансы не для нее. Она одна из могущественных чародеек, не ей ползать на коленях пред такими особами, как Анна-Генриетта. Корбл же в свою очередь тоже сдержанно кивнул княгине, и той на мгновение показалось, что его глаза блеснули, заворожили… — Все прошло гладко? — начал диалог вампир, стоило им отойти на достаточное расстояние. — Достаточно… я бы не хотела обсуждать подробности в коридоре, Корбл. И у стен есть уши, — придерживая подол платья, женщина поспешила вниз по ступенькам, в том направлении, что было указано придворными слугами. — Скажу одно: удача на нашей стороне. — Иного и желать не смею, — засмеялся Эрнст, не без вампирской скорости обгоняя чародейку, подавая ей свой локоть, стоило ей оказаться на предпоследней ступеньке. — Тренируешься? — Было бы в чем, — хмыкнул он, помогая чародейке. — Мне казалось из нас троих только Хейден отличается чрезмерной грубостью и некой упрощенностью в поведении с дамами. — Берсерк или же мужлан. Чего с него взять? — коротко ответила женщина, осматривая коридор. — Кажется, третья дверь ведет в мои временные покои. — Если ты делаешь выводы исходя из бегающей возле нее прислуги, то определенно да. Иного и быть не может, — засмеялся наемник, в очередной раз подтверждая догадку Арвен: вампир был в весьма приподнятом расположении духа. Между ними повисло недолгое молчание, ровно до тех пор, пока они не достигли цели: оказались внутри покоев Эрдман-Клос, прогнав всех. Находясь вдвоем они позволили себе снять маски. — Рассказывай, где мне найти Вертэнди, ее кавалера и, конечно же, нашего старого знакомого — Эмиеля, — монотонно проговорила она, щелкнув пальцами, накладывая на комнату чары, скрывающие их разговоры от посторонних ушей. — Наша ученица в компании, как ты выразилась, ее кавалера сейчас расследуют одно интересное дельце. Думаю, оно на время отвлечет ее от Никлоса, Детлафф же гарантирует ее безопасность. Я ручаюсь за это. — Я верю Детлаффу, — спокойно ответила женщина. — Мы же знакомы. Однако он импульсивен и непредсказуем. — Я вижу его состояние, девушка заинтересовала его, — покачал головой Эрнст. — Что же касается Региса, то он в компании ведьмака, как раз они и расследуют дело бестии. На данном этапе уже ищут возлюбленную Детлаффа — Ренаведд. — Регис ищет его возлюбленную, а Вертэнди, сама того не зная, под твоим началом уводит вампира у нее. Забавно выходит, не находишь? — Я считаю, что они предназначены друг другу. — Вампир, что верит в Предназначение. Нонсенс! — женщина опустилась на край постели, осторожно разложив подол платья так, чтобы не помять, закинула ногу на ногу. — Вертэнди — человек, не забывай этого, — вампир медленно подошел к окну, замер, наблюдая за людьми, что слонялись без дела по улочкам города. — Над ней оно властно. Ее место среди вампиров, она вписалась в наше общество и строй так же, как и ты, Арвен. — Несомненно, — согласилась она. — Только ее путь еще не окончен. Я объявила Совету о своем решении: Вертэнди станет моей подопечной, обходя Кандидаток, Послушниц и Жриц. Она будет следующей Верховной Жрицей. После меня или же если сестры умрут раньше. Корбла нисколько не удивило такое заявление. Он знал это с самого начала. Знал, к чему Эрдман-Клос готовила Вертэнди. И не только Арвен… такого же мнения был и Аларикус Рейн, увидевший в этой девушке копию ныне могущественной чародейки. И пусть судьбою Вертэнди не была дарована магия, в ней был иного сорта потенциал: в ней было любопытство, интерес, желание познавать все новое, даже то, что пугало ее сородичей. Она редко боялась, лишь ощущая поступь смерти. В других же случаях страх быстро улетучивался, на его место вставало любопытство или же долг. Долг помочь всему живому, тот долг, что она поставила перед собой как цель. Если понадобится, то клан ее защитит лучше любой магической силы. Осталось лишь добиться статуса. — Я просила тебя поговорить с ней, какова ее реакция? — Ради нас и ради Детлаффа она пойдет на многое, — то было очевидно для них двоих, но должно было прозвучать. — Будет суд, Корбл. Его не избежать. — О нем думать рано. Сейчас над городом нависла угроза посерьезнее: Никлос Ульбрехт опасен, он декадент, что не знает меры, и теперь еще и желающий заполучить свою долю. — Детлафф танцует на лезвии. Если девушка пострадает, он не жилец… я сама исполню приговор. — Боюсь, он умрет задолго до суда… от рук Рейна, — наемник покачал головой. — Аларикус не станет ждать решения Совета Старейшин. Корбл понимал: он и сам не простит другу смерти охотницы. Уж слишком она ему дорога. Да и, как нередко замечал Вилфрид, он любил и любит ее. И это было правдой, однако, Эрнст старался держать себя в руках. Не смел даже показать девушке свою симпатию, что могла перейти за черту дружбы. Остальное лишнее. Ведь его ремесло опасно. Оно — его жизнь, и его семья и его любовница. Так решил он, и так будет всегда. — Поговаривают, что в руках у Никлоса сильнейший артефакт, который был получен при весьма странных обстоятельствах. Ты знал об этом? — Нет. Узнал лишь недавно от своих информаторов. Видно наш декадент окончательно обезумел настолько, что забыл об осторожности. — Этот артефакт — кинжал с именем «Sitis», был некогда создан одним могущественным чародеем — Дуидонном де Лорентино, который в свою очередь выполнял заказ Древнейшего вампира — Сигарда Эберта Дер Арн Сиджисвалда. — Это мне ведомо, — последовал кивок. — Как и то, что «Sitis» — не единственное творение Дуидонна. В их числе и «Sacrum», и «Vocatus». И если первый кинжал в руках Совета, то о втором мало что известно. Он пропал также внезапно, как и «Sitis». — Так или иначе владелец Зова не привлекает к себе внимания. Хотя… настоящий артефакт не менее опасен. Но что-то подсказывает мне, что оба кинжала обрели своих новых хозяев в один и тот же день и, безусловно, не без помощи их владельца — Сигарда Эберта. Если следовать записям чародея, то именно ему он вручил их, желая сокрыть на многие лета свои творения как от Совета Старейшин, так и от всего белого света. Однако, я уверена, что вампир не глуп. Он нашел преемников и передал им артефакты, понимая, что рано или поздно Совет доберется до него. А так… Старейшины не будут искать его, к примеру, у молодняка. — Ты ведешь к тому, что второй артефакт стоит искать в окружении Никлоса? Умно… умно, Арвен. Только вот основная наша задача не какой-то там призрачный кинжал, а весьма реальная опасность — сам Ульбрехт, — вампир развернулся на пятках, встал лицом к женщине, слегка присев на подоконник. — Признайся, тебя ведет научный интерес. Ты, как чародейка, желаешь раскрыть тайну многих десятилетий и, возможно, даже заполучить дневники Дуиодонна де Лорентино, но сейчас у нас иная цель: Никлос веселится не только в землях нашего клана, но и в других. А как тебе известно, то может стать отправной точкой. Война между кланами будет неизбежна. Мир, что был заключен, зыбок. Одно неверное движение, и Континент погрузится в хаос, из которого ему не выбраться. Погибнут многие: и люди, и нелюди и вампиры, и другие существа. И виной всему один декадент, которого мы не можем поймать уже несколько десятков лет! И мы не сброд, Арвен, мы сильнейшие среди своих. — Скорее, закон не столь жесток. Мы поймали его однажды, но Старейшины не сочли необходимым предать его гниению, — женщина повела плечом. Она прекрасно помнила, как Вилфрид тащил его, обездвиженного и обессиленного, за ворот рубахи в центр зала, помнила, как прогремел приговор: покаяние и исповедь! Исповедь? Они и вправду считали, что его раскаяние искренне? Глупцы. — Каждый заслуживает прощения, Арвен. Однако ты права, Никлос — исключение, к слову, не единственное. Только для всех закон не напишешь, посему существуют такие, как я — наемные убийцы. — Безусловно, — чародейка кивнула. — Довольно разговоров о декаденте. У нас есть дела. Вскоре Ориана созовет свой кружок ценителей искусства. Лучше места для наших задач не найти: за раз можно будет выполнить многое, — она выдержала паузу, заглянула в глаза вампира. В них блестел озорной огонек, он понял все. — Я уверена, на приеме «Мандрагора» мы встретим не только саму княгиню в сопровождении ведьмака, а также Вертэнди. Велика вероятность появления Никлоса в окрестностях, ибо во время приема его никто не посмеет тронуть, там же мы встретим и двух небезызвестных нам вампиров: Детлаффа и Эмиеля… кстати, с последним мне бы стоило пересечься до приема. — Стоило бы, — Корбл усмехнулся. — Надеюсь, ваша встреча не закончится так же, как знакомство Региса с одним чародеем — Вильгефорцем. Уж он на века запомнил, каково быть булькающей лужицей, стекающей по колонне одного замка. — Вот и узнаем.***
Вертэнди тяжело вздохнула. Долгое блуждание по темным коридорам склепов изматывало, впрочем, как и встреча с грабителями, что позарились на богатство упокоенных. Грабителями, что решили попытать свое счастье в битве с вампиром. Сумасшедшие, что не ощущали страха перед существом, что было их в тысячи раз сильнее. Ни даже страха смерти, что их настигла в те же секунды. Детлафф был безжалостен. Он забрал жизни каждого из них без сожаления, ведь была на то у него веская причина — стрела, что могла пронзить сердце охотницы. Его охотницы. Вампир действовал не раздумывая, острейшими когтями вспорол брюхо храбрецу, а следом свернул шеи и его братьям по ремеслу. Вертэнди не успела произнести и слова, как кровь окропила каменные полы катакомб. А после все полы и вовсе были залиты алой липкой жидкостью с металлическим привкусом. Ей бы стоило бояться, бояться при виде чудовища: его искаженного животного лика, фиолетовых вен и когтей, длинных и острых, словно бритва. — Лучше тебя не злить, — срываются с ее уст тихие слова, сказанные самой себе. Слова, что не слышимы таким, как она — людям. — Ты слышала их, ощущала же посыл? Я увер-р-рен, что да. В их намер-р-рениях не было убить тебя. Сначала не было… — он резко замолчал. Не пришел в себя, и рык был тому подтверждением. Детлафф все еще был зол. — Животная похоть — вот, что ощутил я. Животному — животная смерть, — мужчина медленно пошевелил пальцами, прогоняя напряжение в мышцах и меняя боевую форму. — Я увидела лишь желание убить, — девушка пожала плечами, пряча зря обнаженный кинжал в ножны на бедре. Она не успела его использовать. Детлафф сделал все за нее, а если бы его не было, она была бы мертва — она не ведьмак и не умеет отражать стрелы в полете. — Это к лучшему, — его рука опустилась на талию Вертэнди. Он подошел со спины в тот самый момент, когда девушка, развернувшись на каблуках, хотела было двинуться прямо по коридору, возобновляя поиски источника звука. — Пообещай мне кое-что, Вер. Она слушала его, внимательно вслушивалась в каждое слово, а ее взор изумленных глаз, словно два полудрагоценных камня — два черных опала — был направлен на мужчину. И, казалось, охотница видела его насквозь, видела и его бестелесную бессмертную душу. Вампир ощущал это всем своим нутром. Как же близко он подпустил ее к себе! Подпустил за такое короткое время. Ему самому в это не верилось. — Пообещай, что ты не будешь гулять одна. Пообещай, что рядом с тобой будет кто-то. Кто-то, кому доверяешь ты. Корбл, Регис или… я. Ты же доверяешь мне? — Доверяю, — ее уста растянулись в улыбке, которая, казалось бы, осветила полутьму подземелий. — Но к чему это обещание? — В городе не безопасно. Ты должна это понимать.Никлос… он не отступится от цели. Больше не нужно было слов, они были лишними. Все встало на свои места. Детлафф боялся, что тот придет за ней. Что причинит вред подобный тому, что она видела в своих снах. В кошмарах, что и сейчас стояли перед глазами, когда кругом был мрак, холод и сырость — обстановка, подобная той, что была в ее ночном видении. Она промолчала, лишь кивнула, и этот жест придал мужчине спокойствия. Он верил, что ее обещание — камень. Вертэнди сдержит слово, данное ему. — Идем… — он осторожно оплетает ее запястье, ведет за собой в тьму коридоров. — Я, кажется знаю, откуда те странные звуки. Мы ушли слишком глубоко, ответ был на поверхности, а мы прошли мимо. — Не мы, а ты, — она хихикнула в кулачок, беспрекословно следуя за вампиром. — Я не обладаю таким чутким слухом, как вампиры. — Зато ты обладаешь тем, что моему народу даже и не снилось, Вер, — сорвалось с его губ. Детлафф имел в виду не только ее глаза, что покорили его, он говорил о ее характере: о нежности, непорочности, о некой наивности, о сострадании и доброте — о всем том, что было чуждо многим вампирам, как и многим людям, которые погрязли в черноте своего омута. И вновь смущение, которое он не увидел, но почувствовал и… услышал. В такие моменты ее сердцебиение учащается, а тело охватывает жар, он это запомнил. Запомнил за одну ночную прогулку и за то время, что она была в его объятиях, которые он так желал продлить. Но у всего есть конец, пришел конец и той ночи. А на ее место пришло утро, часть которого он также провел в ее компании. А после наблюдал… наблюдал, как она и Элк танцевали на Турнирной Площади. Наблюдал и сейчас, как она легкой походкой входила в семейный склеп де Корентино. — Здесь упокоены муж и жена: Марго и Луи де Корентен, — вампир в отличие от девушки, что двинулась вглубь и стала осматривать помещение, остановился у стены, желая прочитать надписи. — Они похоронены сравнительно недавно. — Это не объясняет странных звуков. Единственное, что меня смущает — это разбросанные вещи. Но если бы то были грабители, не осталось бы ничего, в том числе и вон тех позолоченных подсвечников, — охотница указала пальчиком на предмет, что лежал в центре помещения. — Как раз это и странно: я не чувствую ауру монстров. Здесь не было ни одного. Возможно, что-то пугало их, и те обходили это место стороной. Только… — Детлафф задумался, подошел ближе к девушке, что замерла напротив статуи, стоявшей в конце комнаты. — … шум пропадает, стоит кому-то оказаться здесь, — сделал предположение мужчина. — Вер, выйди из комнаты, а я обращусь в туман. Что бы то ни было, оно явит себя. — Это что-то почувствует тебя… — И что ты предлагаешь? — он заинтересованно взглянул на девушку, ожидая ее дальнейших слов, но она молчала, не спешила продолжить свою мысль. — Ты хочешь затаиться? Думаешь, что это существо явит себя, не замечая более изменений? Охотница неуверенно кивнула, вновь осмотрела комнату и снова ее взгляд уперся в каменное изваяние, которое находилось перед ними, располагалось в нише, поодаль от стен. — В таком случае я могу спрятаться за этой статуей, а ты можешь обратиться в туман. — И сидеть на холодному полу? — вампир иронично выгнул бровь. — Есть другие идеи? — Есть, — мужчина хмыкнул, а чуть погодя его лицо озарила хитрая улыбка. — Только не уверен, что идея придется тебе по вкусу, — его рука, казалось бы, нечаянно коснулась обнаженной кожи: тонкого запястья девушки, что сейчас ожидающе смотрела на Детлаффа. А вампир был уверен: ей ни за что в голову не пришла бы подобная идея. Вертэнди слишком скованная и стеснительная в отношении с мужчинами, в особенности с ним, дабы предложить то в трезвом уме. — Я сяду, а ты — ко мне на колени. Я холоднее любого представителя твоей расы, но намного теплее, чем этот каменный сырой пол. Места предостаточно, мы легко поместимся вдвоем. — Нет-нет-нет. Мы же не настолько близки, чтобы… — возмущенно начала охотница, пытаясь собрать слова в предложение, но все как-то путалось. Это достаточно интимный момент у людей. Даже жены не позволяли себе в публичных местах или в своем доме, но при гостях, сесть на колени к мужу. То возможно было только в уединении. А тут он так прямо предлагает… Вертэнди не знала, как правильно донести до вампира свою мысль. Но, казалось бы, пояснения были излишне, поскольку по ее эмоциям и изменениям в ее ауре он понял многое. Он понял, что ее остановило, и решил напомнить: — Я не человек, Вер. Я не знаю всех тонкостей… хм… вашего мира. Однако по твоей реакции могу сделать вывод, что у вас не принято садиться на колени к малознакомым людям… и существам. Тем отличаются куртизанки, так? — он ждал ее ответа, и она легонько кивнула. — Я не сочту тебя легкомысленной, и никому не расскажу. Мне то не на руку. — Ловлю тебя на слове! — смущенно согласилась Вертэнди, предполагая, что вампир просто заботится о ее здоровье. Ни больше ни меньше. Предполагая, что в том жесте не стоит искать ничего скрытого. Тем более, раз скрытое было. Несомненно. Ведь не просто так Детлафф предложил это. — Я — могила, кажется, так у вас говорят, — его рука опустилась на ее тонкую талию, он уже был в предвкушении. В предвкушении ее запаха. Запаха ее тела и крови, что так его манили, но он пытался не выдавать своей одержимости: сдерживаться и скрываться. Боялся, что иначе он лишь спугнет ее. Им предстояло долгое ожидание, ведь существо или даже существа не спешили являть себя миру. А посему, прижавшись к груди вампира, девушка молча сидела на его коленях, впрочем, молчал и мужчина, приобняв свою охотницу за талию и вдыхая ее сладкий запах. Тишина была ключом к разгадке тайны, и это они оба понимали.***
В комнату редко проникал свет и виной тому маленькое окошко, что располагалось у самой кровли. Вампир не желал привлекать внимания, а посему поселился в таверне, в комнате, что располагалась на самом верху. Хозяин заведения всячески пытался переубедить мужчину, пытался предложить ему достойное место за сумму, что была получена, однако, вампир стоял на своем. То было идеальным для него местом. Идеальным для наемника, что не желал привлекать внимание. — Честно, Ворон, я ожидал от тебя большего, — хмыкнул его собрат, проникая в комнату через открытое окно. — Тебе не понравился вид с крыши? — проговорил Корбл, продолжая возиться с мегаскпом. То было его самым нелюбимым занятием. Его настройка занимала уж очень много времени, впрочем, как и места: пришлось даже кровать подвинуть к стене и поставить на ребро. Благо сон был ему не нужен. Вилфрид поморщился, для него Туссент — одно из самых слащавых княжеств, что он только видывал. Все такое яркое, все такие счастливые и беззаботные. Мерзость! — Ладно… не отвечай. Ты видел Арвен? — Видел. Она двинулась к кладбищу Мер-Лашез. Как я понимаю, к Регису. Решила напугать нашего старичка, — Медведь хохотнул, усаживаясь на табуретку, стоящую в углу. — Этот старичок — ровесник Аларикуса, только назвать Рейна так у тебя язык не поворачивается, — как бы между тем проговорил Эрнст, устанавливая последний камень. — Может потому что Рейн выглядит моложе? Регис сам виноват. Он — дурак, полностью отказался от крови, а ведь она не только придает нам сил, но и позволяет остановить естественное для вампиров старение. — Я взглянул бы на тебя, когда на твоих руках из-за тебя же умирает любимая женщина, — Корбл отступил на шаг от установки, осмотрел ее, проверяя правильность размещения всех деталей. — Арвен жива. Более чем. Так еще и открыла в себе магический дар. — Для Региса она все еще мертва, — напомнил наемник, подходя к столу, на котором располагалась стопка книг. Выудив одну, он ловко открыл ее на нужной странице. — Его проблемы, — пожал плечами Хейден. В комнате повисла тишина. Медведь молчал, ожидая действий Корбла, наемник же пытался припомнить те поправки, что внесла недавно Арвен в работу мегаскопа для удобства вампиров. И вовремя вспомнил. Тихо произнеся слова на Высшей речи (это и было нововведением женщины), мужчина замер в ожидании. Пред ними появилась воронка цвета морской волны, что искрилась и переливалась. — Рейн? — произнес Корбл, подходя ближе, вглядываясь в темное зеркало, которое вскоре растворилось, а в самом центре круга выросла фигура всем знакомого Советника Старейшин — Аларикуса Рейна. — Неужели у тебя получилось, Корбл, — уста старшего сложились в улыбку на долю секунды, а после вновь вампир принял серьезный вид. — Как продвигаются дела? Что слышно от нашего декадента? — Он затаился. И иного мы не ожидали, но, уверен, на приеме у Орианы он явит себя. — И все потому, что на приеме будет моя ученица и наш старый друг, — Аларикус задумался, скрестив руки на груди. — Ульбрехт совсем забылся. Потерял страх! Diabolus decadent! Он еще почувствует terror meus, — в голосе звучала злость. Он ненавидел всей душой этого непутевого вампира. — Ego testor. — Рейн, у меня и у самого на него зуб, — Вилфрид поднялся со своего насеста, подошел ближе к мегаскопу. — Я лично вырву ему яйца и скормлю волкам. Он будет выть от боли, когда я выдавлю ему глаза, он будет кричать, когда вырву ему руки, он почувствует себя ничтожеством. Ульбрехт не заслужил легкой смерти… не заслужил, — уста Хейдена растянулись в мрачной гримасе. Он представил себе как чертов декадент будет молить о пощаде, но ее не будет. — Может ты и сам приговор приведешь в исполнение? — Аларикус без осуждения посмотрел на друга. — Я бы придал его гниению, смерть от «Sacrum”-а — легкая смерть. Но что решил Совет? И решил ли? — Решил, — наемник уверенно кивнул. — Я был там вместо тебя, Рейн. Спасибо нашей Арвен. Старейшины осознают, какой опасности подвергает Ульбрехт зыбкий мир, заключенный между кланами. Они готовы к любому исходу, как мне известно — Фридхельм передал нашей жрице артефакт, причем, как она сообщила: «Для личных нужд на неопределенное время». Мы вправе сами решить его судьбу. — Неужели эти дураки сделали хоть что-то верное, — Аларикус засмеялся. — Думал я, что не доживу до этого. — Не доживешь? — послышалось из воронки, что образовалась не так далеко от мегаскопа. Резкий хлопок и перед вампирами предстала чародейка. — Кому же, действительно, говорить, что не доживет? Бессмертному? Уверена, Корбл и Хейден еще увидят тебя во главе Совета. — Думаю, и ты увидишь, дорогая. С тем потенциалом, с котором ворвался Рейн в Совет Старейшин, он вполне мог стать и его главой, сместив нынешних представителей вампирской общества. Однако, переворот не был в его планах, а потому он ждал. Ждал, когда же Старейшины увидят в нем достойного кандидата. Но, как часто любил замечать наемник, нередко подслушивая разговоры верхушки, о том, что Аларикус достоин знают все, только вот они его боятся: его взглядов, его умений. Будь он постарше и было бы желание — Рейн мог бы сместить их без особых усилий. Ведь его поддерживают такие же могущественные вампиры и сильнейшая чародейка, что ныне занимала место Верховной Жрицы. — Как прошла встреча с Эмиелем через лета? — Рейн не удержался от колкости. В его словах не было злости, Арвен это чувствовала, ведь он осуждал ее, осуждал за то, что женщина не набралась смелости предстать перед Регисом раньше. — Прекрасно, — она миловидно улыбнулась, делая шаг к Корблу. — Однако сейчас у нас иные задачи, и я не думаю, что есть время на праздные разговоры. Тебя вряд ли то волнует, Аларикус. Не так ли? — Ты права, меня волнует лишь одно: жив ли Регис? — Определенно жив, — она вздернула подбородок. — А теперь давайте обсудим ближайший прием у Орианы, и… — Diabolus! — вырвалось у Корбла, и он тут же сорвался с места, хватая плащ и кинжал. — Ты куда собрался, Ворон? — удивленно пробасил Вилфрид. — К броннику, — коротко ответил наемник и, осев туманом на пол, исчез. — Весь в делах, весь в делах… тьфу, — сплюнул Хейден, поворачиваясь к Советнику. — Ты знаешь, почему он печется о ней. Знаешь также, почему делаем то мы. Не тебе его осуждать, Медведь, не тебе, — Рейн покачал головой. — А теперь начнем. Арвен, продолжай, — он жестом попросил женщину закончить свою мысль.***
Дело было сделано. Оказалось: странные звуки, доносящиеся с городского кладбища, — всего лишь семейная ссора. Упокоенные муж и жена никак не могли оставить в прошлом свои обиды. И даже в смерти, что забрала их тела. То было настолько непосильной для них задачей, что охотнице и вампиру пришлось вмешаться в их распри, дабы вернуть спокойствие их живым соседям, о которых, к слову, Луи и Марго де Корентен позабыли, беря в расчет лишь таких же покойников, как они. Однако каким бы серьезным конфликт между ними не был, он решен. Всего-то было нужно перенести прах одного из них. И почему-то Вертэнди посчитала верным перенести урну Марго на застенное кладбище, где располагалась могила ее матери — Мишлин Бельроз. Только девушка делала то не ради ее мужа, а ради женщины-призрака, а потому награда, обещанная Луи, так и осталась у него. Охотнице ничего не нужно от них. Но, несмотря на то, что обратно Вертэнди и Детлаффу не пришлось держать путь, уже стояла ночь — любимое время как вампира, так и охотницы. Ночь таила в себе множество опасностей. Особенно сейчас, когда в княжестве появился неугомонный вампир. Ранее казалось, что им был Детлафф… но Детлафф не убивал просто так, не убивал для забавы. Он предавал смерти лишь тех, кому его велели убить и лишь для того, чтобы уберечь свою возлюбленную — Ренаведд. А Никлос… для этого вампира не было четких правил. Для него не было закона! Он сам себе закон! И посему находиться на улицах стало опасно вдвойне. Разбойники, монстры, чудовища… и декадент! Детлафф знал, чувствовал: Никлос Ульбрехт так и ждет, когда все защитники разойдутся, когда Вертэнди останется одна. Тогда она будет легкой добычей, тогда-то он позволит ей некоторое время сопротивляться, а после возьмет силой. Возьмет то, что, как он считал, принадлежит ему. — Детлафф, — позвала охотница вампира, что свернул совсем в другую сторону. Он определенно шел ни в сторону таверны, где обитала она, ни в сторону своего Логова. — Куда ты? Он остановился, посмотрел на девушку. В его глазах читалась усталость. Усталость от мыслей, что так и не давали ему покоя. — Тебе нельзя оставаться одной, — мужчина покачал головой. — Мы идем к Регису. Ты останешься у него. Это необходимо, Вер, для твоей же безопасности. — Но… — хотела было возразить охотница. — Это не обсуждается, — сказал, словно отрезал. — Почему я не могу, к примеру, остаться у тебя? — Вертэнди мгновенно оказалась перед вампиром, пальцами коснувшись рукава его черного сюртука. Она ожидающе смотрела на него. — Не можешь, — он покачал головой, был краток, не желая вдаваться в подробности, не желая объяснять причин. А они были… Мужчина боялся, что, оставшись вновь один на один, придется отвечать на вопросы, связанные с тем поцелуем. И себе, и ей. Он не был к этому готов. — Детлафф! — в ней говорило недовольство. Недовольство, когда он вырвал руку и двинулся дальше. Даже не обернулся, знал, что она пойдет следом. — Да что, о Древнейший, происходит?! То ты словно искришься, сам заводишь разговор, а то, словно лед, холоден и… непроницаем. Я не понимаю тебя. — И не нужно, — он чуть замедлил шаг, когда девушка догнала его. Спешить было некуда, ускорился вампир лишь для виду. — Идем, Регис наверняка уже знает о нашем визите. — Мужчина проводил взглядом ворона. — Идем, — нехотя согласилась охотница, закутавшись сильнее в свой сюртук. Ей было обидно. Вертэнди не понимала многого, ведь не знала того, что знал Детлафф. Вампир чувствовал ауру, чувствовал, что в городе появился еще один сильный Высший вампир — Вилфрид Хейден. Связать все было несложно: приезд Корбла, Вилфрида и, возможно, их знакомой чародейки говорили, нет, кричали, что скоро Боклер охватит Хаос, и имя ему Никлос Ульбрехт. Между ними повисло неловкое молчание, продлившееся до самых ворот из Боклера. Только вне городских стен напряжение развеялось. Здесь он уже мог явить себя, если опасность настигнет их. Здесь он мог принять и форму нетопыря. И это придавало спокойствия. Он сможет защитить ее от голоса его же прошлого. — Ты веришь в Предназначение? — как бы между тем проговорила Вертэнди, разглядывая стволы деревьев, освещенных мягким лунным светом. — Предназначение не властно над вампирами. Мы выше него, — машинально ответил он. Только вот в душе было совсем иное… Ведь даже само слово «Предназначение» нередко срывалось с уст его окружения. Он помнил, как о нем говорил ему Регис, повествуя о Геральте и Цирилле. Он помнил, и как говорил о нем Корбл, считая, что рано или поздно каждый встретит родную душу, что предназначена судьбой. И последний раз Эрнст говорил о нем в 1250 году, зимой. — Когда ты родилась? — К чему ты спрашиваешь? Вампир не был готов к таким вопросам. Он и не смел подумать, что они возникнут. — Просто ответь. — Зимой, в начале Yule, по календарю aef Hen Gwaim, — тихо проговорила она, не отрывая взора от природы. Значит, тот их разговор с Эрнстом был чуть ли не в день ее рождения. Забавное совпадение. Или вовсе не совпадение? — Детлафф, ты меня пугаешь, — призналась охотница, осторожно ступая на тропинку. Они были уже близки к цели. На горизонте виднелось то самое кладбище — Мер-Лашез. — Объясни хоть что-то… — Думаю, тебе все расскажет Регис. Он сейчас в весьма возбужденном состоянии. — Ты чувствуешь это из-за вашей связи? — Да, — он уверенно кивнул. — Кажется, я не ошибся, предположив, что Арвен прибыла в город. Она навестила его. Я чувствую магический след. — Надеюсь, Регис не увлекся после этого своей настойкой… — буркнула Вертэнди, припоминая, как в столь далеком прошлом — для людей далеком — при первой же встрече с Белым волком вампир напился с ним до зеленых чертиков. То было незабываемое впечатление для шестнадцатилетней зеленой девчонки, коей тогда была охотница. И пусть она не раз и не два видела дядю — брата отца — в охмелевшем состоянии, но вампира — того, кто не пьянеет, — впервые. А сейчас перед девушкой вновь открывалась возможность увидеть воочию действие небезызвестной регисовской настойки из мандрагоры. Вампиры не пьянеют. Возможно, но только, если не дегустируют знаменитую настойку из мандрагоры, или же поскрипа, мужского корня. Однако Вертэнди отчетливо помнила, как это же самое растение использовали в иных целях. Она помнила, как отец вырезал из корня человеческие фигурки — альруники. Помнила и то, как после мать шила им платья и давала ей, Вертэнди, наряжать их, следуя своему детскому чутью. Помнила, как отец брал ее на руки, и она осторожно вешала фигурку на гвоздик у двери — то было талисманом, оберегом от злых духов, несчастий и болезней. От столь приятных воспоминаний уста охотницы растянулись в улыбке, а глаза наполнились непрошенными слезами. Она любила и отца, и мать… была счастлива с ними. Помнила это, хоть и была еще малышкой. — Вер… — осторожно позвал ее Детлафф, ощущая, что она где-то не здесь, не с ним. — Что-то случилось? Ты плачешь… — он заметил соленую каплю, что скользнула по ее щеке, оставляя влажную, поблескивающую при лунном свете дорожку. Вампир остановился, оказался перед ней. — Воспоминания о родителях… — тихо проговорила она, смахивая со щеки слезу. — Я скучаю по ним. — Ты несчастна? — Да нет, — она мотнула головой. — Я счастлива, что обрела семью. Благодаря Регису, Аларикусу, Корблу, Арвен и даже Вилфриду, пусть наши с ним взаимоотношения и не столь теплые. Его я тоже люблю. — Этого засранца? — Детлафф усмехнулся. Вопрос был, безусловно, риторическим. Вампир понимал, что все они стали ее семьей, которую она потеряла еще в самом детстве и так и не смогла найти среди представителей своего вида. — Идем… — Дверь заперта, — машинально проговорила охотница, стоило ей увидеть вход в пристанище Эмиеля. — Только для людей. А я не человек, — пальцы коснулись девичьего запястья, а после девушку окутал прохладный туман. На короткое мгновение, ей показалось, что и он касается ее. А может и не показалось… Никто кроме самого вампира не знал того. Крово-алое облако просочилось через щель, исчезло из виду. Раздался щелчок, дверь отворилась перед Вертэнди. — Проходи скорей. Я был прав, Регис, действительно, сейчас в весьма нетрезвом… расположении духа. — Это как? — в ее глазах читалось удивление. — Сейчас сама все увидишь, — мужчина потянул ее за руку, желая поторопить девушку. После того как та переступила через порог, он вновь закрыл дверь, тем самым закрывая проход незваным гостям. — И прости меня, я был резок. — Ничего страшного. Я тебя понимаю, Детлафф. Тебе сложно. Но уверена, скоро все встанет на свои места. Я же обещала помочь тебе. Вампир грустно усмехнулся. «Знала бы ты, что меня гложет сейчас, — он покачал головой, сжал кулаки до боли, что острые ногти впились в ладони, — знала бы, что то совсем не Рена… и даже не суд, что ждет меня.» — Регис! Находясь в своих мыслях, Детлафф и не заметил, как девушка ловко юркнула вглубь склепа в поисках травника и уже вовсю бродила по коридорам. Он догнал ее быстро, безусловно, не без помощи своих способностей. Догнал в тот самый момент, когда она нашла Региса, что сидел на соломенном матрасе, расположенном на полу в углу комнаты. В руках алхимика была бутылка из темного стекла, которая источала резкий и ни с чем не сравнимый запах самогона из мандрагоры. Иного и быть не могло. — Отдай сюда бутылку! — фыркнула охотница, резко забирая у вампира сосуд. Эмиель и не сопротивлялся. Его реакция была заторможена, а мыслями он, казалось бы, был вовсе не здесь, не в склепе. В таком состоянии Вертэнди видела наставника впервые, чего нельзя сказать о Детлаффе, помнящем схожую картину. при схожих обстоятельствах. — Как долго он будет таким, таким…? — она не могла подобрать слов для описания. — Думаю, час… не более, — пожал плечами мужчина, усаживаясь на табурет. — Его организм вскоре выведет весь алкоголь из крови, но тут скорее влияние самого корня мандрагоры. Если мне не изменяет память, то из него делают сонные зелья. — О Древнейший… зачем? — девушка не понимала причин. Не понимала повода. — Арвен… — тихо проговорил Эмиель, обратив затуманенный взор на друга. — Она жива…~Flashback~
По коридорам склепа пронеслись звонкие перестукивания каблучков, заставившие Региса напрячься. Он не ждал гостей, да и знал, что Вертэнди находилась в компании его друга. Кто же тогда решил навестить его? Вампир тут же отложил книгу, что ранее увлеченно листал, и двинулся навстречу этому звуку. Мужчина чувствовал ауру, магическую ауру. В его обитель пожаловала чародейка. Но единственной, которую знал он, была Йеннифер. Только аура той была иной. Он ощущал в ней искры, запах озона и мокрой земли, а тут… его касались легкие потоки ветра, свидетельствующие о расположении духа обладательницы сей ауры. Она была спокойна, уверена в себе, знала, чего желала. Встретившись с незнакомкой, скрывающей лицо за алым капюшоном мантии, Эмиель вздрогнул. В нос ударил знакомый аромат: пряность гвоздичного перца и сладость белоснежного ландыша. Сладострастная композиция с нотками таинственности, подчеркивающая индивидуальность. — Ну здравствуй, Эмиель, — уста женщины растянулись в улыбке. Он мог поклясться, что видел эти губы много раз. — Помнишь меня? — тонкие пальцы касаются вельветовой ткани капюшона, что вскоре опускается на ее плечи. Вампир не верит тому, что видит. Это сон! Не может быть иначе. — В том зловещем лесу, на влажной после дождя земле, под раскидистыми ветвями одного дерева я осталась совсем одна. На Скеллиге верят: есть древо, что зовут мировым. Оно — связь между тремя мирами: нижним — миром низших бесформенных существ, средним — традиционно миром людей и верхним — миром высших существ, благожелательных богов и божеств. Тогда я была на перепутье… я чувствовала эту связь миров, Эмиель. — Арвен? — вампир не верил, не смел верить, что пред ним стояла та самая Арвен — девушка, что была с ним, была его, и женщина, которую он похоронил. Погубил. И виной тому — его неконтролируемая жажда. Тогда он был хуже теперешних декадентов. Но столь знакомая и не менее редкая гетерохромность глаз, что ярко блестели в свете факела, не могла ему привидеться. — Да, — в глазах чародейке скрывается улыбка. Она рада видеть его. Только вот разве прошли те восемьдесят лет без следа? Безусловно, нет. Они оба сильно изменились: он из декадента стал вампиром, которому чужда кровь, а она стала чародейкой — об этом свидетельствовала ее аура. — Вижу, ты изменился с нашей последней встречи. Дожил до седин, — женщина осторожно обошла вампира, придерживая полу платья, осмотрела помещение. Склеп, залитый светом свечей. — Знаю, Аларикус выглядит куда моложе меня, — мужчина обернулся за ней, не в силах оторвать взгляд от призрака его прошлого. — Как то возможно? Ты нисколько не изменилась. — Магия, — в ее голосе звучали добродушные нотки. — Ты пробудил ее. А она в свою очередь обрекла меня на эту сторону жизни: Аретуза, Содден, а теперь и бега… Радовид V Свирепый решил стереть всех, в чьих жилах течет она, магия. И у него это получается… Весь Север поднят на уши. Начавшиеся с 1272 года гонения за адептами магии отныне стали подобием хаоса. Они обрели бесконтрольный характер. Да и теперь кровавая распря ждет не только обладателей магии и тех, то с нею хоть как-то связан, но и нелюдей. — Она остановилась посередине зала, плавно развернулась. — И зачем же я это тебе говорю, тебе и без меня все известно, Эмиель. — Я бы почувствовал магию… — он покачал головой. Пред ним была та самая обладательница чарующих очей: зеленого и золотого. Очей, что задевали струны его души, и она начинала петь. — Не почувствовал, дурачок, — то звучало ласково и нежно. Она не злилась, давно простила его. — Сила была запечатана. Если бы я не оказалась при смерти, то осталась бы твоей фавориткой Но смерть ожидала меня так или иначе. Я ведь была не первой и не последней в твоем бесконечном списке. — Последней, — поправил ее вампир. Прошлое настигло его чересчур внезапно, несмотря даже на то, что минуло не одно десятилетие. Он помнил тот день в мельчайших подробностях, а если и забывал, то те являлись ему во снах… в тех редких случаях, когда мужчина предавался царству грёз. — А твои клыки оставили первый и последний шрам, — тихо проговорила чародейка, зная, что он услышит, даже если она не произнесет ни слова. Он поймет ее, прочтет эмоции. Эмоции, которые женщина намеренно не скрывала, как и… — Ты не скрываешь шрамы… — тихо проговорил Эмиель, внимательно следя за Арвен: женщина плавно стянула с себя вельветовый плащ, обнажая ранее невидимые участки кожи, что были усеяны шрамами — белесыми полосами, оставленными вампирскими клыками, его клыками… Он помнил это. — И никогда не скрою. Они есть напоминание о наших ошибках. У меня нет желания наступать на те же грабли, — она отвела взгляд в сторону, двинулась вглубь, словно белоснежный лебедь, что плыл по озеру. — Я знаю о твоей воспитаннице, о Вертэнди. Весьма талантливая девочка, схватывает все на лету, а главное, в ней есть потенциал, стремление помочь нуждающимся. Таковым сейчас стал Детлафф. Мы виделись в прошлом несколько раз. Он не чудовище, безусловно. И я на его стороне, но… Эмиель, ты, видно, ослеп… — О чем ты? — вампир шел следом за женщиной, словно преданный пес. — Я слеп и глух… мне не было ведомо о том, что ты жива. — Вертэнди… она привязалась к ван дер Эретайну, как и он — к ней. — Они друзья, — мужчина нахмурил брови. — Такие же, какими были мы, Эмиель… — с улыбкой проговорила чародейка, касаясь пальчиками дверного проема. — Я прошу простить меня, но мне пора… надеюсь, ты явишься на прием «Мандрагора», я буду ждать. Нужно обсудить кое-что. До встречи. И она исчезла. Исчезла, оставляя вместо себя пустоту и плотный вельветовый плащ. Пустота, медленно заполнялась тревогой, что охватила Региса с макушки до пят как и аромат, исходящий от ткани. Он не мог поверить, что вот она — его Арвен. Вернее, уже не его. Сейчас Регис был готов выть, кричать… готов был забраться на стенку. Развороченное прошлое, такое болезненное и мучительное, напомнило о себе. Прошлое, в котором он был декадентом — монстром и чудовищем, зависящим от крови. — Fabula est, sed semel insanivimus omnes, — прошептал вампир, опускаясь на соломенный матрас в темном углу комнаты. — Fabula est, fata viam invenient… et ego n’poserat, — рука потянулась к бутыли, что покоилась на нижней полке. Ловко откупорив ее, мужчина сделал жадный глоток. Алкоголь — лучшее забвение и для людей, и для вампиров. Только последних берет не все. Благо, его настойка относилась к напиткам, пьянящим даже Высших.