𝔄𝔪𝔦𝔠𝔲𝔰 𝔳𝔞𝔪𝔭𝔦𝔯𝔦 𝔤𝔢𝔫𝔢𝔯𝔦𝔰

«Грядет время перемен. Печально будет стареть, сознавая, что не сделал ничего такого, чтобы грядущие перемены были бы переменами к лучшему». — Йеннифэр из Венгерберга, Анджей Сапковский «Кровь эльфов»

      Темные коридоры подземелья редко озарялись светом даже в те далекие времена, когда не были заброшенными. А посему огонек, загоревшийся в самом конце хода, привлек внимание молодой бруксы.       Подобрав подол платья, дабы не испачкать его, вампирша быстро двинулась на свет, словно мотылек в ночи к пламени костра. Звон каблучков эхом отражался о каменные своды, донося до незваного гостя приближение бруксы. Однако он знал о том и без этого. — Элк де Фалко, — протянул незнакомец, не отрывая своего взора от поверхности деревянного стола, на которой были разбросаны многочисленные бумаги. Он искал необходимые ему древнейшие записи, свидетельствующие о происходящем за стенами сей крепости несколько веков назад. Вампиры покинули это место, оставляя чересчур много следов, однако, отыскать их могли только представители Civilis Vampiri, и то лишь те, кто обладал сим знанием. Ведь и у вампиров были свои секреты, свои тайники, найти и открыть которые могли немногие.       Услышав свое имя, сорвавшееся с уст незнакомца, женщина вздрогнула и застыла в проеме. Кто этот чужак, что посмел ворваться на территорию стаи? — Ответь мне лишь на один вопрос: где Детлафф ван дер Эретайн? — Я не знаю, — неожиданно для себя прохрипела Переходная вампирша. От страха ее голос сел. Она боялась мужчину, что стоял пред ней. Незнакомца окружала чересчур сильная аура. Просто таки могущественная! Было ощущение, что стоит ему лишь пожелать, и все, кто нашел приют в стенах древней крепости Тесхам Мутна, будут тотчас мертвы. — Falsum! — воскликнул мужчина, сопровождая речь гортанным рыком и тем самым демонстрируя свое раздражение. — Я не намерен играть с тобой, puella. Отвечай, где Детлафф? — Зачем он Вам? — невнятно прошептала де Фалко. — Похвально, — вампир хмыкнул и обернулся к женщине, которая для него была всего навсего девчонкой. Взор его глаз, подобных драгоценному цитрину, смягчился. Незнакомцу такое поведение импонировало, он оценил ее смелость и преданность ван дер Эретайну. — Стая не сдает своего главаря… — Я верна ему, — вздохнула она, едва сдерживая гримасу отчаяния. Сейчас, как никогда раньше, она почувствовала нехватку кислорода. Того, которого ей было не нужно, как и Истинным вампирам. — И в жизни, и в смерти. — Тогда в твоих же интересах рассказать мне, где он, а также поведать о некой девочке, с коей он стал близок, — он вновь встал спиной, продолжил изучать свитки, наконец-то найдя что-то похожее на то, что искал. — Я поймал одного декадента по дороге сюда, то был прислужник Ульбрехта. Думаю, ты знаешь, что этот bastard из себя представляет. — Знаю, — растерянно ответила брукса и все же осмелилась сделать пару шагов к вампиру. — Взгляни вон в тот угол, — он махнул рукой. — Видишь тело?       Женщина прикусила губу. Ее взору предстал обезглавленный собрат. То был Высший вампир, определенно. И в его теле не было ни капли крови, он был осушен. — Я настроен весьма решительно, девочка, — продолжил мужчина, когда удостоверился, что приволоченный им труп произвел на Элк необходимое впечатление. — И то не единственная смерть за сегодня — мне также пришлось убить и тех, кто посмел помешать моим планам и не позволял попасть внутрь. Для безумцев есть одно лишь лекарство, и оно — смерть. Для меня нет ни правил, ни законов. Я волен сам решать, кому жить, а кому умереть, посему мой тебе совет, Элк де Фалко, не зли меня, — в последний раз мазнув взглядом по бумагам и поняв, что те — лишь трата его драгоценного времени, древний вампир нетерпеливо провел тонкими пальцами по каменной кладке с витиеватым узором, принадлежащей его расе. — Я жду. — Вы на нашей стороне? — с опасной спросила она. — Ни на чьей. Однако твоему Вожаку зла не причиню, — уверил женщину незнакомец, наконец-то обращая все свое внимание на Переходную вампиршу. — Вижу, ты жаждешь узнать, кто я. Я отвечу на твой вопрос, но позже, когда ты послужишь мне. В городе я инкогнито, мне не нужны слухи среди нашего народа о моем визите.       Танцовщица неуверенно кивнула, взвешивая все за и против. Она все еще сомневалась, стоит ли давать незнакомцу то, чего он требовал от нее. — Чувствую твой страх, как и сомнения, но мое терпение не вечно. Решайся, девочка. Либо отвечай, либо присоединишься к мертвецам. Свидетели мне ни к чему. — Я расскажу, — на выдохе выпалила Элк, пока хватило на то решимости. Женщина боялась подставить ван дер Эретайна, не хотела накликать на него беду. Но что-то подсказывало ей, что этому вампиру можно было доверять, несмотря на то, что за ним тянулась тропа, залитая кровью ее собратьев. — Начинай, — приказал мужчина, опускаясь на потрепанное кресло, стоящее неподалеку. На его лицо упало несколько белоснежных прядей, которые вампир мгновенно смахнул. Скрестив руки на груди, он откинулся на спинку. Во взгляде его цитриновых очей читалась властность и твердость. Элк была уверена — этот Высший добился бы своего и без убийства членов стаи ван дер Эретайна, просто они вампира прогневили, решив ослушаться. Такому самое место во главе Клана. «Он был бы замечательным лидером, — проскользнуло в мыслях вампирши. — Его бы боялись, но и уважали.» — Детлафф в городе, в Боклере. Он должен был быть на приеме у Орианы, но, думаю, тот уже закончился. Скорее всего, сейчас его можно найти в заброшенном магазине игрушек «Конь — Огонь», что расположен неподалеку от порта или же он где-то в компании Вертэнди. — Любопытно. Одна из твоих интриганок-сестер, кажется, Вилда пред своей смертью выдала это же имя. Вертэнди… — протянул он. — Кто она? — Пред смертью?! — ахнула де Фалко, прикрывая ладошкой чуть пухлые губы. Ей не верилось. — Рано или поздно кто-то бы убил ее, — апатично отозвался древний вампир. — Но к смерти старшей из брукс я не причастен. Где-то за полчаса до твоего появления ее убил Ульбрехт, та не захотела с ним сотрудничать. Занимательно было наблюдать их перепалку. Да и схватку — девица так отчаянно отбивалась, что я даже подумывал вмешаться. К слову, весьма похвально, но она тоже осталась верна вашему Вожаку. — Он отдал приказ. Никто не мог и не может ослушаться. — Безусловно, — незнакомец кивнул. — Кто такая эта Вертэнди? — повторил свой вопрос мужчина. Он был весьма терпелив, однако, ему и вправду сейчас было не до игр. Казалось, что весь этот город мог взлететь на воздух. — Формально она — охотница на вампиров, но она не убийца, — голос звучал сухо и бесцветно. Как бы к Элк не относились сестры, но смерть Вилды стала для нее ударом. — Вертэнди прибыла в Боклер где-то месяц назад, а Детлафф — ее заказ от княгини. — Только ли заказ? — Не уверена. Они близки. Он дорожит ею, — де Фалко осмелела, подняла взгляд на незнакомца, заглянула в его глаза. Желто-лимонный тон радужки стал темнее. — Как другом или как женщиной? — Я не знаю, — брукса замотала головой, еще больше растрепав волосы, что едва удерживались стальной заколкой в форме виноградной лозы. — Честно, милорд, не знаю. То лишь мои догадки, Детлафф редко говорит о том, что у него на душе. — Ты знакома с историей нашего народа, Элк де Фалко? — Absolute, — отозвалась она. — Тогда ты знаешь легенду о вампире и человеческой женщине, — он пристально наблюдал за танцовщицей, за каждым ее движением. — Я знакома с ней. Еще будучи малышкой, мне рассказывали о могущественном вампире Сиграде Эберте и о прекрасной людской женщине Кэтрин. Только у нее печальный конец. — В таком случае, даже несмотря на свой юный возраст, ты все поймешь, — уверенно сказал мужчина. — История движется по спирали. А эта легенда не выдумка, и, поверь мне, лучше бы ей не повторяться. Особенно при том развитии событий, что есть сейчас. Гибель возлюбленной для Эберта была сильнейшим ударом, однако, он отличался спокойствием и хладнокровием. Да, он мстил и был зол, но пострадали только виновные. Твой же Вожак не таков. Он будет следовать звериным инстинктам: снесет все на своем пути, чего бы это ему ни стоило, лишь бы отомстить за любимую женщину. — Вы знакомы? — Да. Пусть прошло и много лет с момента нашей последней встречи, — беспристрастно ответил незнакомец. — А знаешь, ты мне нравишься! Признаюсь, я хотел тебя убить, дабы убрать свидетелей, но теперь я иного мнения. Послужишь мне? Разумеется не в ущерб себе и своему Вожаку. — И что я должна делать, милорд? — в голосе читался животный испуг. Она боялась смерти. Боялась, несмотря на верования вампиров. — Стать моими глазами и ушами, — в его голосе был едва заметный оттенок нетерпения, ведь то казалось ему очевидным. — Мне еще не время становиться участником событий. — Зачем Вам это все? Вы — могущественный представитель нашей расы… предполагаю, один из древних. К чему Вам игры молодняка? — Девочка, как много вопросов, — возвысил мужчина свой голос. — Обратимся к людскому эпосу. Я решил поиграть роль феи-крестной на старости лет, — хохотнул он, лаская женский слух смехом, что разнесся по всей комнате, проникая в каждый уголок.       Мужчина не знал, что им движет. Однако мог с уверенностью сказать: пройти мимо он не мог, уж точно не в случае с Детлаффом. Для него ван дер Эретайн был неплохим мальчишкой. И именно мальчиком, ведь ему нужно еще многому научиться, чтобы стать мужчиной в глазах Древнего вампира. Ему нужно было пройти испытание, которое сейчас поставила пред ним судьба.       И пусть вампиры не верили в Предназначение, не верили, что то властно над ними, однако, в настоящем случае Предназначение вело человека — девушку по имени Вертэнди, а Детлафф оказался участником этой игры. Один его неверный шаг, и все потеряет смысл, все, что было, и что грядет. То будет не жизнь, а существование, а в этом мужчина, что так и не пожелал раскрыть себя, был уверен.

***

      Одиночество — это то чувство, что преследовало ее. И оно ее догнало, стоило девушке уйти с приема. Оно начало оплетало ее хрупкое тело, затягивая в свой омут, черный-черный и непроглядный. Из него не вернуться. Нужна помощь!       Мечты треснули, раскрошились и обратились в пыль под прессом реальности. И пусть еще час назад охотница была на седьмом небе от счастья, но она стремительно летела вниз на землю. Пала, увидев эмоции того, в кого была влюблена. Волшебный поцелуй обратился в горький пепел на губах, когда повисло молчание, когда вампир не ответил на вопрос подстрекательницы-бруксы. Говорят, слова — ничто. Говорят, их не достаточно, нужны действия. Но как же девушке не хватало этих самых слов сейчас!       Ренаведд — имя, которое набатом раздавалось из каждого угла. Тени оживали, шептали это имя — имя возлюбленной Детлаффа. Тени сводили с ума, пожирали изнутри, пробуждая тьму, что таилась в каждом живом существе. Растекалась та тьма и в ней, в Вертэнди.       Она чувствовала нехватку воздуха, чувствовала, как удушливо сдавливается грудь. Чувствовала, как задыхалась. Были ли девичьи мечты тому виной, либо, может, красноречивое молчание вампира, что громко стучало в висках. Оно кричало! И охотница не выдержала этого крика — сбежала. Сбежала, когда сошла пелена с глаз, когда она узрела правду, известную с самого начала, но так далеко спрятанную внутри правду, которая нынче была потревожена самой Тьмой.       Девушке стало легче не сразу. Не сразу она почувствовала ночную прохладу, пробирающуюся под тонкую кожу, не сразу поняла, куда бездумно привели ее ноги. Вертэнди оказалась вдали от города, у озера, где когда-то ведьмак снял проклятье с леди Вивиенны де Табрис — фрейлины княгини. У озера, что было так прекрасно и спокойно в эту лунную ночь!       Один шаг разделял охотницу от его водной глади, от темного зеркала, что явило бы ей себя, грустную и разбитую. Но вода манила ее, и, не смея противостоять искушению, Вертэнди сбросила с себя сапоги, стянула штаны. Охотница испортила бы чудесное платье, не зайдя перед ночной прогулкой в таверну. Прогулкой, опасной и сумасшедшей. Никлос никуда не исчез, более того, он следил за ней. Она физически ощущала его заинтересованный взгляд, однако, уже не боялась. Нет места страху там, где живет отчаяние и боль. Да и уроки Арвен не прошли даром — она смогла на время сбить с толку Высшего, запутать свои следы. Он не найдет ее сейчас.       Девушка в одной сорочке медленно вошла в воду, что одарила ее своей прохладой, отрезвила. Невольно рука коснулась шеи, прошлась по тонкой серебряной цепочке, на которой покоился кулон в виде ладони с каплей рубина — амулет, подаренный Арвен. Это — ее единственный шанс выжить в схватке с Высшим вампиром, он и только он. Пальцы скользят вниз по цепочке, по подвеске, замирают на начале шнуровки рубахи, а после рука летит вниз, разбивая черное зеркало. Круги проносятся по водной глади. Один, второй, третий, десятый, их бесконечное множество… и после вновь все замирает. Вертэнди боится пошевелиться, вглядывается в свое отражение, тихо шепчет: — Почему? Почему все так сложно? Разве я не могла влюбиться в кого-то более подходящего? — она не отрывала взгляда от водной глади, будто бы желая услышать ответы от своего отражения. — Молчишь? Не знаешь, как и я? — девушка отводит взор в сторону, скользит взглядом по берегу, усыпанному белыми, чистыми ромашками. Символами детства, первой любви и даже романтических грез, тех самых, что терзали ее сейчас. Она влюблена и теперь она это знает. Только, кажется, проказница-судьба подшутила. Не быть Вертэнди с любимым. Ведь в его сердце царит Рена и только она… Ведь так?       Охотница качает головой, прячет лицо в ладонях, устало проводит пальцами вниз, переходя от шеи к ключице, горько смеется: — Дурочка… Какая же я дурочка.       Она корит себя, уже готова была и заплакать, закричать, завыть раненым зверем, если бы не имя, которое прорезало тишину ночи. Ее имя было произнесено с невероятным спектром эмоций, прозвучавшее так, как то мог сказать лишь один человек. Точнее — существо. — Детлафф? — резкий поворот на носках, и она понимает, насколько остры камни под ступнями. Ощущает сопротивление воды, брызги которой несильно бьют по рукам, замедляя ее. — Как ты нашел меня? — охотница не верит своим глазам. Неужели она допустила ошибку? Неужели ее мог найти и Ульбрехт?! — Мне помогли, — отрезает мужчина, подступая ближе. Вода ему — не преграда, и даже ее прохлада не остановила его. Ведь ему нипочем ни холод, ни жара в самый разгар лета, его тело быстро адаптируется. — Я был в таверне. Я чуял, что ты оттуда ушла. Я пошел по твоему следу на главную площадь, но чрез одну улочку след оборвался. Ты будто бы исчезла. Если бы не вороны, я бы не смог отыскать тебя, — Детлафф качает взволнованно головой, ведь он не понимает, как ей удалось скрыться. Но он и рад: это обезопасило ее от декадента. — Что происходит, Вер? Объясни мне, — он замер в полуметре от девушки, пристально наблюдая за ней. — Мне нужно было побыть одной, — Вертэнди, не поднимая взгляд, уже собиралась отвернуться, но вампир не дал ей такой возможности: мужчина сделал тот решающий шаг, что сократил между ними расстояние, коснулся грубыми пальцами ее подбородка, заставил посмотреть на себя. Каждое его действие было пропитано несвойственной ему ранее нежностью. Тем, чему она научила его. Детлафф не отводил своего взора, искал ответ в ее глазах. Не зря же и в его народе, и людском говорится: глаза — зеркало души. — Зачем ты пришел? — Мне стало не по себе, — признался ван дер Эретайн. — И меня одолел страх, стоило мне потерять твой след, след твоей ауры. Я был готов перевернуть кверху дном весь Боклер, был готов разобрать его по кирпичам, лишь бы отыскать тебя… — он замолкает, медленно приближается к ней, соприкасается лбами, прикрывает глаза. Вампир чувствует ее запах, дурманящий и сводящий с ума. — Что же ты со мной делаешь? — едва слышно произносит он, делая очередной жадный вдох, не желая, чтобы сей аромат покидал его. Многогранное звучание ириса и зеленых листьев смородины, что для него стали столь желанны.       Охотница боится произнести и слово, молчит, не смея распахнуть очей. И не дышит, боится, что происходящее — это вновь лишь ее грезы. — Не убегай больше, — мужские руки опустились на тонкую талию. Он чувствовал, как дрожит тело под его пальцами: Вертэнди замерзла. Тому свидетельствовали и посиневшие губы, которые он увидел, отстранившись и открыв глаза. — Ты вся дрожишь, — констатировал он, подхватывая на руки и высвобождая охотницу из объятий прохлады. — Тебе нужно переодеться, — требовательно произнес он, подходя к близ стоящему кусту, на ветках которого висел его камзол, пока девушка с трудом натягивала одежду на влажное тело. Ткань липла и не хотела скользить, но холод подгонял. Не прошло и нескольких минут, как Вертэнди предстала пред ван дер Эретайном в штанах, сапогах и легком пиджаке, соприкосновение ткани с телом которого было минимальным благодаря бинтам, промокшим лишь у нижнего края. — Накинь.       Вертэнди медлила, не сразу приняла протянутую вещь. Ей было весьма некомфортно под взглядом мужчины, что пытался прочесть ее, пытался понять. А закутавшись в его камзол, она и вовсе скрылась за воротом, боясь встретиться с Детлаффом взглядами. — Какова истинная причина твоего ухода? Рена? — Мне показалось, что я переступила через грань дозволенного. Если Ренаведд узнает обо мне, обо всем этом, то… — То что? — вкрадчиво спросил он, заглядывая ей в глаза, однако, ответ был очевиден, посему вампир продолжил: — Ты заставила меня задуматься о многом. И размышления не прошли даром.       Он и вправду много размышлял. И последний раз совсем недавно: когда он покинул поместье Орианы, его нагнал Эмиель. Очевидно, что разговор о нем и Вертэнди был неминуем. Оказывается, Регис все прекрасно видел. Хотя чему тут удивляться? Детлафф предполагал сей исход. Только вот не думал, что друг станет уговаривать его отпустить юную охотницу, аргументируя это тем, что возвращение Ренаведд станет для нее ударом. Только вот ван дер Эретайн уже всерьез сомневался, что появление былой возлюбленной что-то для него изменит. Он сомневался и в своих чувствах к той женщине. Ведь тепло, что исходило от Вертэнди, доселе было ему чуждо. Оно было ему незнакомо, но так приятно. И потому родился вопрос: а было ли правдой все то, что было между ним и Реной? Действительно ли ее похитили? — Знаю, я до сих пор мало что смыслю в ваших человеческих порывах, и вряд ли могу подражать людям. Но то, что я ощущаю рядом с тобой, мне раньше было неведомо, — он осторожно сделал шаг к ней, не желая спугнуть. — Возможно, ты считаешь меня лишь своим заданием. Однако для меня ты — не просто этап в моей многовековой жизни, — Детлафф покачал головой, перед глазами невольно всплыли недавние картины: танец и нежный поцелуй. Разве последний — символ расставания? Вампир был иного мнения, он воспринял ее поцелуй в ответ за благой знак. Он почувствовал себя вновь живым, помолодевшим… отнюдь не зверем, как то было с Реной, даже не вампиром. А человеком! — Так ответь же мне, почему ты считаешь, что должна уйти из моей жизни? — Просто должна, — в девичьем голосе слышалась неуверенность. — Не понимаю, — нехотя признался он, будто бы сделал допущение. — Тогда у меня к тебе еще один вопрос. Что означал один твой жест? — Какой именно? — любопытство взяло верх, и девушка взглянула на Детлаффа. Интерес с надеждой читались в ее глазах.       Мужчина не произнес и слова, они были не нужны. Ведь ответ таился в действии, которое он был рад продемонстрировать вновь. Детлафф приник к ее губам, осторожно опуская сильные руки на ее талию, притянул девушку к себе. Лишь недолгое легкое касание губ, но иным оно не должно было быть. Он отстранился чуть ли не сразу после того, как получил ответ. — Что это, cacciatrice? — Поцелуй, — на выдохе произнесла девушка, невольно облизнув нижнюю губу. — И что же он значит? — как ни в чем не бывало продолжил задавать вопросы вампир, сделав шаг назад, дабы четко видеть ее: каждый оттенок ее взгляда, каждый мелкий жест. — То один из способов выражения человеческих эмоций. Конкретно этот есть… выражение любви, — Вертэнди было неловко отвечать столь откровенно. — А первый? — он невольно заулыбался, наблюдая весь спектр эмоций охотницы: от желания до смущения. — Выражение симпатии или любви к другому. — И какой вывод мне стоит сделать? — вампир вопросительно выгнул бровь. — Тесхам Мутна, «Мандрагора»… И если в руинах инициатором была ты, то на приеме им стал я, желая проверить свою догадку. Ты ответила мне тогда, ответила и сейчас. Так каков исход? — вновь спокойно повторил он свой вопрос, чем пуще вогнал охотницу в краску. Она не знала ответа, не знала, как признаться ему. Боялась, что правда все испортит. Вертэнди не должна была влюбляться в него, это было неправильно… но чему быть, того не миновать. Может, то судьба? — Я чувствую твое смятение. Ты считаешь поцелуй ошибкой? — Нет, — твердо ответила она, чуть ли не закричав. Последнее, чего она хотела так это то, чтобы он посчитал ее чувства ошибкой. — Но и не считаю правильным, — перешла она вновь на шепот. — У тебя есть Ренаведд… — Ты так считаешь? — легкая усмешка заиграла на его устах. Развернувшись на пятках, он сделал шаг к озеру. Чудесное место, волшебное. Но станет ли оно концом или началом чего-то нового? — он не знал. — Признаюсь, я был слеп, Вер. Я не замечал многого. Но сейчас, когда в один миг я могу все потерять, я прозрел! И я верю, что еще не поздно. Твоя задача — помочь мне понимать человеческие чувства, и ты с этим справляешься. Ты уже сделала многое для меня, и я не вправе требовать больше, однако, я прошу… Останься. Я же чувствую, что не противен тебе, — он выдержал недолгую паузу, подбирая слова. — Я не могу говорить о любви. Не имею права. Кажется, я просто не знаю этого чувства, но я уже точно могу утверждать, что ты мне небезразлична, интересна. Пусть я не знаю, что ждет нас, пусть и не знаю, что станет, когда мы найдем Ренаведд, но я уверен: того, что было раньше между мной и ней, не будет. Я чувствую: меня обвели вокруг пальца. Твои эмоции никак не идут в сравнение с ее. Наверное, ты и Регис правы. — Детлафф, мы этого не знаем, — Вертэнди тихонько сделала шаг к нему, с опаской опустила свою ладошку на его плечо. — То лишь гипотезы, лишенные какого-либо подтверждения. — Как минимум, одно доказательство есть, и оно — ты. Вер, ты иначе ведешь себя в моем обществе. — Позволю себе напомнить, что я не опытна в делах любовных. Не уверена, что Ренаведд подобна мне. Она наверняка сдержанней. — Сейчас я ощущаю ложь в каждом ее движении. Прокручивая воспоминания вновь и вновь, я не припоминаю ни одного, где бы в ее глазах читались… чувства. Они не выражали ничего, хотя слова, действия, мимика говорили о другом. Меня гложут сомнения. — Вскоре ты узнаешь правду, осталось совсем немного, — заверила его охотница, осторожно перебирая пальцами, что покоились на его плече. — Дня три, не более. — Да, — последовал кивок. Вампир все не осмеливался взглянуть на охотницу, всматривался в черную гладь озера, что отражало их. Княгиня была права, они, безусловно, неплохо смотрелись вместе. — Детлафф, умоляю тебя, не торопись с выводами. — Как и ты, — поспешно добавил ван дер Эретайн, разворачиваясь к девушке, внезапно заключая ту в объятия. Цепкие, крепкие, но не лишенные нежности. Охотница не сопротивлялась, понимала, что это необходимо ему сейчас, и прильнула ближе. — Я готов рискнуть… порой это оправдано. Но я не готов потерять тебя, — Детлафф зарылся лицом в ее распущенные черные волосы, что было так непривычно, но так правильно. От его искренности, от таких простых действий на устах охотницы застыла легкая улыбка. — Я не причиню тебе зла, ego testor. — А боли? — еле прошептала она ему в грудь, боясь нарушить сей момент. — Я постараюсь, Вер, и я сделаю все от меня зависящее, — тяжело вздохнул он. В нем поднимался неизвестный ему страх: вампир боялся отпустить, боялся потерять. Сейчас ван дер Эретайн был готов на многое, лишь бы она оставалась рядом. Лишь бы вновь и вновь это спокойствие разливалось по телу. Лишь бы снова слышать ее голос, чувствовать этот сводящий с ума аромат ириса и листьев смородины, лишь бы не переставать ощущать жар ее тела подле. — Пойдем… ко мне. Я настаиваю, — Детлафф отстранился, заглянул в ее глаза, что переливались, — поистине черный опал. Иного сравнения в голову не приходило. — Так мне будет спокойнее. Никлос видел нас вместе и теперь знает, как насолить мне. — Забавно, я прибыла, чтобы помочь и решить проблемы, однако, лишь создала новые, — помрачнела вмиг девушка, отходя на шаг. — Мне виднее, Вер, — вампир покачал головой. — И, поверь, ты не проблема. Проблема — Никлос. И мы вскоре разрешим ее его смертью. — Не все решается кровопролитием. — Не все, — согласился мужчина, — но в его случае исход очевиден. Верь мне, как я верю тебе, — прошептал он, сплетая воедино их пальцы, и двигаясь к тропе, что вела прочь от этого места. Им нужно было возвращаться. Здесь, у озера, они были как на ладони.       Одинокий наблюдатель также удалился, узнав все необходимое. Дела ведь не ждут! А у него столько всего еще в планах. .

***

Несколько часов спустя. Глубокая ночь.       Даже у таких, как он, дорога отнимала уйму времени и сил. Безусловно, все было бы куда быстрее будь рядом с ним чародейка или же возможность принять форму нетопыря неподалеку от стен города незамеченным. Однако с нынешней ситуацией, а именно переполохом в Боклере да и во всем Туссенте, то было проблематично, ведь стоило ему появиться в своем истинном облике, как он привлек бы еще больше столь нежелательного внимания к своему народу, к вампирам. Посему Аларикус предпочел паре крыльев кобылу, что несмотря на визуальную хрупкость шустро довезла его до Туссента, а там и до самого Боклера.       И пусть предыдущий хозяин лошадки запросил за нее безумную цену, но оно того стоило. Только вот с учетом его деятельности и эту животинку в будущем ожидала та же незавидная участь, что и предыдущую. Либо она попадет под когтистую руку по дороге, либо сдохнет от разрыва сердца при виде упыря. Иного не дано. Хотя нет… если лошадь умна, то при возможности засверкает подковами в обратном направлении во время очередного привала. — Как дорога? — раздался ироничный голос за спиной вампира. Рейн оскалился, но знал, кто ожидал его у ворот города. — Чарующе, Корбл, — в той же манере ответил приближенный к Совету, не останавливаясь, и продолжил вести кобылу за уздечку. Дорога и вправду была таковой. На удивление, никто не попался под горячую руку Аларикуса. Может, тому причиной был беспросветный ливень. — Свежо выглядишь, — вновь хохотнул наемник, двигаясь по правую руку старого друга. На улице все еще лило как из ведра, впрочем, с обоих вампиров текло так же. Только если Эрнст провел на улице не более получаса, то Рейн — полдня, если не больше. Вампир уже запамятовал, в какой именно момент непогода настигла его.       Прекрасный и богатый на яркие краски Боклер, будто бы не желая искажать былое впечатление Алларикуса о себе, встретил его своей серостью и сыростью. То не первый и не последний раз, когда Советник Старейшины Назаира принимал такие подарки проказницы-судьбы. Хотя бывали и исключения, к примеру, в его недавний приезд, буквально несколько недель назад. Тогда-то он застал столицу во всей красе. — Везет тебе, погляжу. Чем же ты насолил покровительнице сего княжества, Рейн? — с живостью проговорил Корбл, ловя сползающий с головы мокрый капюшон. — А что ты успел сделать, что Лисбет готова рвать и метать? — неожиданно спокойно ответил рыжеволосый. Кажется, их обмен любезностями закончился ничьей. — По своей ли воле? — Ворон вмиг помрачнел. Ему никогда не были по нраву разговоры о его личной жизни. Он был скрытен, а потому не афишировал даже ее наличие. — Я следую нашему общему плану. — Мог оставить то Хейдену, — пожал плечами Аларикус, заводя лошадь в конюшню, попутно кладя увесистый мешочек монет в ладони конюху, стоявшему в дверях. — Глаз не спускай с нее, — негромко бросил он, передавая уздечку и тут же покинул помещение, вновь выходя под ливень.       Ворон следовал за ним словно тень. — Вилфрид не самый лучший кандидат на эту роль, — наконец отозвался Корбл, когда они оказались вдали от стойла и уже направлялись в таверну, где обосновался наемник. — При первой же встрече он отпустил бы пошлую шуточку, а куда хуже — распустил бы руки. — Княгиня явно будет не против. Хоть кто-то наконец трахнет эту спесивую особу, — цинично отвесил Аларикус. Аннариетта никогда не была ему по нраву. Уж за немалые годы правления можно было создать хоть какое-то подобие армии, а не разводить в своих владениях вампиров. — Что Лисбет сказала тебе? — все-таки решил уточнить убийца. Рано или поздно ему придется встретиться с ней, уж никак не сбежит. А он хорошо помнил, что бывшая напарница отличалась спесивостью и острым язычком. — Не многое. Знаешь же, она, как и ты, не афиширует ваши отношения. Тем более свободные, ты же не клялся ей в вечной любви и во всем прочем. — Рейн, ты знаешь, что любая клятва такого рода от меня — пустой звук. — И все потому, что ее никогда не услышит та, которой та любовь принадлежит, — хмыкнул Советник Старейшины, устремляя вдаль свой взор. На горизонте уже виднелось нужное им здание. Вскоре они скроются от непогоды и смогут поговорить в более комфортной обстановке.       Эрнст промолчал, не желая вновь топтаться на больном месте. — Ладно, не об этом мы, — понимающе кивнул старший вампир. — Просто отправь ей ворона. Иначе и Лисбет явится сюда, а тут и так уже предостаточно вампиров. Ко всему прочему, я чувствую присутствие сильной ауры. — Я тоже, Рейн, и меня это вовсе не радует, — рука коснулась промокшего дерева, вызвав весьма неприятное ощущение. Однако, отворив дверь, они наконец-то оказались в сухом месте. — Возможно, один из Древнейших вампиров решил навестить нас. — Надеюсь, что не тот, за кем гонится не только Совет Назаира, но и управляющие вампиры и Скрытые других земель. — Он-то поданный как раз Назаира. — На нас и так косо смотрят собратья. Три могущественных артефакта принадлежат нашей верхушке. — О Древнейший, Рейн, неужели ты серьезно думаешь, что у них не найдется ничего равного по силе? — возмутился Эрнст, вскинув бровью. — Подобия «Sacrum» стали неотъемлемой частью Советов Старейшин по всему Континенту, однако, только оригиналу по силам связать души. Да и наша верхушка прославилась только благодаря Легенде об Эберте и Кэтрин, а так бы мы сидели так же тихо, как и они, молчали бы в тряпочку, при себе имея сильнейшие оружия. — Твоя правда. Может нам пора взять выше? Может, мы дойдем до Советников Клана? — засмеялся рыжеволосый вампир, обнажая острейшие зубы цвета морской пены. — Там место Сиграду Эберту, — протянул Корбл, упорно ища ключ от комнаты, но среди отмычек и прочих безделушек, что находились в его придорожной сумке, то стало непростой задачей. — Если на него прекратят охоту, — уточнил Аларикус, скрещивая руки на груди. — Но если мы ее остановим, то нарушим договор, заключенный с Геронтами Клана. Ты знаешь, чем это нам чревато. — Знаю, — дым цвета индиго осел на пол и просочился в щель. Дверь отворилась с другой стороны, пропуская Сик Адлер-Меинхарда внутрь. — Знаю и то, что погоня стала бессмысленной. — Она демонстрирует то, что станет с тем, кто нарушил закон. — Детлафф недалек от этого, — как бы между тем произнес Ворон, отходя к мегаскопу, так и стоящему посередине комнаты. Историй подобный той, что развивается сейчас, немного. И если догадки Аларикуса верны, то виновник произошедшего без тридцати лет как пять веков назад явил себя вновь. Только то, действительно, догадки, лишенные какой-либо почвы. Сия могущественная аура может принадлежать кому угодно из Древнейших. — Наверное, поэтому мы здесь, и уже завтра я пойду к Скрытому Туссента, дабы разрешить некоторые вопросы, касающиеся как Детлаффа, так и Никлоса.       Деревянные ставни задрожали от раскатов грома. Гроза. То символ перемен в том жизненном укладе, который существовал в течение нескольких веков. И оба вампира ощущали, что грядет неизбежное.       Аларикус, заподозрив неладное, уверенно подошел к окну, дернул на себя ручку, распахивая. Холодные струи дождя проникли в комнату. — Яви себя, я чую твое присутствие, — прорычал вампир.       В комнату скользнуло нечто, замерло в центре. Незримое и, казалось, несуществующее. Однако капли, струящиеся по фигуре вниз, вырисовывали женский силуэт. То была брукса. — На нас напали, — дрожь в ее словах свидетельствовала об испуге. Спустя мгновение взорам мужчин предстала незнакомая им брукса. Голубое платье, длиной чуть выше щиколоток, было насквозь промокшим и грязным, местами порванным. А туфли — измазанными в грязи. Женщина, по-видимому, спешила. — Назовись, — приказал наемник, понимая: окажись пред ним Вилда, живой ей не уйти. А знай он ее лично, а не только со слов Детлаффа, ей было бы ни пройти мимо, ни приблизиться — убил бы на месте за нападение на Вертэнди. — Гвеневер де л’Рул, милорд, — она склонила белокурую голову, легкие короткие кудри прикрыли миловидное личико женщины. — Я из стаи господина ван дер Эретайна. Но пришла не к нему, так как Элк запретила идти, но сказала, что вы должны знать и можете помочь. — Элк и приказ? — в голосе Ворона читалось нескрываемое удивление. — Старшая из брукс мертва. Элк пусть и юна, но она фаворитка нашего Вожака. Мы, я и сестры, не были с ней добры из-за позиции Вилды, при ней были иные каноны. А сейчас де Фалко во главе брукс, ибо так решило большинство моих сестер. Мы уверены, что Вожак не будет возражать, а после сам выберет достойную из нас. — Кто напал? — Вот послание от убийцы, внизу подпись — Никлос Ульбрехт, — вампирша дрожащей рукой протянула Аларикусу смятую и немного промокшую записку. — Также мы столкнулись с сильнейшей аурой в обители нашей стаи и нашли несколько трупов… но то неизвестные нам вампиры, причем как Высшие, так и Переходные, и Низшие. Мы не понимаем, что происходит, милорд. И я не уверена, что то дело рук одного только Ульбрехта. — Где сейчас Вертэнди? — властный голос Аларикуса отразился о стены. — Она с Детлаффом, — наемник не переживал, был уверен, что друг не рискнет ее жизнью. — От слова к слову не легче, — Рейн покачал головой. — Однако смотрю на тебя, Корбл, и вижу лишь спокойствие. — Я доверяю ему, — озвучил часть своих мыслей Ворон. Аларикус только кивнул согласно, задумался, но думы прервал голос бруксы, что все еще стояла пред ними: — Какими будут Ваши приказания, милорд? — Следить и докладывать обо всем, что происходит, лично мне, — быстро опередил убийца Советника. — Каждый шаг: ваш и нашего врага. Каждый! И пусть Элк зайдет ко мне.       Сейчас как никогда раньше Эрнст ощущал острую необходимость в братьях и сестрах цеха Тьмы и, безусловно, в своей былой напарнице — Лисбет Розмари. Однако и она, и другие далеко. И пока хоть один член цеха прибудет, в городе многое может случиться. Только действовать нужно было без промедлений, не было времени ждать.

~Flashback~

1234 год       Посреди залы стояла молодая женщина. Она была словно статуя, прекрасная и идеальная. Прямая, словно натянутая струна лютни, спина. Острые лопатки, видневшиеся под обтягивающей черной тканью платья, устремленного в пол. Хрупкие плечи, с которых ниспадали тонкие серебряные нити с нанизанными бусинами из чистейшего горного хрусталя. Те нити были частью ожерелья, бесподобного и великолепного. Ожерелья, что дополнялось со временем: становилось богаче, но не теряло своего изящества. — Ждешь кого-то? — раздался надменный голос за спиной. Бруксы никогда не отличались манерами. Бывали исключения, однако, в большинстве своем, они строптивые, непокорные интриганки. Дикие и спесивые. — Селестина, позволь узнать: когда в последний раз мне было интересно твое мнение? Впрочем, как и мнение твоих сестричек, — женщина взглянула на переходную вампиршу из-за плеча. — А нет, подожди, не отвечай. Ведь ответ прост — никогда, — она осторожно сделала шаг, встала лицом к бруксе. Подол узкого платья закрутился, лег аккуратной волной.       В ответ лишь шипение. Селестина осознала: не на ту напала. Нынче пред ней стоит Жрица. Не ровня ей. Тем более, эта женщина была Высшим вампиром. — Избавь меня от своего общества, Селестина Бланш, — ее глаза оттенка морозного ириса недобро блеснули в тусклом свете свечей. — Id mandatum est. — Ut praestare, Lisbeth, — нехотя проговорила Бланш, кланяясь. Если бы не эти чертовы правила, она бы ослушалась. Она бы не стала подчиняться, однако, противоречить Жрице брукса не может, ведь она — лишь кандидатка.       Переходная вампирша ушла, а взгляд Высшей вновь был устремлен на восхитительные витражи — иллюстрации вампирской истории.       Лисбет Розмари Эир Рабан-Лейт — уважаемая вампирша, ставшая с недавних пор Жрицей. Любовница небезызвестного вампира-наемника — приверженника и основателя цеха Тьмы. Безусловно, она тоже часть этого цеха, она — среди основателей, но если ранее женщина была в числе наемников, то теперь вампирша — ведущая, она — Рука Тьмы.       Послышались аплодисменты, четкие и негромкие. Она обернулась через плечо. Ее взору предстала знакомая накидка. Легкая улыбка заиграла на лице, что показалось из тени капюшона, когда мужчина стянул его с головы. — Мои поздравления, Лиса, — наемник обошел подругу, а оказавшись перед нею, поклонился, осторожно беря ее за руку и оставляя легкий поцелуй на тыльной стороне ладони. — Отныне я понимаю, почему ты пожелала уйти. То выгода нам, убийцам. — Я рада, что мне удалось за несколько лет пройти путь от послушницы до Жрицы. Это действительно стоило того. — Определенно, дорогая, — засмеялся Ворон, касаясь пальцами ее щеки. — Я знал, что так и будет. Мы, основатели цеха, давно служим Совету. Иного и быть не могло. И ты же знаешь, насколько полезны твои способности. — Знаю, — глаза Лисбет блеснули озорным огоньком. — Но быть Жрицей куда скучнее, чем быть наемником. Я скучаю по нашему ремеслу, — она отпрянула, отошла на пару шагов, приблизилась к трибуне, за которой и были расположены витражные окна. — Сейчас тысяча двести тридцать четвертый год… Прошло двести шестьдесят лет со дня моего рождения, двести с момента нашего знакомства, Корбл, и сто пятьдесят лет мы были напарниками. Уже сто пятьдесят лет существует цех Тьмы. — Цех Тьмы намного старше, — Эрнст, проследовал за Жрицей, не сводил глаз с нее, с ее шелковых угольных волос, что доходили до середины бедра. — Мы лишь возродили его. — Нас считают основателями, — заметила вампирша, скользнув взглядом по витражу. Витражу, что появился благодаря им. На нем были изображены женщина и мужчина, лица которых были скрыты капюшонами плащей. Темное кожаное одеяние, подобное воинам. Искусные кинжалы в их руках и невероятной красоты изогнутый лук за спиной женщины. То были они сами. Однако цех Тьмы требовал скрытность, а посему узнать в сих силуэтах Корбла и Лисбет для непосвященных было практически невозможно. — В этом мире мы и вправду основатели, Лиса, — Эрнст внимательно осматривал иллюстрацию, припоминая те времена. Времена, что были столь недалекие для вампиров.