«Что хочешь помнить, то всегда помнишь».
— Рэй Брэдбери
Сэльвэтрис отошла к окну. Воспоминания о былых временах давались ей с трудом, ведь в них осталось все то, о чем бы она желала вспоминать каждое мгновение. Но там же было и то, что ворошить ей совсем не хотелось. — Все началось в 1168 году, тогда мы только познакомились. Я обитала в Метинне… Все трое внимательно начали слушать духа: Корбл опустился на ветхое кресло, Вилфрид оперся плечом о каменную стену, а Несрин подошла чуть ближе к рассказчице, желая внимать все ее эмоции.~Flashback~
1168 год***
Влюбленные порой теряются в круговороте времени, так было и с вампиром, что днями напролет думал лишь о ней — о прекрасной эльфке, которая не замечала его, как бы он ни старался. Часы переходили в дни, дни — в недели, и вот настал конец его мучений: юная прелестница наконец обратила на него взор своих оливковых очей, в коих влюбленный мужчина прочел смятение и… интерес? Он знал, что девушка часто замечала за собой слежку: видела его в толпе аль подглядывающим из-за угла. Наверняка, ей было чертовски интересно узнать о мужчине, что вечно крутился поблизости, однако, она предпочла его игнорировать. Она не смотрела в его сторону, старалась избегать… и это лишь сильнее тянуло Ульбрехта к юной эльфке, имя которой он вскоре подслушал в ее разговоре с собратом. — Сэльвэтрис Элсирия Раймондо, — то и дело срывался шепот с его уст. Ее имя завораживало. Оно так подходило ей. Сэльвэтрис значит спасительница. Может, вот оно — его спасение? Спасение от самого себя, от одиночества. Никлос был одинок, и это чувство его преследовало и утомляло. Утомляла его и вечность, дарованная по праву рождения. Зачем она, если нет рядом существа, что поймет, примет и… полюбит? — этого молодой вампир не знал. А ведь несмотря на все свои странности, Ульбрехт желал лишь одного — быть любимым и нужным. Бруксы, что вились вокруг него, словно вороны над мертвецом, не могли даровать ему той любви, которую требовала душа. — Виттор’наэль, — услышал он ее тихий обволакивающий голос, когда она обращалась к собрату. — Может, ты зайдешь хотя бы на чай. Я как раз недавно создала новый травяной сбор, уверена, тебе понравится. — Mo lionsa, ты же знаешь, я не могу остаться ни на минуту, — с горечью произнес черноволосый мужчина, заправляя за остроконечное ухо прядь золотисто-рыжих волос. Никлос наблюдал и скрипел зубами. — Я должен закончить начатое. Ledare voerle me. — Прошу, навести меня, как будешь свободен, — ее глаза потускнели, она была расстроена. — Хоть ночью, хоть утром рано… ты же знаешь, я рада видеть тебя всегда. — Meas, mo lionsa, — уста Виттор’наэля изогнулись в улыбке. Мужчина невесомо коснулся губами ее лба. — Будь осторожна, Сэльвэтрис. Береги себя. Va fail! Обещаю, мы скоро вернемся домой. — Va fail, mo beadorince, — девушка отступила на шаг. Было видно, как ей тяжело отпускать собрата. Ей было одиноко в этом городе, наверное, так же одиноко, как и Никлосу. Вскоре Ульбрехт разузнал, что тот эльф Виттор’наэль был бравым воином, который желал вернуться в родные края. Ему и Сэльвэтрис пришлось пережить многое вместе. В не столь далеком 1160 году они чудом выжили, ибо были частью того легендарного восстания под предводительством Аэлирэнн. Их братья и сестры погибли за Шаэрраведд — за прекрасный дворец, который пришлось уничтожить, дабы не дать его осквернить aef dh’oinen. В раздумьях Никлос вновь потерял счет времени и не заметил, как снова оказался в ее доме. В своей бестелесной форме он часто тайком наблюдал за девушкой, что казалась столь хрупкой и ранимой. Ее оливковые глаза очаровывали, пушистые волнистые волосы цвета золотого дуба манили, и ему не терпелось прикоснуться к ним, пропустить меж тонких пальцев. Ульбрехт желал знать о ней все и с каждым новым визитом, проникая в ее жилище и внимательно осматриваясь, он все-таки узнавал что-то новое, все чаще и чаще переступая через грани дозволенного. Он уже знал, что эльфка была непроста и способна постоять за себя, и за тех, кого звала друзьями. Маленькая воительница к тому же знала толк в травах — тому свидетельствовали записи в ее книжке заметок по травничеству, которую вампир успел изучить от корки до корки. Изучил он и ее почерк, аккуратный и острый, да и манеру вести записи: кратко и без лишних слов.Такие детали позволяли многое понять о владелице. Однажды Никлоса настолько увлекло чтение, что вампир не заметил, как к нему подошла возмущенная хозяйка. Удивленная эльфка не спешила одергивать незваного гостя, она терпеливо собиралась с мужеством и ждала, когда мужчина сам обратит на нее внимание. Он обратил, лишь тогда она заговорила: — Позволь узнать, что ты забыл в моем доме? — ее слова звучали твердо, хотя она и боялась, но умело скрывала свой страх. — И каковы цели твои, orifann? — Не называй меня так. Мы виделись уже не раз, — спокойно ответил мужчина, оборачиваясь и встречаясь с ней взглядом. — Помню, — кивнула она. — Последнее время ты глаз с меня не сводишь. Шпионишь? Интересно, для кого? Вампир почувствовал кожей жгучий металл, что коснулся его голой шеи. Серебро, Древний ее подери! Девушка слегка надавила, рассекая кожу, и кровь тонким ручейком потекла по острию кинжала. Вампир непроизвольно дернулся, лишь углубив порез, зашипел по-кошачьи. Рана же затягиваться не спешила, регенерацию затормозил контакт с серебром. — N’esseath dh’oine, я права? — тихо прошипела девушка, не спеша убирать оружие от горла вампира, однако, слегка ослабила нажим. — Не человек, — подтвердил мужчина и без резких движений положил дневник эльфки на его законное место — на полку у рабочего стола. На месте соприкосновения благородного металла с кожей красовался алый ожог и порез, что начали исчезать спустя несколько мгновений, оставляя о себе лишь напоминание в виде кровавых капель на рубахе.- Однако и ты не человек, — тихо заметил он, аккуратно касаясь холодными пальцами ее запястья. Навредить он ей не хотел, как и не желал, чтобы она прознала о его сущности. Он осторожно отодвинул девичью руку, хотя сопротивление было ощутимо — у хрупкой эльфки хватка была сильна. — Но и не монстр, — завороженно произнесла травница, переводя свой взор от шеи незнакомца, где быстрая регенерация не укрылась от ее орлиного взора, к нечеловеческим, ярко-алым глазам с фосфоресцирующей радужкой. — Не монстр, — вновь вторил он ей спокойно. — Que est te?— Сэльвэтрис опустила руку, даже слегка расслабила пальцы, но кинжал из рук не выпускала. Все же она пережила восстание и в чужом городе привыкла быть начеку, оставаться внимательной, хитрой и изворотливой. — Ты меня боишься? — Если бы ты желал меня убить, то убил бы сразу, — уверенно заключила эльфка, ни на секунду не отводя глаз от взгляда мужчины, который так бесцеремонно и по-хозяйски восседал на ее рабочем месте. Память услужливо помогла Сэлвэтрис. — Я действительно видела тебя на улочках города. Да и теперь я уверена, что не первый раз ты гость в моем доме, пусть и незванный. — Ты меня избегала, — почему-то обиженно произнес он. — А как по-твоему должна была поступить одинокая девушка, заметив слежку? — повысила голос девушка. — Ты странный. Очень. А теперь оказалось, что и не человек вовсе. Я повторю свой вопрос: кто ты? Никлос весело рассмеялся, не разжимая губ, поднялся и отвесил даме поклон: — Я — тот, кто очарован твоей неземной красотой. Я тот, кто мог бы быть и преданным слугой твоим, и верным защитником. Кем пожелаешь ты, тем мне и быть, Сэльвэтрис. — Ты не ответил, — она скрестила руки на груди в защитном жесте и прикусила нижнюю губу. Это не ускользнуло от внимательного взгляда мужчины. Он рефлекторно облизнул пересохшие уста. — Меня зовут Никлос Ульбрехт Эгон Халф-Вольфганг. А остальное не важно. Я зла не причиню тебе. — Боюсь, я не могу быть в этом так уверена. А вдруг ты шпион? Вдруг мне и вправду стоит убить тебя, Никлос? — А сможешь? — тепло улыбнулся мужчина, отрепетированно не показывая зубы. Травница не глупа, а клыки только раскроют его раньше времени. — Вряд ли, — девушка вздохнула и покачала головой. Он сильнее ее, и это она понимала изначально. Но показывать свою слабость гостю не собиралась. — Но учти, живой и без боя я не сдамся.***
Минул месяц с их знакомства. Никлос все так же был частым гостем в ее скромной обители, но теперь уже ему не приходилось прятаться — Сэльвэтрис не противилась его компании, а порой была и вовсе рада. Уж больно одиноко ей было. Виттор’наэль редко навещал подругу, а Ульбрехт был на удивление неплохим собеседником, да и не лез к ней в душу. — Занята? — поинтересовался вампир, поднимаясь по лестнице в уголок, где чаще всего проводила время эльфка. В тот день он ее нашел не у рабочего стола, а сидящую на софе с записной книжкой в руках. — Относительно, — отозвалась Сэльвэтрис, ставя точку и захлопнув книжку. К своему великому счастью, она успела закончить как раз вовремя. — Ты что-то хотел? — Да нет, — он улыбнулся лукаво. — Ты, кажется, вчера сетовала на отсутствие некоторых ингредиентов. — Yea, — эльфка уверенно кивнула, поднимаясь навстречу гостю. — Мне нужен был аконит и грибы-шибальцы. Однако в пещеру мне идти пока не охота, — сморщила точеный носик она, ставя книгу на полку. — Оно и не требуется. Спустись и глянь, надеюсь, что не напутал, — проговорил вампир, а с его лица не сползала довольная улыбка. Еще бы! Ведь глаза эльфки заблестели, и она стрелой помчалась вниз по лестнице, пересчитывая каблучками ступени. — Ты чудо! — послышался восторженный возглас травницы, которая уже вовсю начала разбирать принесенную мужчиной сумку. Никлос усмехнулся и не спеша спустился за ней. Упершись о перила на последней ступени, он наблюдал за радостной девушкой. — По дороге я еще нашел несколько нужных тебе ингредиентов. Сознаюсь, грешен, я подглядывал в твои записи, — признался мужчина. — Мне, конечно, хочется приложить тебя чем-то за это, однако, ты упростил мне задачу, meas, так что прощаю, — улыбка эльфки впервые была столь же лучезарной, как та, которая была часто дарована Виттор’наэлю. Оказывается, путь к сердцу женщины лежит не через слух. Никлос, кажется, наконец-то это осознал. — Только впредь без моего ведома не смей ничего трогать, — наигранно строго добавила она. — Постараюсь запомнить, — его взгляд скользнул по комнате и зацепился за пустующую вазу невероятной красоты. — Сэльвэтрис, скажи, а какие цветы ты любишь? — поинтересовался вампир. — Белые пионы, — не подозревая ничего, пропела травница, разбирая принесенные травы на пучки. Ульбрехт лишь кивнул, беря себе на заметку. Он намерен и впредь действиями доказывать свою привязанность к юной эльфке. Слова — лишь ветер.***
Еще пару месяцев прошло. И от былой холодности не осталось и следа. Никлос уже частенько оставался на ночь, облюбовав софу у лестницы наверху. Спал ли он вообще? — это оставалось для Сэльвэтрис секретом, ведь лишь однажды она узрела его мирно сопящим на той софе к тому же без камзола с искусно выполненной вышивкой. Чаще всего он проводил время, читая ее записи до поздней ночи. На удивление, предварительно спросив ее согласия на то. В один день Сэльвэтрис снова навестил Виттор’наэль, и именно в этот же день Никлос был чересчур агрессивен. — Я надеюсь, твой милый гость не зажрался еще, — не обращая внимание на того самого гостя, кинул Ульбрехт, стоя на последней ступени лестницы. Облокотившись о перила, он не сводил своих алых глаз с эльфа, и Виттор’наэля это очевидно пугало. Он не понимал, как Сэльвэтрис смогла ужиться со столь странным соседом. — А я надеюсь, elaine blath, ты наконец выпроводишь этого нахала, — монотонно проговорил эльф, отпивая травяной отвар из глиняной кружки. Каждая их встреча не обходилась без обмена колкостями. — Прекратите! Вы как дети малые, — буркнула травница, взглянув на Никлоса исподлобья. — Что-то будешь, Ник? — Нет, Сэльви, благодарю, — ответил он хозяйке с теплотой в голосе и покачал головой. Однако взгляд его по отношению к эльфу ничуть не смягчился. Потому девушке ничего не оставалось, как попрощаться с собратом, дабы еще больше не злить Никлоса. — Виттор’наэль, поздно уже, — произнесла она. — Я зайду к тебе на днях, обещаю. — В следующей жизни, — рыкнул вдогонку вампир, следя за каждым движением эльфа. Тот поднялся и поблагодарил девушку, медленно двинулся к выходу и наконец-то исчез из-за дверью. Ульбрехт молниеносно преодолел последнюю ступеньку и практически подлетел к девушке. — Какой же ты все-таки добряк, — саркастично подытожила она его поведение, но весело усмехнулась. — Не люблю конкуренцию. А у нас с ним одна цель — твое внимание, — Никлос принялся убирать глиняные кружки со стола. Элсирия всегда была рада его помощи и принимала ее, хотя часто не понимала, что становилось причиной таких несдержанных порывов. — Как там люди говорят? Проводишь время с одним мужчиной, другой бесится. Так вот… минутой ранее я был как раз вторым, — его слова стали подтверждением догадки, которая уже давненько упорно стучалась в сознание девушки. Мужчина все еще избегал ее взгляда. — Между мной и Виттор’наэлем ничего нет, — твердо произнесла Сэльвэтрис, также подходя к обеденному столу, и потянулась к сосуду с травяным настоем. Вампир вскинул голову и внимательно посмотрел на свою возлюбленную: — Vabandage, me eram ro gearradh, mo elaine, — тихо но уверенно проговорил он, старательно вытирая полотенцем вымытые кружки. На том вечер и кончился. Элсирия не злилась, наверное, уже привыкла к характеру друга. Однако Виттор’наэль посетил травницу через день, и тогда-то злости Никлоса не было предела. Ведь девушка была так рада приходу собрата, что радостно поскакала вниз по лестнице, забывая про все на свете, в том числе и про Ульбрехта. Признаться, вампир пытался держать себя в руках в компании надоедливого эльфа, и у него неплохо получалось. Однако он все яростнее и яростнее чувствовал уколы ревности, а потому редко оставлял девушку наедине с собратом. В очередной раз не успел проконтролировать и… Он спускался вниз, когда взор уперся в красноречивую картину: губы Виттор’наэля оставили легкий поцелуй на щеке милой его сердцу эльфки, слегка задевая уголок ее губ. Ульбрехт сам не ожидал такой реакции своего тела. Его как будто молния ударила, он мгновенно оскалился, обнажая острые, словно лезвие меча, клыки, и невольно выпустил когти. Лишь неимоверное везение, что эльфы его не успели увидеть, спасло его от разоблачения, а Виттор’наэля — от смерти. Да и вампирья реакция не подвела: Никлос успел раствориться туманом и вернуться наверх. Выдохнул он у окна. Удар по деревянному подоконнику услышали все в округе. — Ник, ты цел? Что ты там уронил? — поспешила спросить Сэльвэтрис с искренним участием в голосе. Ответить было необходимо, однако, язык хозяина не слушался, как и горло… он чуть не прорычал проклятие, но вовремя сумел остановиться. Исчезновение тогда стало его спасением. Он и вправду ушел… надолго.***
Прошла неделя. Никлос не спешил появляться в доме девушки. Он не знал, как объяснить свой уход, да и долго не мог прийти в себя. Казалось бы, ну что он увидел? Невинный поцелуй на прощание? Но и тот его выбил из колеи. Ульбрехт не мог успокоиться, днями напролет бродил по лесу вместе со своим другом Детлаффом ван дер Эретайном, который однажды признался, что ему уже осточертело слушать о юной эльфской травнице. А потому, осерчав на собрата, Ульбрехт нарвался на неприятности, и почему-то именно они мгновенно отрезвили его. В тот день девушка, придя домой, услышала скрип софы. Гадать не пришлось, поскольку Виттор’наэль ни разу не поднимался без нее на второй этаж, то была привилегия лишь Никлоса, который бесследно исчез и так и не соизволил объясниться. И даже Детлафф пожал плечами, но уверил травницу, что рано или поздно тот вернется. К слову, с ван дер Эретайном она познакомилась как раз на днях. То было на ярмарке. Элсирия бойко отстаивала свою позицию пред торговцем, что бессовестно задрал цены, и это привлекло внимание вампира, который и сам искал с ней встречи по просьбе Ульбрехта, дабы сгладить поступок собрата. Но не особо помогло. — Ни-и-иклос, — эту интонацию многие, кто хоть раз общался с эльфкой, знали уже наизусть. Она тянула слова только будучи недовольной. — Где ты, bloede arse, пропадал? — чуть ли не прорычала девушка, медленно поднимаясь по ступеням. В руках она по привычке сжимала свой серебряный кинжал на случай нежданных гостей. Она сразу узрела профиль вампира, что упирался руками в стол посреди маленькой комнатки. — Я был везде, но в тоже время и нигде, — хмыкнул он тихо, но она все же услышала, благодаря отменному эльфскому слуху. — И прошу, убери эту зубочистку, — он медленно выпрямился и развернулся лицом к ней, при этом слегка пошатнулся. Девушка напряглась. Взор Сэльвэтрис скользнул по вампиру и прикипел к ранее белоснежной рубахе, что сейчас была вся в грязи и пропитана кровью… его кровью. Рука же вампира прижала рану на боку, а лицо было искажено болью. — Ты ранен, — воскликнула Элсирия и выронила кинжал. Эльфка не спрашивала, а утверждала и кинулась то ли к мужчине, то ли к рабочему столу, где стояла плетеная корзинка с травами и сундучок с настоями. Она пообещала себе назначить другу промывание мозга чуть позже, уж точно после того, как обработает ему рану и поможет привести себя в порядок. — Не беспокойся — оно быстро заживет, — медленно проговорил вампир, опираясь руками по обе стороны от девушки, что уже подбирала ему лекарство. Прикрыв глаза, он лбом прикоснулся к ее макушке, вдохнул ее аромат: запах белого тимьяна и лимона, незабываемый и столь дурманящий. Эти ноты парфюма сводили его с ума и дарили ощущение дома. — Ты решил умереть и избавить меня от своего навязчивого общества? — травница не стала сопротивляться его близости, посчитав, что отталкивать его с раной в боку — не лучшая идея. Однако щадить его уши она не собиралась. Ее намерение словесно задеть его отнюдь не было сокрыто. Только вот Ульбрехт хорошо ее знал и понимал, что за всеми колкостями она пытается скрыть то, что она переживала за него, и злится прежде всего на то, что он исчез. — Я не человек, — напомнил Никлос. Смелости поведать эльфке об истинной своей природе ему так и не хватило. Боялся, что, открой он свою тайну, она оттолкнет его окончательно. — Но ты же не бессмертный, — буркнула себе под нос травница, доставая из сундука искомый пузырек с целебной настойкой. Эти слова заставили вампира хитро улыбнуться, но улыбку Элсирия так и не увидела: он все так же стоял за ее спиной, продолжал наслаждаться ее близостью, пока та не отстранилась. — Выпей. — Сэльви, не… — Это была не просьба, Ульбрехт, — прервала его эльфка. Сказала — будто отрезала. Она определенно злилась. Впервые он услышал такое обращение от нее в свой адрес. Неужели он стал ей чужим? — Как прикажешь, — приняв пузырек, вампир отвернулся, не желая показывать ей сейчас свои эмоции. От усталости и нехватки сил, большая часть которых была направлена на регенерацию, ноги подкашивались, и мужчина уселся на софу. — Тебе бы следовало привести себя в порядок. Я наберу бадью, — немного грубовато проговорила травница, скрещивая руки на груди. — Не нужно, я сам, — поспешно вставил Никлос, не желая, чтобы девушка поднималась по лестнице с тяжелыми ведрами. — Сам ты скорее умрешь, — хмыкнула она. — Я попрошу о помощи Виттор’наэля, он как раз на месте — Сэльвэтрис, давай обойдемся без его участия… мне он противен и омерзителен. Травница замерла на лестнице. Восстановить картину событий ей не составило труда. Уж Никлос даже не пытался сокрыть свое презрение к ее собрату. — Так вот почему ты пропал, — протянула она. — Как глупо. Так, я иду к нему, и это не обсуждается. А после мы с тобой поговорим. И будь добр, не хами ему, — девушка грозно взглянула на вампира, что прикрыл глаза и свел брови. — Никлос, слышишь меня? — позвала его эльфка, ей нужна была хоть какая-то реакция. Только вот он упорно молчал. В следующее мгновение в сантиметре от его головы в стену воткнулся серебряный нож. — Взяла и испортила стенку, — он отмер и стряхнул кремовый порошок с плеча. — Тебя не продует, — буркнула Элсирия. Ульбрехт усмехнулся и попытался подняться, подойти к любимой, но только зашипел от боли. Он нарвался на мальчишку-чародея, что с испугу швырнул в него магическую ледышку, прошившую его насквозь. Жаль, правда, что храброго мальчика сразу настигла смерть от его когтей, но убрать свидетеля было необходимо. Иначе бы в Меттине узнали о появлении вампиров. — Вернись на место, — пожурила она его, упирая руки в бока. — Итак, ты меня услышал? — Услышал, — кивнул мужчина. — Только будет ли мне подарок за терпение и самообладание? Не то я наконец-то сверну ему шею. — Ты себя-то видел, helt, — через плечо бросила травница. — Я сильнее, чем кажется, mo elaine, — опускаясь вновь на софу, проговорил он. — Гм, и чего же ты желаешь в награду? — решила подыграть девушка. — Всего один твой настоящий поцелуй… — Ульбрехт дерзко улыбнулся через боль. — Ну и наглец! — наконец засмеялась она. Она не могла долго злиться на Никлоса. Вот и сейчас вся злость испарилась, и она послала ему теплую улыбку. Этого было вампиру достаточно. Значит, простила. Только вот объясниться придется, он помнил ее слова. Обещание не собачиться с Виттор’наэлем Никлос сдержал. Терпеть общество эльфа, как и его подколки и расспросы по поводу крови на рубахе пришлось недолго. Как только Виттор’наэль натаскал достаточно воды, вампир удалился принимать водные процедуры на втором этаже и внимательно слушал, о чем болтали эльфы, пока травница готовила ему очередную мазь. Хотя червь ревности пожирал его изнутри, но он не сказал ни слова. Второй оплошности Сэльвэтрис может ему не простить. Да и простила ли эту? Когда девушка спровадила собрата, Никлос выдохнул. Хозяйка поднялась к нему, радостная и воодушевленная. — Сделай взгляд попроще, иначе в моем доме скиснет все молоко, — не без толики сарказма проговорила Сэльвэтрис, убирая на место травы и склянки на столе. Рану Никлоса она уже обработала и успела подивиться его регенерации. Он не врал: все заживало на нем, как на собаке. Только вот подобной регенерацией не обладал ни эльф, ни тем более человек. Так кто же он? О своей догадке Сэльвэтрис отчаянно старалась не думать. — Надеюсь, завтра я его не встречу, — хмуро бросил Ульбрехт, прикрывая свои алые глаза, по-хозяйски развалившись на софе. Только в этот раз девушка не стала терпеть подобного и поспешила напомнить: — Ты в моем доме, Никлос. Ты — мой гость, такой же, как и Виттор’наэль. — Сэльви, — поспешно начал вампир, понимая, что разговора не избежать. Поэтому решил, что лучший вид защиты — нападение. — Уверен, ты прекрасно понимаешь причину моего исчезновения. — Я не настолько глупа и слепа, — протянула Элсирия и, ухватившись за спинку стула у рабочего места, перенесла его поближе к софе и уселась напротив уставшего и измученного Ульбрехта. — Я не сомневался, — он хмыкнул. — Скажи ты мне, кто для тебя я? — Ты редко рассказывал о себе и цедишь информацию весьма неохотно. Я доверяю тебе, хотя иногда мне кажется это абсурдом, и я не узнаю себя. Я в принципе не знаю, кто ты! — Элсирия выжидающе глядела на мужчину. — Однако, я очень хочу узнать. — Ты все узнаешь, когда придет время, — пообещал ей Ульбрехт, замирая напротив эльфки, соприкасаясь своими коленями с ее. Его рука осмелела и огладила девичью скулу. — Я не обижу тебя, это главное, что ты должна знать. Убью любого за тебя, только не гони меня, — с этими словами он припал к ее губам, нежно и невесомо. Медленно провел языком по линии уст, изучая. Сэльвэтрис опешила и не сразу смогла осознать, что происходит, а стоило понять, как она легонько отстранилась от мужчины, стараясь не потревожить его рану. Выдохнула и попыталась встать, но запуталась в их коленях, задела стул, и он с грохотом завалился. Взволнованная девушка уставилась на Никлоса: — Ты что творишь?! — Я взял то, что ты мне обещала. Один лишь поцелуй. Вот он, — спокойно ответил Ульбрехт, мечтательно проводя своими пальцами по губам, будто пытаясь продолжить эффект от соприкосновения их уст. Элсирия заметно растерялась, невольно облизнулась, а взор ее оливковых очей не отрывался от тех пальцев. Ей было не по себе, было неловко, но и возбуждение было очевидно. Щеки ее заалели, дыхание сбилось, сердце бешено колотилось, разгоняя кровь по венам и сосудам, что звучало музыкой, лаская слух вампира. Никлос триумфовал. — Если я тебе противен, этого больше не повторится никогда, — мучительно медленно произнес он, все еще не убирая руки с губ. — Я готов отступить до тех пор, пока ты не примешь решение. Девушка бросила на него убийственный взгляд и скрылась за дверями своей комнаты. Ульбрехт лишь устало потер переносицу. Ему нужен был сон, тот сон, в который вампиры впадают, дабы ускорить регенерацию, дабы не быть столь уязвимыми, а именно таковым он был сейчас.~The end of flashback~
— Не все было у нас гладко, — дух растерялась. — Однако я и вправду полюбила его таким, каким он был. Со всеми его странностями. Но поняла я это уже позже, за несколько недель до того, как он объявил о своем отъезде из Метинны. На пороге моего дома оказалась странная женщина… Тогда-то все встало на свои места, я собрала кусочки картины: регенерация, серебро, его внезапные появления, казалось бы, из ниоткуда, таинственность… — Ты поняла, что он вампир? — хмыкнул суккуб. — Yea, — Сэльвэтрис обреченно кивнула.~Flashback~
1169 год Летели дни, и от поцелуя остались лишь воспоминания. Никлос не имел наглости его повторить, а Сэльвэтрис предпочла не напоминать о том случае. Они так же сосуществовали под одной крышей, мило беседуя и с удовольствием проводя время, изредка, правда, ругаясь. Ульбрехт все так же носил девушке ингредиенты для ее зелий, так и не раскрывая секрета, откуда он все брал. Спрашивать же Элсирия не решалась так как боялась, что мужчина сам ходил за компонентами мазей и настоек. Все же достать некоторые из них было весьма непросто и даже опасно для жизни. — Никлос, это ты? — эльфка услышала шум на нижнем этаже дома. Но ответом был лишь шорох. — Ник, — вновь позвала девушка, напрягшись. На Ульбрехта это совсем было не похоже: мужчина слышал ее, даже в те моменты, когда она сердилась и шепотом проклинала его и посылала во все дали. А потому, прихватив верный кинжал и спрятав руку в складки платья, Сэльвэтрис медленно начала спускаться, чтобы встретить утреннего гостя. Взору очей цвета оливки предстала незнакомка в темно-зеленом рваном плаще. — Я могу Вам чем-то помочь? — нервно спросила потревоженная травница. К ней часто заходили за настойками и мазями, однако принимала она после полудня. Да и привычно рядом был Никлос. Сравнительно недавно по известным только ему причинам ее друг настоял, чтобы девушка не впускала посторонних в дом без его присутствия. Безопасность превыше всего, говорил он, а она и согласилась. И сейчас она почувствовала неприятную липкую тревогу. — Безусловно, милая, — хрипло ответила женщина, снимая капюшон. То была уже старуха: редкие пряди спадали на сморщенное лицо, впалые глаза, в коих уже не читалось желание жить, нагло разглядывали эльфку. — Ты звала кого-то, я слышала. — Да, но это Вас не касается, — твердо ответила девушка, выравнивая дыхание. — Если Вам нужны травы, микстуры либо мази, то прошу зайти позже, я не принимаю сейчас посетителей. — Я пришла предостеречь тебя от глупости, дитя. В городе объявились вампиры. И ты одного из них уж знаешь. — Вампиры? — Сэльвэтрис выгнула бровь. — Да Вы шутите! Будь они в Метинне, городская стража уже подняла бы тревогу. — Конечно же эльфка знала о существовании других древних рас, к которым принадлежали и Высшие вампиры, но женщина все же заинтриговала ее. Тревога не отступала и нужно было прознать как можно больше, в частности, каких именно вампиров она имеет в виду. — Мало ж ты знаешь об этих кровожадных существах, хоть и представляешь древний народ, — старуха цокнула языком. — Это опрометчиво. А зло среди нас уж. Умеют они сливаться с толпой. Будь осторожна. — С этими словами незнакомка поспешила удалиться, но в дверях столкнулась с мужчиной. Никлос наконец-то явился, как всегда довольный. — Чтоб худо тебе было, упырь, — буркнула женщина, обходя его по максимально возможной дуге, и выскочила из дома. Ее презрительный взгляд от эльфки не укрылся. — Cead, mo gear, — поприветствовала травница Ульбрехта. — Интересно, что ж ты ей уже успел сделать, что заслужил столь громкое прозвище? — Дорогу, видимо, не уступил, — хмыкнул Никлос, попытавшись отшутиться и даже улыбнуться. Однако он весь ощутимо напрягся. — Не принимай близко к сердцу, — посоветовала ему девушка, подходя к вампиру. Она положила серебряный кинжал на стол и поспешила обнять мужчину. — А ты, погляжу, во всеоружии, — Никлос попытался сменить тему и оставил легкий поцелуй на ее золотистой макушке. То уже вошло в привычку, и Сэльвэтрис не противилась. — Ну так вампиры же в городе, — наигранно изобразила испуг она, округлив свои огромные глаза. Вдруг он будто окаменел. Сэльвэтрис выпуталась из его рук, отстранилась и цепким взором принялась изучать лицо милого друга. Напряжение росло, а в глазах его все еще читалось смятение и разочарование. — Но тебя и правда задели ее слова, — подытожила девушка после затянувшейся паузы. — Нет, — соврал он слишком отчаянно и поспешно, и это не могло укрыться от внимательной эльфки. Уже давно ее терзали догадки, а сейчас, когда порог ее дома переступила та странная женщина, все встало на свои места. Да и поведение Никлоса подтверждало — сейчас он в открытую врал ей. Травница набрала побольше воздуха, как перед прыжком в пучину, и, не сводя очей с мужчины, пошла ва-банк: — Вот только мне непонятно, чем простая травница могла настолько заинтересовать Высшего вампира? — Сэльвэтрис, милая, — Ульбрехту абсолютно не нравился этот разговор и ее нарочито спокойный и холодный тон. Не нравилось ему и то, что она снова его боялась — бешено колотящееся сердце выдавало ее истинное состояние. Чертова старуха в один момент разрушила то хрупкое доверие, которое он возводил месяцами. Он не сумел скрыть от нее правду, прокололся, и нужно было спасать ситуацию. — Прежде всего, позволь мне объясниться, — дождавшись нервного кивка, он продолжил: — Я и вправду — Высший вампир. — Никлос отошел на пару шагов, чтобы не пугать подругу и поднял руки в примирительном жесте. — Нас считают монстрами, но такие как мы не нуждаемся в крови смертных. Да, наши низшие собратья, которые действительно не могут прожить без крови, изрядно подпортили нам репутацию. А также те из нас, кто стал от нее зависим — декаденты. Однако декадент декаденту рознь. Мой друг Детлафф — таков, но, как ты сама могла заметить, он не набросился ни на тебя, ни на местных. Я, признаюсь, знаю вкус человеческой крови, но вкушаю ее не часто. Она для нас сродни хорошему алкоголю для вас и людей. Но, думаю, ты и без меня знала такие тонкости о моем народе, — мужчина боялся встречаться с ней взглядом, а потому присел на скамью у стола спиной к девушке и продолжил: — Помнишь, тот день, когда ты впервые поймала меня в своем доме? Я уже тогда честно ответил на твой вопрос. Уверен, ты мне не поверила, — он усмехнулся и обернулся на возлюбленную. — У моего народа есть одна особенность: мы любим не сердцем, а душой. Я не видел тебя, не знал твой характер в первую нашу встречу, но тогда я увидел твою душу — tua animo. И я вправду влюбился, я просто хотел и хочу быть рядом. — Он горько усмехнулся. — Аmo ex animo, Salvy. — Этот язык… — Мой родной, — пояснил Никлос, — Lingua Alta, что на Всеобщем люди обозначают Высокуя речь. — Ник… — эльфка осторожно подошла к нему, опустилась рядом на скамью. К его изумлению, она уже успокоила шквал эмоций и больше не боялась его. А значит у Ульбрехта снова появился шанс. — Если мне нужно уйти, то только скажи, — поспешно добавил он, заглянув в ее оливковые глаза. — Я и Детлафф и так собирались уезжать. Наше место в Назаире, там наша родина. Рано или поздно я вернусь в родные края с тобой или без тебя, Сэльви. Но что-то подсказывает мне, что вернусь я один. Ты юна и вряд ли захочешь обречь себя на жизнь с таким как я. Я же не слепой и вижу, как на тебя смотрит Виттор’наэль, знаю, что у вас может быть нормальная семья, могут быть дети. И… если ты откажешься последовать за мной, то я сделаю все, чтобы ты и они были в безопасности. Я буду вашей тенью и никому не дам в обиду, даю слово, ego testor. Вновь повисла тишина, взгляд эльфки скользнул по белым пионам — ее любимым цветам, которые Ульбрехт принес прошлым утром и молча поставил в вазу. Он ничего не сказал, но она знала: букет предназначался ей. Как знал и Виттор’наэль, что косо зыркал на белые лепестки цветов, символизирующих почет и любовь, а также чистоту и искренность намерений дарителя. — Я дам тебе время, сколько попросишь, — тихо проговорил Ульбрехт. — Я понимаю, что тебе нужно смириться с правдой обо мне. Конечно, если с этим вообще можно смириться. Ведь я — монстр, так нас называют в кругу смертных. — N’esseath weder`candel, — прошептала девушка, — shed noncathain n'eras ten se, — ее тонкие пальчики коснулись его щеки, она желала, чтобы он взглянул на нее. — Такие глаза часто бывают у вампиров? — Не часто, — он хмыкнул, — мне посчастливилось родить с алыми. Оттого труднее и слиться с толпой. — Me aeminne aep siad, — призналась Элсирия. — Я думал, они тебя пугают? — удивлению мужчины не было пределов, когда она мотнула головой. — Что будет дальше? — Просто не исчезай, — попросила его девушка. — Исчезнешь, и можешь обо мне забыть.~The end of flashback~
— Согласилась я последовать за ним не сразу. Меня долго терзали сомнения, — дух неуверенно подошел к Корблу и опустился на кровать. — Признаться, даже после смерти я не понимаю себя. Как я смогла полюбить вампира и как страх не затмил мне разум? Как я так легко приняла его суть? — Предназначение? — предположил наемник, рассматривая девушку. Она, бесспорно, была красива. Он повидал много духов за свои лета, и Сэльвэтрис была из тех редких, что не утеряли своей красоты и в смерти. — Вполне могло быть, — не стала сопротивляться эльфка. — Ладно Никлос, но как Детлафф отреагировал на то, что ты пошла с ними? — поинтересовался Вилфрид. — Кажется, в те годы он был отнюдь не настолько мил и спокоен, как сейчас. — О, он был не рад моей компании, ведь Никлос не отходил от меня ни на шаг… А вот впервые я услышала о неодобрении Детлаффа, когда мы уже двигались в Назаир.~Flashback~
1169 год Привал в дороге они сделали ближе к вечеру, и если бы не девушка, то они уже бы прибыли непосредственно в Назаир, о чем ван дер Эретайн не забыл напомнить. Вампир сидел на сырой земле, прислонившись к стволу дерева. Не сказать, чтобы он был недоволен, однако, местами компания молодой эльфки его раздражала, а особенно его бесило поведение собрата. Никлос внимал каждому ее слову, каждому жесту, он вел себя как пес, что ничего не смел сделать без разрешения хозяйки. — Когда ты прекратишь за ней бегать? — произнес брюнет, стоило Ульбрехту наконец вспомнить про друга. — Ты же знаешь, что никогда. Смертные хрупки, я боюсь ее потерять. — Это случится рано или поздно, — холодно отозвался Детлафф. — Никто не может отменить смерть ни естественную, ни от болезни, ни от несчастного случая. Ты не сможешь защитить ее от всего. — Брат, а ты когда-нибудь любил? — решил задать давно интересующий его вопрос Ульбрехт. Детлафф громко хмыкнул. — Любил ли я? Никлос, любовь — это болезнь и паразит, что тянет силы. Я же вижу, как она важна для тебя, и лишь поэтому решил не ставить тебя перед выбором, а просто помочь, но не более того. Мне незнакомо это чувство и, поверь, знакомиться я с ним не желаю. Проблем и так по горло. Да и иные у меня цели. Мы не смертные, чтобы спешить завести семью и продолжить свой род. Нас мало, безусловно, однако, семья для нас далеко не главное. — Ты меня осуждаешь? — Да нет, это твой выбор, брат, однако, возиться с твоей смертной игрушкой я не буду. Она — исключительно твоя забота. Элсирия слышала все. К их удивлению, она сумела бесшумно подкрасться к вампирам, и ее голос дрожал от обиды, когда она произнесла: — Я не знаю, за что ты так меня презираешь, Детлафф. При нашем знакомстве ты казался совсем другим… — Еще скажи, казался человеком, — недобро ухмыльнулся брюнет, сверкнув клыками. — Лишь ради Никлоса я был с тобой дружелюбен. Лишь из-за него влез в ваши сопли. Мне чужд такой стиль жизни, дорогуша, и меняться я не намерен. Таких, как я, называют декадентами, может, слышала? Мои руки по локоть в крови, и я без сожаления могу убить любого. Даже тебя, — он заглянул в девичьи глаза, желая увидеть эффект от своих резких слов, и он увидел страх. Вампир отстранился удовлетворенный. Пугать травницу ему определенно нравилось. — Ты веришь в пророчества? — совладав с собой, внезапно задала эльфка второй вопрос. — Сэльвэтрис, — Ульбрехт взглянул на нее с немой просьбой. Он уже понимал, , что разговор свернул не в то русло. — Никлос, я желаю знать, с кем согласилась идти. И если нынче мне доступно ваше общество, то… — Лучше тебе избегать моего общества, mortalis femina, — хмуро перебил ее ван дер Эретайн, но вопрос ее он точно услышал, а потому, помедлив, все же дал ответ: — Пророчества придуманы лишь для того, чтобы смертные в них верили. Ведь вера — перводвигатель. Во что же хочешь, чтоб я уверовал? — Говорят, что было, тому и быть. Что раз в истории отпечаток оставило, оставит и в будущем. — К чему ты клонишь? — взволнованно проговорил Ульбрехт, поднимая взор свой на эльфку, что переминалась с ноги на ногу. Та продолжила: — Ты сам рассказывал мне легенду, однако, не мы с тобой, Никлос, ее повторим, — Элсирия покачала головой. — Ты говорил, что тот вампир был декадентом, безжалостным и хладнокровным. Не верил он, что любовь существует. Ты, Детлафф, мне его сейчас напомнил. — Легенды не всегда правдивы, те, кто записывал их, могли и приукрасить, добавить что-то свое, изменить толкование. Не верь всему, что слышишь — вот тебе мой совет, — ван дер Эретайн оставался спокоен. Признаться, он ожидал, что будет хуже, думал, девушка быстро выведет его из себя, но нет, она оказалась интересным собеседником. Все-таки первое впечатление правдиво. — Me ifit, — она опустилась на землю, подогнув под себя ноги. — Сэльви, прошу, иди ко мне, не смей на холодном сидеть, — Никлос поманил ее и раскрыл объятия. — Ты мне теперь и вздохнуть не дашь? — Если посчитаю опасным, — тепло улыбнулся мужчина, чтобы разрядить накаленную обстановку. Эльфка покачала головой в неверии, но все же поднялась и исполнила просьбу мужчины. Пусть тело вампира и не источало тепло, однако, не было столь холодным как земля. Да и от ночного ветра он неплохо укрывал. — Так о чем это я говорила? Мне кажется, что ты просто не встретил еще ту, кто тебе предназначена. — Давай! Накаркай, что та будет человеком, — Детлафф засмеялся на редкость искренне и от души. — Уж такого подарка судьбы мне явно не хватает! Влюбленный декадент — уже смешно! Одного безумца с нас хватит, — он бросил косой взгляд на Никлоса. — Кто знает, — она пожала плечами. — Уж как-то со мной ты смирился. — А был ли выбор? — уклончиво спросил ван дер Эретайн. — Мне казалось, брат, ты был совсем не против. — Против безумца не попрешь, — развел руками брюнет. — От безумца и слышу, — парировал Ульбрехт. И все трое звонко рассмеялись, оканчивая странный разговор и оживляя ночную тишину. Может, все не так уж плохо и, уйдя с Никлосом, Элсирия не совершила ошибки?~The end of flashback~
— С твоих слов, дорогуша, так и не скажешь, что он монстр, — цокнула языком Несрин, — однако, все мы знаем, чем все закончится, чего ты тянешь? — Я расскажу вам и это, но сперва выполните одну мою просьбу, — тихо прошептал дух, обращая свой взор вновь на Ворона. — Ты сказал, что жениху моему поможешь, и я желаю в этом убедиться. Я знаю, смерти ему не избежать, однако, он достоин искупления. Я на него не злюсь… И давно ни в чем не обвиняю. — Чего же именно ты хочешь? — поинтересовался наемник. — Я хочу увидеть его в последний раз, а после упокоиться вместе с ним. Не думаю, что эта просьба вас обременит. — Нянчиться с вами, право, неохота, но чую я, что это необходимо, — хмыкнул Вилфрид, покручивая в руках колечко. — Необходимо, — кивнул дух. — Мира я не найду: клятва на крови дана. Я все еще его невеста, пусть и мертва я. — Что нужно, чтобы разрушить клятву? Неужто его смерть? — выдал свою догадку суккуб. — А, может, просто кольцо уничтожить? — Эта клятва нерушима. Кольца принадлежат его народу, однако, клятва, что нами была дана — моему. Никлос желал, чтобы мы были вместе и в жизни, и в смерти. Даже если уничтожить кольцо, то клятвы это не коснется. Если бы он взял перстень с собой, я всегда была бы с ним рядом. Он бы видел меня и без помощи вашего артефакта. А все потому, что на его руке тоже обручальное кольцо, — пояснила Сэльвэтрис. — Я прошу немного. Возьмите кольцо и пред казнью отдайте ему. А после похороните кольцо вместе с ним, с нами. Так наши души найдут покой, а без его души, я обречена веками скитаться в этом мире… — Я согласен и сделаю так, как ты просишь, — Корбл решительно встал, поклонился неупокоенному духу и протянул руку к Вилфриду. Тот молча вручил ему кольцо.***
Несколькими часами ранее. Кладбище Мер-Лашез Чародейка уже повернулась спиной к порталу, когда тот в одно мгновение свернулся в клубок и с мягким хлопком вовсе исчез. Поправив плотную ткань платья, женщина направилась к столу, за которым все так же располагался вампир. С помощью магии она демонстративно переместила стул, стоящий у двери, поближе к Эмиелю. Ее взор наткнулся на единственный цветок в комнате, что, казалось, уже не подавал признаков жизни. Женщина хмыкнула и щелкнула пальцами — цветок ожил и выпрямился. Регис усмехнулся: Арвен без слов и его эмпатических способностей всегда могла дать понять о своем настроении. Сей жест был слегка показным и несколько несдержанным, особенно для особы ее статуса, но безумно трогательным. Признаться, он ожидал чего-то подобного. Обоих переполняла жажда новой встречи, однако, они тянули, ища подходящие для неожиданного момента слова. Арвен провела рукой по цветку и тронула лежащий на углу стола плащ, который она забыла в свой прошлый визит. Он явно заждался свою хозяйку в сыром и холодном склепе. Мысли вампира были сокрыты от чародейки, и, устав ждать приглашения присесть, она удобно устроилась сама и решилась прервать тишину: — Ты никогда не задумывался о том, чтобы вернутся в поместье? — весьма спокойно спросила она, тактично уводя взгляд в сторону. — Нет, — мужчина вздохнул, — это было своего рода наказанием за мои деяния, к которому я привык настолько, что оно стало моим образом жизни. — Фридхельм спрашивал о тебе у Аларикуса, — как бы между прочим проговорила чародейка. — Он жалел, что потерял из виду столь способного собрата, особенно сейчас, когда мы на пороге смены власти, — Арвен потерла ладони в надежде согреть их, что отметил вампир. Она всегда была еще той мерзлячкой, это Эмиель очень хорошо помнил. Он быстро подхватил плащ со стола и легким элегантным движением накрыл теплой тканью плечи женщины. Та опешила, но тепло глянула на Региса и благодарно приподняла уголки губ, кивнув. — Я удивлен, что до сих пор жив и могу не скрываться от Старейшины, — Эмиель покачал головой. — Autem utpote tu es et eras perpetuus dilecta ayn vampiri generis.~Flashback~
1187 год. Территория замка Фридхельма Ланца Никто из обитателей замка не мог и подумать, что Фридхельм Ланц выпустит из-под своего крыла свою любимицу — человеческую девушку Арвен. И не просто даст ей свободу, а отдаст другому вампиру в фаворитки. Еще и не обычному собрату, а тому, кто был известен тем, что каждые три-четыре года избирал себе новую жертву. То был Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой. Однако несмотря на такие досадные нюансы, Эмиель был одним из самых рассудительных и деликатных вампиров, особенно если речь шла о сохранности рассудка человеческих женщин. Впрочем, не было секретом, что в этом нашумевшем случае еще и сама девушка испытывала небывалую симпатию к этому мужчине. Они были знакомы уже не первый год. «Что ж, теперь мне предстоит жить с ним. А Старейшина будет наблюдать и развлекаться», — подумала Арвен, мазнув взглядом по идущему рядом мужчине. Он был красив: лаково-черные волосы зачесаны назад, на гладко выбритом бледном лице выделялся внушительный нос с породистой горбинкой, придавая его владельцу загадочный и благородный вид, а антрацитово-черные неуемные глаза неспешно скользили по вампирам и людям в его поле зрения, тщательно сканируя их. Он прекрасно считывал эмоции и настроения всех вокруг. И иногда это откровенно пугало. Сейчас же они направлялись в одну из усадеб, что размещались недалеко от этой «крепости Высших». В замке Арвен жилось неплохо, она не была обычной запуганной девочкой-сосудом для удовлетворения жажды Высших вампиров. Она все же находилась под протекцией Старейшины, что дал ей место в так называемой элитной прислуге — только для близкого круга Ланца. В тот круг был вхож и Эмиель Регис. Однако решению отдать ему девушку насовсем смог посодействовать еще какой-то его собрат. Всю историю она так и не разобрала, но поняла, что слова неизвестного ей вампира были весомым аргументом для окончательного решения Фридхельма Ланца Тедерика Эрдман-Клоса. Сама же девушка несколько скептически относилась к такому повороту. Да, Регис демонстрировал свое расположение к ней, и настоял на том, чтобы забрать ее себе, поскольку Старейшина очень скрупулезно относился к людям, находившимся в его замке, особенно к тем, кого вырастил сам. Также Арвен знала о судьбе прошлых дам благородного черноволосого вампира — несложно было догадаться. К своему удивлению, страха быть осушенной не было — люди, к которым относилась девушка, смертны, а то, что должно сгореть, не утонет. Она не смогла бы отбиться даже от Низшего вампира, поэтому со своей перспективой в этом царстве вампиров она давно смирилась. А потому она просто жила, наслаждаясь каждым отпущенным ей днем и часом. Но, наблюдая за поведением Эмиеля и его отношению к ней, девушка понимала, что рядом с ним она всегда чувствовала себя комфортно, он не только не держит ее в напряжении, а, напротив, вел себя весьма благожелательно и деликатно. Готовил ли он ее для себя уже тогда, или на самом деле он был таким, Арвен могла только догадываться. — Какие у нас дальнейшие планы? — поинтересовалась она пока на то была возможность. После того, как ее новый покровитель помог девушке устроиться в новом для нее доме, они собрались в гостиной как раз для того, чтобы Арвен могла уточнить любые терзающие её вопросы. Но та решила совсем уж не мучать мужчину. По крайней мере не сегодня. Ему с лихвой хватило расспросов и инструкций самого Фридхельма Ланца. А тот беседовал с ним очень долго. — В первую очередь, я помогу тебе с образованием. Оно пригодится тебе в дальнейшем. После же мы отправимся к одному моему старому знакомому, ты могла его видеть в кабинете Эрдмана-Клоса не один раз. Имя ему — Аларикус Рейн, — Эмиель спокойно взял бокал со стола и добавил при помощи пипетки несколько капель из одной из своих многочисленных склянок. Протянул сосуд девушке. «Наверное, что-то против свертывания крови», — подумала Арвен, так как не в первый раз замечала этот странный ритуал именно у Региса. — Это тот рыжеволосый мужчина? Он показался мне, ммм, подозрительным, — она подвернула рукав на правой руке и подставила предплечье под острые ногти вампира. Тот с особенной нежностью и точностью, дабы лишний раз ей не навредить, вскрыл пролегающие под белой кожей вены. В подставленный под рану отработанным движением бокал в то же мгновение хлынула алая теплая кровь, наполнив комнату желанным ароматом. — Аларикус — довольно сильный вампир, и его окружение заставляет Фридхельма быть в напряжении, — мужчина оторвал взгляд от тонкого ручейка крови, стекающей по внутренней стороне запястья девушки, и устремил взор прямиком в глаза Арвен. В столь необычные для ayn simplex mortalis глаза. — Его стоит боятся? — она сменила позу в кресле, поморщившись: руку стянуло болью. — Меньше, чем других незнакомцев Высшего Света, но больше Фридхельма. Старик тебя не тронет, Рейн, уверен, тоже… Только не нужно провоцировать, — Эмиель обвел взглядом Арвен, — хотя это не в твоем характере. Поймешь сама, если мы дойдем до этого. Как только бокал был наполнен, вампир подал девушке чистые полоски ткани и заживляющую мазь. Скорее всего, тоже собственного производства — он был необычайно сведущ в травничестве. Регис забрал сосуд, поставив его на тумбу, подошел к девушке и прикоснулся губами к ее запястью, поблагодарив вслух за кровь. После вместе с бокалом исчез в фиолетовом облаке, оставив Арвен наедине с самой собой и кучей мыслей.