Если ты не видишь

Закат такой невозможно алый, будто небо омыто кровью. Идеально ровный круг красного солнца почти касается водной глади. Море массивное и тяжелое, почти недвижимое, цвета жидкого металла. Рогозина щурится в багряном отсвете. Воздух соленый, плотный и тоже застывший. Стоит неестественная тишина. Полковник не двигается, переводит взгляд с линии горизонта вниз, смотрит на свои босые ноги, зарывшиеся в прохладный мокрый крупный песок. Проскальзывает мысль: она слишком давно не была на педикюре, все время не хватает времени… Женщина вздрагивает от внезапного резкого женского крика, вскидывает голову и шарит взглядом по береговой линии. Точеную фигурку вдалеке, входящую в воду, она узнает мгновенно – Валя! Крик повторяется откуда-то со стороны. Галя не пытается найти кричащего – сразу броситься к подруге, но ноги вязнут, женщина падает на колени, ладони тоже погружаются в песок. Он словно высасывает из нее силы, подняться она не может – только беспомощно наблюдать, как Антонова заходит в воду все дальше и дальше, пока не исчезает в ней. - Валя!!! – в ушах шумит кровь, сердце в груди колотится, как сумасшедшее. - Валя!!! – теперь уже кричит она сама. - Она не слышит, - раздается возле самого уха, и знакомые холодные пальцы сжимают плечи, помогают подняться. Руки, неестественно сильные для подростка, не позволяют вырваться и броситься за Валей. - Отпусти! - голос срывается. – Что ты делаешь? Пусти! Она… - Слишком поздно, Галя. Она ушла, как и другие… - Нет! Нет! Тихонов смутно понимает, как оказывается возле стола и начинает тормошить начальницу за плечо. - Галина Николаевна! Галина Николаевна! – что бы она ни видела, это держит ее крепко, не отпускает. - Валя... Нет… Валя… - хрипло шепчет она сухими посеревшими губами. Ивану становится страшно, он не может оставить ее и метнуться за подмогой. Не придумав ничего другого, он громко рявкает: - Полковник Рогозина! – и старается придать голосу командной резкости. Женщина почти сразу открывает глаза. Шальной взгляд, заполненный ужасом, не задерживаясь, проскальзывает по его лицу и начинает метаться по кабинету. Кошмарное видение все еще удерживает ее в своих липких лапах. - Галина Николаевна, что с вами? – неосознанно он ловит ее ледяные ладони, успокаивающе поглаживает большими пальцами. Какие-то тягучие минуты спустя она вздыхает и заметно расслабляется. Наконец ее взгляд запинается о мобильный телефон. Быстро высвободившись, тянется к нему. Руки дрожат, и женщина никак не может набрать номер, промахивается по светящейся на экране клавиатуре. Ей даже не приходит в голову нажать на кнопку быстрого набора, хотя телефонный номер Антоновой зацеплен за «пятерку» уже много лет. - Да что же такое… - выдыхает женщина и снова сбивается. Иван опять перехватывает ее ладони, осторожно забирает телефон. После продолжительных гудков по громкой связи из динамика раздается усиленный раздраженный голос Антоновой: - Галь, что-то срочное? - Валя, где ты? – на заднем плане слышно, как протяжно воет клаксон. - Еду на экскурсию и уже опаздываю… Куда прешь, олень?! – чуть в сторону рявкает женщина. - Зачем, зачем показывать поворот!? Воистину, дураки и дороги! - Валя! Валя, немедленно возвращайся в ФЭС! – жестко прерывает ворчание Антоновой полковник. - Что? Почему? Мы же все обговорили... – в тоне женщины поверх раздражения накладывается недоумение. - Антонова, это приказ: немедленно возвращайся в ФЭС! Жду, – сбросив вызов, Галина тут же набирает Власову – не помешает перестраховаться, она слишком хорошо знает свою Валентину, и имеются сильные сомнения, что та выполнить указания. - Рита, ты на месте? - Да, Галина Николаевна, народ уже начал прибывать, Валя запаздывает… - Я знаю, операция отменяется, Антоновой я сказала возвращаться, проследи, чтобы она так и сделала, - затянувшаяся пауза говорит о том, что Власова борется с желанием поинтересоваться о причинах такого внезапного разворота на сто восемьдесят градусов, но сдерживается и лишь просто отвечает: - Есть, товарищ полковник, - отключается капитан первой. Рогозина несколько минут смотрит на аппарат, потом поднимается и начинает нервно расхаживать по комнате, трет ладони большими пальцами, обводит по кругу запястья средним и указательным, по очереди – сначала левое, потом правое, складывает руки замком – после цикл повторяется. Иван следит за ней внимательно, но пока тоже не задает вопросов. Она изменилась. Он не может подобрать слов, чтобы выразить свои ощущения – но с больничного она вышла другой. Женщина завершает очередной круг – шесть шагов от одной стены до другой, и снова шесть шагов. Когда она равняется с ним, Иван внезапно снова ловит ее за руку – обвивает пальцы вокруг запястья. Она замирает, смотрит в недоумении, хмурится, а он держит крепко. - Галина Николаевна, пойдемте кофе выпьем, - скороговоркой выдает программист и поднимается, преданно заглядывает в глаза. Женщина вздыхает, верхний слой напряжения ощутимо соскальзывает с нее. Она кивает, уголки губ чуть вздрагивают, хотя улыбка так и не появляется. В буфете пахнет чем-то сдобным, хозяйничает Холодов – расставляет тарелки, кружки, потом вытаскивает из микроволновки блюдо с кусками ароматного киша с грибами. Сидящая на высоком табурете Амелина тянется носом к тарелке, глубоко вдыхает и щурится от удовольствия совсем по-кошачьи. Андрей смотрит с умилением и тоже довольно улыбается. Переложив на тарелку Оксаны самый большой кусок, он переключается на чай. И к разнообразию сытных вкусных ароматов добавляются тонкие примеси трав и фруктов. Заметив появление еще двух человек в буфете, эксперт улыбается еще шире: - Вы как раз вовремя! Присоединитесь? - Спрашиваешь! – Тихонов без церемоний сцапывает внушительных размеров кусок и тут же, оголодавши, накидывается на него: - Вкусно! – с полным ртом мычит он. Галя снисходительно улыбается. Незаметно перед ней тоже возникает кружка с ароматным зеленым чаем, Амелина пододвигает ближе тарелку с пирогом. - Оксан, удалось что-нибудь выжать из документов хирурга? – полковник обхватывает чашку ладонями и подносит к лицу – удивительное сочетание ароматов, необычное, что-то цветочно-фруктовое со специями. Женщина не припомнит, чтобы раньше встречала такое. Надо будет узнать у Андрея, что это за смесь. - Нет, - Амелина понуро качает головой – она убила на привезенные оперативниками бумаги уйму времени, но все было бесполезно: - Там только медицинские карты, как пациентов самого Александра Альбертовича, так и других хирургов. Единственная связь, которая прослеживается между ними – неудачный исход операции и кома. - И все они сейчас содержатся в этом центре, «Очертание сновидений»? - Не совсем, мы навели справки – четверо из списка скончались. Рогозина вскидывает голову: если им удастся получить согласие на эксгумацию у родственников… Есть шанс, что Валя что-нибудь найдет. - Значит… - но Андрей мгновенно обрубает эту слабую ниточку: - Нет, Галина Николаевна, получить тела мы не можем, потому что их нет. Все очень хитро и умно. В договоре ухода прописано, что в случае смерти пациента тело кремируют за счет центра и родственникам выдается урна с прахом. Это обязательный пункт и обсуждению не подлежит, кто не согласен – до свидания. - То есть никаких улик… - подытоживает Галя, крутит чашку в руке. Куда бы они ни повернули в запутанном лабиринте этого расследования – всюду натыкаются на тупики. Должно же быть хоть что-то. Улики остаются всегда, они плохо ищут, либо делают это не там. – Что по документам с накопителя? На этом вопросе даже Тихонов отрывается от второго куска киша, обменивается взглядами с двумя своими коллегами. Поняв, что никто из них отвечать не планирует, он вытирает рот от жира тыльной стороной ладони: - На флэшке был только один экселевский файл с таблицами, но пока нам не удалось их полностью расшифровать. Часть обозначений понятна, также… - Иван осекается, молчит какое-то время, задумчиво помешивая чай ложкой, - мы предполагаем, что именно из-за этих данных пострадали отец и сын. Но что они значат?.. Андрей, кстати, проверил машину хирурга, нам все-таки удалось ее найти, точнее то, что от нее осталось, на спецстоянке ГИБДД, - стараясь, чтобы его действия остались незамеченными, Тихонов аккуратно пинает под столом коллегу. - Машина исправна и на первый взгляд заключение ГИБДДешников верно – водитель находился в состоянии алкогольного опьянения и не справился с управлением, в тот день был туман, но… Странность заключается в том, что нет медицинского заключения о количестве промилле в крови. Зато мы обнаружили следы алкоголя в самой машине как на переднем пассажирском сидении, так и на тканом коврике под ним. Также мы обнаружили на кузове машины следы, которые не могли образоваться в результате аварии, описанной в заключении. Эти следы совершенно точно оставил другой автомобиль. Машин было две. Скорее всего, дело было так: его вытолкнули с трассы, залили салон водкой, оставив пустую бутылку, и скрылись с места ДТП. Мы взяли пробы с отметин на заднем бампере, левом заднем крыле и задней левой пассажирской двери, но ничего… Галина Николаевна, мы думаем, вторая машина была идентична первой: тоже серебристая «Тойота Камри» седьмого поколения с автоматической четырехступенчатой трансмиссией и двухлитровым двигателем. - Откуда такая уверенность? – вопросительно ведет бровью полковник. Холодов переглядывается с Амелиной и твердо продолжает: - На все центры и клиники Надежиной Марии зарегистрировано двадцать таких автомобилей, на них ездят ее врачи и она сама. Но даже если мы начнем проверять их все, вряд ли что-то найдем… С момента аварии прошло слишком много времени, интересующую нас машину могли отремонтировать и продать! Рогозина опускает чашку на стол, трет переносицу – они непозволительно сильно отстают в этой пока непонятной игровой партии. Полковник чувствует острое раздражение и злость, она привыкла держать слово, даже если дала его… кому? В собственных мыслях она старается не давать названий. Она слишком рациональна, а призраков не существует, но в ее случае не существует и другого объяснения. Если только она не сошла с ума… Сидеть тяжело, спина ноет – женщина выпрямляется, тянет плечами и лопатками вниз, но напряжение не спадает, приходится встать. Должно быть, погода переменится. После травмы она особо чутко реагирует на колебания атмосферного давления – снег будет. Хоть утренний прогноз, который она краем уха зацепила в машине, и был оптимистичен. Полковник бросает взгляд на часы на стене над диваном, стрелка подбирается к половине одиннадцатого – отсутствие Антоновой вызывает беспокойство. В пару глотков допив уже основательно остывший чай, Рогозина поворачивается к Холодову. - Андрей, сбрось мне эту таблицу, и… - висок внезапно простреливает. Галя прижимает к нему пальцы, чувствует ровно бьющуюся жилку. Накатывает слабость, но полковник старается не показать виду, продолжает с легкой насмешкой в голосе: - когда Валентина Владимировна прибудет, пусть сразу пройдет ко мне. - Конечно, Галина Николаевна, - Андрей кивает и тянется за последним куском киша, но его ловко обходит на подступах Иван. Тут же раздается возмущенно-обиженное: - Тихонов! Галя сдерживает усмешку и выходит из буфета. Сейчас эта парочка разведет настоящий балаган, а ей не до них.

***

День тягучий и безрадостный – небо висит низким сизым куполом. Капитан Власова стоит у машины и с плохо скрываемым отвращением рассматривает носки своих берцев в белых разводах дорожного реагента. Бездарный день. Бездарная неделя или уже дольше? Месяц? Они увязли в этом деле, как увязает машина на лесной дороге после долгих проливных дождей – крепко садится на брюхо. Мотор ревет, колеса месят мутную жижу, только бестолку. Но сейчас Власовой больше жалко ботинки, быстро изнашивающиеся от этой мутной талой жижи, чем потерянного на бессмысленные разъезды по городу времени. Досадно поморщившись, Рита начинает шарить по карманам в поисках фруктовых карамелек, подрезанных в офисе турфирмы, где они только что были. Сын хозяйки фирмы попал в клинику Марии Надежиной после небольшой аварии. Мотоцикл, по словам матери, он разбил вдребезги, а самому, можно сказать, повезло, отделался переломами двух ребер, ключицы и раздробленным коленом. Только вот на этом его удача закончилась, после операции он не очнулся – кома. На следующий день его перевели в «Очертание сновидений», первые три месяца содержания оплачивала клиника, дальше, если парень не очнется, мать была готова платить сама. Условия в центре были великолепные, персонал отзывчивый и понимающий, с родственниками работали психологи и юристы. У женщины не было претензий даже к врачам клиники – всякое случается... Развернув фантик, Рита закидывает конфетку в рот и кривится от приторно-сладкого мятного вкуса. За две недели она наслушалась столько хвалебных слов в адрес этих «Сновидений» и клиник Надежиной, что впору было задуматься, а в том ли направлении они пытаются копать… - Ну, что, капитан, долго мне тебя ждать? – ехидно спрашивает подошедший Аристов, смотрит, как всегда, свысока, насмешливо, пренебрежительно. В ответ на подначку капитан протягивает ему карамельку и забирается на переднее сидение и тут же тянется к магнитоле – опять кто-то сбил все настройки: и станции и сборники. Данилов, больше некому, остальных Власова отучила лазить в музыкальном центре. Единственный кто еще мог поработать над плейлистом – Валя. Первая же композиция взрывает барабанные перепонки адской какофонией звуков. Женщина мгновенно сбавляет звук, выругавшись себе под нос. Нет, все-таки Степина работа – такое слушает только он. Напарник недовольно кривится от насилия над ушами: - У нас в конторе два психа-меломана, - многозначительно изрекает он, - Данилов и Тихонов… Я даже не знаю, у кого репертуар круче… - Это ты музыкальные предпочтения Вали не слышал… разброс и шатания от попсы до блатняка, - так же многозначительно протягивает Рита. Аристов усмехается. Машина медленно выползает с парковки бизнес-центра, тихонько вклинивается в плотный поток и, пройдя метров десять, встает. Роман косится на навигатор – встает намертво. - Мда… Похоже, мы здесь надолго… - ворчит майор, женщина что-то хмыкает в ответ, не отрываясь от электронного дисплея. Время, как и всегда в автомобильных заторах, становится недвижимым. В салоне слышно только ровный гул мотора и вливающийся в него шелест обогрева. - Зря день угробили, опять, дело висяк. Это было понятно еще в первый раз. Тогда ничего не нашли, а сейчас тем более, столько времени прошло, - тихо ворчит Роман и слегка косится на напарницу. – Не могу понять, чего Рогозина уперлась с ним… Ты не в курсе? - А должна быть? – изображает удивление женщина, повернувшись к нему. Аристов хмыкает. - Неужели Антонова тебе ничего не шепнула по дружбе? - Нет, - достаточно резко отрезает женщина. Закончив с настройками, она оставляет в эфире Трофима рассказывать про тетю Соню, сама садится ровно, задумчиво всматривается вперед на нескончаемую запутанную ленту изгвазданных в грязи автомобилей. Аристов показательно громко вздыхает, отбивает пальцами на руле в такт музыки. Машина не сдвигается ни на метр довольно долго, и молчание в салоне становится все тяжелее, повисает над самой головой. Майор снова косится на напарницу: - И почему полковник отозвала ее с экскурсии, ты тоже не знаешь? - Нет. Как я приехала, мы с тобой сразу отправились к этой мадам из турагентства. А Валя пошла к Галине Николаевне за объяснениями… С этой экскурсией могло что-то выгореть. По крайней мере, имелся реальный шанс попасть внутрь этих «Сновидений», других вариантов пока нет. - Наши умники же выяснили – непростые люди стоят за этим заведением. Даже Рогозину… погулять отправили с ее необоснованными подозрениями. Слушай, может, уже стоит попробовать подобраться к ним с другой стороны? – Власова заинтересовано смотрит на майора, чуть наклонив голову, она готова выслушать любые предложения. Аристов продолжает отстукивать по рулевому колесу: - Мы знаем, что они сотрудничают с разными больницами, но судя по анализу Холодова, самый большой процент коматозных больных поступает из клиник Надежиной. - Думаешь, только на основании этого компьютерного анализа Рогозина сможет получить постановление на обыск? У их врачей руки из жопы. Отличное обвинение. Если бы нашим умникам удалось вычислить и денежные потоки от «Сновидений» к Надежиной, тогда, может быть… - закатывает глаза капитан, за что Аристов награждает ее снисходительным взглядом. - Что-то плохо работают они последнее время, - бурчит майор. - Напролом идти не стоит, но можно же отправиться в клинику в качестве пациента, например, на обследование, или устроиться санитаром? Натыкать жучков, навешать камер. Не впервой. Маргарита долго рассматривает напарника, слегка прищурившись. Вариант с внедрением человека в клинику предложила Антонова еще в период первого расследования, тогда у них была отличная возможность: вакансия в общей хирургии, но Круглов отмел его сразу. Доверия к руководству клиники не было, а посылать кого-либо вслепую майор не собирался. Тем более что пойти на место хирурга могли только двое: Антонова или Селиванов – неоправданно рискованно. - Помнится, еще в самом начале Круглову подобная идея не понравилась. Убедить Рогозину на такую операцию будет еще сложнее… Хотя… - наконец задумчиво изрекает она, и мужчине прекрасно видно, что капитан заинтересовалась идеей. Видно по ее сосредоточенному взгляду. Аристов самодовольно ухмыляется, потом вздыхает и обречено переводит взгляд на пестрящие красным дороги на экране навигатора. Снимает планшет с присоски, несколько минут просматривает карты, прикидывает возможные варианты маршрутов. До конторы хочется добраться хотя бы к вечеру. А полковник ведь обязательно потребует отчета, только вот рассказывать особо нечего – все истории, которые они слышали за это время, повторялись почти слово в слово и сводились к нескольким основным моментам: травма, операция, кома, перевод в «Очертание сновидений». И конец у всех был одинаковый – беспомощное и, Власова была уверена, бессмысленное ожидание чуда. - Ну, что воспользуемся положением? - невинно спрашивает Роман и получает предсказуемый в данной ситуации чуть рассеянный кивок. Женщина его даже не слышит – только чуть вздрагивает, когда музыку в салоне перебивает вой сирены. Смотрит с неодобрением, а майор, самодовольно оскалившись в ответ, круто выкручивает руль и уходит на встречную полосу.

***

По недавно сложившейся традиции по пятницам на кухне хозяйничает Юра. Сегодня он решил не размениваться на что-то простецкое, поэтому в планах гамбургеры с баклажанами и цукини по рецепту французского повара Флоры Микулы. Валентина недовольно бурчит себе под нос про горы грязной посуды и полнейший разгром на кухне, который ждет их с Галей после. Она слишком хорошо знает, что все обещания быть аккуратнее и не превращать кухню в поле боя так и остаются – обещаниями. - Кто сегодня будет наводить за ним порядок? – Валя закидывает ноги на журнальный столик, смотрит на полковника из-под опущенных ресниц, покачивает бокал с вином в одной руке. Чтобы мать и полковник не изводили его бесконечными вопросами, когда же будет готово, и не мешались под ногами, Юра сразу по их прибытию домой вручил им бутылку белого вина и блюдо, на котором располагались ароматные чесночные гренки, порезанные овощи и сыр. Но Галя лишь рассеяно что-то хмыкает в ответ, не отрываясь от распечаток. Валентина вздыхает, делает несколько больших глотков терпкого напитка и закрывает глаза. Когда Юрка готовит - всегда включает какой-нибудь сериал фоном, или фильм. Сейчас из кухни помимо его редких взбудораженных возгласов, грохота посуды и жужжания кухонной техники доносится сиплый голос Джессики Лэнг, исполняющей «Жизнь на Марсе». Еще один какой-то пустой день с топтанием на месте. Ничего. Ни-че-го. Им, кажется, не остается другого выхода, кроме как отступить. Признать, что в этот раз ФЭС проиграло борьбу с невидимым и неизвестным преступником. - Мы проиграли, Галь, - неожиданно даже для себя вслух произносит женщина и вздрагивает от того, как опустошенно и устало звучит ее голос, выпивает вино. Полковник тоже вздрагивает и поднимает голову, смотрит на нее долгим внимательным взглядом. - Нет. - Галя, я понимаю, ты хочешь найти виновных в смерти мальчика… я тоже, но… Сколько времени мы уже бьемся с этим делом? И ничего! – Валентина тянется к бутылке, обновляет бокал. Она устала. Не только от этого дела, нет, усталость накапливалась давно, но женщина не позволяла себе поддаваться этой наваливающейся тяжести, боялась не выдержать и сломаться, особенно когда разбилась Галя… Полковник незаметно придвигается ближе к ней, опускает горячую ладонь на колено, легонько поглаживает. - Мы найдем, Валюш, мы всегда находим, - уголки губ Антоновой чуть изгибаются от абсолютной уверенности в голосе подруги. Та тоже улыбается, наклоняется, целует в уголок губ и только после этого опять переключается на лежащие бумаги. Валентина тоже косится в их сторону. - Эта те таблицы, над которыми бьются наши умники? – интересуется она, наклоняясь ближе. - Да… Некоторые колонки очевидны: повторяющиеся латинские «f» и «m» во второй – это пол, третья, скорее всего, возраст, варьируется от шестнадцати до пятидесяти. Четвертая… от графы к графе повторяются арабские цифры от единицы до четырех… - Если предположить, что четвертая и пятая колонки связаны, то, получается, это группа крови и резус фактор, - выдвигает свой вариант Антонова и продолжает размышлять дальше вслух: - Правда, арабскими цифрами группу крови не обозначают… римские или буквы… но почему нет? - Может быть… - кивает полковник, - в шестой колонке почти везде стоит «no», только в двух графах «yes», отсутствие и наличие чего-то… Вопрос чего? – Галя поднимает глаза на подругу, которая теперь очень сосредоточено рассматривает таблицу. – И совершенно не понятно, что значат последние три колонки? Да и первая тоже… - Если предположить, что в этой таблице зашифрованы данные пациентов: пол, возраст, группа крови и резус фактор, тогда «да», «нет» могут значить наличие или отсутствие патологий или хронических заболеваний. Латинские буквы «a» и «d» в последней колонке могут быть показателями «dead» и «alive», тогда… - женщина проводит пальцем по седьмой колонке вниз, губы шевелятся, но полковник не слышит слов. Неожиданно взгляд Антоновой проясняется, она поворачивается к подруге. Голос внезапно садится и ей удается выдавить из себя имя только со второй попытки: - Галя… коматозные пациенты «Очертания сновидений» - это доноры органов для продажи на черном рынке. - Что? Валь, с чего ты взяла? - Смотри сама, пол, возраст, группа крови, резус фактор, наличие-отсутствие патологий, седьмая колонка – это органы, восьмая – количество выемок, и последняя, статус донора, жив или мертв… - Подожди, подожди! – Рогозина поднимает руки, - Седьмая колонка… почему ты решила, что это органы? Антонова невесело усмехается: - Галь, вспомни последовательность извлечения органов при вскрытии по методу полной эвисцерации по Шору. Здесь для нумерации используются римские цифры, а стоящие рядом с некоторыми номерами «s» и «d» - это краткое от «dexter» и «sinister». Теперь читаем: женщина, тридцать лет, третья положительная группа крови, заболеваний или патологий нет, правая почка, выемка одна, статус – жива. А вот здесь, - Валентина ведет красным ногтем вниз по таблице и останавливается на одной из строк: - мужчина, возраст двадцать пять, первая отрицательная, сердце, статус – мертв. Галя привычно сцепляет руки, начинает рисовать большим пальцем круги на ладони. Антонова дотягивается до папки с логотипом ФЭС, в которой у Гали лежали таблицы и некоторые другие материалы по делу. Быстро пробежавшись глазами по напечатанному и в чем-то убедившись, Валентина продолжает, перескочив на несколько строк вниз: - Я думаю, вот это Даниэла Прихненко, возраст и группа крови совпадают, мы знаем, что она все еще в «Сновидениях», то есть она все еще жива. Если судить по этой таблице, у нее извлекли только правую почку. Ты говорила, что оперировал ее до того, как она попала в клинику, именно отец нашей жертвы: Вайс Александр Альбертович? Верно? - Да… - Посмотри на первую колонку. Рогозина переключает свое внимание на распечатку: - Его инициалы латиницей… арабские цифры через слэш могут означать количество проведенных операций и даты их проведения… - медленно говорит полковник. - Да, похоже, он тщательно следил за тем, кто, когда и сколько пациентов отправил в кому, отмечал даже свои грехи. Надеялся, что это будет гарантией его безопасности? Но что-то пошло не так… - Возможно… - в памяти всплывают слова Яна. Его история, рассказанная ей в горах Алтая, когда она балансировала на грани реальности и забытья. – А если он не знал, что одноклассница сына станет следующей? Если оперирующие хирурги не в курсе происходящего? – Антонова мгновенно принимает эстафету и продолжает: - Тогда не он составлял таблицу. Он нашел ее, все понял… за что и поплатился… сам и сын… такой учет могла вести Надежина. Она же могла подбирать и пациентов для донорства… - Мы знаем, в каких отношениях они были с Вайсом? Антонова хмурится. В период первого расследования обыск в квартире Вайсов не выявил присутствие женщины – отец с сыном жили вдвоем. Если у Вайс и Надежиной и был роман, то они тщательно его скрывали. Наконец она отрицательно качает головой, Рогозина делает пометку карандашом на полях одной из распечаток. - Но если для хирурга все действительно выглядит, как неудачная операция, то кто-то другой, кто-то из хирургической бригады, делает так, что пациент впадает в кому… - Рогозина снова смотрит на бумаги, лежащие на диване. Таблица занимает три страницы, в ней отмечены пациенты за один год работы «Сновидений». – Анестезиолог… - Не обязательно, - уверено перебивает ее Валентина и, заметив недоумение во взгляде полковника, поясняет: - В операционных хирургического отделения в клинике Надежиной очень дорогое и современное оборудование и сложная система разводки, в том числе и подачи кислорода – он подводится по трубам к операционным, реанимациям и хирургических палатам. Я думаю, кто-то просто менял баллон с кислородом на баллон с окисью углерода, например, для этого не обязательно находиться в операционной. Но ты права, анестезиолог должен быть в курсе. Галя, нам необходимо попасть в эту клинику! Мы уже думали об этом, я могу попробовать устроиться туда врачом или… - Нет. Ты туда не пойдешь, - мгновенно реагирует полковник, голос звучит твердо и безаппеляционно. - Но Галя! – напряжение в комнате резко возрастает. Антонова поднимается на ноги и с силой грохает бокал на столик, чудом не разбив его. - Это не обсуждается, - чуть повысив голос, но продолжая сидеть, заявляет полковник и, справившись с вспышкой эмоций, спокойнее продолжает: - Ты туда не пойдешь, ни под каким предлогом! Юра громко прочищает горло, и обе женщины поворачиваются в сторону двухстворчатых дверей, ведущих в коридор. Парень стоит, держась за ручку одной. - Пойдемте ужинать, - тихо произносит он, внимательно наблюдая за ними.