***
Валентина просыпается резко, с трудом вырвавшись из сна, и первые секунды теряется во времени и пространстве, застыв, пытается выровнять рваное дыхание. В ушах продолжает звучать шум волн и больше ничего, будто она слушает огромную морскую раковину. Сквозь этот шелест не проходят никакие другие звуки, кажется, она по-прежнему тонет. Чтобы удержаться в реальности и не позволить утянуть себя в омут воспоминаний, она вцепляется в руку, небрежно перекинутую через ее талию, и крепко прижимает к себе. Галя реагирует почти мгновенно: - Валюш? - звучит сиплый со сна голос. Антонова мысленно обругивает себя – знает ведь, как чутко спит Рогозина. - Прости, не хотела разбудить… - голос не подводит, звучит ровно. - Все хорошо, - Валентина подтягивает руку полковника к лицу, целует ладонь, прижимает ее к своей щеке, наслаждается мимолетным теплом и только спустя растягивающиеся мгновения нехотя отпускает. Рогозина приподнимается и, перегнувшись через нее, тянется к телефону на прикроватной тумбочке – мерцающие голубым цифры на темном дисплее показывают половину шестого. - У нас еще целый час… - вздыхает женщина, легко касается губами плеча подруги. - Да, спи… - шепчет Антонова и неуловимо улыбается, когда чувствует, что полковник укладывается обратно и крепко прижимается к ее спине. Валя старается расслабиться в объятиях, снова кладет ладони поверх Галиной руки и еще ближе прижимает к себе. Ей становится немного легче, хоть эти отзвуки неторопливых волн, скользящих по крупному песку, не исчезают, наоборот – набирают силу. Она готова поклясться, что чувствует легкий морской бриз на лице и вкус соли на губах. И если она закроет глаза, нет сомнений, она увидит тот багряный закат. Вновь окажется на берегу, и сизые волны будут подбираться к ее босым ногам. А вместе с ними и страх… Она знает – ей нельзя заходить в воду, второй раз она уже не выплывет. Ей остается только надеяться, что тепло Галиного тела, спокойное дыхание той все-таки смогут удержать ее на зыбкой грани реальности и сна. Почему он вернулся сейчас? Три года ведь прошло? Она старается прижаться к Рогозиной еще ближе. Глубоко вдохнув, все-таки закрывает глаза - образ четкий и, кажется, совершенно неизменный – кровавое небо и темная тяжелая вода, острый влажный песок под ногами. Только теперь она не одна... Она чувствует присутствие, ей не надо оборачиваться, она уверена кто рядом. Сильные руки обвиваются вокруг талии, стальной захват – не вырваться. - Успела… - судорожный хриплый шепот, и ухо обдает горячим дыханием пополам со страхом. - Не отпущу тебя… - Галя… Второй раз пробуждение почти такое же резкое – телефон дрожит на тумбочке, разбрызгивая вокруг себя слишком резкую мелодию для раннего утра. Валентина вздрагивает, чувствует, как Галина на мгновение сжимает кольцо рук вокруг нее сильнее, что-то недовольно бурчит, зарывается лицом в волосы. Звонок неприятный, раздражающий, и незнакомый номер на экране, но полковник все равно не торопится отвечать. - Может быть, мне все-таки уйти в отставку? Пусть Круглов руководит. Я буду сидеть дома, строить Юру, готовить тебе завтрак и ужин… - Ты взвоешь от скуки через неделю… или раньше! - смеется Антонова, нехотя высвободившись из теплого защитного кокона одеял и Галиных объятий, поднимается. Рогозина страдальчески вздыхает и подхватывает захлебывающийся мобильник. - Рогозина. Слушаю, - голос у нее ниже, в глазах еще остатки сна, спутанные волосы обрамляют лицо – и ею невозможно не залюбоваться. Она такая настоящая и осязаемая, что Вале приходится сдерживать себя – не вернуться, не прикоснуться. Лучший вариант – все-таки пойти в душ, но в дверях ее будто что-то останавливает, странное беспокойство. Женщина оборачивается: она не слышит абонента по другую сторону, но мгновенно улавливает изменения в Гале – напряжение смыкается вокруг нее подобно доспехам, меняет ее, добавляет настороженности. Тикающие минуты заставляют ее пальцы сильнее сжиматься вокруг тонкого стального корпуса. Разговор окончен, и полковник медленно отводит руку с телефоном от лица, закрывает глаза на доли секунды, пропускает через себя услышанное, собирается с мыслями. По внешне застывшему спокойствием лицу проходит тень, ужесточает его: рисует залом межбровей, тянет жилы на шее. Тревога усиливается, Антонова чувствует скользящий по позвоночнику холодок. - Что случилось? - осторожно спрашивает она. Приходится вернуться к кровати, только настроение уже совсем другое; Валя осторожно присаживается на край. Полковник смотрит мимо нее: - На Аристова напали… - звучит сухой ответ. Холод сковывает. Полковник медленно встает, воздух вокруг них плотный и застывший, и все ее движения заторможены. - Жив? – одно-единственное слово, которое женщина выдавливает с огромным трудом. Галина выходит из комнаты молча, отшвырнув от себя телефон. Вопрос остается без ответа. Отправиться в клинику Надежиной под видом пациента майору Аристову полковник разрешила со скрипом, хотя понимала: других вариантов им не найти. История была проста: Роман ложился на неделю, на полное обследование. Он – бывший работник внутренних органов, сейчас возглавляющий службу безопасности подмосковной довольно-таки крупной птицефабрики. Из жалоб – только старые травмы: колени и спина, но, разумеется, смотреть необходимо все. Список анализов и обследований мог быть каким угодно бесконечно длинным. В частных дорогих клиниках деньги делали даже на воздухе, который вдыхал пациент. Но главной задачей майора было не установление жучков и портативных камер в клинике, а запуск вируса в больничную компьютерную сеть. Тихонов предполагал, что все клиники хранят свои базы данных на удаленном сервере, дабы иметь быстрый доступ к интересующей информации с любого компьютера из любого филиала. И сама Надежина, скорее всего, пользовалась удаленным доступом – основной расчет был именно на это, целью был ее ноутбук. Все в ФЭС понимали – это игра в рулетку, они ставят на «зеро» и надеются, что выпадет именно он. - Я могу попробовать вломиться к ним в систему из вне… Но… - Тихонов взлохматил волосы. - Система защиты у них мощная, сложная и многоступенчатая, высока вероятность, что меня засекут, пока я буду возиться с первым уровнем… Вычислить нас, они, конечно, не вычислят, я позабочусь, - хакер самодовольно ухмыльнулся, сидящий рядом Круглов покачал головой, - но… - Товарищ полковник, я знаю, мы обычно так не работаем, но объективно: у нас ничего нет, тупик. Стоит хотя бы попытаться, под мою ответственность… - Аристов посмотрел на начальство долгим серьезным взглядом. - Признайся, что ты просто хочешь подлечиться нахаляву, - пробурчала себе под нос Власова; Роман сдержал улыбку, но заговорщицки ей подмигнул. Полковник же наградила тяжелым взглядом обоих. Капитан притихла, опустив взгляд, начала ковырять ногтем край столешницы. После продолжительной давящей тишины Рогозина вздохнула: - Хорошо, - женщина сцепила руки в замок перед собой, - действуем, - в голосе слышалась твердость, но все присутствующие видели, что предложенный план ее не устраивает. – Только, Роман, - Галина Николаевна повернулась к майору, - будь аккуратнее. Дополнительное круглосуточное наблюдение организовать мы не сможем, - Аристов качнул головой. - Свободны. Только вот подобраться хоть к какому-нибудь компьютеру оказалось непросто. Прогресс первых трех дней, проведенных в клинике – несколько жучков. Холодов с Амелиной прописались в офисе, не отходили от наушников, слушали, сменяя друг друга, но в основном звучали рабочие медицинские разговоры, время от времени разбавляемые сплетнями и промыванием костей. Во всем этом мусоре Холодову удалось выловить только одну полезность - в словах медсестер и многих врачей проскальзывало, что хозяйка стала нервной и раздражительной. - Может, она чего-то боится? – Холодов сдвинул наушники и вопросительно посмотрел на Амелину, разбирающую улики по делу Криминалиста. Девушка пожала плечами: - Может, она просто чего-то ждет, вот и нервничает? - Новый заказ? Оксана снова пожала плечами. Жалюзи на окне были задернуты, бледный день с потерявшимся по другую сторону плотного слоя дымчатых облаков небом. Аристов допил кисло-сладкий густой кисель из красной смородины и растянулся на кровати. После сеанса общего массажа чувствовал он себя восхитительно, мужчина уже и не помнил, когда испытывал такую легкость и свободу во всем теле. Телефон он с собой не брал и сейчас обнаружил пропущенный от Власовой. Тихо выругавшись, майор нажал на вызов. Маргарита со своей паранойей настаивала на каждодневном созвоне. - Ба, неужто живой! – после второго же гудка поприветствовал мужчину насмешливо-ехидный голос капитана. - И в прекрасном расположении духа, - блаженно протянул Аристов, переворачиваясь на спину и закладывая руку за голову. - Только что вернулся с сеанса массажа, размяли все косточки! – он вздохнул. - Ритка, а сестрички здесь красавицы, такие обходительные… Трубка в ответ фыркнула: - Аристов, ты бы делом занимался, а не на медсестер заглядывался. Рогозина с такой тоской на счета смотрит. - Про дело я помню, но не все так просто, охрана здесь хорошая, камеры везде. Единственный компьютер, к которому есть шанс подобраться – как раз на посту, вот и приходится любезничать. Но там тоже камеры, - мужчина наиграно тяжело вздыхает. - Какая жертва, - саркастично вторит ему Власова. Запустить Ванькин подарочек Аристову удалось в предпоследний день своего недельного пребывания в медицинском центре. В четверг почему-то спокойнее, возможно, из-за сократившегося числа пациентов, расслабленные медсестры возились на посту. Данилов заехал вечером перед самым окончанием часов посещения, как только вырвался из ФЭС. Притащил пакет мандарин и кулек разноцветного щедро обсыпанного сахаром мармелада. Аристов усмехнулся, глядя на набор, и пошел организовывать чай. Степан выглядел вымотанным, меньше острил, реже жестикулировал – сидел на кровати, привалившись спиной к стене, слегка запрокинув голову. Голос звучал отстраненно. На Рогозину давили сверху, требовали прекратить дело Вайса – необоснованная трата ресурсов и бюджета. Нового куратора ФЭС после гибели Бреусова так и не назначили. Она пока держала оборону, но надолго ли – никто не знал. В раздевалке Круглов обмолвился, что последний визит в министерство прошел не лучшим образом, и на кону могло оказаться не только кресло руководителя ФЭС, но и погоны полковника. Аристов слушал, мрачнел с каждой фразой коллеги, и, несмотря на все старания, чайная ложечка, которой он помешивал чай, все чаще и чаще ударялась о стенки кружки. - Вся надежда на тебя, майор, - подвел итог Степа и поднялся на ноги. - Поехал я обратно, - мужчина потянул спину: - Хорошо тебе, целую неделю тишина и спокойствие, процедурки разные! Спи не хочу! - А я еще удивился, и как тебе удалось так рано уехать, - хмыкнул Аристов, капитан скривился. - Да, я еле вырвался на пару часов. Мне кажется, что большое начальство решило: раз Рогозину нельзя переубедить, ее надо взять измором. Нам передали старое дело о серийном убийце по кличке Криминалист. Он год уже сидит, улики на него все косвенные были – из четырнадцати жертв нашли только троих, точнее, он сам и рассказал следователям, где спрятал тела; остальных показать отказался, но полностью признался во всех. А тут новый труп и точно такой же подчерк. Так мало того, нам еще два дополнительных трупа из области скинули. Так что все в мыле. Проводив друга до крыльца, Аристов вернулся к себе в палату. Времени у него осталось мало, похоже, придется идти напролом. Дождаться глубокой ночи, когда обе дежурные отправятся покемарить в пустующую палату. Слегка подпортить камеру, охватывающую кусок коридора у сестринского поста, это будет несложно – он изучил скинутые Тихоновым технические характеристики и выяснил мертвые зоны. Саботаж камер охрана заметит быстро, но минут десять у него будет. А этого вполне достаточно – чтобы запустить Ванькину программу-шпиона; и дальше терпеливо ждать. Майор растянулся на кровати. Сквозь узкую щель под дверью просачивался тусклый свет. Ночью больница замерла и притихла, из всех звуков осталось только низкое гудение потолочных светильников да редкие шаги. Роман вытащил из ящика прикроватной тумбочки плеер, в наушниках зазвучали мантры. Закрыв глаза, он расслабился: у него было часов шесть перед ночной вылазкой.***
- Что у нас? – вопрос звучит резко, хлыстом, будто бьет наотмашь. Сидящие за круглым столом переговорной замолкают сразу же, даже замирают. В комнате не остается движения, кроме колебания воздуха. - Куча дерьма… - выплевывает Власова. Но Рогозина не замечает тона и выбора слов, проходит мимо, садится на свое обычное место. Окидывает внимательным взглядом собравшихся. Она спокойна и собрана. Тихонов реагирует первым: пальцы взлетают над клавиатурой, центральный экран оживает черно-белой записью с камер наблюдения. - На Аристова напали через дорогу от клиники Надежиной, пятеро людей в масках. Все произошло под камерами клиники и банка, находящегося напротив, записи я уже запросил в их СБ. Но вряд ли нам это поможет, - стоит Ивану замолчать, вступает Круглов, он говорит медленно, глухо: - Машину Аристов не брал, они договорились с Даниловым, что тот его заберет, но… - майор опускает глаз в стол, молчит некоторое время. - Степу в конторе я сам задержал, мне от него протокол допроса нужен был… - он старается не встречаться взглядом с другими. Рогозина отворачивается от экрана, она легко читает вину в его позе, тоне, непривычно нервных движениях рук, которые зам никак не может унять. - Коль, прекрати. Ты здесь ни при чем. Его, скорее всего, ждали. Почему охрана не вмешалась? Они должны были видеть это, - Галина окидывает взглядом сотрудников. - Они и видели, - сквозь зубы цедит Власова, - но их задача обеспечение безопасности клиники, у них там пациенты и персонал. Они вызвали полицию, убедились в безопасности своего периметра и только после соизволили что-то предпринять. Аристова к тому моменту уже успели хорошо порезать. Правда, Ромка молодец – одного нокаутировал, охрана его спеленала, он сейчас у нас в камере сидит. Ждет… - Рита зло скалится. - Что с самим Аристовым? – не выдерживает Антонова. - Его оперируют в клинике Надежиной… - Он там?! – восклицает полковник; капитан на секунду замолкает, по ее лицу проскальзывает тень, она сжимает кулаки и раздраженно отвечает: - Когда Данилов приехал, Аристова уже готовили к операции. Он что, должен был вломиться туда с оружием и остановить врачей? Как вы себе это представляете, товарищ полковник? А дальше что, ждать скорую? Самому везти его непонятно куда?! Степа сейчас там под дверью дежурит. Лисицын с Шустовым поехали осматривать место, собирать улики… Рогозина резко поднимается на ноги, нависает над столом, опершись на столешницу ладонями, смотрит в упор на Риту. Голос внезапно угрожающе низкий и пугающе сдержанный: - Вламываться с оружием не надо было… но дежурить в коридоре недостаточно. У них все отработано до мелочей. Присутствие Данилова в коридоре им ничем не помешает. С каждым сказанным словом капитан чувствует, как внутри все холодеет. Как они могли так просчитаться? Но почему Аристов? Его вычислили? Нет… Нет. Они действовали предельно аккуратно. Все, казалось, было продумано до мелочей. - Аристов не мог себя скомпрометировать… - Рита ненавидит себя за растерянность в голосе, она делает попытку приподняться в кресле, но потом, словно сдувшись, падает обратно. - Галина Николаевна, они не могли знать, что он из полиции, я залез в базы МВД и чуть-чуть подшаманил его личное дело… - вмешивается Тихонов. Рогозина поджимает губы, хмурится, но программист, не обратив внимания, продолжает: - Если они не знали, какой смысл с ним что-то делать? – он смотрит на нее испуганно снизу вверх, пальцы нервно гуляют по столешнице, цепляются за край, ногти царапают гладкий торец. Лица у остальных хмурые, сосредоточенные. Вопрос задан всем, только никто из них не может ответить. В комнате размеренно гудит оборудование. - У Аристова четвертая отрицательная группа крови, - неожиданно громко произносит Антонова, нарушая повисшее напряженное молчание, и все синхронно поворачиваются к ней. - Хочешь сказать, что им понадобился донор с данными характеристиками? – уточняет молчавший до этого момента Майский, Валя неопределенно пожимает плечами: - Возможно. А о том, что он сотрудник ФЭС, они действительно могут не знать. - Дерьмо! – выплевывает Маргарита, запускает пальцы в волосы, нервно теребит их, превращая и так едва организованный беспорядок в самый настоящий хаос. - Дерьмо! – еще раз. Круглов встает резко, оттолкнув от себя со скрипом стул: - Мне кажется, пора побеседовать с нашим другом в КПЗ. - Согласен с коллегой, - поддерживает Сергей, тоже поднимается и выходит следом. Рогозина провожает их тяжелым взглядом, но молчит. Никаких напутствий, никаких предостережений – молчаливое согласие. Им нужна информация, и она снова готова закрыть глаза на способ ее получения. Это дело вытягивает из нее душу, ломает, но уже поздно отступать. Она должна довести его до конца. Зачем она согласилась на эту авантюру? Других вариантов просто не было – звучание мыслей чужое. Будто кто-то другой тихо произносит их в ее голове. - Рита, посмотри, чтобы эта парочка не переусердствовала, - в голосе уже проступает усталость. Этот день, не успевший добраться и до полудня, иссушил ее. Капитан зло кривит губы, но, коротко кивнув, тоже встает и быстрым шагом направляется к первой допросной. Оставшиеся эксперты нервно переглядываются – они подводят ее сейчас. Рогозина выпрямляется, трет пальцами воспаленные глаза. Просто уснуть на неделю… только вот будет ли там успокоительная пустота, а не горы и завывания ледяного ветра с дождем? И мальчишка-призрак. Да, она готова признать – он призрак, его убили. Он спас ее, а она обещала помочь, без нее он не успокоится. - Работаем, мне нужны результаты. Ребята стараются двигаться быстро и по возможности бесшумно, взаимоисключающие желания – шарканье ботинок и кед, цоканье шпилек. Остается только Валентина. Галя поворачивается к подруге – тоже утомление на лице и во взгляде. - Я хочу надеяться, что ты ошибаешься. - Я тоже, - Антонова поднимается и подходит к ней, касается плеча, слегка поглаживает. От ее близости становится чуть легче, она источник сил, которые сейчас полковнику остро необходимы. – Я тоже, - снова повторяет она, и звонит телефон. Звук слышится приглушенным из-за кармана. - Рогозина, слушаю, - в ответ после затянувшейся паузы Данилов произносит только одно: - Кома…