***
— То есть как не собрали? Вы вчетвером возитесь с ним уже целый час! В одном из двух концов банкетного зала, рядом с запасным выходом, Америка тенью грозно нависал над полурасчленённым на полу столом и горе работниками, расположившимися у каждого его угла. США не давал покоя застопорившийся процесс. — Швеция, эта хрень из ИКЕА, в чём проблема? Названный, орудовавший отверткой, лишь на мгновение безразлично поднял глаза на источник шума. — Я что, по-твоему, самолично эту мебель изготавливаю и инструкции пишу? — претензия тому не понятна. Если компания основана в его стране, то ещё не значит, что он сам прошаренный мастер. — Это сранный стол, что может быть трудного?! Да за такое время их штук пять можно было собрать! Ведь что такое стол? Четыре ножки и столешница. Всё! Это до ужаса просто. Но как бы он не желал пристыдить этим неоспоримым фактом, всем, похоже, глубоко насрать. У Америки вырвалась истеричная усмешка. Какая глупость! Так просто от него не отвязаться. И ладно, Швеция, допустим, приносил пользу, но вот, переведя взгляд, того же не скажешь о другом воплощении, который без интереса собирал башенку из крепежей, с виду нарушающую законы физики. — А ты, Венгрия? Ты ведь даже не стараешься заняться чем-то дельным! — А что я? На этого лентяя глянь, — он даже не посмотрел на Штаты, и, совсем не сожалея, вытащил из-под башни основу и та звонко рассыпалась. Освободившейся ножкой от стола Венгрия потыкал в бездвижное тело рядом с собой, — Эй, тут тебя поторопить пришли. — Ммм… А мы разве спешим? — еле проворочил языком лежащий ничком Чехия и лениво отмахнулся раздвоенным белым хвостом, — Ещё даже не все пришли. — Даже?! — Да прекрати уже! — неожиданно рявкнул взвинченный Австрия. Они в первый раз за большой отрезок времени устраивали что-то настолько масштабное и ответственное лишь своими силами, в свете последних событий. И как организатор Австрийская республика обязан обеспечить должный комфорт, порядок мероприятия, а так как уже случилось несколько конфузов, он начинал нервничать. Поэтому даже замечания США по делу выводили из себя. Но всё же, вспомнив о приличиях, он произнёс: — Извиняюсь, конечно, за резкость, но Чехия прав, ведь ничего страшного не произойдёт, если совсем немного задержаться. В конце концов, мы не у Германии. От упоминания последнего Австрия почувствовал на себе прожигающий спину взгляд. ФРГ пунктуальный...излишне, мягко говоря. Проявляется в нём эта черта постоянно. От того как готовили первый этаж, а он был словно надзиратель, до ожидания всех гостей в конференц-зале, когда Германия чуть на стену не полез. Ух, как его ломало. Но так как он не хозяин места проведения, то права отчитывать опоздавших не имел, зато у себя отрывался на славу. Брат казался помешанным на времени, и это порой даже пугало, хотя раздражало гораздо больше. — Ну-ну, такими темпами вы, наверно, закончите к завтрашнему дню, — полностью убеждённый в том, Америка насмешливо ухмыльнулся. А о США сказать особо нечего. К его выходкам нельзя привыкнуть. Проблем он особо не доставлял, хоть и капал на мозги, зато своими придирками и командованием отвлекал Германию. Но сейчас толку от Штатов никакого, потому спровадить бы его по-хорошему, однако это ещё придумать надо, как тактичнее это сделать, а не послать прямым текстом. А то мало ли что. Его настроение пока переменчиво, как погода. Видя отрешённое лицо АР, Венгрия оказал ему услугу, с вызовом указывая наконечником отвёртки на Америку: — Знаешь, раз ты такой у нас…умный, может сам попробуешь? Австрия нахмурился, но не возразил, решив, что подобная провокация не такая уж и плохая идея, когда из четырёх в действительности работало полтора. Хотя всё же он не тешил себя надеждами, что от США будет много пользы. Тот же фыркнул и зашевелился, готовый прямо сейчас даже на Луну полететь, чтобы доказать своё превосходство и правоту. И как же иногда легко взять его на слабо. Даже не смешно. Но вот хранивший до этого молчание Канада, на котором он сидел и которого будто никто не заметил, ответил за него: — Спасибо, но нет… За что тут же получил по лбу. — Хэй! В смысле «нет»? Ты ничего не- Но Канада вдруг попятился. — Извините за беспокойство. А затем он развернулся, под возмущённые препирания Америки отходя поодаль. Совсем толику разочаровавшись, Австрия снял и протёр очки, стараясь отстраниться от ругани североамериканских гостей, что настойчиво перекрывала слух. Вероятно, Канада прав, потому что в случае, если у его брата что-то не получится, то живых не останется в радиусе пары километров. Ни грамма не удивлённый Венгрия только прыснул, сгребая в кучу рассыпанную прежде мелочёвку и стал её пересчитывать. Остальные и вовсе не придали произошедшему значения. АР утомлённо вздохнул: освежить их компанию не удалось, а ему самому надоело возиться с двумя лодырями, которых впряг на свою голову. И которые не такие уж и лодыри, просто, похоже, не воспринимали его всерьёз. Подавив нервную ухмылку, республика холодно блеснул стёклами линз. Честно говоря, не хотел он устраивать очередную встречу, что на сей раз напоминала пир во время чумы. Происходящее в мире очень гложило. И не только его. Хотя, наверное, поэтому хорошо было собраться сейчас, пока не стало ещё хуже. В любом случае, пора бы уже разобраться с этим безобразием. И всё равно, что придется потом сделать немного больше работы собственными силами. — Так, бездельники, — Австрия хлопнул в ладоши, привлекая внимание, — Если вы поможете домучать этот чёртов стол, можете не помогать убираться после… И, вау, магия. Работнички зашевелись, сели по струнке ровно, изображая бурную деятельность. Когда же он успел стать волшебником? — Мне кажется, здесь не хватает вот этой штучки, — Венгрия энергично тыкнул в инструкцию, окинув взглядом округу. — Хм, и куда бы она могла подеваться? — простецки спросил Чехия, заглядывая в лист. Хвост же его озорно извивался, будто воздушные змеи, тряся кисточками и пушком, и вообще жил своей жизнью. Со всей серьёзностью, на которую оказался способен, Венгрия неожиданно ответил: — Думаю, ты её съел. АР едва ли не пробил себе лоб ладонью. Чего? — Чего? — вслух произнёс ЧР. — Посуди сам, — убедительно начал тот, — когда я их рассыпал, ты лицом на полу лежал, а пока говорил и не понял, что произошло. Вон даже обслюнявил часть. Он указал в сторону, где ранее валялся Чешская республика. Тот же мельком глянул туда и прикрыл ладонью рот, изображая испуг. — Како-о-ой кошмар. И что будем делать? — Прости, Чехия, но пиршество должно состояться — будем резать. На голяк: анестезии нет, — тут Венгрия, естественно, нагло врал для пущего эффекта. Алкоголя у них немерено. — Австрия, давай ножовку. Ничего тот ему не дал. — Я готов пойти на эту жертву ради всеобщего блага, — ЧР распластался на полу, театрально прикрыв предплечьем глаза, — Режь. Только скажи Словакии, что я его любил. — Обязательно скажу, что я его любил. — Ну э-э-э-эй. Чехия слегка пихнул Венгрию, и уже не сдержав фырканья, они оба разразились хохотом. АР тяжко вздохнул. Держать в должниках этих двоих — то ещё удовольствие. Всё более или менее спокойно, пока те молчали, но стоило им открыть рот, искромётный юмор так и пёр. Это отвлекало. В хорошем смысле. Сейчас, по крайней мере. — Австрия, подай ещё шайбу, — сдерживая улыбку, словно совсе-е-ем ничего не слышал, попросил Швеция, — Где-то на полу валялась. — Не вижу, — тот поправил очки, и оглянулся вокруг себя, но так и не найдя детали, встал изучать пол. Ища металлическое плоское колечко, республика увеличил обзор, отходя подальше, из-за чего случайно наступил на руку Венгрии. — Да что ты топчешься?! — пострадавший скривился и, отдёрнув кисть от пола, прижал её к груди. — А нефиг грабли свои раскидывать! — Ах ты hülye köcsög! — от боли возмущение вскипело разом, и Венгрия мстяще попытался схватить того за лодыжку, однако не преуспел, хотя получилось даже лучше: избегая его, Австрия споткнулся о Чехию. Он угодил ему пяткой прямо в бок и, не удержав равновесия, опрокинулся назад, умудрившись уцепиться за чужой хвост как за спасательную соломинку. — Грх! Rakousko! — разозлено вскрикнул тот. Спасая свое хозяйство от чужих лап, Чешская Республика выполз из-под лежащих на нём ног, но к своей удаче ещё и ладонью напоролся на нечто маленькое и продолговатое, — Ай! Что за?! — О! Вот и недостающая деталька! — Венгрия утешающе похлопал по спине ЧР, что чуть щурясь, рассматривал стяжку, — А мы тут, между прочим, чуть не вскрыли кое-кого прямо на обеденном столе, хаха. — Да уж «ха-ха»… — невесело отозвался этот «кое-кто» и, вложив в чужую руку крепёж, потер собственную, разгоняя неприятное ощущение. А Австрия так и лежал на полу, терпя тупую боль в затылке и спине, такую же тупую как и он сам, потому что этого можно было легко избежать. Он смотрел в высокий потолок, на расплывчатые очертания люстры (ведь очки от удара сместились), пока вид не загородило через чур невозмутимое лицо Венгрии. — Ну? Чего разлёгся? Давай вставай! Прикончим уже эту несчастную табуретку. АР лишь прикрыл глаза и измученно простонал. Да за что такое наказание?***
По пустым коридорам Россия шагал размеренно, чтобы брат поспевал за ним, и надежно держал за руку, хотя и предпочел бы нести его всего. Однако тому, похоже, это вовсе не нужно. Беларусь довольно быстро и бойко перебирал ногами, несмотря на боль, считая, что раз терпел до этого, то потерпит и теперь. И так общими усилиями братьев стало вполовину не так паршиво. Да и к тому же больше чем за тридцать лет должен был уже свыкнуться, тем более, что с каждым годом становилось, вроде как, легче. Поначалу даже неподвижно лежать было невыносимо, не то что ходить. Хотя какое отношение обострения имели к тому, что он натворил вчера? Ведь именно из-за недавних действий приходилось дополнительно мучиться. Однако это его не особо волновало. Имелись вещи и поважнее. Ему в общем-то нравились собрания, но шумная многолюдная встреча — не то, к чему лежала душа конкретно в данный момент. В этот раз он пришёл только ради России. Поэтому очень хотелось обратно в уединённую комнату, а в идеале — домой. А чем быстрее начнётся суматоха, тем скорее закончится же, да? Нет, никакой гарантии нет, только вероятность. Но и её достаточно. — Хах, не торопись ты так, — РБ слишком увлёкся, не заметив, как уже тащил РФ за собой. И лишь когда последний аккуратно потянул его за руку, республика, наконец, притормозил и растерянно обернулся через плечо. Белая улыбка федерации таяла в синеватых сумерках, что делали черты его лица более расплывчатыми, мягкими и вместе с тем совсем немного печальными. Дополнительное освещение в здании не везде включили, потому ещё довольно прозрачный голубой полумрак накрывал братьев и всё вокруг чуть загадочной поволокой. Атмосфера наводила сонливость. Она напоминала годы существования Советского Союза, когда Беларусь любил приходить к России перед рассветом, ведь солнце пока не мешало спать, но было уже не так темно и боязно. На что хозяин комнаты сонно улыбался и пододвигался, пуская в тёплую постель. Тогда многое было по-другому. РБ соврёт, если скажет, что не скучал и не ностальгировал порой по тем временам. Ему не хватало СССР. России тоже. Скорбь по младшему брату не отпускала и спустя столько лет умудрялась ощутимо отравлять разум. Особенно сильно это ударяло по РФ. Он только относительно недавно смог отойти от горя, но так до конца и не оклемался. Беларусь сожалеюще поджал губы, смотря перед собой. Эх, совсем ни к месту предался тоске по прошлому. Ни к чему это, совсем ни к чему. Полутьма словно любящая мать прятала их в своих невесомых объятиях от жестокого настоящего, позволяя застарелой боли немного утихнуть. Даже темнота преображалась, если рядом Россия. Сейчас она казалась гораздо надёжней и спокойней, чем просачивающийся сквозь проём и щёлочки яркий свет. Они вдвоём уже стояли перед дверьми банкетного зала, за которыми звучали приглушённые музыка и разговоры. Однако РБ одолевали сомнения, надо ли действительно входить. Как федерация отреагирует на всех теперь? Вдруг кто-то ляпнет что-то не то? Десятки «А если…» непрошено возникали в сознании, и каждое последующее страшнее предыдущего. «Ты слишком загоняешься, — говорил здравый рассудок, — Теперь всё по-другому, теперь должно быть лучше.» Но с какого перепугу бы?! Республика провел с РФ всего ничего и не сделал чего-то полезного, что же могло измениться? Беларуси было так стыдно, что, наоборот, России пришлось его успокаивать. Провал полнейший. Кисть, держащая чужую, сжалась крепче. Не хотел он его пускать туда. Может просто попросить поехать домой прямо сейчас? Но прежде чем отступить назад и высказать эту через чур поспешную идею вслух, РБ почувствовал будто бодрящий кубик льда коснулся щеки, из-за чего едва встрепенувшись, так и замер, ощущая приятное покалывание, похожее на то, что оставалось на коже после небольшого мороза. Всего лишь невинный короткий поцелуй выбил Беларусь из потока размышлений, заставив застрять на мысли, какие неожиданно холодные у брата губы. Это Россия специально с температурой баловался или снова мерещится? Но ответ он навряд ли получит: к себе прислушиваться без толку, а нарушить нежную зыбкую тишину не посмеет. Федерация тем временем уже обхватил левую ручку-скобу, покорно ожидая, когда и брат будет готов. Только вот тот думал в совсем в ином направлении и не сомневался, что уговорить РФ вместе уйти не составит труда. Однако понимание, что тому необходимы нормальное общение и поддержка, а сам РБ не справиться, всё портило. Поэтому неохотно пришлось ему взяться за правую ручку. В этот же момент братья дёрнули двери на себя. Оба сразу же сощурились: освещение ослепило привыкшие к темноте глаза. Но вскоре им открылась чёткая картина просторного банкетного зала. Огромные окна в пол, за которыми сгущалась пока ещё вечерняя синяя тьма, очень контрастировали на фоне бледно-золотистых стен и белоснежных скатертей столов фуршета. А под высоким потолком сверкали, будто застывшими каплями карамели, впечатляющие люстры. Их тёплый свет отражался от начищенного до лёгкой зеркальности пола, что казался озером расплавленного сахара. И прямо посреди него — настоящая трёхметровая башня из не обделенных ростом Канады и Америки. — Мы вас уже заждались! — всплеснул руками последний. Благодаря хорошей акустике его было отлично слышно всем, из-за чего приход оставшихся гостей не остался незамеченным. — Не ври, только закончили. Вы как раз вовремя, — тут же возразил Канада, приветливо махая ладонью. — Уже и пошутить нельзя, — США стянул енотовую шапку ему на лицо, — Зану-у-уда. Опоздальцы же прошли вперёд, позволив резным белым дверям позади закрыться. Ненавязчивая музыка значительно притихла, когда все участники встречи начали стекаться в центр большого помещения. Беларусь чуть дернулся, застенчиво кутая шею и часть лица в шарфе. Пусть Россия не оставлял следов, однако так облюбовал, что республика до сих пор чувствовал отголоски тех касаний. А перед столькими людьми было несколько неловко это осознавать. Подобная привычка появилась у него давненько и по делу, но никуда, похоже, не намеревалась исчезать. РФ как-то грустно усмехнулся, вспоминая о чём-то. Толпа вокруг них собралась приличная и ощущения вызывала немного непривычные, но Федерация мысленно вновь отмахнулся от них, беря переданный ему бокал с рыже-коричневатой мутной жидкостью. Он точно знал, что там не алкоголь. И когда у каждого присутствующего в руке появился фужер, Америка поднял свой, словно факел статуи свободы. — За наступление весны. За то, что русский медведь вылез наконец из своей берлоги, — он двинул бокалом указывая на Беларусь и добавил, — Как и его медвежонок. Россия с немым вопросом посмотрел на брата, а тот совсем зарылся в шарф чуть ли не с головой. Сразу теперь ясно, почему тот так странно себя вёл. Затворничество по какой бы то ни было причине ситуация для воплощений хоть и привычная, однако нежелательная, пусть уже крайне не частая, но почти всегда непредсказуемая. И РФ сомневался, что РБ вынес что-то дельное из этого самозаточения. Он решил, что попытается разобраться с тем позже, когда подвернется удачный случай, надеясь, что это «позже» не слишком затянется. — Что ж, спасибо за тёплый приём. — Только не зазнавайся. Не в честь тебя все-таки собрание устроили. — Да ладно, а вот проводили бы у тебя, точно в честь меня бы было. США ухмыльнулся: самоуверенность России его развеселила. — Мечтай! Дальше последовали несколько коротких фраз, что особо не баловали разнообразием из раза в раз: за здоровье, любовь, стабильность и так далее. А затем прозвучал неизменный на протяжении многих лет тост, который и открывал подобные встречи: — За мир во всем мире! Десятки фужеров согласно поднялись вверх, с гулким звоном стукаясь друг о друга. Зал одобрительно загудел. Федерация с интересом надпил содержимое своего бокала, чувствуя насыщенный кисловато-сладкий вкус…яблочного сока. По спине пробежали мурашки: невольно подумалось о Польше, от чего РФ случайно зацепил того глазами в толпе, беспечно хихикающего вместе с Венгрией, словно и не он недавно разошёлся, как цепной пес. Ну и прекрасно. Россия облегчённо выдохнул. Некоторые страны уже сбились в отдельные группы, наверное, не впервые обсуждая планы на этот вечер, как например, скандинавы или прибалты. Кто-то встал ближе к манящим столам с самыми разнообразными закусками и напитками. Но никто пока не расходился, ожидая напутствия от хозяина места проведения, так неожиданно исчезнувшего из поля зрения. РФ и РБ молчаливо наблюдали за народом, всматриваясь, где же мог затеряться Австрия. Однако безрезультатно. Зато Россия очень удачно встретился взглядами с Германией и Францией, которые болтали неподалеку, держа полупустые бокалы из-под вина. Французская республика лучезарно заулыбался. — Мой друг, какая постная мина! Неужели ты совсем не рад меня видеть? — подойдя с ФРГ, он говорил наигранно огорчённым тоном, но сияющие глаза полностью того выдавали. В конференц-зале было относительно спокойно, как и в жилой комнате, здесь же шумно, а федерация просто привыкал к обстановке, что и отразилось на его внешнем виде. Однако тот быстро исправился, дружелюбно растянув уголки губ. — Скажешь тоже, просто боюсь не выдержать твоей сногсшибательности. — Ах, какая грубая лесть, — польщённо хохотнув, Франция вручил свой фужер в свободную руку России и протянул изящные кисти в черных тонких перчатках, — Иди уже сюда, подхалим. Не желая затруднять, ведь друг немногим был выше РБ, РФ чуть нагнулся. Взяв лицо напротив в ладони, ФР от души звучно расцеловал его в обе щеки. Чужое ощущение неподдельной радости вместе с ненавязчивым цветочным парфюмом с нотками сладкого вина объяли федерацию, заставив шире благодарно улыбнуться. Беларуси бы тоже досталось, но тот предусмотрительно надёжно спрятался в шарфе, тем более, что они уже лично здоровались ранее. — Хотя ты вполне заслуживаешь пощёчину. Как можно было так всех напугать? — произнёс Франция с присущим ему очарованием, потому это совершенно не звучало как настоящий упрёк. Вдруг со спины раздался уверенный голос Казахстана: — Это в последний раз. Больше мы такого не допустим и никуда не пустим этого дурака, — и как бы в подтверждение своих слов ухватил того покрепче за плечи, от чего тот поёжился. Это мило, конечно, но подобный расклад Россию не устраивал. Такие ограничения доставляли дискомфорт. Он уже давно перестал быть «хрупкой склеенной вазой», потому в праве, как и прежде, скрывать и скрываться. РФ очень сожалел, что расстраивал близких, и хотя относился к опасению тех с долей понимания, но в первую очередь о них тем самым заботился. Как же они не поймут? В подтверждение сказанного Казахстаном спину обвила рука прижимающегося слева Беларуси. Федерация отреагировать не успел, как с другого бока Германия проделал тоже самое. А в ошеломляющее заключение Франция повис на шее. Россия застыл от изумления, всё ещё нелепо держа бокалы, не в состоянии что-либо предпринять. Стоило лишь немного замешкаться, как его обезвредили и поймали. Он уже не разобрал, откуда внезапно возник возглас «Обнимашки!», просто ошарашено смотря, как многие подхватили тенденцию массовых объятий, хлынув в кучу, окружая цветными макушками. Было больно. Очень больно. Словно из него, подобно нитям, что начинались в ладонях и ступнях, вытягивали голубые реки вен, ветви алых капилляров, которые тащили за собой нервные окончания, обрывающиеся в агонии. Тело онемело в незримом пожаре. В противовес пылающему аду внутри, бережные объятия будто наполняли лёгкие воздухом, придавая сил и успокаивая. РФ смущённо зарделся и, совсем растрогавшись, прикрыл глаза, позволяя смешанным чувствам свободно одолеть себя. Все присутствующие здесь семья. Своеобразная сложная неоднородная, но семья. Земля их мать, отец — человечество. Воплощения приходились друг другу никем и в одночасье самыми близкими существами, знающие их проблемы как никто другой. После всего того, что для него сделали Россия не мог считать иначе. Он бесконечно счастлив, что и сейчас они рядом. — Теперь мы можем начинать, — Австрия как резко исчез, так резко и появился, говоря с радушной улыбкой на устах, — Приятно провести всем время этой встречи.