— Запоминай, — с вытянутыми руками вещал Нарма, — это — змеиная лилия, а это — кареглазая лилия.
Спотыкаясь, Сона пятился назад, но упёрвшись спиной в скалу, замер. Он затаил дыхание, когда дракон поднёс синий цветок к лицу и добавил:
— Сам цветок не опасен, только корешки. На вкус и запах напоминают тухлые яйца виверны, поэтому их часто перебивают сладкими тёмными ягодами и большим количеством мёда и пряностей. Важно научиться их распознавать.
Бета закивал как болванчик, лишь бы наглядный урок поскорее закончился. Его нисколько не волновал цветок, но вот то, что Нарма держал в другой руке и называл кареглазой лилией, было ему не по душе. Дракон опустил руку, и не успел Сона вздохнуть от облегчения, как тело пронзила боль. По шее скользнул холодок, и белая змея с коричневой спинкой, грозно шипя на вторгшихся в её жизнь нахалов, уползла прочь.
— Подобные яды должны быть для тебя как стакан молока по утрам. Сладко и освежающе. Чем чаще они будут попадать в организм, тем быстрее будет работать регенерация.
Сона теперь знал, что полностью заполучить невосприимчивость к ядам он не сможет. Можно было только натренировать организм, чтобы он в короткие сроки и с минимальными симптомами мог справляться с ядом. Будь то минута для слабых и полчаса для сильных токсинов. Даже выпитое на балу отравленное вино не прошло для Соны бесследно. Ещё около месяца его одолевали бессонница и небольшие головные боли.
Сона чувствовал, как яд начал растекаться по телу. Кровь будто закипела, лимфоузлы опухли, и, съехав на землю, он промотал в голове всё, чему древний научил его за две недели.
Маг думал, что после Мархва они сразу же отправятся к Марису и Альву, но дракон умел удивлять. Он сказал, что Сона теперь новоиспечённый адепт и пришла пора познакомиться с богом огня. Перечить Нарме он не стал. Происшествие в таверне стало предопределяющим в его жизни. Нравилось ему или нет, но если он хотел сохранить жизни окружающих и свою, то выбор был очевиден. Согласившись с решением дракона, маг был готов встретиться с великим и ужасным, но в итоге оказался у подножия простого вулкана, коего древний величал богом огня.
Сона искренне надеялся, что его увлечение магией и страсть к разгадыванию артефактов станут его преимуществом в скорости и простоте обучения. Изучение словесных заклинаний от него не требовалось, что придало ещё больше уверенности в собственных силах. Оставалось освоить лишь несколько десятков магических пасов и взять под контроль грозную стихию.
Снедаемый жгучим желанием поскорее завершить обучение, Сона приступил к занятиям с самого утра. Однако ни к обеду, ни к закату, ни даже через три дня огонь и не думал стелиться под его неумелые руки. Пространство вокруг искрилось, он чувствовал силу, бурлящую в крови, но как только огонь появлялся, то тут же переходил на одежду и открытые участки тела. Кожа краснела, покрывалась волдырями, и лечить ожоги с каждым разом получалось всё хуже. Сона затягивал колющие раны, лечил ушибы, ссадины, но именно с собственным огнём драконья регенерация работала медленно.
Нарма в ответ ворчал, бил по рукам, снова ворчал и был абсолютно бестолковым учителем. Сона ни на йоту не продвинулся в своём мастерстве. К концу первой недели он был без бровей, с подпалёнными ресницами и волосами, которые, к удивлению, отрастали слишком быстро. И если подобные трудности можно было вытерпеть, то единственное, с чем не мог смириться маг, так это с решением Нармы об отдельной готовке. Разжигать костёр с помощью подручных средств было категорически запрещено, и всю еду было необходимо готовить с помощью магии. А то, с чем не мог совладать Сона, был как раз-таки контроль пламени. Пытаясь избежать самовозгорания, маг приловчился создавать кратковременные всполохи пламени, что, не успевая его поджечь, тут же гасли.
В итоге с самого начала тренировок Сона сидел на угольном рационе. Так Нарма называл то, что оставалось от мяса. Пламя проявлялось то слабым огоньком, то сильным всполохом, и получившееся мясо есть было невозможно. Магу пришлось питаться сырыми корнеплодами, ягодами и яйцами, которые время от времени где-то умудрялся добывать Нарма. Занятия с утра до вечера, охота и собирание отнимали все силы, и к полуночи, потирая пустой желудок, Сона засыпал беспокойным сном.
На вулкане они пробыли чуть больше двух недель, когда дракон принял решение двигаться дальше. До того, как Нарма выкинул очередную выходку и Соне в шею впилась змея, они как раз были на небольшой остановке, продвигаясь всё дальше в западные земли.
Полностью справившись с ядом, но всё ещё ощущая небольшой жар, маг поднялся на ноги.
— И к чему такая спешка?! — пробубнил Сона.
Дракон услышал мага, но, поджав губы, продолжил читать маленькую книжку, что всегда таскал с собой.
Сона не единожды пытался узнать, что задумал Нарма, но тот всегда отмалчивался. В плане недомолвок они с Марисом были очень похожи. Маг думал, что и в этот раз его ожидает неприступная стена молчания, но Нарма неожиданно заговорил:
— Я до последнего оттягивал этот разговор, но сомнений нет, Альв — маг.
Сона нахмурился и, сплюнув волокна недоеденного ранее корешка, покачал головой.
— Это невозможно. Он стал умалишённым под воздействием проклятия. Разве настоящий чёрный маг не смог бы справиться с подобным пустяком? Вдобавок вся королевская семья считает, что он бастард. Внебрачный сын короля, рождённый от бордельного омеги, — по-своему начал защищать Альва Сона.
— Он бастард, — согласился Нарма, — но не в том смысле. Ты ведь помнишь, как появились потомки властителей. Чтобы передать магию дракона следующему поколению — достаточно любого альфы, а для того, чтобы передать чёрную магию, носитель должен совокупиться…
— Бред! — в неверии издал громкий возглас Сона. — Не в нашем мире.
— Альв вышел не таким страшненьким, так что зачатие происходило с существом, обладающим достаточно высоким сознанием. Может, оборотень или паук-мутант…
Сона прикрыл уши, словно маленький ребёнок, не желая слушать, о чём говорил дракон, и закачал головой. Всплыли образы пауков из пещеры, и по всему телу прошлись холодные мурашки.
— Но какой смысл королю врать? Зачем ему вводить в семью бастарда? — недоумевал Сона.
— Возможно, отец Альва сам обманул короля, желая для сына лучшей жизни. А, может, ковен и король Араны преследуют такие цели, что даже чистота родословной меркнет перед будущими благами. Меня и Мариса очень беспокоит дурность Альва, которую он якобы получил от насланного чернокнижником проклятия и которая была бы только на руку его надзирателям. Так что первым делом нам предстоит вернуть ему рассудок и былую силу.
— Ничего хорошего не выйдет, если он вновь обретёт магию. Может, он сам не хочет обладать подобной силой. Почему нельзя запечатать магию? — вытирая горячий пот со лба, гневался маг.
— Трус, — протянул дракон, — ты сейчас печёшься не об Альве, а о себе. Ты всё ещё боишься и терзаешь себя мыслями о прошлой жизни. Будь выбор, я уверен, ты бы, не задумываясь, отказался от магии и, поджав хвост, убежал на край света.
Сона молчал и сверлил дракона тяжёлым взглядом. Нарма был прав: отрицать было глупо. Хоть он теперь новоиспечённый маг, но если бы представилась возможность, он бы отдал силу и тем самым избавился от множества проблем. То, что он смирился со своей магией, ещё не значило, что он полюбил её.
— Тебе нужен союзник, ведь я не смогу оставаться подле тебя вечно. Ты хоть понимаешь значение его магии? Он не простой чернокнижник. Такие не ищут демонов для заключения контракта. К таким демоны сами приходят на поклон. Не важно, насколько ты противишься этому, но вы крепко связаны. Это решилось, когда он спас тебя от Арагула, когда вытащил из злосчастного круга, когда пил твою кровь и привязался больше, чем к якобы родному брату. Он убил няньку, что приставили к нему, лишь бы вырваться из клетки. Только за это он заслуживает хотя бы попытки вернуться к нормальной жизни.
У Соны не было ни силы, ни власти, чтобы перечить дракону. Если Нарма решил вернуть Альву магию, оставалось лишь отойти в сторону и молиться богам, чтобы они выжили в грядущем хаосе.
— Так куда именно мы держим путь?
— Идём в самый дальний пост западных земель. За ним только непроходимый лес и…
— Сумрачные земли, — закончил за дракона Сона.
Не проведя на стоянке и вечера, они выдвинулись в путь и на исходе третьего дня вошли в город. Население дозорного городка было немногочисленным, в основном охранный гарнизон и путники, странствующие по дальним землям. Сона был здесь впервые, но слухами земля полнилась, и городок был знаменит всеведущими личностями и чернокнижниками, что порой останавливались на ночлег. Политика западных земель не была враждебно настроена к чёрной магии, а потому маги вели не такой скрытный образ жизни, как в северных или южных землях.
Хоть время уже было позднее, но из парочки таверн до сих пор доносились запахи еды и кислой выпивки. Каждую ночь Сону мучили сны, где мимо проплывали сочные птицы, набитые картофелем, жареный хлеб в сырной рубашке и целые бочки южной Исы. Измученный скудным питанием желудок заурчал, и маг, наплевав на запрет Нармы, направился в самую большую таверну. Он был похож на заплывшую жиром пригоревшую сковороду, но так даже было лучше: вероятность, что его узнают, стремилась к нулю.
Нарма позади что-то брюзжал на незнакомом языке, а Сона, надеясь, что это не проклятия, широко распахнул дверь таверны. На его чумазый вид не обратили внимание, поэтому довольный маг попросил у хозяина кружку ледяного сидра и уселся за угловой столик. Нарма зашёл спустя минуту и, даже не обведя взглядом помещение, словно повинуясь внутреннему инстинкту, уверенно направился в его сторону. Если на Сону никто не обращал внимания, то вот с появлением Нармы разговоры поутихли. Улыбки альф померкли, по предплечьям забугрились мышцы, а спины стали выглядеть так, будто в них вставили железный стержень. Даже обделённые магией люди оказывались не в своей тарелке, стоило только попасть в одно с драконом пространство.
— Я бы тоже не захотел идти, если бы на меня так реагировали, — позволил себе небольшую колкость Сона.
Он редко проявлял подобную вольность. Конечно, первые дни даже страх перед гневом дракона не останавливал его перед желанием позубоскалить. Что заканчивалось сломанными пальцами и вырванными волосами. Нарма всецело оправдывал жестокий нрав драконов. Лишь спустя неделю Сона научился улавливать момент и настроение дракона, когда подобное поведение могло сойти ему с рук.
Древний никак не отреагировал на слова блондина и, расправив тунику, сел напротив. Маг хотел продолжить разговор, как на стол с громким хлопком опустился кубок. Омега-официант смерил мага гневным взглядом и, скрестив руки на груди, принялся ждать заказ.
— Рад, что ты жив, — даже не сбив дыхания от нежданной встречи, заговорил Сона, — мне самую большую тушку птицы, а моему другу…
— Маисовых лепёшек и стакан ржаного напитка.
Официант кивнул и также молча удалился прочь.
— Только не плюй мне в еду, — в спину прокричал Сона.
Через полчаса ему подали пряную индюшатину в розмариновой настойке, и маг, ухватившись за окорок, принялся жадно есть.
— Он здесь, — вдруг подал голос Нарма и, поднявшись с места, направился в другой конец зала.
— Кто? — c набитым ртом промычал Сона, на что дракон поманил рукой за собой.
Маг был намерен доесть свой ужин. Две недели он сидел на горьких корешках и корнеплодах. Прямо сейчас перед ним стоит сочная тушка, и он опозорит своё имя, если бросит пташку на произвол судьбы. Поднявшись с места, маг подхватил поднос и решительно направился следом.
Нарма нашёлся сидящим за столиком с незнакомцем. Голова чужака была накрыта капюшоном, а его чёрный камзол, казалось, ещё столетие назад выцвел и потерял достойный вид. Будто он прошёл сквозь эпоху и тут же оказался в шумной таверне за столом с драконом. Даже исходивший от него запах напоминал покрытый вековой пылью фолиант и гнилую древесину.
Они говорили на незнакомом языке, и Сона, потеряв всякий интерес, продолжил поглощать ужин. На данный момент у него была другая проблема, которая ненавидящим взглядом прожигала затылок. Ему не надо было и оборачиваться, чтобы понять, кто именно на него смотрит. У них была взаимная неприязнь, но они определённо задолжали друг другу разговор.
Сона, прикончив дичь и предупредив Нарму, что отлучится на минуту, вышел на задний двор. Официант не заставил себя ждать и вскоре поравнялся с пиратом.
— Окраины запада славятся добротным табаком, — протянул Сона.
— Есть только коричный трубчик, — проворчал официант, и маг принял из тонких пальцев забитую до полна трубку.
Он помнил, что омега души не чаял в хорошем табаке и при заходах в порт постоянно скандалил с торговцами, желая сбить цену за хороший товар. Сона же был равнодушен к подобному пристрастию и за всю жизнь выкурил, может, три-четыре трубки. Лёгкие наполнились пряным дымом, переполненный желудок угомонился, и он выдохнул большую воронку в звёздное небо.
— Твоя рожа на каждом углу, — не сменив тона, процедил омега.
— Неплохо я получился, да?
— Когда-нибудь эта беззаботность сведёт тебя в могилу.
— Одной ногой я уже там.
Сона, не юля сердцем, уже смирился с плохим концом, собственной смертью и ещё кучей невзгод, что поджидают его за следующим поворотом. Официант усмехнулся, а затем, нахмурившись, ненадолго замялся. Будто сильно желал о чём-то спросить, но никак не решался. Ломал пальцы, теребил замызганный фартук, и Сону злила подобная нерешительность. Хотелось влепить хороший подзатыльник, чтобы челюсть вылетела со свистом. Ему было неприятно видеть чужие мучения, которые ненароком напоминали о собственных душевных ранах.
— Как… — всё же подал голос официант.
— Женат на принце, ждёт наследника, — не задумываясь, протараторил Сона.
— А ты, значит, зарезал тестя.
— Ревность штука страшная, — и натянул на лицо кривую улыбку.
— Нечего тебе здесь делать, — резко изменил тон Кирстан, — в городе везде снуют стражники, да и говорят, южный отряд из Клариса бродит неподалёку.
— Ты здесь обосновался? — спросил Сона и собирался сделать ещё одну затяжку, но в животе кольнуло и пришлось завершить курение.
— Это таверна моего отца, так что…
— Успешное дело семьи или пиратство. И правда сложный выбор.
— Не тебе меня судить, — ощетинился омега.
Маг кивнул, вернул трубку и, похлопав Кирстана по плечу, вернулся в таверну.
И правда, не ему.
Сона пришёл к концу разговора, когда незнакомец едва не шипел на Нарму.
— Повелитель не станет тратить время на подобные пустяки.
— Передай повелителю, что его ожидает большая награда, — спокойно ответил дракон, однако Сона видел синюю жилку, что пульсировала на виске. Нарма был на грани.
— Почему такое могущественное существо не может самостоятельно найти повелителя? Может, мне будет выгоднее схватить Вас? Награда за Вашу чешую будет куда слаще.
— Моя магическая форма, может, и не внушает ужаса, но телесная оболочка раскусит тебя пополам. Не забывай и о моём спутнике.
Сона на мгновение растерялся, ведь подобное из уст дракона звучало как своеобразное признание. Хоть он и не представлял, как будет тягаться с чернокнижником, но ради устрашения проявил огонь. Пламя незаметно для остальных скользнуло по запястью и так же быстро исчезло. Незнакомец нервно застучал пальцами по столу и выдавил:
— Как только получу ответ, я пришлю письмо. Проявите терпение, кровь тёмного властителя это Вам не яблочный сок, собранный по осени.
Чернокнижник отодвинул стул и, не поворачиваясь спиной к Соне, поспешно покинул таверну.
— Кровь властителя? Для чего она Вам? — тут же спросил Сона.
— Марис смог откопать древнюю рукопись, в которой говорится о ритуале омовения. Это самое мощное заклинание, которое нам удалось найти, и моли Богов, чтобы к Альву вернулся разум.
Сона разрывался. Он не хотел, чтобы на хрупкого Альва свалилась могущественная магия и он стал лакомым куском добычи. Но в то же время он был бы не прочь увидеть омегу нормальным человеком. Способным излагать мысли и нести ответственность за свои поступки.
Они вышли из таверны и, проверив, что за ними не следят лишние глаза, направились прочь из города. Позади был целый квартал, когда прозвучали громкий топот и заполошное:
— Синеглазка.
Сона обернулся и увидел запыхавшегося Кирстана. Омега упер руки в колени и, смотря исподлобья, тяжело дышал.
— Это тебе, — отдышавшись и взмахнув зажатым в руке свитком, выдохнул Кирстан. — Это всё, что удалось собрать Ямалу на случай, если Роштаг не сдержит слово и мы окажемся в заднице. Половина команды мертва, так что мне от этих документов уже нет никакой пользы. Может, ты найдёшь им лучшее применение.
Сона принял свиток и собирался было поблагодарить омегу, как услышал.
— Знаешь, за всё время, проведённое в море, я мечтал увидеть это выражение лица. Несмотря на сильные чувства, что ты испытывал к Риасу, тебе всегда удавалось держать себя в узде. Я никогда не понимал, как тебе это удаётся. Терпеть его дружеское отношение, запах, что исходил от него после захода в порт, королевского омегу, что забрал его мысли и сон. И вот теперь я наконец-таки вижу твоё разбитое сердце.
Это единственное, за что можно было уважать Кирстана. Маленький бес никогда не лез за словом в карман.
Маг запихнул хрустящую бумагу за пазуху и, усмехнувшись, проговорил:
— Она проходит? Боль от того, что человек, который тебе не безразличен, видит в тебе предателя?
— И не надейся. Она будет медленно жрать тебя изнутри, пока не выпотрошит всю душу.
Раньше подобный ответ Сона воспринял бы как насмешку, жест злорадства и торжества над чужой болью. Но теперь Кирстан виделся разбитым жизнью мальчишкой-омегой. Таким же юным, как и Сона. На корабле Соне было двадцать три. Сейчас, когда в голове больше нет дыры, ему двадцать.
Последний человек, что связывал его с прошлой жизнью, развернулся и, тихо ступая по развороченной мостовой, отправился прочь.
— Надеюсь, твой так называемый друг не сдаст нас страже, потому что в паре километров от города нас ожидают Марис и Альв, — смотря вслед омеге, сказал дракон.
Сона покрепче сжал бумагу и сделал шаг по направлению к Нарме, но, застыв, рухнул на колени. Челюсть онемела, рот наполнился слюной, и мага вырвало жгучей желчью на землю.
Дракон, не медля, оказался рядом и придержал ладонью голову. Змеиный яд должен был выйти в течении часа после укуса. Даже если регенерация была на минимальном уровне, то максимум половина дня. Сегодня он ел те же корешки и индюшатину в таверне. Сона едва успел подумать об умышленном отравлении, как изрыгнул последний сгусток желчи и молча повалился наземь.
***
— И мне нужно вот с этим переспать?
— Придержи свой сморчок в штанах. Если хоть один волосок упадёт с его головы, вмиг станешь евнухом. Для начала возьми его за руку.
Альфа усиленно закивал головой и, как приказал золотоглазый, наклонился к парню. Так называемый омега и на омегу не был похож. А о сладости запаха вообще речи не было. От него пахло болью и едким потом вперемешку с непонятной горечью.
Когда альфа взял его за руку, сознание Соны на секунду прояснилось. Тело прошил озноб, и он едва успел свеситься с кровати, как его вырвало в таз.
Незнакомец тут же скривился и отнял руку. Маг хотел было потянуться в ответ, но понимая бесполезность задумки, махнул рукой и завалился на кровать. Марис кинул кожаный мешочек с монетами и выпроводил уже пятого альфу за дверь.
Сону не отравили, он не приболел, у него всего-навсего началась течка. В тот вечер Нарма дотащил его на себе до Мариса, и уже вторые сутки Сона мучился от невыносимой боли, головокружения и тошноты.
— Где та сладострастная течка, что так воспевает наш вид? — прохрипел маг и вытер платком обескровленные губы.
Нарма поджал губы и, отдав Марису приказ больше не приводить альф, направился в город. Если близость сильного доминанта не помогала, то стоило раздобыть хоть какое-нибудь обезболивающее, дабы облегчить страдания омеги.
— Мастер, послушайте, — выйдя следом во двор, окликнул Марис.
— Не сейчас, — отмахнулся дракон.
— Я понимаю Ваши переживания за Сону, но…
— Марис! — прикрикнул древний.
— Нарма! — в ответ повысил голос на наставника мулат.
Дракон от громкого окрика застыл на месте и, обернувшись, прожёг мулата гневным взглядом. Когда-то в далёком прошлом Марис часто позволял себе вольности. Он был молод, вспыльчив, и у них было общее желание, что они не могли поделить меж собой. С тех пор минуло немало лет, они постарели, приосанились, и Марис больше не позволял себе неподобающее отношение к наставнику. Вот только в моменты особой упёртости древнего можно было остановить только криком.
— Альв беременный, — не давая наставнику и шанса на недопонимание, выпалил мулат.
Краска слезла с лица, и Нарме показалось, что он ослышался.
— Это в новом мире так принято шутить? — переспросил дракон.
— Он на третьем месяце, — не отводя взгляда, ответил Марис.
— Дай мне пару суток, чтобы привести Сону в порядок, и тогда мы займёмся Альвом, — поняв, что мулат серьёзен, ответил Нарма.
— Как скажите, но не затягивайте. Он не выживет, если мы оставим ребёнка.
Спустя час Нарма огибал оживлённую площадь и думал о том, как он мог упустить такой значительный факт, как беременность Альва. Марис ни раз говорил, что силы его покидают, но дракон отмахивался от реальности словно от назойливой мухи. В итоге получилось так, что, пробыв рядом с омегой целую неделю, он не заметил беременность. Если с упадком его магических сил было всё понятно, то вопрос личности отца ребёнка оставался открытым. Сона не мог умолчать о беременности, а значит, и сам был не осведомлён. Хотя и он должен был почувствовать зарождающуюся жизнь.
Нарма продолжал осматривать лавки со снадобьями на небольшом рынке, как позвоночник прошила обжигающая молния, и дракон, вынырнув из мыслей, закрутил головой. Взгляд остановился на русой макушке, и лицо древнего озарил оскал, делая его внешность ещё более пугающей.
Шея мальчишки была девственно чиста и дракон даже мысли не допустил, что у того может быть меченный альфа.
Пристроившись неподалёку, Нарма подслушал пару разговоров и, услышав самое важное, отстал от идущей через рынок компании. Делать определённые выводы было рано, но стало немного понятно, почему Сона умолчал о живом и здоровом альфе. Наблюдать подобную ситуацию дракону было не впервой. Он не раз видел, как клялись в вечной и чистой любви, а потом хладнокровно перерезали своим возлюбленным горло. Вот и в этот раз древнего не удивил факт, что альфа Соны лично охотится за его головой.
И если ещё час назад Нарма был настроен решить проблему с помощью лекарств, то сейчас, когда на горизонте появился альфа, его одолели сомнения. Вероятность, что у альфы получится утихомирить течку Соны, была велика. Но стоило ли дело выеденного яйца? Дракон понимал, что то, что он собирается сделать, может подвергнуть опасности других и на некоторое время ослабить его магическую мощь. Но все последствия не могли перевесить те два дня, когда чужие стенания пугали Альва, делали Мариса ещё большей курицей-наседкой и раздражали его воспалённый разум. Если что-то пойдёт не по плану, он в любой момент сможет убить альфу.
***
— Милок!
Из-за шума толпы альфа поначалу не понял, откуда доносится голос, но когда его позвали ещё пару раз, он опустил взгляд и увидел стоящего рядом старичка.
— Не поможешь дедушке донести до дома поклажу? Я немного не подрасчитал сил, — пытаясь поднять корзину, закряхтел старик.
Время уже перевалило за обед, и их небольшой отряд решил сделать паручасовую передышку. Каждый разбрёлся по своим делам, а Рикман так и остался стоять посреди рынка, не зная, чем себя занять. Магическим образом дело нашлось, и альфа, не раздумывая, закинул поклажу себе на плечо и ответил:
— Где Ваш дом?
— Недалеко, родненький. Я покажу, — махнул палкой старик и пошёл вперёд. — Муж мой скончался в прошлом году. Дети служат в столице, а я решил на родине дожить оставшееся время.
— Какие Ваши годы, не отправляйте себя заранее на тот свет, — смотря на щуплого, но бодрого дедушку, засмеялся Рикман.
Через два квартала Рикман и сам почувствовал себя дряхлым стариком. Ноги гудели от ходьбы по болотам, которые им пришлось преодолевать, чтобы срезать путь. В итоге они двое суток провели без сна, блуждая по трясине. А всё из-за того, что некий информатор Эльгара сообщил, что огненного мага видели на последней заставе западных земель. Рикман слабо верил этому информатору. Подходить к границе сумрачных земель в одиночку Сона бы не стал. Он был прекрасно осведомлён, что для Рикмана не станет проблемой пойти искать его в проклятые земли. Самым идеальным вариантом для укрытия были восточные степи, где ежегодно бесследно исчезали сотни караванов. Вот где можно было затеряться. Где следы и запахи моментально прибирал беспощадный ветер.
— Сюда, мой хороший! — вскоре поманил в проулок старик. — Сейчас пройдём до конца, потом направо, и будет мой дом. Ох, спина у меня приболела, дай-ка я немного подержусь за тебя.
Рикман остановился и галантно протянул локоть дедушке. Золотоглазый старик тепло улыбнулся и нечеловеческой силой вцепился в локоть. Альфа лишь почувствовал, что его органы сплющили, тело выкрутили, и в следующие мгновение он стоял на лесной опушке.
Рикман в непонимании хлопал глазами, а старик, стоящий напротив, вдруг начал расти. Лицо становилось моложе, редкие волосы гуще, и вскоре перед ним стоял хоть и седой, но вполне крепкий мужчина среднего возраста.
Рикман потянулся к плети, но сознание пронзило чёткое понимание, что его омега рядом.
— Сона? — выдохнул альфа.
— Что тебе дадут за его поимку? Пожалуют титул графа, отдадут молодого принца в супруги или, может, даруют несколько десятков акров плодородной земли? — заговорил незнакомец.
— Он убил короля, — прошипел альфа, — он, чёрт возьми, похитил моего брата.
— Как насчёт услуги за услугу, — решил схитрить дракон, — ты около часа проводишь рядом с Соной…
— Нет!
— Дослушай до конца, горячая голова. Ты проводишь время с Соной, а взамен я позволю увидеться с братом.
На этих словах альфа резко подался вперёд и, словно боясь спугнуть удачу, прошептал:
— Альв у Вас?
— Час с Соной, и ты всё узнаешь, — ответил дракон.
— Нет, пока я не увижу брата, я и с места не сдвинусь, — настоял на своём альфа.
Незнакомец прикрыл глаза, и на секунду другую Рикман увидел уставшего человека. Альфа подумал было пойти на уступку, но незнакомец вновь вернул себе решительный вид и щёлкнул пальцами. Через несколько секунд раздался скрип двери, и из стоящего рядом дома вышёл Альв. Омега, увидев брата, просиял и кинулся в объятия.
— Ты в порядке? Они ничего плохого тебе не сделали? — ощупывая тело омеги, спросил альфа.
— Рикман. Сони… Рыкмн, — торопливо выдавил из себя Альв.
— Тише-тише, — позади омеги появился золотоглазый и начал гладить его по макушке, — в последние дни он много нервничал. В спокойном состоянии он говорит немного чище, а так сам видишь.
Рикман не мог поверить, что Альв продолжает говорить. Раньше у него никогда не получалось произнести знакомого кому-то слова. До тех пор, пока он не повстречался с Соной.
— Через пару месяцев будет ещё лучше, — словно читая мысли, заверил незнакомец, — сейчас я тебе расскажу кое-что, а взамен, я надеюсь, ты сдержишь слово, и мне не придётся с помощью магии подчинять твоё сознание.
Подобные слова были явной угрозой, и Рикман лишь сильнее нахмурился. Смотря в нечеловеческое лицо незнакомца, альфа был уверен, за ним бы не стало подвергнуть его колдовству.
— Речь пойдёт об Альве. Я почти уверен, что в северном ковене, может, в кабинете магистра или где-то ещё есть связанные с ним бумаги, — начал издалека древний.
— Конечно, есть. Они находятся в общем доступе и ни для кого это не секрет, — не понимая, к чему весь разговор, ответил альфа.
— А ты ни разу не допустил мысль, что в истории Альва слишком много неувязок?
— К чему Вы клоните?
— Просто найди их, или пусть это сделает поверенный человек, но только тот, кто не заинтересован в наживе или политических играх.
То, что у незнакомца были свои мотивы, было ясно как день. Но Рикман не видел ни единой выгоды, с чего бы ему соглашаться обокрасть королевство родного брата и подставить семью под удар.
— Хорошо, дуболом. Я покажу тебе кое-что, что заставит тебя усомниться во всей предыдущей жизни, — смело приобняв за плечи омегу, проговорил незнакомец.
Готовый вытащить из ножен клинок, Рикман наблюдал, как чужие руки огладили плечи Альва, спустились вниз и остановились на животе. Жест выглядел настолько интимным, что глаза альфы на секунду покрыла красная пелена гнева, а потом он услышал:
— Положи свои ладони на его живот.
Рикман попытался удержать руки, но они, будто повинуясь приказу золотоглазого, потянулись вперёд и легли на живот брата. Альв был одет в свободную тунику, и то, что не было видно невооружённым взглядом, обрело очертания под ладонями.
— Это что такое? — потрогав небольшой бугорок, просипел альфа.
— Это называется беременность, — развёл руками незнакомец, — и это я бы хотел тебя спросить, кто его осеменил. По срокам он был на севере.
Рикман, не зная что ответить, продолжал держать руки на животе и смотрел в непонимающее лицо Альва. То, что живот был таким именно из-за беременности, сомнений не было. Омега не был склонен к полноте, да и раздувшийся от еды живот выглядел по-другому. В голове не было ни единой мысли, как подобное могло произойти. Альв ведь был беззащитным, словно маленький ребёнок. Он не умел говорить, не понимал своих желаний и никак не мог согласиться на интимный акт.
«Изнасилование», — тут же подкинуло сознание, и альфа зажал рот ладонью, сдержав рвотный позыв.
— Надеюсь, я смог побудить тебя к действию. Найди нужные документы, тогда и продолжим разговор.
— А что с ребёнком? — пребывая в недоумении, спросил альфа.
— А что с ним? Ты же не думаешь, что в подобном состоянии Альв сможет его выносить? В лучшем случае — потеряет его на половине срока, а в худшем — умрёт вместе с ним при родах.
— Хорошо, отведите меня к Соне.
Сейчас Рикману нужно было потянуть время и придумать план, как увезти с собой Альва. После того, как он увидел брата, не могло быть и речи, чтобы оставить его здесь.
Золотоглазый поманил за собой в дом на второй этаж, где на самодельной кровати обнаружился Сона.
— Что с ним? — смотря на бледный вид пирата, спросил альфа.
— У него течка.
Рикман хохотнул, но посмотрев на незнакомца, умолк. Он до последнего не хотел верить, что Сона — омега.
— И что я должен с ним делать?
— Ты его альфа. Вот и разбирайся. Я был бы благодарен, если бы ты хоть немного уменьшил его муки.
Незнакомец оставил их одних, и альфа, присев на жёсткую кушетку, убрал чёрную прядь с мокрого лба. Хоть пират теперь и был веснушчатым брюнетом, но даже в толпе Рикман узнал бы его широкий лоб, слегка раскосые глаза и нетипично крепкую для омеги шею.
— Омега, — прошептал альфа и очертил пальцами линию веснушек на шее, как Сона неожиданно вцепился в его руку.
— Рикман, — выдохнул имя альфы Сона и скрутился от боли.
Рикман сильнее сжал ладонь и подавил в себе желание лечь рядом. Ему не следовало забывать, что совершил маг.
— Почему так больно? Я умираю? — вновь пробормотал Сона.
— Конечно, нет, — положив руку на ненормально горячий лоб, прошептал Рикман.
Течки ведь должны быть радостным событием в паре, а у них… Мало того, что даже вкусный цитрусовый запах, порой исходивший от омеги, сошёл на нет, теперь же в воздухе витали запахи боли и пота.
— Не уходи, — крепче прижав ладонь к животу, пролепетал маг. — Я не убийца. Не уходи.
Спустя ещё час мучений омеги Рикман, не выдержав, лёг рядом. Сона тут же прильнул к груди, и альфа позволил себе на один вечер забыться в долгожданных объятиях. На один вечер забыть, что, возможно, с самого начала они были по разные стороны баррикад.
За окном уже стояла темень, когда альфа открыл глаза и оглядел пустую кровать. На минуту другую он позволил себе расслабиться, и вот чем это закончилось. Он был командиром поискового отряда, и подобное исчезновения на полдня не сойдёт ему с рук.
В доме было чересчур тихо, пока с улицы не послышались голоса. Возгласы были знакомы Рикману, и он, распахнув окно, побледнел от увиденного. Внизу, окружив дом, стояло около дюжины всадников, весь его отряд, а во главе стоял Эльгар и громко выкрикивал:
— Именем короля, ты арестован за убийство двенадцатого правителя Клариса — Эрика Каплана и похищение принца Альва.
Сердце бешено заколотилось, и, спотыкаясь о разбросанные тряпки, Рикман кинулся на первый этаж. Он не представлял, что следует делать в подобной ситуации. За одно нахождение здесь его ожидает темница. Если он остановит сейчас Эльгара, то его посчитают изменником. Позволит схватить Сону — и пирата наверняка приговорят к смертной казни. Глубоко в душе до сих пор тлел огонёк веры, что Сона не убийца.
Альфа распахнул дверь, в грудь ударил холодный воздух, и до слуха долетели тихие слова.
И подруга-сабля, что познала грех и блуд.
Обесчещена теперь, век ей гнить в илистом дне.
На крыльце стоял Сона и пел песню, пока всадники медленно его окружали. Из-за спины было не разглядеть, но руки мага были вытянуты вперёд, будто он что-то в них держал.
— Это ящерица, — выкрикнул один из всадников, и по толпе прокатился дикий хохот.
Лишь отец-омега в небо кинул взор.
Щёки красные намокли от дорожек горьких слёз.
Смолкнул вой лихого рога, почернели паруса.
Сгинула в морской пучине совсем юная душа.
Прозвучало последнее слово, и Сона, повернувшись к Рикману, одними губами прошептал:
— Ложись.
На его руках, как и сказал всадник, сидела ящерица. Вот только присмотревшись, Рикман заметил, что она больше походила на маленького детёныша виверны или дракона. Сона подкинул вверх неведомое существо, а альфа, повинуясь внутреннему инстинкту, повалился наземь. Пространство вокруг затрещало, заискрилось, и огромная воздушная волна откинула лошадей вместе с всадниками назад.
Раздался душераздирающий крик одного из всадников, и Рикман успел увидеть лишь ноги коня, что исчезли в мощных челюстях. Огромных размеров дракон, коих он не видел даже на страницах книг, стоял на опушке, поедая лошадей и поджаривая пятки моментально растерявших храбрость войнов. Лишь пара альф осмелились поднять магические плети, но и их ящер, словно назойливых мух, откинул хвостом на несколько десяток метров.
Специально или нет, но дракон изрыгал такое количество пламени, что вскоре всё пространство вокруг дома покрыла дымовая завеса. Из-за него даже определить направление стало невозможным, и с каждой секундой воздуха для вдоха становилось меньше. Раздался оглушающий рёв. Уши заложило, и Рикман, повернувшись на звук, натолкнулся на два золотистых глаза. Пасть дракона была сомкнута, но альфа будто у себя в голове услышал предложение дракона его забрать. Соблазн был велик, но он не мог сбежать, пусть даже ради Альва. Если дракон его не обманул, то они ещё не раз встретятся. Приняв решение, альфа покачал головой. Ящер фыркнул и, широко расправив крылья, взмыл в воздух. От мощных взмахов дымовая завеса рассеялась, и открылся путь.
Рикман вышел на дорогу, и его взору предстал злой, покрытый копотью Эльгар.
— Тебя стоит казнить на месте, — прерываясь на кашель, прохрипел он.
— Судить меня может только Его Величество, — не став оказывать сопротивление, протянул руки вперёд Рикман.
Он надеялся, что жажда мести не затуманила разум Варда и его ожидает лишь строгий выговор.
