Две стороны одной медали

Думаешь, я ничего не вижу, Лань Чжань? Как, скажи на милость, я могу не замечать этот мучительно долгий, пристальный взгляд, которым ты смотришь на меня всякий раз, когда полагаешь, что я не обращаю на тебя внимания? Знаешь, тебе уже давно пора привыкнуть к тому, что я стараюсь постоянно держать тебя в поле зрения. Твоё отсутствие — мой худший кошмар. Помнишь, я как-то признался, что считаю тебя своей родственной душой? Я и не надеялся, что ты согласишься со мной. Тогда как для всех я был героем войны, ты всё время указывал мне на то, что я иду по ложному пути. Мне никогда не было чуждо некоторое тщеславие, и твои нравоучения, признаться, раздражали меня. Твоя правота была несомненной, пускай предсказуемой и неприятной. Кривая дорожка, которую я выбрал, привела меня к обрыву: я стал для всех врагом. Для всех, кроме тебя. Ты отказывался верить в моё предательство и всей душой хотел меня спасти. Раненой рукой ты до последнего держал меня над пропастью. Ты не собирался отпускать меня, несмотря на физическую боль, но я боялся потянуть тебя за собой. Ты достоин лучшей участи, Лань Чжань. Я не заслуживаю тебя. Я не заслуживаю тебя даже сейчас, хотя самые серьёзные обвинения были с меня сняты. Лань Чжань, прекрати себя изводить бессмысленными переживаниями. Подумай сам, куда я теперь денусь? Когда я мог уйти, ты пошёл за мной, готовый ради меня оставить Облачные Глубины, только я не позволю тебе это сделать. Хватит с тебя жертв. Теперь я хочу пожертвовать ради тебя своей свободой. Когда-то я сетовал на неимоверное количество правил, которые обязан соблюдать каждый, кто находится на территории клана Гусу Лань, но ты ежедневно приносишь мне вино, и раз уж тебе удалось найти способ уклониться от выполнения столь строгих предписаний, так неужто я не сумею отыскать ещё пару лазеек? К тому же здесь очень живописная природа, и ты в своих белоснежных одеждах выглядишь весьма эффектно на её фоне. Мне нравится видеть тебя повсюду, куда бы я ни направился. Каждый новый день обещает быть изумительным, ведь я просыпаюсь под звуки твоего гуциня. Единственное, что не даёт мне покоя, — то, как ты напряжённо ждёшь появления угрозы спокойному течению жизни. Я вижу, сколько усилий ты прикладываешь, чтобы сохранить невозмутимый вид, однако ты сам разрешил мне подобраться к тебе слишком близко. — Лань Чжань, — говорю я однажды утром, пробуждённый, как обычно, твоей игрой на гуцине. Твои легко скользящие по струнам пальцы на миг останавливаются, и ты поднимаешь глаза. — Вэй Ин, — приветствуешь меня привычно сдержанным, но необыкновенно мягким тоном, таким, что у меня в груди начинают закручиваться тёплые вихри, как если бы духовная энергия с былой силой бежала по протокам, гонимая золотым ядром. — Лань Чжань, — повторяю я, расплываясь в улыбке от удовольствия: мне всегда нравилось произносить твоё имя. Любопытный факт: оно никогда не звучит одинаково, по крайней мере, для меня. Да ты и сам всякий раз открываешься мне с новой стороны, хотя твои мимика и жесты не отличаются живостью. Но ты только послушай свой голос, Лань Чжань. И как жаль, что ты не можешь посмотреть себе в глаза! Мысль об этом отрезвляет меня: я вновь попадаюсь на удочку, опять тону в твоём взгляде, растворяюсь в этих чувствах, что так редко находят выражение в словах. Не то чтобы мне было это нужно, ведь твои действия, поступки куда красноречивее. И снова я отвлекаюсь: тень беспокойства, омрачающая твоё лицо даже сейчас, напоминает мне о том, почему я вообще позвал тебя. Само собой, я мог бы сделать это и без повода… Чёрт подери, Лань Чжань, я опять думаю не о том. — Люблю видеть тебя таким задумчивым, сосредоточенным, однако совсем не люблю видеть тебя взволнованным, — твои губы приоткрываются, и это служит мне сигналом о том, что я застал тебя врасплох. В следующий миг я замечаю между твоими бровями узкую складку; твой ничего не выражающий взгляд означает, что ты погружаешься в размышления, лихорадочно соображаешь. Спеша избавить тебя от необходимости усиленно искать ответы на роящиеся в голове вопросы, я торопливо продолжаю: — Я здесь, рядом с тобой, видишь, слышишь, чувствуешь? — я хватаю тебя за руку и слегка сдавливаю твою ладонь. Ты опускаешь глаза и медленно выдыхаешь: — Чувствую. — А веришь? Самое главное — верить, Лань Чжань. Ты с минуту смотришь на мою руку, стискивающую твои пальцы. Я открываю рот, чтобы продолжить уверять тебя в реальности моего присутствия рядом, когда ты вскидываешь глаза и тихим, твёрдым голосом отвечаешь: — Верю, — и я чувствую, как ты, наконец, чуть расслабляешься.