Fallen

Мужчина ещё раз перелистал историю болезни, положил на стол и с недовольным видом оттолкнул её от себя в сторону главврача. – Думаю, ей бы лучше не просыпаться. Она молодая, вряд ли успела много нагрешить, а так... её ожидает настоящий ад. – Доктор Козминсон! Вы говорите поистине ужасные вещи! Вы, напомню, тоже давали клятву Гиппократа! Доктор Циглер с неприязнью посмотрела на коллегу. Врач почесал бледную лысую макушку, обтянутую тонкой шелушащейся кожей. – Я не знаю, что навредит ей больше – смерть или такое продолжение жизни. Смуглый молодой мужчина цыкнул и потряс кулаком перед лицом доктора, но тот лишь невозмутимо отвернулся. – Может быть, потому что я не верю ни в бога, ни в черта, мне проще думать о единственном варианте: пациента нужно спасти и поставить на ноги. Главврач кивнула. – Согласна с вами, доктор Батист. А ваша позиция, доктор Козминсон, подошла бы больше для священника. К тому же, её родители... Мужчина сжал зубы: да как ему смеют напоминать о связях пациентки, будто лечить требуется только богатых и влиятельных. – Я знаю, кто её родители и чем... – Вот и отлично. – Циглер сложила руки домиком. – Девочка должна выздороветь, сколько бы времени это ни заняло и сколько бы усилий не отняло. Дальше уже дело четы Дримурр: нас не должно касаться то, что будет после выписки. – Строгий взгляд. – Определились. Решение не обсуждается. Разговор окончен. Когда остальные покинули кабинет и шаги в коридоре затихли, Козминсон снял ладонь с дверной ручки, развернулся и прошествовал назад к столу главврача под недовольным взглядом последней. – До меня дошли слухи… – наконец произнёс он. – Девочка была беременна? На малом сроке. Циглер недовольно посмотрела на доктора Ангуса. – Какое это может иметь значение? Для вас как профессионала вполне должно быть достаточно информации, что матерью ей уже никогда не стать из-за удалённой матки. Тяжёлый усталый вздох главврача мог сказать о многом. – И всё же… – попытался надавить Козминсон. Женщина ударила по столу кулаком. – Держите язык за зубами: здесь не место сплетням, и тогда я, так и быть, закрою глаза на наклёвывающееся нарушение врачебной этики. – Это значит «да, но знать об этом полагается только…» Не закончив и усмехнувшись, мужчина убрал руки в карманы. – Прочь из моего кабинета, камикадзе! – выкрикнула главврач. Он пожал плечами и, не оборачиваясь, направился на выход. Здесь его уже ничего не держало, а вот знакомый следователь обещал, что расскажет о неких новых фактах только при личной встрече.