***
Санс без сна лежал в своей постели, — впрочем как и всегда. Он поглядел на сверкающие красные цифры. Пять, гребанных, утра. «Вот же, блядство», — подумал скелет. Папирус проснется примерно через час. Он не хотел сегодня переть на работу. А ты никогда и не хочешь. И это было чистой правдой. Скелет никогда не мог нормально поспать. На работе охватывало полное истощение, усыпляя его прямо на посту. Папирус поднимет шум. Цикл повторится снова. Он вздохнул, скатываясь с кровати: нет смысла лежать, если не спится. Санс открыл окно, вылез и сел на крышу. Скоро заорет кокатрикс, но пока стояло безмолвие. Ему нравилось наслаждаться тишиной перед самым рассветом, когда весь мир, затаив дыхание, готовился к новому дню. Санс посмотрел в искусственное небо — на сияние звездных камней желаний. Его вечная улыбка смягчилась. Может быть, если он будет глядеть достаточно долго, небо откроется, Подземелье рухнет, и он, наконец, оставит этот ад позади? Хотя надежда только для идиотов — здесь, внизу, не осталось даже самой крохотной, что они когда-нибудь выберутся. Кокатрикс встретил утро, и скелет понял, что пора возвращаться к реальности. Кроме того, он знал, что мелкая француженка вскоре встанет, и не хотел упускать возможности расстроить её. Она так увлекала. Как же дрожали и поджимались её маленькие губки, когда он был рядом; как же напрягалось маленькое тельце и расширялись и без того большие карие глаза. Он действительно не мог винить Папируса за его восхищение. Она была дивной. Сладостной. Должно быть, она хочет дать мне пощечину после вчерашнего. Это интриговало. — Пять, четыре…три…два… один, — пробормотал он, возвращаясь в спальню. Как скелет и предполагал, дверь комнаты брата с грохотом распахнулась. Санс самодовольно хмыкнул от правильных предсказаний. Он так долго жил с Папирусом, что знал его как свои пять пальцев. Но что же делала Фриск? Вероятно, стонет в своей постели и мечтает еще о нескольких лишних минутах. Санс зашаркал по комнате, перебирая грязную одежду. Куча чистой, что человек постирала прошлым днем, лежала на кровати. Может быть, ему заставить горничную прибраться в его комнате? Видит Бог, он мог бы этим воспользоваться, ведь сам никогда этого не сделает. Натянув куртку, скелет вышел. До него донесся какой-то запах, и он нахмурился. Кофе? — О, человек! Ты уже проснулась! — удивленно воскликнул Папирус на первом этаже. Санс перевел взгляд в коридор, заметив, что её дверь приоткрыта. — Вот как… — хмыкнул он, спускаясь с растущим любопытством. — Я впечатлен. Обычно никто не может угнаться за моим величием, но тебе почти удалось меня догнать! Ты даже завтрак приготовила, — отметил долговязый. Санс завернул за угол в кухню. Вот она, стоит в этом свободном платье-свитере, с темными тонкими волосами, закрывающими её лицо. Санс прислонился к стене, наблюдая как она накладывает Папирусу яичницу с беконом. Зловеще ухмыльнулся, когда девушка поймала его взгляд. Она улыбнулась в ответ, неожиданно удивляя. Это что-то новенькое. — Доброе утро, сэр… Вот ваш кофе. Я не знала, какой вы любите, так что он просто черный. Вам пойдет? — спросила девушка сахарным голосом. Это что за игры у неё пошли? Скелет оглядел служанку, нерешительно принесшую ему кружку «джо»*. — Какая прелесть, — Санс ни на секунду не поверил ей. — Не волнуйтесь, сэр, это всего лишь кофе, — легкая усмешка окрасила девичье лицо. Она поднесла кружку к своим губам, отпила небольшой глоток и сунула ему в руки. Интересненько. Санс хмуро посмотрел на кружку с кофе, а затем снова на девушку, что сразу отвернулась. И всё прямо перед Папирусом. Умничка. А братец, конечно, счастливо смотрел ей вслед, поедая свой завтрак. «Вот идиот. Куда ты повелся», — досадно подумал он, пристально глядя на служанку. Санс неохотно выпил кофе, потому что… она сделала его, что избавило от необходимости делать всё самому, ведь именно для этого она нужна. Правильно? Правильно. К тому же он был смертельно уставшим — горячий напиток обязан его разбудить. Она оглянулась и взяла в руки список, который Папирус написал для нее прошлой ночью. Санс подмигнул. Девушка быстро отвела взгляд, словно он был настоящим воплощением греха. Она никогда не сможет преодолеть свой страх перед ним, как бы странно не старалась действовать. От этой мысли по спине пробежала приятная дрожь, и он хмыкнул. — Ну, я подожду тебя снаружи, пока тебе не надоесть играть в домики с человеком, — буркнул Санс, выпив кофе. Папирус зарычал, замахнувшись, чтобы ударить его по затылку, но Санс пригнулся и услышал тихое хихиканье Фриск. Жесткая усмешка слегка смягчилась. Слегка. Выйдя на свежий утренний воздух, он позволил себе угрюмо застонать. — Я, блять, не могу в это поверить, Папс. Она уже добралась до тебя. Ты размяк, — Папирус насмешливо посмотрел на старшего брата. — Санс, я ни в коем случае не размяк, а просто нашел того, кто соответствует моим стандартам и упорству. Возможно, и я бы отнесся к тебе с большей добротой, если бы ты действительно работал. На данный момент человек практичней тебя, — Санс оскалил зубы от оскорбления. Гребаный неблагодарный засранец. — Это всё херня, и тебе это прекрасно известно. Признай уже, Папс. Она манипулирует тобой, и как только получит желаемое, тут же сдрыснет. Ты думаешь, она хочет быть здесь? Хочет… жить у великого и ужасного Папируса как невольница? Нихрена. Она что-то планирует, и ты жрешь прямо с её ладоней, — прорычал он. Долговязый закатил огоньки. — Мы оба знаем, что в тот момент, когда она попытается что-нибудь выкинуть, я не проявлю милосердия. А пока что, она держит наш дом в чистоте и готовит нам кофе по утрам, как послушная маленькая служанка. Поэтому перестань жаловаться и наслаждайся тем фактом, что я не придираюсь к тебе каждую секунду. Планирует или нет — она полезна. Санс исподлобья уставился на Папируса. Он просто не хотел видеть, как его брат привыкает. Не хотел поддаваться её манипуляциям. А уж тем более оказаться под её чарами. — Ладно… И что ты ей оставил сегодня? — Она так хорошо поработала вчера, и я решил, что давать ей длинный список будет — немного излишне. Поэтому оставил просто уход за животными и растениями, стирку белья, посуду и ужин, — Санс прищурившись оглядывался на дом. Скелет знал, что она что-то замышляла и не собирался позволить её схемам реализоваться.***
— Санс, знаешь, в собачьей будке ходят слухи, что Папирус-то кое с кем перепихнулся, — сказал Даг, когда они вдвоем сидели на пограничном посту. Санс хмуро оглянулся на ликана. Какой нелепый слух. — Нет. С чего бы? Он ведет себя глупо? Даг хмыкнул. — Дакота говорит, что в нем появилась какая-то легкость или что-то в этом роде. Я-то верю слову женатого мужчины… а может Папирус просто рад, что поймал человека? Ну, знаешь… того, за которым Гарг и Лез гнались всю ночь напролет, — значит он его дразнит. Санс закатил огоньки. Как будто он собирался так глупо выдавать брата. — Опять эта чушь собачья. Если ты прям жаждешь знать, почему Папирус сияет как медный пятак, это, наверное, потому, что у нас появилась новая горничная, и дом наконец-то стал чистым. Вот и всё. Волк прищурил затуманенные глаза. — Конечно. Будто любая горничная начнет работать на вас-то двоих, — выпалил он. Санс дернулся и сжал кулак. — На что ты намекаешь? — быкнул скелет. Даг сердито заворчал глазами, замолкнул, наклонился к сигаре, щелкая зажигалкой, пока с её конца не повалил дым. Часовые сидели в напряженном молчании. Санс обдумывал сказанное волком. — код лед, заключенный на свободе. Пытается спрыгнуть, — раздался в динамике голос Дороти, и Даг с Сансом оживились. «Наконец-то, хоть какой-то экшен», — подумал ширококостный, застегивая молнию. Ликан схватился за меч. Санс включил сигнализацию: забор снаружи загудел от электричества, ворота опустились, вспыхнули красные огни. — Пойдем рубить мясо, — в предвкушении рыкнул Даг. Санс улыбнулся, когда они подошли к двери. — А ты иди со мной в ногу, — его окружил багровый туман. Ликан на секунду в ступоре прищурился, но не успел ответить — скелет исчез. — Ну, конечно-конечно, им надо было поставить меня с чертовым жнецом! — прорычал Даг в одиночестве и зашагал в лес.***
Ему не стоило телепортироваться в таком измотанном состоянии, но кофе в конце концов должен подействовать — он знал свои пределы. Собаки бросились в погоню. Санс уже слышал адский, пронзительный вой гончей. Беглец перелез через забор. Пора бы им починить этот оборванный кусок. Глаза скелета вспыхнули красным огнем, выискивая душу удиравшего в пределах досягаемости. Синее пятнышко в лесу — цель нашлась. «Глупая сучка», — торжествующе потер жнец руками. Заключенный был слишком далеко, чтобы его перехватить, но Санс знал, где он находится. Громкий лай и рычание послужили ему сигналом, и скелет оказался в самой гуще событий, пронизанный в клубах дыма. Выйдя из красных остатков магии перемещения, Санс увидел, как Лез борется со снежным монстром. Сплошное месиво из зубов, шерсти и перьев. Дакота и Даг бросились к дикому переполоху. Огромный белый ликан, возвышавшийся над меньшим слепым волком, обнажил боевой топор. — Ты совершил большую ошибку, — прорычал он. Псы завидев Санса, резко выпрямились. Лез покорно прикусил сноудрейка за шею и бросил к ногам скелета. Сноудрейк представлял из себя кучкой жалкого птичьего монстра. Именно этого арестовали вчера по обвинению в государственной измене. Комика поймали, когда он останавливался в гостинице, и тому пришлось чертовски дорого за это заплатить. Санс нахмурился, вызывая в руку кость. Беглец съежился. — Знаешь, Фредди, лично я ничего против тебя не имею. Ты веселый малый. Мне нравятся твои шутки, но… — он наклонился к Фредерику и острым концом смахнул с глаз серебристые снежные пучки перьев. Он хотел видеть его страх. — …это тебе не Соединенные Штаты ебаной Америки… Это ад, и Сатане не по нраву, когда ты несешь о нем всякое дерьмо, — Фред взвизгнул, когда кость впечаталась ему в лицо. Санс пнул ногой в его спину и придавил живот. Комик закашлял пылью. — Пожалуйста, Мистер Гастер— — Как ты меня назвал? — глазницы скелета потемнели. Фредерик затрясся как заячий хвост, осознав, что перешел непростительную черту. — Простите, пожалуйста! Я случайно! Прошу, не гонитесь за моей семьей, они ни в чем не виноваты! — умолял сноудрейк, пытаясь отползти от Санса. Дым наполнялся в черных тоннелях, каскадом выливаясь наружу. Красный дым. Собаки заскулили и спрятались подальше с его глазниц. Санс застыл на месте. В нем навалилась ярость. Это имя. Он не слышал его в течение длительного периода. Воспоминания нахлынули мощным потоком, прорывая плотину, и скелет впился иголчатым взглядом в ничтожного, хилого шутника, пресмыкающегося перед ним. Он сотрет его с лица Земли. Он покроет чертовы леса пылью, что стрясет с этого ублюдка! Санс направился к Дрейку, попытавшегося использовать последнюю возможность защититься. Осколки льда, похожие на перья, полетели в Санса, но он отбросил их костью. За спиной закружилась тень, и дым, вырывавшийся из глазниц, осел плотным туманом. Дакота посмотрел вниз — его рация заработала. — Задержите Фредди Дрейка живым. Публичная казнь по приказу 20-го числа— — Черт. Уведите его от жнеца, — приказал ликан своей стае. Собаки без колебаний подчинились Альфе, выскакивая на поляну. Лез бросился на Фредерика, но Санс вскинул руку, — глазница вспыхнула красным огнем. Адский пес был пойман в воздухе, беспомощно болтаясь с светящейся сквозь ребра синей душой; Лез стремительно отправился в дерево, что затрещало от чудовищной тяжести. Даг кинулся на Санса, пытаясь вывести его из бешеного транса. Бледно-голубая кость пронзила землю и вонзилась в душу Фреда, удерживая его на месте. Сноудрейк задохнулся, но стоял совершенно неподвижно — кость пронзила его насквозь. Сдвинься хоть на дюйм — и превратится в труху. Фред судорожно дышал, наполненным ледяной болью, воздухом. Санс схватил Дага за шею и без малейшего усилия повалил, не сводя смертельного огня с комика. Скелет оттолкнул Дакоту. Кость разлетелась вдребезги от взмаха его запястья. Он схватил Фреда за воротник рубашки, подняв в воздух. Красный туман закружился, раскрывая за спиной громадный драконий череп с широко раскрытой зубастой челюстью. Глазница его пылала, как у хозяина. Этот ублюдок мертвец — и он готов раскрыть чрево земли, только чтобы убедится в этом! Как раз в тот момент, когда дракон собирался выпустить взрыв деструктивной энергии, луч света прорезал лес, выстрелив в череп. Санс зарычал от боли разрушеной магии и упал на ноги. Душа посинела, он захрипел, когда его оттащили от Фреда. Шум лошадиного пыхтения известил всех часовых о присутствии их командира. Сердце каждого замерло. Папирус спустился с седла — глазница горела жутким оранжево-красным огнем. Того же цвета дым поплыл по ветру, унося с собой тень драконьего черепа. Санс резко опомнился и с братом, что появился привести его в порядок, голова вновь обретала прежнее пространство. Он рыкнул, с трудом поднимаясь на ноги. — Мой брат? Выходит из себя? Как это неслыханно, — Санс скромно улыбнулся, но в глазницах не было веселья. О, он бы с удовольствием устроил повешение здесь и сейчас. Дакота рывком поднял Фредди на ноги. Папирус смерил комика презренным взглядом и хмыкнул. — Мои ребята должны немного развлечься перед повешением, не так ли? — собаки оживились. Лез, прихрамывая, отошел от дерева, присоединяясь к стае. Дакота толкнул Дрейка на колени, и адский пес безжалостно набросился. Санс сделал шаг, чтобы ступить к веселью, но Папирус протянул руку, останавливая его. Он понял намек, и два скелета наблюдали, как собаки рвали плоть Фредерика. Мучительные крики наполнили лес. Дакота отрубил одно из его серебристо-голубых крыльев, из отсеченной конечности посыпалась пыль. Когда лейтенант был удовлетворен, он коротко свистнул, и ликан рявкнул на свору — чтобы возвращались в строй. Даг рывком поднял Фреда на ноги. К тому времени тот едва мог стоять: всё жалкое тело покрывала пыль. Он издал слабый, полный боли стон, когда его приковали к скакуну Папируса. — Ему прямая дорога к виселице, — сказал Папирус. Ковыляющего сноудрейка утащили на смертный приговор. — Возвращайтесь к работе! Санс взглянул на осторожно оглядывающихся на него собак. — На что уставились? Возвращайтесь на посты, — прорычал он, отворачиваясь. Он не хотел обратно на станцию — не после произошедшего. Нужно остыть. Ему… ему нужно было пойти к Гриллби — почувствовать себя лучше. «Блять, но Папирус будет в городе, закрывать Фреда… Я не могу позволить ему обнаружить меня в Гриллби. Пойду, когда закончится смена», — рассудил он про себя. Нужно выбраться отсюда и… подумать. Или просто покричать, ударить что-нибудь. А лучше — немного вздремнуть. Он мог бы отоспаться от этого кошмара. Скелет шагнул в красный дым. Мир прояснился, и он оказался в святилище своего дома. Конечно, не все это являлось святилищем: воспоминания всегда будут крутиться у него в голове, но именно для этого и нужно было выпить. Войдя, он услышал мягкое пение француженки. Она не ожидала его возвращения прямо сейчас. Он тихонько прикрыл за собой дверь. Санс был измучен и зол. Он мог бы заснуть на том же месте, где стоял. Чрезмерное использование магии сегодня утомила не на шутку, и скелет практически чувствовал, как его тянет. В голове гудело и болело что-то неистовое. Ему нужно выпить кофе. Во сколько он его пил? Он прокрался по коридору. Где же она? Точно не на кухне. Откуда тогда доносится это пение? Полдень. Скелет хмыкнул. Она не ожидала его возвращения ещё четыре часа. Санс сжал кулаки. Было бы так легко причинить ей сейчас боль. Он был взбешен и нуждался в освобождении. Он мог бы ударить её, впечатать голову в стену… и тогда его сдерживаемый гнев приятно выплеснется наружу. Хотя она, наверное, пошла бы плакаться брату. Папирус обожал её сейчас… но что, если она нарушит одно из его правил? Санс злобно усмехнулся: в голову закралась идея. Папирус не знал, что он дома… и Фриск тоже. — Мяу… Санс вздрогнул, поднял голову и увидел тени с серебряными глазами, что шпионили за ним сверху, осуждали его. — Нечего на меня так глазеть, — погрозил пальцем скелет теневому существу. Тонкий хвост раздраженно дернулся, кошка тихо зашипела. Санс усмехнулся, поднимаясь наверх. Он не нуждался в суждениях Ариал. Из гостевой ванной заливалась нежная акапелла. Он прислонился к стене и прислушался. Мягкий плеск воды и аромат лаванды ясно давали понять, что она наслаждается роскошью его дома. Как интересно. За этой тонкой дверью была полная, горячая ванна, в которой плескалась прекрасная, дрожащая женщина. На мгновение скелет задумался о том, как она выглядит под мешковатыми свитерами. «Она занята. Не отвлекайся», — подумал он, раздражаясь на самого себя. Санс тихонько прокрался к комнате брата. Он оглянулся через плечо, дернулся, заметив сидящую в углу Ариал. Она просто наблюдала. Хорошо, что шейды не разговаривают. Давай оставим это между нами, ладно, киса? Скелет ухмыльнулся, повернулся к двери и покрутил ручку. Крохотная трещина. Она ничего не заметит, но Папирус!.. О, Папирус точно не пройдет мимо. Ох, как он будет взбешен! Когда это дурацкое очарование, которое она на него наложила, разрушится, Санс разберется с ней по-своему. Скелет садистски усмехнулся, проскальзывая вниз по лестнице. Теперь ему оставалось только набраться терпения, которое, вероятно, было единственной добродетелью Санса.