***
Поздней ночью дом погрузился в мрачную тишину. Санс лежал в постели, уставившись в самый темный угол комнаты: сон и бдительность вели ежедневную войну с его сознанием. Он был измотан, тело не позволяло закрыть глазницы, а мозг крутил сальто на турнике из его позвонков в самом пике активности. Расслабиться, блять, не получалось. Лежа в постели и вглядываясь в тени, он думал о многом. Он думал о Чистке, о Нике, о Даге… о Фриск. Она просила помощи. Санс заскрежетал зубами, снова и снова вспоминая в голове их препирательства. Он был немного резок с ней. И в этом не было её вины. Скелет был не в лучшем расположении духа. Многие их негативные столкновения рождались из-за его дурного настроения. Муки совести железными цепями сжали его душу, когда он вспомнил слезы, навернувшиеся на её глазах. «Походу, это было важное письмо. Догадаться нетрудно, кем она сейчас меня считает», — подумал он, криво усмехнувшись. Санс не знал, почему это его заботило. Ничто не имело для него значения в течение долгого времени, но она так его бесила. Раздражала. Он не мог вникнуть в природу её действий. Скелет сел и застонал, закрыв лицо руками. «Черт… что она со мной делает?» — размышлял он, выбираясь из-под одеяла. Что он делал? Ведь легче оставить, как есть. Незачем нагружать себя мышиной суетой. Санс переступал с ноги на ногу на одном месте, мыча себе под нос. Похуй. Он тихой поступью выскользнул из своей комнаты. — Мяу. Ариал, ночная гулена, как всегда вела в тиши надзор. — Вот шумная сучка, — проворчал жнец, направляясь по коридору в будуар. Боже, он точно потерял рассудок! Зачем он это делает? Неужели она добралась до него? Ариал ласково замурлыкала, потираясь об ноги. Санс с ирритацией стряхнул кошку, медленно поворачивая дверную ручку. «Гх, как домушник, ей-богу», — думал он, тихонько пробираясь в комнату. Огоньки просканировали помещение. Письмо как попало лежало на столе. А Фриск… спала, нахмурив изогнутые брови; короткие каштановые волосы спутавшись рассыпались по подушке. Санс приподнял костлявую бровь и молча наблюдал, как она сквозь сон что-то хныкала. Шейд прыгнула на кровать, и скелет втянул воздух сквозь зубы, когда спящая заныла. Не буди её, тварина! Но кошка, как назло, продолжала топтаться, сжимая лапы и едва ощутимо выпуская когти на груди девушки. Ты это специально?! Скелет оскалил зубы и стал подкрадываться к письму. Флауи спал у ног, словно котёнок, но когда Ариал вскочила, его сон прервался. Цветок зевнул, разлипая глаза. Внезапно, оскорбительная пантомима с присутствием скелета в их с Фриск единственном святилище, отогнала всё беспамятство. Незванный гость брал письмо большим и указательным пальцами, но подпрыгнул, услышав удивленный вздох цветка, резко обернулся и, приложив указательный палец к зубам, велел хранить молчание. — Ты что тут забыл? — шепотом возмутился Флауи, дабы не разбудить Фриск. Санс отчаянно зашикал. Девушка застонала, зашуршав простыней. Скелет, сильно стиснув зубы, потянул письмо. Цветок пришел к шокирующему осознанию и, не удержавшись, состроил самодовольную ухмылку. — А я думал, ты ни за что не попрешься в Руины в свой единственный выходной, — шепнул он, когда Ариал прижалась носом ко лбу девушки. Санс бросил кошке предостерегающий взгляд. — Я передумал. Ехидная усмешка растянулась шире. Маленький пиздюк… А хотя, подождите минутку. — Ты ведь знаешь, куда это надо доставить? Флауи невинно пожал лепестками. — Возможно. Санс прищурился. В голову закралась идея. Неужели я правда хочу иметь дело с этим пастернаком? Я имею в виду… Ой, ну и хрен с ним. Шагнув в грязь, можно и прыгнуть. Сделанного не воротишь. — Тогда ты отправляешься со мной, ромашка. — Что? — спросил остолоп. Фриск вновь заворошилась. Ариал закрыла серебряные глаза, и девушку окружила пурпурная, призрачная аура. Санс наблюдал, как разглаживались мелкие, неглубокие морщинки, что обычно показывались при её суровом настрое. Ну вот как! Как кто-то может быть таким прекрасным? Он быстро отогнал эту мысль. — Ты хочешь сделать что-нибудь для Фриск или нет? Если— — Ладно-ладно. Просто, пожалуйста, не бей меня… — проговорил цветок смиренно. Санс закатил огоньки и схватил Флауи с кровати. Крадучись двигаясь к выходу, он услышал слабый стон. — Il est à venir, — шептало подсознание, взяв хозяйку на короткое мгновение под свой контроль. Скелет аккуратно закрыл дверь, взглянул на опасливого попутчика и хмыкнул. — Итак, мусорный мешок, чего ты вдруг всполошился? — спросил Флауи, забираясь на плечо. Санс схватил свою куртку из прихожей, накидывая её на ходу, усмехаясь, когда цветок зарычал, пробившись из-под удушающего мехового капюшона. — Ну, либо так, либо ворочаться с боку на бок в течение следующих шести часов. Флауи буравил его взглядом. Он знал, что это была не полная причина. Санс аккуратно сложил письмо и спрятал в карман. — Она добралась до тебя, не так ли? Ха! А ты думал, что её чары на тебя не подействуют! Этот лопух всегда так капает на мозги? — Вовсе нет, — пробурчал Санс. Она не пыталась очаровать его — в этом не было необходимости. Она уже существовала в безупречном совершенстве. В больших карих глазах, в милой улыбке. Санс наслаждался каждым мгновением, когда смешил её против воли. Он знал, что она сдержит себя и нахмурится, но несмотря на угрюмость улыбнется уголками губ, словно проигрывая самой себе. Прекращай так думать. Ты похож на идиота. — Мхм… Я просто не понимаю. Почему ты то грубишь ей, то… даришь альбомы и доставляешь письма? — заинтересовался Флауи, пока Санс тащился по снегу. Тот повернулся к нему и оскалил зубы. — Ты можешь завалить хлебало, а? Я взял тебя как ориентир, а не как следователя, — цветок дрогнул, но послал сердитый взгляд, съежившись в капюшоне. Их окружил красный туман. Санс прошел через него, оказавшись на другом конец леса. Скелет знал, где находились Руины или, по крайней мере, дверь в заброшенный город, но понятия не имел, кому Фриск хотела отправить письмо. Сейчас никому лучше не попадаться ему на пути. Впереди вырисовывалась гигантская дверь из черного дерева с запечатленной на ней эмблемой Дельта руны. Жнец вопросительно поглядел на помощника. Флауи ухмыльнулся, и Санс закатил огоньки. — Уже жалеешь, что взял меня с собой? — проворковал он, когда хмурый скелет распахнул дверь. О, он сожалел обо всем. Ты будешь чувствовать себя менее паршиво, так что не скули и покончи уже с этим. Его встретила бесконечная лестница. Протяжным эхом по стенам прошелся возмущенный стон. Санс отвернулся, желая выскочить обратно и пойти домой, но остановился. Вместо того чтобы отступить, закрыл за собой дверь. Надо было остаться дома. Письмо в кармане практически горело пылающим огнем: скелет вздохнул и, переставляя ноги, стал подниматься по лестнице. Бесило то, как легко она поселилась в его сознании. Разумеется, он не всегда думал о ней, по большей части занимаясь насущными делами, работая и перетираясь с братом. Он, правда, уделял время своим мыслям для Фриск Де Ла Нуар только тогда, когда она что-то совершала. Однако в последнее время мысли всё чаще и чаще обращались к девушке, дергая его из без того нервированного состояния, вызванного изночницей. Возможно, доставка письма развеет глупые мысли и фантазии. Преодолев половину, бедренные кости тряслись словно куски мясного студня. — Боже, неужели она спускалась по всем этим ступеням? Повезло же ей. Здесь помереть можно, — прохрипел он, прислонившись к стене. Флауи по-озорному захихикал. Мелкий ублюдок. Не могу поверить, что взял его с собой. — Помереть тут можно, как я говорил. Это его заткнуло. Говнюк. Переведя дух, Санс продолжил тяжелое восхождение. Конечно, проще всего сразу телепортироваться, но скелет был полностью измотан. Благоразумней сохранить остатки магии для возвращения домой. — Почему ты все время такой уставший? — Санс пожал плечами, поднимаясь по ступенькам. — Потому, цветик-энергетик— — О, и долго ты это придумывал — — Господи, когда ты заткнешься? Пиздец просто. В общем, это не секрет. Вся причина кроется в моем сонном параличе. Разбираться как, что, зачем и почему — не охота. Эта падла длится очень долго, гораздо дольше, чем обычный сонный паралич. — Тогда откуда у тебя тогда столько энергии на магию? Санс усмехнулся. — Много дрем и вкусная пища.… Папирус знает. Мне не мешает, что он любит итальянскую кухню. Она нас обоих устраивает, — усмехнулся скелет. Флауи тихонько улыбнулся, но, как и Фриск, взял себе в привычку хмуриться. Как брат и сестра эти двое. — Вы с Папирусом ведете себя так, словно ненавидите друг друга, — Санс хмыкнул, услышав горькую правду о своих братских отношениях. У них настали непростые времена. — Папирус… неуверенный. Он часто срывается на мне, потому что я считаюсь его корнем неуверенности. Ну, это то что я понял, по крайней мере. Но, знаешь, я всегда тужился. Старался сделать всё, чтобы он был счастлив.… Постой. Чего это я тебе все рассказываю? — проворчал он. Флауи развел листочки с хитрым выражением лица. — Думаю, у тебя накопилось много невысказанного, которое ты хотел бы с кем нибудь поделиться. У тебя тяжелый эмоциональный запор из-за окружающего общества… Я также думаю, что именно по этой причине мы доставляем письмо в полночь, а не тогда, когда тебя попросила Фриск. Санс раздраженно ощерился. — Послушай внимательно, я взял тебя с собой не для того, чтобы ты шарился у меня в черепе, ясно? Ты не психотерапевт. Ты — гребанный навигатор, — прорычал он предупреждающе. Цветок замолчал и отвернулся, задумчиво хмыкнув. Санс не хотел верить его прямодушным словам. Я не могу быть подвергнутым психоанализу пучком по имени Флауи. Блять, и что это за дурацкое имя? Наконец они преодолели последнюю ступеньку. Скелет согнулся пополам, схватился за ребра и задышал как собака, бездумно бежавшая за грузовиком. Он был повержен лестницей и не думать не смел, чтобы даже спуститься по ним, про себя успев предписать к десяти казней египетских плюс один. «Зачем? Боже, кому это надо? Кто, черт возьми, решил так жестко поглумиться?» — думал он, соскальзывая вниз по покрытой влажным мхом стене, чтобы передохнуть. — Фу, я думаю, мне нужно просто, ну знаешь, сделать небольшой перерыв. — Ты ещё тут жить останься. Просто закончи начатое, — упрекнул Флауи. Санс застонал и снова, пошатываясь, поднялся на ноги. Он точно тут подохнет. И что теперь? — Ладно, сейчас ты мне пригодишься. Ну и что за ебень там, за этой дверью? — Цветок тяжело вздохнул и покачал головой. — Это… ну, это Ториэль Дриимурр. — глазницы расширились, и Санс оглянулся на дверь. Он помнил это имя. — Она принимает почту? — Флауи беспомощно пожал лепестками. — Долгое время, она была.… потерянной. Злой. Я видел, как многие погибали от её рук. Фриск была первым человеком, кто смог… пробиться к ней сквозь её безумие, — Скелет спрятал подальше разорждающую, восхищенную улыбку. Кто бы сомневался. Вздохнув, он громко постучал. Цветок встревоженно помотал головой. — Она… она не откро… Прежде чем он успел договорить, с другой стороны раздался мягкий голос. Санс замер и обменялся с напарником потрясенным взглядом. Ну и что ему теперь делать? Паника. Он не знал, чего ожидал, возможно, буквально — ничего, но точно не однажды нашумевшую, изгнанную Королеву Подземелья. Скелет сглотнул, поцарапав череп. — Э-э…черт, ладно, хех… Она спросила, кто там? — расползлась нахальная улыбка, и Санс осторожно прислонился к двери. — Вета! — громко сказал он. Женщина по ту сторону долго молчала. Цветок смотрел на него в смеси ужаса и нескрываемого отвращения. — Вета… кто? — спросила старушка. Санс задумчиво щелкнул языком, доставая письмо, и поискал взглядом щель. Между дверью и полом был очень тонкий зазор, через который он мог просунуть бумагу. — в-ЕТА вам, — сморозил скелет шутку, протиснув письмо. Женщина ахнула, и вскоре тишину наполнил легкий смешок, что постепенно перерос в звонкий, искренний смех, заразивший своей энергией балагура. Классно. Молодец, Санс. — Она всё-таки написала мне… О, у меня есть кое-что для неё. Подожди. Никуда не уходи, — приказала она. Санс поглядел на Флауи и довольно ухмыльнулся. — По крайней мере, кому-то нравятся мои шутки, — цветок закатил глаза. Они молча ждали возвращения старой леди. — Тук, тук — позвала она. Санс мягко улыбнулся. — Кто там? Женщина фыркнула. — Угодил, — с тяжелым скрипом открылась дверь. Жнец отступил назад. Он не мог ничего поделать, крохотные зачатки страха, обвиваясь, обростали шнуроподобной повиликой. Не каждый решится забречь в древние Руины. И на то были веские причины. Королева считалась в народе диким зверем, и Санс, как бы это было не смешно, боялся, что она накинется на него. — Угодил к-кто? — спросил он дрожащим голосом. Из двери высунулась бархатная, белая рука, держащая маленькую тарелочку с яблочным пирогом с корицей. — Угодил прямо в яблочко, — сказала старушка. Санс фыркнул от смеха: ледышки сдержанности растаяли. Разве эта женщина не должна быть страшной и безумной? В конце концов, она публично напала на короля, покалечила нескольких стражников.… — Хех, эта была хорошая… Королева грустно усмехнулась. Скелет уловил в мелодичном голосе холодный, тусклый спектр чувств, испытанных многие годы в отшельничестве. Вина. Горе. Печаль. — Можешь отдать это Фриск? — Санс деликатно взял тарелку с пирогом. Неужели Фриск удалось спасти обезумевшую, забытую королеву? — Как она? Санс глядел на пирог, стиснув зубы. Она была упрямой, умной, очаровательной… возможно, даже ангелоподобной, как однажды с нежностью подметил Даг. К удивлению обнаружив, что сумашедшая Королева шутит и с заботой передаёт гостинец человеку, медленно, но верно убеждало его в правдивости слов товарища. — Уверен, в письме имеются все подробности… — произнес он. Рука Ториэль еле заметно дрогнула. — Обещай мне, что защитишь это дитя. Она спасла меня от самой себя.… И она же спасет Подземелье от саморазрушения. Никому не позволяй причинять ей вред, хорошо? — Санс почувствовал чувство вины, которое испытывал всякий раз, когда видел Фриск. Слишком поздно… Он был ужасным, подлым монстром, не знавший, как исправить свою ошибку. Но услышав старушку… Он был не из тех, кто давал обещания… но той, кто искренне любит плохие шутки, … невозможно отказать в добросовестности. В конце концов, скелет кивнул с грустной улыбкой. — Обещаю. Дверь закрылась. Санс в глубоком молчании стоял с обгоревшим по краям пирогом в руке. — Это было как-то слащаво, — высказался Флауи. Скелет от неожиданности загоготал. — Эй, хоть это и было слащаво, зато я всегда могу найти юмор в любой ситуации… Да брось, не морщи рожу. Ты походишь на печеное яблоко, — самодовольно проговорил он, помахав тарелкой, и цветок застонал от каламбура. Красный туман. Руины снова остались в своем унылом одиночестве. Ночные шатуны благополучно вернулись к фермерскому домику. Санс усадил Флауи на кухне у подоконника, написал небольшую записку, положил её на пирог и, слегка улыбаясь про себя, поставил в холодильник. Заметив мерзкий, пристальный взгляд цветка, он поднял огоньки к потолку. — Ты ведь просто большой хлебный мякиш, — произнес тот с благоговением. Санс стиснул зубы от негодования, впиваясь немым, но выразительным взором в Флауи. Ему нечего было ответить. Поэтому он с мрачным вздохом отвернулся и вышел из кухни. Покончив с коротким приключением, скелет без сил рухнул на диван. Впервые за долгое время он наконец-то смог спокойно поспать.***
— Если ты сбежишь, я буду тебя преследовать. Фриск оказалась в лесу. Она слышала дикий вой адских гончих — они охотились за ней. Девушка стремительно бросилась бежать в ночи, зигзагами проносясь через деревья. Ей не хватало воздуха, она задыхалась, кричала! Кто-то схватил её сзади. Раздался пронзительный звук взведенного курка.***
Фриск проснулась рано — раньше чем обычно. Оглянувшись, она обнаружила у ног мирно спящую кошку. Где Флауи? Её охватила легкая паника, заставившая резко вскочить с кровати. — Флауи? — Ариал замурлыкала, серебряные глаза с любопытством открылись, ощутив неистовую ауру. Девушка обыскав комнату, заметила, что письмо тоже пропало. Ледяной ужас наполнил её душу. Фриск включила свет и с бешено колотящимся сердцем стала искать глазами потери. «Где письмо?! Где Флауи?!» — думала она лихорадочно, открывая и закрывая ящики комода. Слезы отчаяния выступили на глазах. С каждой секундой безрезультатных поисков дышать становилось тяжелее. Фриск откинула волосы с шеи. Здесь так жарко! — Мяу. Ариал выражала абсолютную безмятежную спокойность и безразличие к её панике. Девушка заскулила в беспомощном отчаянии, и кошка медленно моргнула, как бы говоря ей успокоиться. — Хорошо, хорошо… ты знаешь, где они? Шейд снова моргнула, вскочив с кровати. Фриск ахнула и бросилась за Ариал, пролетевшей через холл. Это было очень похоже на то, как тень расширялась на свету. Кошка скользнула вниз по лестнице и остановилась на кухне. Девушка, пыхтя, облокотилась на стойку, чтобы отдышаться, и повернув голову, обнаружила, что животное бесследно исчезло. Фриск огляделась. Брови нахмурились в замешательстве, но тут же расслабились, заметив Флауи, крепко спавшего у кухонного окна. Она с облегчением выдохнула. Флауи тут… но где же мое письмо? Требовательно заурчал желудок, и решив отложить этот вопрос на потом, она открыла холодильник. Взгляд упал на яблочный пирог. Что? Девушка, взяв тарелку, наткнулась на записку, прикрепленную поверх пищевой пленки. Я всё уладил, мелкая. Кое-кто по ту сторону очень заботится о тебе. У неё перехватило дыхание, когда неожиданное, трепетное тепло разлилось сладким чаем по всему телу. Нет… он не… Фриск засеменила в гостиную. Санс в полной отключке лежал на диване. Не сдержав мягкой улыбки, она нерешительно подошла ближе и, нервно вздохнув, наклонилась над диваном. Что он пытался сделать? Девушка была сбита с толку. Она считала, что знала жестоких мужчин, как свои пять пальцев, ведущих себя мило и галантно, пока не получат желанного, вскрывая настоящие, гнилые личины. А Санс… Фриск ничего не знала о нем, кроме своего страха, который он внушил ей однажды. Она снова посмотрела на записку, затем на него, наклонилась прямо перед лицом скелета, как будто он был ключом к великой тайне; как будто ей нужно было только присмотреться внимательнее, и по чистой воле недостающие кусочки головоломки появились бы из ниоткуда, представив долгожданную целостность. — Чего ты хочешь? — прошептала растерянная девушка. Что она ожидала? Объяснений? Возможно. Она была обязана объяснить себе его странности. Не он ли делал ее жизнь невыносимой в первый месяц? А сейчас что? Почему он всегда морочил ей голову? Почему просто не передал письмо, когда она попросила? Он был гордым, но великодушным? Жестоким, но чутким? Исчерпывающего ответа не последовало, и Фриск отошла в сторону, чувствуя ошеломляющую смесь невыразимой благодарности, приятного тепла, вкупе со смущением и внезапным раздражением. Нет. Нет времени на сантименты. Пора собираться. С этой мыслью она поднялась наверх, чтобы переодеться, отогнав навязчивые мысли о Скелете Сансе в самые темные уголки своего сознания. Ей было некогда до него и на его игры. Дел непочатый край, черт побери! Спускаясь по лестнице, девушка взглянула на часы. Пять тридцать! Ей нужно уходить сейчас, если она хочет прийти вовремя! Прибежав на кухню, она разбудила Флауи. Тот застонал, что сон его оборвался, но не собирался упрашивать у Фриск дополнительные блаженные минуты, зная, что у неё сегодня важный день. Так быстро, как только мог, Флауи вскарабкался на плечи и отрастил рога. Закончив с маскировкой, Фриск написала записку Папирусу и повесила её на холодильник. «Мы все сейчас заняты, как пчелки! Я вернусь в двенадцать. Ещё раз спасибо!» — девушка не знала, что оставить Сансу, полагая, что рано или поздно ей придется заговорить с ним. В необычном состоянии Фриск вышла из дома и направилась в Сноудин, чтобы начать свой первый рабочий день.***
Как и обещала Шарлотта, её ждала униформа. Это было маленькое черное, хлопковое платье, к которому прилагалась белая нижняя рубашка с длинными рукавами и аскотом. Шарлотта сварила кофе, пока девушка переодевалась. Вернувшись в офис, она убедилась, что пришла вовремя. — Доброе утро, Мокси. Хорошо спала прошлой ночью? — Фриск поджала губы, держа кружку с кофе на коленях. Они сидели в комнате отдыха. Спокойные сновидения сошли на нет. Прошлой ночью… к ней подкрался тот же тревожный кошмар. У неё никогда не было повторяющихся снов. Она не могла вспомнить содержание, только… ощущения. Она отчетливо помнила Дэмиана. Иногда, в редкие моменты к середине ночи наступали мгновение покоя, давая краткую передышку и успокоение, однако сухой вкус удушья и погони возвращались с удвоенной силой. Что же с ней происходит? — Мокси? Голос начальницы вернул её на землю. — Ах, да, да, хорошо, — Шарлотта улыбнулась. — Отлично! Как только ты закончишь пить, можешь, пожалуйста, помочь мне, на кухне? У меня остались гости, и я хочу, чтобы они хорошо позавтракали. А потом когда они уйдут— — Конечно, я в деле, — Шарлотта просияла, и женщины отправились на кухню. Никто не произносил длинных речей. Фриск взялась готовить тесто для блинов, крольчиха же принялась за омлет. Девушка чувствовала спокойное дружелюбие и единодушие, как тогда — в присутствии Ториэль. Она была в безопасности. — Где ты научилась готовить? — наконец спросила Шарлотта. Фриск улыбнулась, грациозно перевернув блин, и задумчиво прикусила губу. — Мой… ну, я научилась готовить у своего папы. Однако по совести скажу: выпечка у меня совсем не получается. Я не умею печь торты, а пирожные и десерты выходят из рук вон плохо. Я думаю, это потому, что мой папа кажется тоже не разбирался в них, что решил даже не пытаться учить меня, — Дамы с удовольствием рассмеялись над простодушным признанием. — Я и сама не очень хороший пекарь, но моя сестра настоящий профессионал. Она делает лучшие булочки с корицей. Кого хочешь спроси в Сноудине, — задумчиво произнесла крольчиха. Фриск усмехнулась. — Я никогда их не пробовала, — Шарлотта ахнула от неожиданности. — Ты обязательно должна их попробовать! Конечно, это может отправить твоё крошечное тело в диабетический шок, но тем не менее… — поддразнила она. Девушка хихикнула и аккуратно разложила блины. Не теряя времени, они принялись готовить бекон, печенья, подлив — в общем всё, чем можно было накормить голодных пребывателей. — Когда у тебя будет перерыв, я обязательно угощю тебя коричной булкой Бонни, — Фриск благодарно кивнула, и они отнесли завтрак в столовую. Отель был по-домашнему уютным. Огонь в большом фойе оживлял обстановку ярким, извивающим танцем. Недолго погодя, послышались множество шагов — гости выливались из комнат. Показались знакомые лица. Это были девушки, которые работали в Гриллби? Фриск увидела крольчиху с белоснежным мехом; все что на ней было надето — это укороченный топ с глубоким вырезом и короткие, обтягающие шорты. Она была не одна — с ней рядом шла персикого цвета крольчиха, которая буравила острым, иголчатым взглядом Фриск, когда Санс проигнорировал её в клубе. Лучше не попадаться ей на глаза. К счастью, трудностей с этим не возникло, потому что девицы решили не задерживаться, чтобы насладиться утренней трапезой. Мужчину спускавшегося вниз, горничная тоже опознала. Она видела его на казни: он был одним из стражников, когда вешали несчастного Фредди. Большой белый, похожий на Пиренейскую горную собаку монстр с густыми черными усами. Он положил себе завтрак, бросил быстрый взгляд на девушку и улыбнулся. Фриск сразу же отвернулась, удалившись наверх убирать комнаты, дабы не испытывать судьбу. В голову, словно пробившей колотушкой гонг, пришло осознание, что единственным бизнесом, который, должно быть, удостоил отель бедной Шарлотты, был коммерческий секс. Этот отвратительный клуб использовал его как неофициальный, скрытый бордель! Желудок скрутило от запоздалой мысли, когда девушка, едва волочив ноги, пошла в уборную за чистящими средствами. Похоже, она оказалась по ту сторону изгороди. Господи, я не знаю, смогу ли я… нет, нет. Я смогу. Я должна. К тому же… Шарлотта была так добра, наняв меня. — Флауи, — прошептала Фриск. В этот момент ей было необходимо его общество. Ей было необходимо любое отвлечение — только бы избавиться от мрачных воспоминаний. Цветок, проснувшись, поморгал несколько раз и зевнул. — Как продвигается работа? — девушка вздохнула и покачала головой, открывая гостиничный номер. Бардак её ничуть не удивил. — Мне бы сейчас не помешал друг, — призналась она. Флауи понимающе кивнул. Он подумал, не сменить ли тему разговора, пока она меняла постель. — Тебе понравился пирог? — Фриск стиснула зубы, не желая, чтобы ей напоминали о том, что сделал для неё Санс. Это только ухудшало настроение. — Нет.… Я собиралась приберечь его для обеденного перерыва, — ответила девушка как ни в чем не бывало. — Она делает лучшие пироги… — пробормотал он. Подруга взглянула на цветка, опрыснув матрас и шустро убрав беспорядок с пола. — Ты её… знал? — этот вопрос довольно часто не давал ей покоя, когда он рассказывал что-то загадочное о Ториэль или Азгоре. — Эм… раньше я… я работал во дворце садовником. Было что-то в его голосе, что-то не совсем уверенное в собственной истории. Он мне врет… Фриск не стала докапываться до истины. — Работал садовником значит, — произнесла девушка со смешком. Цветок, невесело вздыхая, кивнул. — Ага… В конце концов, она прошлась по всем комнатам, нуждавшихся в уборке. Изнурительная работа, но ей не привыкать. Фриск была не только маленькой домохозяйкой Дэмиана, но и горничной скелетов. Её работа и рядом не стояла с длиннющими списками Папируса, которые она, впрочем, всегда заканчивала вовремя. Наступил обеденный перерыв, и девушка с аппетитом съела пирог, что был намного лучше и съедобней, чем первый, которым угощала Ториэль. Однако каждый раз, глядя на пирог, Фриск вспоминала записку, и мрачное настроение назойливо, до скрежета зубов, возвращалось. Жаль, что сладкая память о Ториэль испортилась мерзким скелетом. Почему он вечно всё портит? Шарлотта принесла ей булочку, и Фриск завернула её в пакетик, дабы не возникло лишнего соблазна съесть. Шарлотта ничуть не обиделась на этот жест. Она ведь сама предупреждала о переизбытке сладкого. Женщины влились в пестрый поток болтовни, рассказывая друг-другу о повседневных привычных вещах. Крольчиха хвасталась своими детьми. Нежная, материнская любовь проскальзывала в каждом её слове. Фриск узнала, что у неё было трое детей. Конечно, семейная фотография поведала ей об этом раньше, но приятно и интересно было слушать, как Шарлотта хвалилась и в тоже время забавно сетовала на свою семью. Непринужденный разговор снимал тяжелое давление скелетов и Дэмиана. Девушка, внимательно слушая, запомнила все имена и взгляды каждого ребенка. У Шарлотты была пятилетняя дочь Лола и двое сыновей: подросток Арчи и шестилетний Найджел. Старший сын присматривал за младшими, когда их мать, не покладая рук, трудилась в гостинице. — Арчи участвует в боксерской команде. Он любит бокс, но… не знаю. Я надеюсь, он не попадет в высшую лигу, — промолвила крольчиха, когда они отдыхали. Фриск нахмурилась. Ещё один любопытный факт, которого она не знала в Подземелье. Это должно быть опасно. — Он хочет попасть в высшую лигу? — Шарлотта задумчиво скрипела зубами. — Надеюсь, что нет. Эти турниры по боксу опасны… Я вижу, что он становится с каждым днем все старше и сильнее, но опять таки… я не знаю. Не думаю, что он выживет на ринге. Они сражаются насмерть? — Тогда держи его подальше от этого. Я бы не хотела, чтобы ты переживала ещё потери, — Шарлотта грустно улыбнулась. — Я просто пытаюсь быть хорошей матерью. Он так тяжело перенес смерть Чарли. Думаю, он всё чаще находится в поисках острых ощущений. Я рада, что он хотя бы остался рядом, чтобы помочь мне детьми. Фриск понимающе кивнула. — У тебя есть муж, верно? Или по крайней мере… был до того как он, — женщина указала на свое лицо, как бы показывая на предполагаемый шрам, который Мокси носила под маской. Девушка хмыкнула. — Да. Дэмиан. Шарлотта насупилась. В её голосе голосе прозвучали нотки жалости и беспокойства. — Знаешь, я не хочу, чтобы ты была в опасности. Если ты когда-нибудь почувствуешь, что эти скелеты слишком… страшные или если они когда-нибудь причинят тебе боль, я всегда буду рада принять тебя, солнышко, — предложение тронуло Фриск до слез. Она поджала губы. Великодушие, проявленное к ней Шарлоттой, было высоко оценено. Они изменились. С того дня я ни разу не пострадала. — Спасибо, Шарлотта, но… они правда не так уж плохи. Крольчиха сморщила нос. — Моё предложение остается в силе. Ты всегда можешь остаться со мной и Бон. Сердце девушки растаяло. — Конечно, — пробормотала Фриск, прекрасно зная, что это невозможно. Она — человек. Кроме того, если они попытаются спрятать её, Санс и Папирус в любом случае узнают и сделают все возможное, чтобы вернуть обратно. Это был цугцванг в её шахматной партии. Душа упала, будто в лифте оборвался трос, от болезненного осознания, что она снова была всего лишь инструментом. Её решимость — её благословение и проклятие. Пронеслись часы, и в полдень Фриск наконец вышла из гостиницы. Проходя мимо дверей, она столкнулась с барменом из того гадюшника, куда её однажды своевольно затащил Санс. Мужчина из огня ухмыльнулся. — Здравствуй, прелесть, — промурлыкал он, обводя разнузданным взглядом засветившийся вид. Захлестнула волна паники. Рядом с ней не было Санса, некому заступиться за неё. Что если он попытается навредить ей? Девушка запнулась и осторожно прошла мимо, чувствуя на себе горящие глаза. По спине пробежала стая мурашек, когда она наконец остановилась на краю причудливой маленькой деревушки. Фриск боялась возвращаться домой. Поджидали очередные хозяйственные дела, вынуждавшие её бегать как белка в колесе, которая уже находилась на грани выгорания. И это не упоминая о неизбежном разговоре с Сансом. «Может, нам не стоит об этом говорить. Я не хочу и не думаю, что Санс горит желанием это обсуждать. Скорее всего, он снова был пьян», — с обнадеживающей мыслью она поплелась вперед, готовясь к предстоящим домашним хлопотам.***
Растянувшись на диване и окутав себя одеялом, Фриск лежала без задних ног. Флауи вернулся в её комнату — восстанавливать силы. У них был долгий день. Сквозь сонное облако спящая услышала, как кто-то прочистил горло. Тяжелые шаги вошли в гостиную, и чья-то рука легла ей на плечо. Фриск перевернулась. Низкий смешок. — Мелкая, — прошептал знакомый, тихий голос Санса. Она застонала, нахмурив лоб сквозь упрямую сонливость. Скелет усмехнулся, склонившись над диваном. — Просто подвинься, — сказал он, смеясь. Фриск, зевнув, убрала ноги, быстро поморгала и потянула обмякшие конечности. Санс устроился на диване и включил телевизор. — Ну и как… как тебе на работе? — спросил он, переключая каналы. Девушка, прищурившись, взглянула на него и с сомнением покачала головой. Где же Папирус? Может его задержали в городе? — Неплохо… Кто же… А, там был монстр похожий на белую собаку с пушистыми, черными усами. Он приходил с белой крольчихой. Санс, вздохнув, выключил телевизор. Нет ничего интересного, когда везде мельтешит Меттатон. Он посмотрел на неё с растущим любопытством. Фриск облизнула губы, отведя взгляд, не в состоянии находиться под его пристальным вниманием. Что он пытался выяснить? — Серьезно? Ха… черт. Хотя, все знали, что к этому шло. Девушка озадачилась. Что он делает? Он сидел рядом с ней и вел себя так, словно они были друзьями. Но они не были друзьями. Чувствуя легкое отторжение, она вскочила с дивана. Тяжелый вздох сорвался с губ. Скелет в замешательстве наблюдал, как она сложила и повешала одеяло на спинку дивана. Лицо сурово нахмурено, глаза сужены в глубоком раздумье. — Что с тобой? — усмехнулся Санс. Фриск пригладила челку и поправила подушки, стараясь не обращать внимания на его вопрос. Ублюдок. Но вопрос был настолько абсурдным, что она разразилась язвительным смехом. — Я просто.… Я тебя не понимаю. Совсем не понимаю. Чего ты хочешь? — внезапно рявкнула она. Черт, откуда это взялось… Твою же мать. Внутренний голос возрастал, увеличивал обороты, готовый к залпу пушечным выстрелом. И всё из-за его недоуменного взгляда. — О чем ты говоришь, мелкая? Мелкая… Мелкая! Он что, издевается?! — Я не понимаю, как ты можешь быть таким жестоким и… Гх, чего ты добиваешься? Мне осточертело, что со мной играются— — О, Господи… — Нет. Ты не имеешь права так поступать со мной. Я больше не поведусь на всякую херню. Просто скажи мне, чего ты хочешь! — нагреваясь на медленном огне, гнев, крики, отягощения, разочарование в нем… в Дэмиане наконец вскипятили голову, выпустив перегретый пар. Санс был в смятении. — Слушай, я знаю, ты до сих пор сердишься за… — До сир пор сержусь?! — презрительно усмехнулась Фриск. Скелет встал. Казалось, воздух наэлектризовался от вспыхнувших искр в их гляделках, и девушка, не выдержав, умчалась наверх, чтобы спрятаться в своей комнате. — Мелкая! — Санс побежал и остановил её прежде, чем она успела захлопнуть дверь перед его носом, сбросив руку с плеча. Фриск понятия не имела, откуда взялась эта волна ярости и агрессии. Она была невероятно вымотана. Она разбиралась с его опостылевшим диссонансом больше месяца. Пора было ей наконец сорваться. Но каковы будут последствия? Конечно, в последнее время он был довольно смирным… но надолго ли? — Не смей, свол… — Фриск затаила дыхание: глазницы жнеца поглотила плотная чернота. — Кто ты, блять, такая, чтобы указывать мне, что делать? У неё непроизвольно вырвался кривой смешок. Боже, он такой же мудак, как и все. Совсем как Дэмиан. Совсем как Клод. Ублюдок. — И что ты сделаешь? Снова будешь мучить? Топить? О, я знаю, что ты можешь. Я уверена в твоих способностях. Что ж, не волнуйся: я вытерплю. Ведь я терпела это всю свою жизнь, — защипела она. Санс закатил огоньки. — Господи, сколько драматизма ты устраиваешь. — Это я устраиваю драматизм?! Насколько я помню, это не у меня был дикий приступ яро— — Даже, нахуй, не начинай. Боже, как же ты меня бесишь. Чего ты от МЕНЯ хочешь? Да я из-за того, что хреново себя чувствовал, как мог старался всё исправить. Я доставил твоё письмо, — подчеркнул скелет. Фриск засмеялась. — И мне теперь по твоей головке погладить? Санс зарычал. Руки чесались. Она вела себя крайне грубо. Он сжал кулаки. Ну уж нет. Он больше не даст ей повода вторгаться в сознание, заставлять его чувствовать себя последней мразью и жалеть её. Она слишком часто лезла ему в голову, и Санс не хотел давать ей ещё больше причин. — Ты такой же как и все. Ты жестокий грубиян, которому нравится причинять людям боль, потому что ты ощущаешь себя, ой-каким, могущественным. Вас пруд пруди, и я пережила каждого из вас. У всех есть свои мотивы. Так какой у тебя? Санс в отчаянии откинул голову назад и ладонями закрыл глазницы. — Какая же ты, блять, самоуверенная. Ой, прошу прощения за оговорочку! Ты же наша спасительница! Ангел небесный! — девушка нервно провела рукой по волосам. Она это всё начала, черт возьми, и она всё закончит. — Я никогда… Я никогда такого не говорила. Я не… Я просто хочу ощущать себя в безопасности. Просто хочу перестать страдать, — голос дрогнул, пылкие слезы выступили на глазах. Вездесущая ухмылка Санса смягчилась, и тяжелая вина, которая, казалось, давила на его душу, снова потянула за цепи. Черт возьми, что он творил? — Нет, нет, — пробормотала Фриск, но слезы потекли по щекам. Она не должна плакать перед ним. Скелет вздохнул, потерев макушку. — Черт. — Я просто хочу знать.… Почему ты, ну, почему ты это делаешь… У каждого есть своя игра. Я устала… Просто устала быть пешкой, — всхлипывала девушка, прерывисто дыша. Он стиснул зубы и отошел. Она была запутана, напугана и совсем его не понимала. Санс никогда не сталкивался с подобным итогом его проступков, до того, как она вошла в его жизнь. Его стряхнули, как нашкодившего кота. Теперь он понял, как со стороны, должно быть, выглядели его действия. Монстр, который мучил и делал её жизнь невыносимой, вдруг стал хорошим? Конечно, она заподозрит его на наличие скрытых мотивов. Мудак. Но Санс был не из тех, кто просил прощения. Будь он проклят, если она одержит над ним верх. Даже при том, что она..! Твою же… Как кто-то может быть чертовски идеальным в гребанной ссоре? Встревоженный самим собой он не знал, как всё исправить. Она остановила драку между ним и Папирусом, сохранила жизнь Дагу, спасла безумную Королеву Подземелья. Самое меньшее, что он мог сделать — это не обращаться с ней как с помойкой. Кроме того, Ториэль взяла с него обещание присматривать за ней. До этого момента Санс не очень справлялся с поставленной задачей, пренебрегая моралью, но… во Фриск было что-то такое, от чего он никак не мог избавиться. — Знаешь, что мне вчера сказала старуха? — она не ответила, и скелет вздохнул, приняв это как сигнал к продолжению. — Она сказала, что ты спасла ей жизнь, что ты спасла её от самой себя.… Делай с этим знанием, что захочешь. Фриск робко подняла на него глаза. Если бы она позволила себе выходящую за рамки вспышку при Дэмиане, тот бы непременно применил на ней экзекуцию. Девушка ожидала такого же исхода от Санса. Она бы выдержала, боролась бы каждую секунду, зная, что сможет вынести боль… но сраный скелет снова переворачивал её тревожные предположения вверх дном. Он был большой противоречивой загадкой. Они обменялись долгими тяжелыми взглядами, прежде чем Санс прорычал себе под нос и отвернулся. Разворошенная девушка, прислонившись к стене, смотрела, как он исчезал в святости своей комнаты. Может, я была немного резка с ним… Нет, похрен. Он заслужил, чтобы его поставили на место… И всё же какая-то её часть жалела, что она сорвалась. Жалела, что они не поговорили друг с другом, как в то утро. Рухнув на кровать, она вспомнила приятную атмосферу их разговоров о литературе, мечтах, человечестве, бессмертии… Фриск просто не могла заставить себя довериться кому-то вроде него. Никак не могла.