***
Вторник. Именно самым наипоганейшим образом полагалось стартовать этому буднему дню. Санс всем своим существом чувствовал, что это далеко не конец. Фриск не нашлась на кухне, значит не видать ему кофе. Папирус тоже ушел, а это означало, что его сочтут опоздавшим. Он устало застонал, просунул руки в рукава куртки и направился к выходу. Добравшись до караульного поста, скелет обнаружил его пустым — стало быть он проведет утро в одиночестве, пока с братом не отправится в Столицу. Придется сидеть и ждать. По правде говоря, Сансу не нужно было идти, но Папирус предпочитал (хоть и не признавался), чтобы он был рядом для… моральной поддержки. Принародно он считался его подпевалой, верным клевретом, выполняющим всяческие указы и хотелки — и всё ради, чтобы только сделать своего брата счастливым и довольным. Скелет усмехнулся невеселым размышлениям, отдавая отчет своим действиям, способствовавшим развитию напыщенного эго Папируса. Он подпрыгнул, когда раздался требовательный стук в дверь. «Помяни черта…» — с досадой подумал он, открывая задвижку. Папирус оттолкнул его и пулей влетел в комнату — не злой, отнюдь нет. Санс сразу бы опознал его кислое состояние. — Мне нужно обсудить с тобой изменения в наших планах, брат, — ширококостный устало вздохнул и сел. Папирус не стал дожидаться его разрешения, — он никогда этого не делал, — и продолжил тараторить. Санс впал в прострацию. Его совершенно сейчас не волновали ни скучные встречи, ни планы, ни амбиции Папируса. … Фриск… Фриск? Он с любопытством поднял огоньки. А что с ней? Какое отношение она имеет к Столице? — Подожди, ты можешь… вернуться? — Папирус свирепо и презрительно вздохнул, сдержав порывы отчитать его как следует. — Как я уже говорил, Фриск идет с нами. Ей надо открыть счет в банке и… мне нужно, чтобы ты пошел с ней, — Санс не знал, был ли он раздражен или взволнован этой новостью. Она пойдет с ними? Он должен присматривать за ней? — Почему я только сейчас об этом узнаю? — Папирус на мгновение удивленно приподнял костлявые брови, но после секундного замешательства раздраженно воскликнул: — В этом вся загвоздка! Изменения появились неожиданно, ради Бога, неужели ты не слушаешь? Не начинай жаловаться, — Санс усмехнулся и покачал головой. — Я не жалуюсь, — Папирус поднял руку, чтобы остановить предполагаемые аппелирования. Санс закатил огоньки к потолку, делая над собой усилие, дабы не вспылить. — Я же сказал, не начинай— — Да я не начинаю! Но просто для ясности: ты отправляешь меня по мелким делам? Папирус потёр переносицу. — Санс… Я решил, что тебе надлежало бы наконец растормошить свою задницу, — Санс глубоко вздохнул, услышав укор в свою сторону. Он привык к ним или, по крайней мере, пытался убедить себя привыкнуть. Но тут удобно подоспел идеальный момент для отмщения, от чего в миг у старшего проявилась злорадная ухмылка. Глазницы Папируса расширились, предрекая, что сейчас произойдет. — Ладно-ладно, так и быть, не заводись. Хорошо. Ведь знаешь— — Санс— — всегда стоит уступать братьям меньшим. *1 Невозмутимое молчание. Санс невинно хмыкнул. Папирус с нескрываемым раздражением повернулся на каблуках и безмолвно удалился. Скелет не сдержал ехидного смешка, услышав отдаленное ворчание с улицы. Наконец-то его оставили в наедине с самим с собой. Оставили наедине… Оставили наедине с Фриск на все время пребывания в Столице? Оставили наедине с Фриск на все время пребывания в Столице… Почему он так заволновался? Не то чтобы ему никогда не приходилось оставаться тет-а-тет с Фриск. Конечно, не всегда в лучших обстоятельствах, если вспомнить их негативные столкновения, которые он имел с ней. Но ведь… в последнее время всё стало…меняться. Он регулярно ловил себя на мысли, что хочет почаще быть рядом с ней. Боже, когда она забралась на крышу и разговаривала с ним той ночью… Он не знал, что на неё нашло, не знал какой импет отправил её к нему, но что бы это ни было, ему требовалось больше. В ней было что-то такое неподдельное, естественное.… странное. Она была странная. Она заставляла его чувствовать себя странно. И это опьяняло. Балбес, ты растекся хуже чем Папирус. Он снова и снова прокручивал в голове ту ночь на крыше. Она прислонилась к нему… — Так вот с каким ублюдком ты меня постоянно сравнивала? — Ты винишь меня? — Нет. — Хм, тогда… я дам тебе знать, если это изменится. Это означало, что она готова дать ему шанс. Ох, искусная белладонна точно знала, как околдовывать. Санс вздохнул и провел рукой по черепу, словно пытаясь физически стереть навязчивые, но такие желанные мысли. Почему он ведет себя как идиот? Зачем ему вообще понадобилось, чтобы она дала ему шанс? Почему он жаждал её присутствия? Что в ней нашлось такого, перед чем он не смог устоять? Ни одна другая женщина не добиралась до него так, как она. Не бесила, не лишала покоя… Но разве это плохо? Чего он хотел? Прошли долгие, скучные часы, и, наконец, время приблизилось к отправной точке. Нужно забрать её в библиотеке. Таков был его приказ. Санс очутился в городе чуть раньше положенного и направился к Бонни. Почему он так распалился? Почему хотел произвести хорошее впечатление? Почему он строил планы? Санс знал несколько классных мест в Столице, которые Фриск пришлись бы по душе, но, черт побери, почему он решил провести её по ним? Всё, что ему полагалось — это отвезти в банк и помочь открыть счет. Не обязательно устраивать ей хорошее времяпрепровождение или что-то в этом роде. Но Папирус сидел на треклятых собраниях очень долго, а… он и Фриск работали всю неделю, и… — Санс, чем могу быть полезна? — нервно спросила Бонни. Скелет огляделся, пытаясь скрыть необъяснимое смущение. Что же он делает? — А-эм… Папирус… попросил меня прихватить ему какой-нибудь одеколон. Ну, эту твою пахучую водицу. У него там встреча небольшая намечается… В общем, что у тебя есть? — спросил он, барабаня пальцами по столешнице. Бонни бросила на него удивленный взгляд. — Просто чтобы уточнить: это ведь для Папируса, верно? — указала она в сторону парфюмерных товаров. Санс сурово прищурился, отчего продавщица невольно прижала уши. Скелет с невозмутимейшим видом направился к коробочкам с одеколонами. Что он делает? Он чувствовал себя нелепо. Почему его это волнует? Он не должен нервничать. Может быть… Фриск понравится? Господи, какой же ты идиот… Возьми этот. Санс взял черный кубический флакон с переливающейся красной каплей, изображенной на стекле. Симпатичный дизайн. Санс закатил огоньки. Полный идиот. Пепел Феникса… Пиздец, что за отстойное название? Побрызгал кельнскую воду в воздух. Неплохой запах. Землистый со сладко-пряными нотками… как у костра. Это тупо. … Бери. И он купил. Бонни, скрыв ладошкой, ухмылялась и, не задавая лишних вопросов, помахала на прощание, провожая проницательным взглядом внезапного торопыгу. Санс посмотрел на часы, стремительным шагом двигаясь к библиотеке. Она должна быть готова. У лестницы без промедления ожили, не кто иные, как каменные львы и с грозным видом зарычали, позабыв на мгновение на кого решили раскрыть пасти. — Стой— — Свалили, кошары, — рявкнул он, оттолкнув ошеломлённых хранителей, что взвыли от полной бесцеремонности и вскочили обратно на насесты. — Не нужно быть таким грубым… Санс, перепрыгивая через ступеньки, взобрался по лестнице. Черт, не показываться же ему с долбанным пакетом. Он нырнул за мраморную колонну. Что же он делает, что же он делает, что же он делает? Да, чего он так волнуется?! Похрен. Она даже не заметит. Санс обрызгал себя одеколоном, потёр шейные позвонки, бросил пакет в мусорное ведро и спрятал флакон в карман, уповая, чтобы он не просочился и не запачкал душистым пятном куртку. Абсолютный кретин. Санс стоял перед дверями и покачивался на носочках, ведя бурные дебаты с самим с собой о том, заходить или нет. Чего он так нервничает? Он что… вспотел? Прекращай вести себя как ссыкливый школьник и зайди уже! И с этой сильной мыслью скелет ворвался, громко распахнув дверями, словно объявляя всему миру о своем приходе. В библиотеке никого не было, за исключением Сфинкса и Фриск за старым рядом компьютеров. Обе подпрыгнули от испуга при его внезапном появлении. Направившись к девушке, Санс застенчиво улыбнулся. — Хей… детка, ты готова? — сфинкс шикнула на него почти со злости, призывая сохранять тишину в зале — будто бы есть для кого эту тишину сохранять. Фриск задумчиво хмыкнула, схватила распечатанную стопку бумаг и расписалась за использование компьютера. — Да, тебя это не слишком беспокоит? Всё случилось в последнюю минуту, я даже не знала, что пойду. Ты, наверное, не хотел— — Может, ты заткнешься? Всё в порядке. Это лучше, чем целый день сидеть во дворце, — прервал он ошибочные (а может и не совсем ошибочные) предположения, когда они побрели к выходу. Фриск, повернувшись, помахала на прощание библиотекарше, после взглянула на него своими блестящими глазами — единственное, что ему пришлось лицезреть из-за надоедливой маски, но и этого хватило с лихвой, чтобы Санс почувствовал, как его душа взлетела вверх, словно на крыльях. Нахлынули теплые воспоминания о ночи на крыше. Его улыбка смягчилась по краям. Как же так случилось, что он оказался очарован и кем только — человеком? Не то чтобы он сам напрашивался на запутанную смесь бурных эмоций и смешанных мыслей. Впервые встретив Фриск, скелет ведал о своём физическом влечении к ней и не имел чистейших намерений, но сейчас казалось бы забылись взаимные подозрения, прекратились педалированные ожидания подвоха, пикировки. И он не знал, стоит ли противиться… переменам. — Мы можем сначала сходить в банк? — спросила она, сложив распечатки в сумку. Санс пожал плечами, слегка подергиваясь от формального тона её просьбы. — Как скажешь, милая. Недолго они прогуливались по заснеженным улицам. Жнец мысленно представил место в Столице. Вокруг них повалил дым, он схватил Фриск и исчез из вида города.***
Фриск тяжело и часто задышала, появившись на новом месте. Это был парк. Впрочем, не просто парк. Они оказались в окружении стен с яркими цветами. Граффити. Маска скрыла полный восторг на её лице. Красовалась гигантская живопись с мифическими существами, каждый из которых перекрикивал своей пестростью. Кошки на Луне, звезды. Так много звезд. Солнце сияющее яркими лучами света. Цветы. Так много цветов. Птицы. Птицы свободно летающие над горами. Горы. Множество игристых букв. Бунтовские слова. Анти-насильственный лозунг, по-видимому не единожды смывавшийся, однако раз за разом востановливаемый несгибаемыеми крамольниками, рисовавших разбитый экран Меттатона, из которого выливались краски, стекавшие в требование «Свобода слова!». Это были граффити всего, чего хотели и о чем мечтали монстры. Прямо здесь. Она стала свидетельницей их потаенных и в то же время откровенных фантазий. — Вау! Где это мы? — ахнула девушка, подходя к стене с изображением темно-синей пещеры, в которой рос прекрасный голубой цветок. Над ним серебрилась надпись. Фриск прищурилась, наклоняясь поближе. Ангелы встречаются в малых деяниях. Санс усмехнулся про себя восхищенному удивлению и обвел благодарным взглядом раскрашенную психоделической палитрой стену. Она отодвинулась от граффити, вернувшись к проводнику, в нетерпении ожидая ответа. — В подбрюшье Столицы. Не волнуйся, банк всего в двух кварталах отсюда, но… у нас вроде есть ещё время, и я подумал, почему бы не остановиться ненадолго от бурной деятельности и просто не насладится жизнью. Появилась неуверенная улыбка на её губах: она вспомнила время, когда он однажды при их вынужденной прогулке воодушевленно указал ей на дятла-грифона. Сколько же слоев в этом скелете! Девушка почувствовала проблеск радости, что он показывает их ей. — Tu es drôle, Sans le squelette, — в улыбке гида промелькнуло что-то неведомое, они, не двигаясь, стояли посреди яркого искусства грез и кошмаров. — Да ладно, это нечестно. Ты же знаешь, я не понимаю ни единого слова, — тихо произнес он. Закусив губу, Фриск переминалась с ноги на ногу. В нём было что-то странное, что-то, к чему её тянуло, манило, как бы она ни боролась. — On a tous les deux des secrets, — прошептала девушка, прижимая сумку к груди. Он какой-то сегодня… необычный. Увидев, как двоица стала приближаться друг-другу, Флауи прочистил горло, выведя их из странного транса, в который они погрузились. — Кхм-кхм, нам, кажется, надо открыть счет, — напомнил он, прищурив маленькие глазки-бусинки на скелета. Взгляд Санса задержался на ней, и она ощутила, как у неё перехватило дыхание. Он медленно повращал плечами и отвернулся. — Как прикажете, ваше высочество, — Флауи побледнел, если это вообще было для него возможно. Фриск глянула на друга с живым интересом, но тот покачал головой, спрятавшись обратно под пальто. Она вздохнула (что поделать) и повернулась, чтобы догнать Санса. Что случилось? Фриск не была идиоткой. Что за перемена в атмосфере? Она видела мягкость в горящих огоньках и чувствовала нежность в его прикосновениях и дыхании. Невольно вспоминалась та ночь на крыше. Она придвинулась к нему ближе. Что это? — Ты что… надушился одеколоном? — спросила Фриск с робкой улыбкой. Санс усмехнулся и задрал череп, пряча смущенную лыбу от её прелестных, карих глаз. — Эм, нет? Это мой естественный… Ну, да, да, я… я надушился. И что? Сегодня важный день, ты меня осуждаешь? Кто сказал, что мне нельзя пользоваться одеколоном? — рявкнул он, но нервный смех выдавал его с потрахами. Фриск хихикнула. — Нет, я просто никогда не относила тебя к— — Что ж, всё в мире относительно — и это однозначно *2, — сказал он, подмигнув. Фриск покраснела и попыталась подавить глупую улыбку — благо маска скрывала улику его дерзкого преступления. Санс усмехнулся, когда они подошли к пешеходному переходу. Вокруг слонялись монстры всех форм и размеров, но, как и в Сноудине, одного взгляда на скелета было достаточно, чтобы заставить их разойтись в стороны и уступить важной птице дорогу. — Я знаю, тебе нравятся мои шутки, — пробасил он, пока они пересекали улицу, уворачиваясь от колесниц и экипажей. Взор девушки был прикован к городу. Здания громоздились друг на друга, как люди, толпящиеся в лифте. Узкие улицы вымощены булыжником, мерцали викторианские уличные фонари. Туманная дымка плыла по зданиям и закрывала высокие подземельные своды. — Хм? С чего ты взял? — напевала она. Туфли стучали по каменным плитам. Переходя улицу другую, монстры ходили кругами, избегая его красных огней. Поджидал у её дома и напал, избив до смерти. На следующий день Папирус стал лейтенантом. — Потому что на твоём личике всегда невольно появляется улыбка, которую ты пытаешься подавить. Но я знаю, что они тебе нравятся, как бы ты ни старалась скрыть, — сказал он самодовольно. Фриск подняла глаза, которые, казалось бы, самого непримечательного цвета, блестели в свете ламп. Под маской горели порозовевшие щеки. Что он делает? Пользуется одеколоном, замечает её улыбки… — Чего ты хочешь? — смеясь спросила девушка. Санс дрогнул. Сколько раз она задавала этот животрепещущий вопрос, в итоге не получая ответа? Когда он доставлял её письмо, когда в пьяном угаре подарил альбом «Битлз». Сейчас. — Разве всегда нужно чего-то хотеть? — банк стоял прямо перед ними — очень импозантный, как библиотека в Сноудине. — Каждый из нас чего-то да хочет, — многозначительно произнесла она, поднимаясь по мраморной лестнице. Санс покачал головой, с любопытством посмотрев на девушку — такое частенько происходило, когда она говорила что-то особенно интригующее. — В таком случае… как ты думаешь, чего я хочу? — Фриск поджала губы и пожала плечами. Честно говоря, ей было непонятно. Читать людей, как книжки, находить скрытые мотивы, напрягать мозги над головоломками, таящихся в каждом существе, было её поводом для гордости… но у неё ни коем образом не получалось читать Санса, в отличие от него, бдительного на мелкие детали. Потому что на твоем личике всегда невольно появляется улыбка. Ей было стыдно признаться самой себе, что стала непозволительно много краснеть. — Понятия не имею… однако, знаешь, мне нравится твой одеколон. Тебе следует носить его почаще, — бросила она застенчиво и кротко, войдя в здание банка. Санс запнулся, душа засветилась от бешеной пульсации. «Ей понравилось? Ей понравилось…» — легкая, торжествующая улыбка расплылась на лице, и он неторопливо последовал за ней. Ботинки стучали по полированному деревянному полу. Они подходили к окошку кассира. Фриск огляделась вокруг: монстры демонстративно вышли из очереди, чтобы облегчить жизнь Сансу и скосили на неё напряженно-внимательные взгляды. Вот она, тот самый тифлинг, которая восстала против Папируса. Масса не знала — то ли опасаться её, то ли у братьев появилась маленькая слабость, которой можно однажды воспользоваться. Будто у кого-нибудь хватит смелости пригрозить жнецу. Никто не посмеет. Кассир, который собирался их обслуживать, был мышиным монстром, прячущимся за большими очками. Похоже, он находился в естественной среде обитания. Увидев нависшего над ним скелета, он испуганно пискнул и с трясущимися пальцами поправил очки. — Ох, Санс Га— СКЕЛЕТ! Санс Скелет! Скелет Санс… То есть, чем мы можем вам помочь? — Санс с раздражением стрельнул на Фриск и слегка подтолкнул вперед. Девушка сглотнула, принимаясь листать бумаги. Этот идиот чуть не произнес его фамилию. Она вытащила стопку, положив их на стойку. Санс не казался рассерженным. Кажется, он пребывал в хорошем настроении. Пусть подольше в нем остается. Она уже была принимающей стороной его гнева и не хотела оказываться ею снова. — Она хочет открыть счет, верно, Мокси? — Фриск кивнула и пододвинула бумаги. Кассир с любопытством разобрал листы, прежде чем снова осторожно взглянул на скелета перед собой. — Он будет под вашими счетами, сэр? — Ты как думаешь, мелкая? — так, конечно, было бы проще… но с самых истоков она стремилась к независимости, и всё дело было в том, чтобы начать жить для себя. Наличие счета под его именем отчасти разрушило бы цель… — Нет, нет, это будет мой собственный счет, мой собственный, — Санс пожал плечами, махнув рукой кассиру. — Что ж, ты её слышал. Давай только пошустрее, — мышь быстро закивал и снова оглядел её бумаги зорким взглядом, подобающим каждому клерку. — Похоже, у вас нет удостоверения личности. В таком случае, вы можете предоставить нам свою Руну? Мою что? Наклонившись над столом, Санс неожиданно нахмурился. Глаза кассира расширились, когда острые клыки блеснули в свете лампы. — Ты сейчас серьезно? У неё нет Руны, потому что бывший муж Мокси держал её и все её документы под своим контролем. Единственное, что она предоставит тебе — это имя, так что устрой-ка ей все по-живее, иначе… — глазницы потемнели, а лицо служащего побледнело, — мне придется вмешаться, — прорычал он. Сердце Фриск подпрыгнуло от волнения, когда она увидела Санса за работой по вселению ужаса. Он был впечатляюще устрашающим, и она поняла, что ценит его черный взгляд — если он, разумеется, направлен не на неё. Фриск глянула на кассира самодовольным чувством, ярко блестящим в глазах. Санс, безусловно, хороший союзник. Мышь сглотнул и медленно кивнул. «Мне повезло, что я застряла с ним», — тихое фырканье вырвалось из носа, девушка игриво закатила глаза от этой мысли. — Конечно, сэр, я… прошу простите, — смиренно пробормотал он, печатая на компьютере, добавил невнятное что-то вроде «Я-сейчас-же-открою-его-для-вас-немедленно», и больше никаких вопросов не последовало. Сердце её затрепетало в груди. Странно было думать, что такой монстр, как он, может ей сочувствовать, может хоть немного заботиться о ней… но в последнее время всё изменилось. Она не знала, радуют ли её изменения или нет, однако они определенно заставили её что-то почувствовать. Возможно… осторожную благодарность? Осторожную… но открытую. В мгновение ока счет был открыт, а чек обналичен. Она сняла двести золотых — деньги ей вручили в конверте. Фриск переполняло волнение. Попрощавшись с бедным кассиром, она вновь услышала мрачное высказывание. Occidere aut Occidi. Убивай или будь убитым. — Я не понимаю этой сентенции. В чем вся соль убивать или быть убитым? — городской туман окутал их, как только они вышли из банка. Санс посмотрел на Фриск сверху и хмыкнул. — Это просто социальное правило. Никто ему не следует, пока не оказывается в безвыходном положении, — Фриск нахмурилась, покачав головой в недоумении. — Что ты имеешь вви— Флауи неожиданно закричал, и она взвизгнула, когда Санс выдернул её с улицы — дикая карета мчалась по каменным плитам. Огненные лошади, тянувшие карету, расстроенно выпустили в её сторону клубы дыма. Глазки цветка вылезли из орбит, Фриск судорожно хватала воздух ртом, сердце колотилось со скоростью миллион миль в секунду. Санс вздохнул с облегчением и обвил руками её талию, к большому разочарованию Флауи. — Неужели я должен учить тебя смотреть по сторонам? — поддразнил он. Девушка обмякла под тяжестью его рук, восстанавливая дыхание, но, опомнившись, позволила себе рассмеяться и выскользнула. — Мой герой тут как тут, — неохотно промямлила она. Цветок снова уткнулся в воротник пальто. Въерошив ей волосы, скелет усмехнулся. Фриск безумно была благодарна за маску: ему не нужно видеть в какие ошарашенные оттенки красного окрасилось её лицо. — Тебе повезло, что я был под рукой, чтобы спасти тебя, — произнес он с мальчишеским смешком. Фриск закатила глаза. Он не просто так это сказал. — Ты ведь шутишь, верно? — спросила девушка, прикусив губу. Над головой словно вспыхнула лампочка. Почему бы ей не присоединиться к его играм? — Потому это было просто умереть не встать как не смешно… *3 — бросила она шутку с дерзкой усмешкой. Глазницы скелета увеличились в размерах, а на лице появилась широкая улыбка. Флауи застонал, и Санс издал резкий лающий смешок. Фриск буквально светилась. — О Боже, ничего себе ты в чернуху полезла! — прохрипел он между гоготом. Фриск присоединилась к его удовольствию, они как дурачки споткнулись об бордюр и отошли от толпы, потерявшись в безудержном смехе. — Нет! Ты должна была бороться со злом, а не примкнуть к нему! — завыл цветок, отчего Фриск рассмеялась ещё громче, до боли в ребрах. Она попыталась сдержать хохот, когда несколько мимо идущих монстров остановили на них настороженные взгляды. Санс прислонился к холодному кирпичу, уняв забаву. Она пошутила, она действительно сделала это… его душа практически взорвалась от головокружительной эйфории. — Хех, ты что-то с чем-то. — Да… мне так говорили. Девушка оттолкнулась от стены и побрела по тротуару. Оглянулась через плечо и увидела, что он завороженно наблюдал за ней. Их взгляды встретились, пламя увлечения вспыхнуло с новой силой. Санс вновь подмигнул. Никуда не торопясь, они двинулись по бульвару, украдкой поглядывая друг на друга.