Dieu demystifie

      Тор лежал там же, где упал, и не двигался. У Локи по спине поползли ледяные мурашки. Нет, нет, нет, только не это, я же все сделал правильно…       Локи отпрянул от перил и почти бегом направился к выходу с балкона. Пробираться сквозь толпу, слава богам, не пришлось — у дверей скопилось много людей, но никто не подходил слишком близко, да к тому же при появлении Локи толпа подалась назад. По людскому коридору маг добежал до лестницы и начал спускаться на поле. — Эй, Локи! Постой! Стража, задержать его!       Вроде бы этот приказ отдал Один, и вроде бы, он прозвучал именно так. Локи не прислушивался — сейчас ему нужно было удостовериться, что Тор жив.       У подножия лестницы его попытались задержать. Два стражника неуверенно шагнули ему навстречу, загородив дорогу. — Ваше высочество… приказ Всеотца… мы вынуждены задержать вас, — Солдаты не были уверены, чьего гнева сейчас им стоит опасаться больше.       Локи на них даже не взглянул. Движением пальцев он заставил стражников замереть на месте и убрал их с дороги. Их отбросило в сторону и нехило приложило о стену, огораживающую трибуны. Послышались испуганные крики, и остававшиеся еще на трибунах зрители повалили к выходу с ристалища.       Когда младший принц наконец выбрался на ристалище, людей на трибунах почти не осталось. Тор лежал на противоположной его стороне, и вокруг него уже суетились лекари. Локи бегом пересек поле. — Отойти! Я сам! — наклонившийся над старшим принцем целитель поднял ладони от доспехов Тора и, пригнувшись, отбежал в сторону.       Локи упал рядом с братом на колени и буквально оторвал наполовину отстегнутую лекарем грудную пластину. Раздвинул намокшую порванную кольчугу и прижал пальцы к артерии на шее.       Его ладонь тут же залило липкой теплой кровью, и Локи едва сдержался, чтобы не отдернуть руку. Он глубоко вздохнул, стараясь унять свое собственное сердце, чтобы услышать сердце брата. Пожалуйста, ради всех богов…       Несколько секунд, показавшихся Локи вечностью, ничего не происходило. Лишь шумело у него в ушах. И тут… удар. Выбивающийся из ритма его сердца. И еще один. Сердце билось.       Локи передернуло от облегчения. Он убрал руку и, раздвинув кольчугу у Тора на груди, осмотрел рану. Рваная, глубокая, с обуглившимися и далеко разошедшимися краями, она пересекала торс бога грома от левого плеча до поясницы. Будь этот Темный рыцарь немного поопытнее, он бы разрубил его пополам.       Надо остановить кровь, подумал он, и вовремя. Она заливала младшему принцу колени и уже растеклась вокруг них небольшой лужицей, прокладывая ручейки в пыли ристалища. Локи прижал к груди брата ладони по двум сторонам раны. Под ними разлилось неяркое зеленое свечение, и кровь перестала. Она будто впитывалась обратно под кожу старшего принца, стекаясь к нему даже с земли.       Локи прекратил своеобразное переливание, как только кровь сошла с доспехов Тора. На возвращение всей крови не было времени. Он поднял над раной одну ладонь и слегка пошевелил пальцами. На теле Тора тут же замелькали маленькие светящиеся змейки и, повинуясь движениям Локи, засновали вокруг раны, сшивая ее края между собой. Конечно, это не бог весть что, но все же лучше, чем лежать с развороченной грудью на носилках, пока тебя донесут, или тем более довезут до дворца.       Теперь продезинфицировать. Неизвестно, что это был за хлыст, и были ли на нем какие-то нехорошие заклинания, поэтому Локи решил перестраховаться. Он поднял над Тором и вторую руку, и его рана засветилась изнутри, четко очертив рваные края.       Только сейчас, когда основная помощь была оказана, и жизни Тора уже не угрожала смерть от раны, Локи начал замечать, что происходит вокруг. Трибуны давно опустели, а по полю по направлению к принцам шел Один в сопровождении стражников.       Он приблизился к ним, и Локи заметил, с какой поспешностью целители отпрянули от него и поклонились Одину. Он встал с колен навстречу Всеотцу, остановившемуся перед лежавшим Тором. — Что с ним? — Один обратился к целителям, но те только растерянно и испуганно пожимали плечами.       Локи ответил за них. — Отец, его ударили энергетическим хлыстом и, судя по всему… — Локи, — Один повернулся к младшему принцу, и выражение его лица не предвещало для него ничего хорошего. — Тебе известен запрет на применение магии в черте города без специального разрешения. — Но, отец, я… — Локи растерялся внезапности обвинения. Об этом запрете в такой момент маг и думать не мог. — Я преследовал истинно благую цель — спасти… — После, — прервал Один его нетерпеливым жестом. — Сейчас ты проследуешь со мной во дворец. Я хочу поговорить с тобой.       Локи отступил на шаг от Всеотца. — Отец, я не могу уйти сейчас, оставив Тора в таком положении, ему нужна помощь, и я… — Я сказал — ты идешь со мной! Встать на место! Кроме тебя, здесь есть, кому о нем позаботиться — Локи при этих словах побледнел и опустил глаза. Крепко сжав губы и глядя в землю, он встал у Одина за левым плечом.       Тот кивнул лекарям на Тора, и те, оглядываясь на младшего принца, осторожно приблизились к нему. Один развернулся и пошел к выходу с ристалища.       У ворот их ждала Фригга. Она мельком взглянула на Локи и перевела взгляд на Одина. — Он сильно ранен? — Да. Локи уже успел что-то сделать с ним, так что я не знаю, каково сейчас его состояние.       Фригга оглянулась на шедшего за ними Локи. Тот ответил злым взглядом и снова опустил глаза.             *** — Что ты с ним сделал? — Один опустился на трон и сурово посмотрел на младшего принца. — Ничего, что повредит его здоровью, отец, — Локи подождал, пока дверь Тронного зала захлопнется за последним стражником, и только потом ответил. — Локи! — Я всего лишь остановил кровотечение, зашил рану и продезинфицировал ее. Так что ты сам можешь убедиться, что мои действия пойдут ему лишь на благо.       Один тяжелым взглядом посмотрел на младшего сына. Тот опустил глаза. — Магия в Асгарде под запретом. — Да, отец, — Локи все так же смотрел в пол, но его губы тронула еле заметная усмешка, которая, впрочем, быстро исчезла. — Ты нарушил этот запрет. — Да, отец. По уважительной причине. — И по какой же? — Спасал жизнь своему брату. — Локи поднял голову и посмотрел на отца.       Один усмехнулся при этих словах. — От чего?       Локи прищурился. — От смертельного удара в голову. — Вероятно, ты знаешь, что за оружие было применено? — Не оружие, а заклинание. Да, мне это известно. — А мне известно, что в Асгарде магией владеешь только ты.       Локи промолчал и снова опустил глаза. — Поэтому я делаю вывод, что на Тора напал ты, и только ты. Меня интересует, зачем. — Я этого не делал, отец. — Позволь тебе не поверить.       Локи поднял голову. — Верить или нет — это твое дело. Но я не совершал того, в чем ты меня обвиняешь! — Чем ты можешь это доказать? — Один посмотрел на Локи, склонив голову на бок. — Отец, но это же безумие! Я не учился сражаться! Я не умею держать в руках оружие, а из твоих слов следует, что ты считаешь возможным для меня обезоружить Тора! — Тебя и магии никто не учил. И все же… — По использованию меча книг не пишут, — огрызнулся Локи, — а книги по магическим искусствам в нашей библиотеке стоят в свободном доступе. Вот тебе доказательство — меня видели на трибуне в тот момент, когда было совершено нападение на поле. Невозможно находиться в двух местах одновременно. Я в первый раз ступил на ристалище уже после завершения поединка. — Локи, мне известно, сколь искусен ты в создании иллюзий, поэтому то, что тебя видели на балконе, ничего не доказывает. К тому же, в народе поговаривают, что умением находиться в нескольких местах одновременно ты владеешь тоже. — Люди ничего не знают, — проговорил Локи сквозь зубы. — Вполне вероятно, что это просто городские сплетни. Я не склонен верить, что тебе такое по силам. Но все-таки, иллюзии, Локи. Как быть с этим? — Ладно, у меня была возможность напасть на брата. — Локи разозлился. — Но мотива у меня нет! Зачем мне убивать его? Зачем мне нападать на него, наносить ему тяжелые повреждения, а потом излечивать? Это бессмысленно! — С этого я и начал наш разговор, Локи. Зачем ты это сделал? — Я этого не делал! Все, для чего я использовал мое искусство — отвлечь внимание противника Тора и залечить его рану! Я не знаю, как это доказать, но это так! — Но кто же это тогда был, по-твоему?       Один смотрел на мага с легкой усмешкой, без слов говорившей о том, что он не верит ни единому слову. Что его веселят детские отговорки мага и его попытки убедить Всеотца в своей невиновности. Что Один на самом деле прекрасно знает, о чем и как Локи думает, и что и как пытается скрыть. Локи глубоко вздохнул и заставил себя понизить голос. — Тот, с кем Тор сражался на поединке. Удалось его найти?       Один помолчал, прежде чем ответить. — Нет.       Локи удовлетворенно кивнул. — Потому что он исчез сразу после того, как ударил, забрав оружие.       Один нахмурился. — С ристалища нельзя исчезнуть. — Я знаю. — Локи раздраженно отмахнулся. — Он просто стал невидимым. Слившись с толпой, нападавший мог спокойно покинуть ристалище пешком. Его лошадь ведь осталась, верно? Он не мог сделать невидимой и ее. Кстати, отец, я советую вам ее осмотреть — это лошадь из царских конюшен, ее зовут Фенрир и она — та единственная лошадь, уцелевшая после нападения дракона. Лет тридцать назад. Этот человек, если он асгардец, должен иметь доступ во дворец. — При этих словах Один внимательно посмотрел на сына и снова опустил голову. — К тому же доспехи. — А что доспехи? — Сделаны из валлирийской стали. Если мы считаем нападавшего асгардцем, то единственное место, где он мог их достать — царские оружейные. — А если нападавший — не асгардец? — Тогда тебе, отец, стоит поговорить с присутствовавшими на турнире послами Ванахейма. Всем Девяти мирам известно, что они владеют магией. — Нет, я не буду предъявлять им обвинения, основываясь только на твоих словах. Мы только продлили торговый договор. — Тогда будем считать, что Темный рыцарь — асгардец. Он вхож во дворец или имеет связи там. — Локи перехватил насмешливый взгляд отца. — И это не я.       Один надолго задумался. Он смотрел на Локи, но глаза затуманились. Локи показалось, что главный вопрос, который не дает сейчас его отцу покоя –верить младшему принцу или нет. Он усмехнулся. — В твоих словах есть смысл. Но я не могу доверять только твоим словам, Локи. Кто-нибудь еще может это подтвердить? — Спроси Того, Кто Видит Все, отец. Вероятно, он сможет сказать что-нибудь более определенное.       Один вызвал в зал стражника и велел привести к нему Хранителя.             ***       Хеймдалл появился на удивление быстро. В течение десяти минут ожидания в Тронном зале царила неуютная тишина. Локи сидел на верхней ступени лестницы и насмешливо наблюдал, как Один расспрашивает охрану о неизвестном противнике Тора. Его найти так и не удалось, но в овраге за дворцом были найдены его доспехи. Их уже перенесли обратно в дворцовую оружейную.       Хеймдалл вошел и остановился в дверях Тронного зала. Локи поднялся со ступеней. — Вы звали меня, мой царь. — густой голос Хеймдалла прокатился эхом между золотыми колоннами и затерялся в резьбе потолка.       Уперев меч острием в пол, златоглазый воин неподвижно стоял в дальнем конце зала и спокойно смотрел на Всеотца. — Да, Хеймдалл, я хочу, чтобы ты сказал мне, где находился Локи во время сегодняшнего турнира.       Хеймдалл перевел глаза на младшего принца. Локи еле заметно кивнул. Один заметил этот короткий безмолвный разговор и нахмурился. — Итак? — Я не наблюдал специально за младшим принцем. — Но ты его видел? — Да. Локи опоздал на начало и в течение всего турнира находился в одной ложе с вами, мой царь. Единственное, в чем его можно обвинить — это непочтение к гостям.       Локи выпрямился и повернулся к отцу. Один не смотрел на него и откинулся на спинку трона. — А ты не видел, кто был противником Тора на поединке? — маг развернулся обратно к воину. — Нет, — тот перевел на него взгляд, — он был одет в доспехи из валлирийской стали. — Ну конечно… — шепотом проговорил Локи. — Спасибо, Хеймдалл. Ты свободен. — Всеотец кивнул ему головой.       Один молчал, пока златоглазый привратник не вышел из Тронного зала. Потом, не глядя на Локи, сказал: — Я подумаю над твоими словами о неизвестном. У меня больше к тебе вопросов нет. Ты можешь идти. — Да, отец, — Локи поклонился и пошел к выходу.       Как только он повернулся к Одину спиной, его губы растянулись в усмешке.             ***       В дверях он столкнулся с Фриггой. Она вздрогнула, не ожидая его увидеть, потом схватила его за рукав и буквально выдернула из Тронного зала в коридор. На мгновение остановившись и пристально посмотрев ему в глаза, она повлекла его за собой по коридору. Локи покорно шел за ней.       Таким образом они добрались до покоев верховной богини. Она ввела сына внутрь, закрыла за ним дверь и, подойдя к нему вплотную, встряхнула его за плечи. — Отвечай мне сейчас же, что случилось? — в глазах богини плескался страх, — что с Тором?! — Это был не я! — Локи попытался оторвать от себя руки матери. — Я этого не делал! — Я знаю, — богиня отпустила плащ младшего принца, — я спрашиваю, что с твоим старшим братом? — Не волнуйся, его жизни уже ничего не угрожает. — Что с его раной? Твой отец сказал, что ты с ним что-то сделал. — Фригга опустилась в рядом стоящее кресло. Она заметно расслабилась после утверждения сына, но все еще была полна беспокойства. — Отец сказал…- Локи нахмурился, — отец обвиняет меня в том, что произошло, ты знаешь?       Верховная богиня не выпустила пальцы мага из рук, и ему пришлось сесть вместе с ней. — Ох, Локи, — Фригга печально посмотрела на него, — ты же знаешь своего отца, он беспокоится за Тора и вряд ли всерьез подозревает тебя.       Локи покачал головой. — Нет, он вызвал к себе Хеймдалла, чтобы убедиться, что я говорю ему правду — что я не желал вреда своему брату. — Так ты скажешь мне, что ты с ним сделал? — Ничего плохого, мама. Я остановил ему кровь и зашил рану, чтобы он не умер во время транспортировки во дворец. Я вообще должен был остаться с ним, ему нужна моя помощь, но отец не позволил. Это просто смешно — он так беспокоится о Торе, но не дал мне нормально его излечить.       Фригга погладила Локи по руке. — Не беспокойся, насколько я знаю, его отнесли к Фродду. Он позаботится о твоем брате.       Локи облегченно вздохнул. Фродд был целителем в Асгарде уже много веков. В его руках очень редко умирали, еще реже от него возвращались инвалидами. Он был лучшим целителем Асгарда, у него Локи учился искусству врачевания. Никто не мог сделать для Тора больше, чем он.       Локи поднялся с кресла. — Я схожу к нему, посмотрю, что можно сделать. Где он сейчас? В целительской, как всегда?       При этих словах Фригга вздохнула и отвела глаза от лица мага. — Да, сынок, только… — Что? — Локи прищурился и посмотрел на мать недоверчиво. В его глазах опять заплясали зеленые огоньки. — Твой отец велел не пропускать тебя туда. — Я ничего Тору не делал! Да неужели он не понимает, что если бы не я… — Да, Локи, да, он не хочет видеть очевидного и жестоко ошибается, — Фригга взяла его за руку, — я поговорю с ним. Но ты ведь понимаешь, что он думает о тебе. — Я не хочу ничего понимать, — маг осторожно вынул руку из пальцев верховной богини и направился к двери. — Я хочу увидеть брата. — Да, сынок. — Фригга опять вздохнула. — Я знаю.       Локи молча развернулся и вышел из покоев матери.             ***       Маг остановился за одной из колонн в галерее, ведущей к целительской. До ее запертых дверей оставалось добрых сто шагов, но подходить ближе Локи не стал, чтобы не быть замеченным стражниками, стоящими у входа. Два солдата с копьями наперевес напряженно всматривались в золотистый полумрак коридора, готовые к внезапному появлению младшего принца, но Локи они видеть не могли.       Маг стоял за колонной и ждал. Скоро должен был смениться караул.       Внезапно дверь в конце галереи распахнулась. Локи вздрогнул, стражники напряглись и подняли копья. Потом опустили. По галерее шли еще два солдата.       Когда они проходили мимо младшего принца, он привычно напрягся и перестал дышать. Заклинание невидимости работало безотказно, как и всегда, но Локи все равно каждый раз становилось страшно. Оба стражника прошлись по нему взглядом и не обратили на мага ни малейшего внимания, как будто забыли, зачем они здесь. Локи подумал, что, не довлей над Девятью мирами авторитет его отца, Асгард с легкостью могла бы захватить кучка малолеток из Ванахейма.       Он коротко и тихо рассмеялся этой мысли, а потом зажал рот руками и вжался в колонну. «Ты, по-видимому, тоже забыл, зачем ты здесь», — обругал он сам себя. Один стражник остановился и прислушался, чуть повернув голову. Локи закрыл глаза и мысленно взмолился: «Ну иди же, иди. Твой напарник ничего не слышал, и ты тоже не слышал. Ну, давай же…» Второй солдат, ушедший на несколько шагов вперед, окликнул его. Легионер настороженно обвел взглядом галерею… и, к величайшему облегчению мага, повернулся и пошел за своим напарником. Локи выдохнул.       Когда за сменившимися стражниками захлопнулась дверь, и стихли их удаляющиеся шаги, младший принц вышел из-за колонны. Оглянулся на самого себя, скорчившегося у стены, и подумал, что лучше надолго от своего тела не уходить. Сложно контролировать ситуацию, если тебя нет рядом. Локи направился к дверям в целительскую, считая колонны.       Тихие, едва слышные шаги отчетливо разносились по галерее, усиленные эхом. Стражник, слышавший смешок мага, поднял руку, привлекая внимание своего напарника. — Ты слышишь? — они шагнули друг к другу и скрестили пики, загораживая дорогу к дверям в целительскую.       Оба солдата напряженно всматривались в сумрак галереи, пытаясь разглядеть идущего, но Локи не видели. Он был сейчас всего лишь ментальной проекцией, привидением, если угодно, к тому же невидимым, поэтому стражники при всем желании не могли его увидеть. Но они его слышали.       Локи остановился перед дверями, не дойдя до них около пяти шагов, и не дыша смотрел на стражников.       Шаги стихли, и теперь солдаты судорожно обшаривали взглядами коридор, пытаясь понять, ушел тот, кого они слышали или нет. Иногда их взгляды случайно скрещивались на боге обмана, и он каждый раз внутренне вздрагивал, думая, что они увидели его. А потом… проскользнул под их руками и прошел сквозь дверь.       Солдаты слышали, как неясные шаги внезапно возобновились, совсем близко, надвинулись на них и стихли. Оба стражника продолжали вслушиваться еще долго, но тишину в коридоре больше ничего не нарушало. Второй стражник неуверенно посмотрел на своего товарища и опустил копье. — Наверно, кто-то снаружи.       Первый еще некоторое время всматривался в темноту, а потом выпрямился и тоже опустил копье. — Да. Возможно.             ***       Фродд не был асом. Невысокий, в противоположность жителям Асгарда, с заостренными ушами и узкими черными глазами, он происходил из рода горных эльфов из Свартальфхейма. Фродд пришел в Асгард еще ребенком, просить о помощи и убежище. Свартальфхейм никогда не был спокойной и тихой страной. Его населяли свободолюбивые, вспыльчивые существа, сильно отличающиеся друг от друга привычками и обычаями, поэтому войны в истории этого почти первобытного мира были не редкостью. Но в тот раз война была особенно жестокой и кровавой.       Его мир раздирала гражданская война, и все народы ополчились против его народа. Темные, светлые, лесные и речные эльфы, обычно враждующие между собой, объединились против своих собратьев с гор за то, что те не захотели присоединяться к торговому альянсу.       Горные эльфы всегда держались особняком и не любили вступать в контакт с остальными народами, и раньше остальные народы это устраивало. Горные эльфы испокон веков работали в каменоломнях и подземельях, и испокон веков все, что хранили недра их мира, принадлежало им. Они не отказывались от торговли углем, железом и другими ценными металлами с остальными народами, но одно из своих сокровищ они держали в секрете.       Кроме золота и серебра, не слишком высоко ценимых остальными эльфами, и металлов, горы скрывали залежи драгоценных камней. О них другим эльфам никогда не сообщали, держали это в строжайшей тайне. А потом нашелся один горный эльф, который решил, что продавать эти самые камни будет очень выгодно, и рассказал о них на Большом Торговом совете, собиравшем все народности Свартальфхейма вместе.       Остальные народности потребовали делиться, и горные эльфы им отказали. Потребовали у остальных эльфов выдачи им предателя, который бежал из гор и прятался в одном из низменных племен, и горным эльфам отказали. Они ушли с Совета с гордо поднятой головой, обещая все равно его найти, нашли предателя у лесных эльфов, где он скрывался от гнева своего народа, выкрали его и казнили. И началась война.       Для Фродда и его народа эта война началась внезапно. Впрочем, то, что происходило, нельзя было назвать войной. Никто не объявлял о начале военных действий, не предъявлял никаких претензий или требований, кроме высказанных на Торговом совете. Просто четыре племени собрали своих воинов, пришли в горы и начали вырезать деревню за деревней. Убивали всех — не только мужчин, в большинстве своем не воинов, а рудокопов, но и детей, женщин и стариков, не оставляя в живых никого.       Горные эльфы не успевали предупреждать друг друга и погибали. Ни одна деревня не сдавалась без боя, и жители каждой из них выходили на защиту своих семей с кирками и ломами в руках, потому что оружие они делали только для продажи. И их рубили, закалывали и застреливали ими же созданным оружием.       Когда война пришла в родную деревню Фродда, одну из самых дальних, спрятавшуюся глубоко в горах, его там не было. Он со своим товарищем Геддом ходил в одну из заброшенных шахт, далеко в горы. Не успевая вернуться до темноты, мальчики решили заночевать в сарае для угля, недалеко от старой штольни.       Вероятно, только это и спасло Фродду жизнь. На следующее утро, уже на подходе к своей родной деревне, мальчики обратили внимание на сильный запах гари. Мальчики недоумевали, почему при таком густом и тяжелом запахе горящего дерева и травы не было видно дыма. Запах был необычным, и поэтому тревожным, и мальчики ускорили шаги. Они хотели поскорее добраться до дома и убедиться, что там все хорошо. Они не знали еще, что дома у них больше нет.       Поднявшись на последний холм, скрывавший вход в долину, где находилась их деревня, они замерли от ужаса.       Фродд и его товарищ не видели дыма, потому что гореть было больше нечему. Вся долина была выжжена дотла. Ее дно было выстелено ровным серым цветом. Там, где еще вчера утром шумели деревья и стояли неприхотливые дома рудокопов, лежало ровное поле темно-серого пепла, по которому ходило два десятка фигур в доспехах Светлых эльфов. Сделанные горными эльфами из белого золота, они резко выделялись на фоне пожарища.       Мальчики стояли на вершине холма и молча взирали на открывшуюся перед ними картину. Каждый уже нашел глазами то место, где еще вчера стоял его дом, и где сегодня не было ничего, кроме пепла. Кое-где по краям долины пламя поднималось настолько высоко, что выплескивалось через ее край, и там можно было разглядеть опаленные и обгоревшие кусты и деревья.       Мальчики посмотрели на противоположный конец долины, туда, где начинался подъем к перевалу, и дорога уходила к другой деревне, и содрогнулись, но уже не от ужаса, а от ярости.       Все горные эльфы имели острое зрение. И мальчики без труда разглядели у подножия пограничного холма единственное уцелевшее дерево, огромный обгоревший дуб, каждую его ветку. И то, что на них висело. Нижние ветви, самые толстые, завоеватели превратили в виселицу. Они повесили около трех дюжин эльфов, и сквозь застилавшие глаза слезы Фродд видел, как малы были некоторые из них. Они вешали даже детей.       Мальчиков еще не заметили, хотя они стояли на самом видном месте, на вершине холма. А потом Фродд посмотрел на своего друга и кивнул. Гедд вытер глаза и поднял с земли два камня, Фродд сделал то же. Две руки поднялись одновременно, и камни, пущенные с нечеловеческой силой, полетели в долину.       Эльфы начинали работать в шахтах с малых лет, любили свое дело и дело своих отцов, и Фродд с товарищем для своих лет были невероятно сильны, гораздо сильнее своих сверстников из других племен. К тому же, ими двигали горе и ярость.       Светлые эльфы, потерявшие при захвате деревни всего одного, да и то задохнувшимся в дыму, были уверены в своей победе и потеряли бдительность. Они поснимали шлемы, спасаясь от жары, некоторые даже отстегнули грудные пластины. Поэтому их потери увеличились еще на два.       Один из захватчиков умер мгновенно. Невежливо прервав разговор, он повалился на землю со снесенным затылком. Пепел под ним стремительно темнел и наливался краснотой. Его собеседник испуганно обернулся и инстинктивно поднял руки. Второй камень, заторможенный кольчужными перчатками, не снес эльфу голову, а засел в ней, впечатав в его череп остатки кольчуги. К несчастью для Фродда и его друга, он успел закричать. Светлые эльфы заозирались, похватали оружие. Мальчиков заметили. Гедд швырнул еще один камень, а Фродд наклонился за следующим. Когда он выпрямился, Гедда рядом не было. Он завалился на спину и скатился с холма противоположную от долины сторону. Фродд наугад бросил только что поднятый камень и, не оглядываясь на долину, спустился к своему другу.       Гедд лежал ничком в маленьком ручейке на двадцать футов ниже вершины холма и не двигался. Фродд подумал, что он без сознания, он подхватил Гедда подмышки и оттащил за следующий уступ, чтобы их не было видно с гребня холма. Перевернул его на спину и первым делом посмотрел ему в лицо.       Глаза мальчика были широко раскрыты, но уже ничего не видели. Фродд почувствовал, как холодная вода, стекавшая с одежды Гедда, сменилась чем-то теплым, почти горячим, и опустил глаза.       В груди у Гедда торчал оперенный наконечник стрелы. Он был мертв.       Фродд снова посмотрел на его лицо, прикрыл ему глаза и, прижав тело к себе, замер. Он слышал лишь журчание воды, вой ветра, и шелест листьев на оставшихся в живых деревьях. Его никто не проследовал, но его это не интересовало. Для него сегодня произошло слишком много.       Светлые эльфы не стали его искать, потому что последний, брошенный не целясь камень принес смерть командиру отряда. Но Фродду было наплевать. Он просидел под уступом до темноты, просидел всю ночь, не шевелясь, держа тело Гедда на руках. С первыми лучами солнца он поднялся на холм и снова посмотрел в долину.       Она почти не изменилась. Была такой же серой и пустой, как и вчера. Исчезли и Светлые эльфы, но Фродд этого даже не заметил. Он осторожно спустился по тропинке, по которой они вместе с Геддом поднимались три дня назад. Сейчас они вместе и спускались, но только в прошлый раз Гедд шел сам, а сейчас Фродду пришлось его нести.       Фродд закопал своего товарища под единственным уцелевшим в долине деревом. Потом сел рядом со свежевырытой могилой, прислонившись к черному мертвому стволу и, задрав голову к небу, впервые заплакал, и слезы прокладывали чистые дорожки на его покрытых пеплом щеках. Слезы примирили его с его горем, и он заснул. В конце концов, он был еще маленьким ребенком, хоть и с сильными руками. Над долиной шумел ветер, свистел в ущельях, но не беспокоил своим дыханием пепельного поля. И мальчик спал, а над ним, неподвижные, висели тела, и тоже спали.       Вечером, перед тем, как уйти, Фродд достал кремень, который всегда носили с собой мальчишки из его деревни, и высек искру на почерневший ствол.       Дуб вспыхнул весь сразу, вопреки законам природы, занялся в мгновение ока, и Фродду опалило брови и волосы на лбу. Он отбежал на безопасное расстояние, посмотрел на пылающее дерево, а потом развернулся и, не спеша, пошел обратно к той тропинке, по которой спустился несколько часов назад.       Последнее, что он запомнил из того дня — заходящее солнце, пылающее на небе на противоположной стороне долины, которое как будто зажгло своим светом одиноко стоящее в долине дерево. А потом Фродд развернулся к нему спиной и спустился на другую сторону хребта.             ***       Фродд заметил движение у дверей и поднял голову. Локи, наполовину пройдя сквозь толстое дерево, замер и смотрел на целителя. Фродд, не отрываясь от своего занятия — он вытирал кровь у Тора с груди — хрипло приказал: — Оставьте меня. Дальше я сам.       Лекари, два молодых юноши, стоявшие по другую сторону от ложа, на которое положили бога грома и спиной к двери, отступили от стола и, почти одновременно поклонившись старому целителю, вышли в боковую дверь, ведущую в коридор для прислуги.       Локи проводил их глазами и вошел в комнату. Тор лежал на высоком и ровном, похожем на стол ложе, до пояса накрытый белым покрывалом, кое-где замаранном кровью.       Он остановился, не спеша приближаться к столу, и посмотрел на целителя. — Ты не торопился, — Фродд так и не оторвался от своего занятия. — Думал, ты сам принесешь мне его. — Я хотел, — Локи посмотрел, как целитель выжимает ткань в чашу, уже наполовину заполненную темной кровью и отвел глаза, — у моего отца было ко мне несколько вопросов.       Фродд усмехнулся, не поднимая головы. — Вижу, ты уже поработал над своим братом, — сказал он. — Все сделал верно. Не устану повторять, что тебе стоит занять мое место. Могу с уверенностью сказать, что, если бы не ты, Тора бы принесли сюда уже мертвым.       Целитель кивнул на распростертое на столе тело, и Локи впервые за свой приход сюда посмотрел на Тора. — Скажи это моему отцу, — рассеянно ответил маг и, осторожно подойдя к столу, всмотрелся брату в лицо.       Очевидно, бог грома потерял много крови. Так много, что, потеряй он еще немного, было бы уже поздно что-либо делать. Даже покрытая загаром, его кожа поражала своей бледностью. Под не до конца закрытым глазами темнели синяки. Губы отливали лиловым цветом, и, когда Локи коснулся их, чтобы посмотреть десны, оказались холодными. Десны по цвету не сильно отличались от зубов.       Фродд продолжал заниматься своим делом, искоса поглядывая на бога обмана.       Локи убрал пальцы с губ Тора и положил ладонь ему на лоб. Посмотрел на старика. — Не устану повторять, что мой отец никогда не доверит мне этого. Да и сами люди не горят желанием быть заколдованными мной. Вдруг я нашлю на них проклятие и у них вырастет по новой паре рук или глаз?       Фродд усмехнулся и неожиданно спросил: — Можешь сказать, что я сделал?       На мгновение Локи показалось, что он перенесся на пятнадцать лет назад, когда стоял на этом же самом месте и отвечал на те же самые вопросы, будучи учеником целителя. У него закололо ладони — как всегда, когда он знал ответ на вопрос и хотел ответить. — То же, что и я. Только, — Локи перевел взгляд на широкий светлый шрам на груди бога грома, провел по нему пальцами, — почему ты не использовал заживляющий бальзам, который я составил? Тогда шрама бы не было.       Фродд не ответил. Не отрываясь от своего занятия, он посмотрел на Локи, и его глаза блеснули.       Локи сам все понял. — Слишком рано, да? — он улыбнулся. Маг любил отвечать на свои же вопросы раньше своего учителя. — Все верно. Твой состав хорош, но в него входит белладонна, поэтому не стоит наносить его на открытые раны. — Да… он потерял много крови? — Почти всю. Поэтому некоторое время он побудет здесь. — Он долго проспит? — Думаю, дня три-четыре. — Фродд бросил тряпку в чан с кровью и поставил его на пол. Потом выпрямился и посмотрел на мага. — Я посоветовал бы ему не вставать еще пару дней после пробуждения, но он вряд ли ко мне прислушается.       Локи улыбнулся, а потом внезапно посерьезнел, поднял голову и прислушался. — Что-то не так? — Шаги. Это у тебя? — Локи кивнул на дверь в коридор для прислуги. — Нет… наверно, где-то у тебя. — Я пойду. — Локи отпрянул к двери. — Буду приходить еще. — В любое время. Только не пугай моих учеников.       Локи в последний раз посмотрел на Тора, а потом развернулся и прошел сквозь дверь в коридор. Уже не обращая внимания на стражников, он прошел сквозь их скрещенные копья и поспешил к двенадцатой по счету колонне. Когда в галерею вошли следующие два стражника, в коридоре уже никого не было.