Dieu demystifie

— …Кто? Локи нахмурился. Недоумение, совершенно искреннее и не наигранное, отразившееся на лице верховной богини при имени старшей принцессы, настораживало и сбивало с толку. — Хела. Твоя старшая дочь. Та, которая наследница престола и которая, тем не менее, хочет стать полководцем. Где она? Фригга некоторое время с непонимающей улыбкой смотрела на младшего принца, а потом… вспомнила (если такое слово уместно по отношению к ее собственной дочери?). Улыбка медленно сползла с ее лица, сменяясь непониманием и растерянностью. Верховная богиня пораженно вздохнула, прижала руку ко рту и, опустившись в кресло, посмотрела на бога обмана полными непонимания глазами. Локи отвел взгляд. Он не мог видеть свою мать в таком состоянии, ее растерянность была настолько неожиданна, выглядела так дико и неестественно, что это внушало неясное, почти незаметное отвращение. — Я… Я забыла о ней, — прошептала Фригга. — Не помнила о ней, пока ты не спросил… — Да как такое вообще возможно?! И тебя ничто не насторожило? Ты же волшебница! — Я не знаю, как это произошло, — Фригга пораженно смотрела на своего сына, — я… я как будто забыла о ее существовании. Я не знаю! Она протянула к богу обмана руки, и ему в голову внезапно пришла довольно интересная идея, которую маг решил тут же проверить. Он подошел к матери и обнял ее, а когда та прижалась к нему, ища поддержки (боги, как это было неестественно, Локи едва сдержался, чтобы не отшатнуться), аккуратно опустил ладонь ей на лоб. Так и есть. Сознание верховной богини как будто окутывала дымка. Если бы он не знал, что это невозможно, то подумал бы, что слышит едва заметный запах гари. Локи невесомом провел пальцами по лбу матери, начертив руну очищения, и слепой туман начал рассеиваться. Уже за то время, что верховная богиня приходила в себя, а маг стоял, прижимая ее голову к своей груди, он успел составить план действий. Правда, содержал он всего лишь один пункт. В Асгарде кто-то был. Кто-то чужой, кто не хотел, чтобы о нем знали. И Хела точно могла что-нибудь о нем рассказать. *** 7 д н е й н, а з, а д: Молния бьет из абсолютной синевы, из самой середины солнечного диска, у самой земли расщепляясь на множество сияющих ручейков. Сухая трава в месте мимолетного соприкосновения неба и земли моментально вспыхивает, выбрасывая в воздух густой клуб почти черного дыма, а потом огонь как будто впитывается под землю. Через мгновение бушующее пламя оставляет на поверхности лишь легкий завиток копоти, который в следующую секунду развеивает ветер. Трава вновь стоит нетронутая. Хеймдалл поднимает голову и оглядывается. Он уверен, что краем глаза видел появление в Асгарде… непонятно чего, на самом деле. Он не смог разглядеть, это что-то промелькнуло слишком быстро и на самой периферии его зрения. Страж всматривается в Асгард, но, к своему удивлению, нигде не видит ничего инородного. Все спокойно, все как должно быть. Он хмурится, спускается со своего места и подходит ближе к выходу на Радужный мост. Его золотистые глаза охватывают взглядом весь Асгард, но он по-прежнему ничего не замечает. Не замечает и того, что его тень на стене уже не повторяет за ним каждое движение. До этого момента четко очерченный силуэт оттекает от стены и расплывается за спиной Стража бесформенным облаком. Пространство позади него рябит и волнуется, как раскаленный воздух над костром. Хеймдалл оборачивается на еле заметный запах гари за спиной, и мимо его лица — сквозь его лицо — как будто проносится клуб дыма, смешанного с липкой копотью. Эта же копоть словно осела на глаза Хранителя — его всевидящий взгляд затуманивается, а потом невидимое пепельное облако уносится прочь. Хеймдалл долго-долго вглядывается в пространство перед собой, но его взгляд затуманен, занесен пеплом — и он не видит своего посетителя. Он… забывает его. Возвращается на свой пост и снова устремляет взгляд в пространство. *** Стремительное падение сквозь багровую тьму. Падение. И удар о землю. Хела вздрогнула и пришла в себя, но еще несколько секунд пыталась осознать, где она находится. Все, что она сначала могла вспомнить — расплывчатые видения, чьи-то тени, темнота, озаряемая вспышками пожаров и удушающий запах копоти. И головокружительная высота. Девушка подняла голову и огляделась, в первый момент не узнавая свои покои с такого ракурса. Потом медленно села, подобрала к себе плащ и обхватила щеки ладонями. Ей пришлось тут же убрать руки с подбородка, отозвавшегося тупой болью на ее прикосновение. Хеле была знакома такая боль. Пока она не научилась нормально держать в руках меч, она часто пропускала выпады Сирра и вечно ходила в синяках, к вящему неудовольствию своей матери. Принцесса осторожно ощупала подбородок пальцами и, нахмурившись, задумалась. «Что произошло?» Почему она совершенно не помнит, что произошло, и в то же время точно уверена, что что-то случилось? Как она оказалась в своей комнате? Почему на полу? Хела помотала головой, и распущенные волосы разметались по плечам. Она рассеянно подняла руки, чтобы собрать волосы на одно плечо, когда случайно ее взгляд упал на одну из ее ладоней. Хела так и замерла с поднятыми к голове руками, не веря своим глазам. Кожа на тыльной стороне ладони сильно потрескалась, как будто принцесса целый день провела на морозе без перчаток, а сама рука светилась изнутри. Принцесса прикрыла глаза в полной уверенности, что ей это кажется, потрясла головой и снова взглянула на свою руку. Свечение никуда не делось. Матовое оранжевое пятно пульсировало и шевелилось под растрескавшейся кожей, постоянно меняя очертания. Хела перевела взгляд на другую руку, закатала рукав до локтя — это свечение было везде. В комнате потемнело — она не заметила, как пришли и ушли, истаяв короткие асгардские сумерки (если она была в Асгарде, в чем принцесса уже не была уверена). Такое же оранжевое свечение под тем местом, где сидела Хела, привлекло ее внимание. Она пригляделась к световому пятну, пытаясь понять, что оно ей напоминает, а потом поспешно поднялась с пола. Огненно-медная тень под полированными мраморными плитами, служившими полом в покоях старшей принцессы, повторила все ее движения. Хела настороженно (если не сказать «испуганно») попыталась отступить от этой непонятной тени, но их ступни как будто срослись в единое целое — фигура, как отражение в зеркале, повторяла все ее движения, делая такие же шаги, что и инфанта. А потом — и вот тут Хела точно испугалась, — фигура под ней потеряла свою зеркальность. Она внезапно упала на колени, прижавшись к полу с другой стороны лицом, ладонями, и принцесса увидела, как мрамор плавится под этими прикосновениями. Фигура как будто рвалась к ней из мраморного отражения. — ХЕЛАа-а-а…, — никогда еще ее собственное имя не внушало Хеле такой ужас. Никогда еще его не произносили с такой угрозой и с таким… ликованием. Хела отступала от этой фигуры, пока не врезалась во что-то спиной. Вскрикнула от неожиданности, обернулась и отшатнулась от еще одной гладкой зеркальной поверхности. «Что-то многовато у меня зеркал в комнате, не помню, чтобы так было раньш…» Из зеркала на нее смотрело ее собственное отражение (как она и предполагала, на щеке и подбородке разлилось фиолетовое пятно кровоподтека), как будто наложенное на пылающий огнем скелет. Сквозь свою кожу на лице она видела кости черепа, только не привычного, нормального белого цвета, а раскаленно-красного. Вся она, если отражению можно было верить, светилась изнутри этим (все-Хель-ее-разберет) непонятным светом. Хела настороженно замерла перед своим отражением. Было страшно — не очень, но она не понимала, что происходит, не знала, к чему нужно быть готовой, и это чувство беззащитности пугало и сбивало с толку. А потом отражение ожило. Светящаяся фигура в зеркале как будто шагнула из ее тела и подалась к самому стеклу. Хела отшатнулась. Перед ней по другую сторону зеркала, отделенную от остальной реальности неизвестно насколько тонкой границей, стояло одно из существ, о котором принцесса слышала лишь в легендах матери, да читала в паре книг. Пылающий скелет, кости которого начала оплетать плоть, как только его силуэт оторвался от фигуры принцессы. Огненный великан. Принцесса во все глаза смотрела на это невероятное существо, оно отвечало ей тем же. Пламя бушевало вокруг полуприкрытых плотью костей, раскалив их докрасна, а глазницы были наполнены чернотой. Непроницаемой тьмой, и она завораживала, притягивала, поглощала взгляд своей глубиной. А потом губы (точнее, то, что было на их месте — плавящаяся плоть, хрящи или вообще неизвестно что) существа разошлись, и в голове Хелы снова зазвучал этот иссушающий шершавый голос. — ЗДРАВС-С-с-СТВУЙ, ПРИНЦЕС-С-са… Хела уже не так боялась. По крайней мере, она знает, что перед ней, и из страха ушел хотя бы налет иррациональности. — Кто ты такой и что тебе от меня нужно? Чудовище в зеркале усмехнулось своими пылающими губами и покачало головой. — ВЫХОДИТ, АС-с-СГАРД НАСТОЛЬКО ЗАЗНАЛСЯ, ЧТО ПОЛАГАЕТ, БУДТО ИМЕЕТ ПРАВО ТАК ГОВОРИТЬ С-с-СО МН-НОЙ? Хела отступила от зеркала еще на шаг, но свой характер не удержала и надменно подняла брови. — Я сейчас говорю не за весь Асгард, а лишь за себя. Ты напугал меня и без разрешения проник в мою комнату, и я, разумеется, хочу знать, кто ты вообще такой. — КТО Я ТАКО-о-ОЙ? — протянул незнакомец, повысив голос, но он по-прежнему отдавался эхом лишь у Хелы в голове. И ощущение было такое, что эти слова подняли там песчаную бурю. — ТЫ ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ЧТО НЕ ЗНАЕШЬ МОЕГО ИМЕНИ? Принцесса пожала плечами. — А должна? — ДА КАК ТЫ СМЕ -Е-е…, — пламя разгорелось ярче, существо подалось к самому стеклу и внезапно, не закончив фразу, разразилось хохотом. Хела вздрогнула. — А ОДИН ХОРО-О-ОШ… — так же внезапно огненный великан перестал смеяться, — МОЕ ИМЯ СУРТ, И Я ПРИШЕЛ ЗАБРАТЬ ТО, ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ ПО ПРАВУ. А ТЫ МНЕ В ЭТОМ ПОМОЖЕШЬ. — Сурт… — Хела пораженно уставилась в пылающие глаза. Конечно, она знала его. Огненный великан, правитель Муспельхейма, который поклялся отомстить Асгарду после того, как Один подавил восстание огненных великанов после окончания Гражданской войны. И он был здесь. Прямо перед ней. Правда, она думала, он будет больше. Великан удовлетворенно наблюдал за оцепеневшей от его взгляда принцессой, когда в дверь ее покоев постучали. Хела вздрогнула от неожиданно громкого стука и внезапно сорвалась с места. Она почти успела добежать до двери. — КАК ХРАБРО… И КАК ГЛУПО. Почти. Кончики ее пальцев скользнули п медной дверной ручке, когда все еще довольно ухмыляющийся великан взмахнул рукой, и фигура принцессы на бегу рассыпалась в облако пепла. Огненный скелет прошел сквозь зеркальную поверхность и исчез. С треском распахнулось окно, порыв ветра прошелся по комнате, выдернув на улицу легкие шторы. Через мгновение створки двери приоткрылись, и в покои заглянула служанка. — Ваше высочество? — к кому она обращалась? Комнаты принцев располагались в совсем другой части дворца. Неожиданное словосочетание удивило молодую служанку, и она окинула комнату недоумевающим взглядом. Девушка прикрыла окно, поправила шторы, оглядела покои и, пожав плечами, как будто недоумевая, зачем она вообще заглянула в комнату, вышла и закрыла дверь. *** Старшую дочь Одина не видели уже почти неделю, но никто особо не беспокоился. Близился турнир в честь годовщины окончания Пяти гражданских войн, и всем было не до нее. Турнир наступил и прошел, к обычных дворцовым хлопотам добавились и заботы о Торе и поиски нападавшего, а Хела так и не появлялась. В конце концов ее отсутствие должно было обратить на себя хоть чье-нибудь внимание. Но этого почему-то не произошло. *** Был прекрасный, солнечный, тихий день, и в Валгалле стояла теплая сонная тишина. В одном из коридоров, ведущих в библиотеку и почти всегда пустующих, в лучах света, пробивающихся сквозь цветные стекла витражей, вяло кружились золотистые былинки. При удачном повороте солнечный свет заставлял их вспыхивать маленькими искрами. Если бы в этом коридоре на подоконнике сидел кто-нибудь наблюдательный, и сидел долго, он бы заметил, что в какой-то момент движение былинок перестало быть хаотичном, и они, сгустившись в одно облако и все ускоряясь, закружились в маленьком вихре. Через минуту пылевой столб стал настолько плотным, что этот внимательный наблюдатель не смог бы увидеть сквозь него даже противоположную стену коридора. В следующий момент облако внезапно остановилось и слетелось, сжалось в фигуру стоящего на коленях человека. Хелу как будто вышвырнуло из пространственного кармана. Она упала на колени и закашлялась, пытаясь избавиться от пыли (от копоти) в легких. Сухой, надрывный, лающий кашель разнесся по коридору, и Хела бы ужаснулась, услышав его со стороны. Он звучал как кашель человека, который умирает. Глаза принцессы жгло, как будто она долго сидела у костра с подветренной стороны, и она не видела, как с каждым сиплым выдохом светлый мрамор пола перед ее лицом покрывается созвездиями и кляксами темной, почти черной от пепла крови. Сейчас Хела выглядела просто ужасающе. Похудевшая почти до костей, с ввалившимися глазами, и ее кожу тут и там пятнали бордово-красные, обугленные по краям пятна даже не ожогов, а обгоревшей плоти. Сквозь кожу по-прежнему светились кости. Что бы этот безумец ни затеял, его предприятие грозило провалиться из-за того, что принцесса (если она была ему нужна) умирала. Ее тело — тело асгардианки, — не могло долго выдержать в себе такую мощную чужеродную сущность, и огненный дух разрушал ее изнутри. В конце концов кашель отпустил ее. Принцесса в изнеможении прижалась лбом к холодному мрамору, испачканному ее кровью, и закрыла глаза. — НАДО ЖЕ, КАК ТЕБЕ ОКАЗЫВАЕТСЯ, ПЛОХО, — прозвучал в ее голове знакомый голос. Все то время, что она провела в межпространственной дыре (или где еще она там была все это время, Хела не знала), единственное, что она могла слышать — это этот сухой шелестящий голос. — ВЫХОДИТ, АСЫ НЕ ТАКИЕ НЕУЯЗВИМЫЕ, КАК КАЖЕТСЯ НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД. А НИКТО ВЕДЬ И НЕ ЗНАЕТ… — Ч-что тебе от меня нужно? — проговорила принцесса сквозь стиснутые зубы. — ТВОИ УМЕНИЯ И ТВОИ ПОЛНОМОЧИЯ. — Нет у меня никаких полномочий, — в отчаянии прохрипела Хела, — я еще даже не коронована. — ТВОЯ КОРОНА МНЕ БЕЗ НАДОБНОСТИ. БЫТЬ ВЛАСТИТЕЛЕМ ТАКОГО ГНИЛОГО МИРА, КАК АСГАРД, В ЗДРАВОМ УМЕ НЕ ЗАХОЧЕТ НИКТО. МНЕ БЫЛО НУЖНО ВАШЕ ХРАНИЛИЩЕ. — А я здесь причем? Шел бы туда сам. — О, МИЛАЯ, НЕ СТАНУ Я ТЕБЕ ВСЕ ОБЪЯСНЯТЬ. Хела хрипло прерывисто выдохнула и с трудом села. На ее лбу алели пятна крови. — ТЕБЕ ЛУЧШЕ? Я ДУМАЮ, ПОРА ЗАКАНЧИВАТЬ, ПОКА ТЫ НЕ ПОМЕРЛА СОВСЕМ. — Просто… оставь… меня в покое! — О, НЕПРЕМЕННО, ПОСЛЕ ТОГО, КАК МЫ ВСТРЕТИМСЯ С ТВОИМ ОТЦОМ И ОН ВЕРНЕТ МНЕ СТАРЫЙ ДОЛЖОК. А ТЫ МНЕ В ЭТОМ ПОМОЖЕШЬ. ВСЕОТЕЦ ПРИСЛУШАЕТСЯ К ТЕБЕ, ТЫ ЖЕ ЕГО ЛЮБИМИЦА, ВЕРНО? — Мой отец? — в груди Хелы затеплилась призрачная надежда. Если она увидит Одина, у нее может получиться дать ему понять, что что-то случилось, и, может быть, он спасет ее… — НЕ НАДЕЙСЯ, ДОРОГАЯ, У ТЕБЯ НИЧЕГО НЕ ВЫЙДЕТ. ТЫ БУДЕШЬ ГОВОРИТЬ И ДЕЛАТЬ ЛИШЬ ТО, ЧТО МНЕ НУЖНО. — Как ты… — МИЛАЯ, ТВОИ МЫСЛИ ТЕПЕРЬ И МОИ ТОЖЕ. ТОЧНЕЕ, НАОБОРОТ. — демон разразился сухим хохотом, и Хела обреченно прикрыла глаза. — НУ ЧТОЖ, ПОРА И… Его прервали шаги, раздавшиеся за углом в дальнем конце коридора. Хела вскинула голову и попыталась закричать. За все это время она успела миллион раз пожалеть, что гордость не позволила ей позвать на помощь в первый раз. Тогда она бы успела. Сейчас у нее не поучилось даже простонать. Голосовые связки как будто слиплись (ссохлись) между собой, и все, что смогла выдавить из себя принцесса, был едва слышный хрип. Хела схватилась руками за стремительно обугливающееся горло и беззвучно закричала от боли. В следующую секунду ее тело, вспыхнув, расслоилось пепельными лохмотьями. Из-за поворота появился Локи, читающий книгу прямо на ходу. Что-то заставило его оторваться от ветхих бумажных страниц и окинуть взглядом коридор. В первое мгновение он не увидел ничего странного. Такой же, как и тот, из которого он только что свернул. Но все-таки, все-таки… Что-то было не так. Слишком тихо? Слишком светло? Как это ни парадоксально, Локи замечал, что иногда ярко освещенные солнцем места могут выглядеть гораздо более зловещими, чем самые темные подземелья. Пылинки продолжали кружиться в солнечных лучах. Локи уже собирался снова уткнуться в книгу, когда заметил темные пятна на полу. А пылинки все кружились.