Dieu demystifie

      Локи замер, не в силах отвести глаз от странных темных пятен на полу. Замер из инстинктивной осторожности. Он даже не понял, что именно заставило его насторожиться, но чувствовал, что в коридоре, по которому он проходил не меньше дюжины раз в день и которым больше никто во всем замке не пользовался, что-то существенно изменилось. Причем в худшую сторону.       Разумеется, основным моментом, вызывающим у мага определенные вопросы и внушающим сильное беспокойство, были эти странные пятна, выглядевшие как капли чуть пульсирующей болотной грязи. При первом же взгляде на них Локи против воли представил, насколько они липкие и тягучие. Только успел подумать, насколько они окажутся мерзкими наощупь, как уже присел рядом со странным образованием на корточки, аккуратно подобрав плащ, и потянулся к нему пальцами.       Остановился в самый последний момент и обругал сам себя. «Самое верное решение — трогать ЭТО руками. Правильно, друг мой. А еще лучше сразу на вкус попробовать». Локи свел вместе пальцы и вынул из воздуха длинное воронье перо. По привычке попробовал острие пальцем и аккуратно опустил оперенный кончик в темную жидкость.       Он в следующее же мгновение возблагодарил всех богов за свою осторожность. Перо вспыхнуло ярко-белым пламенем, заставив Локи от неожиданности отшатнуться, и почти моментально сгорело.       Маг почти не успел отдернуть руку, и искры занявшегося пера опалили ему пальцы, закоптив их кончики. Боли он не почувствовал, но сильно испугался. Пепел — единственное, что осталось от пера, осел в вязкую жидкость, на мгновение запятнав ее гладкую липкую поверхность, а потом капли поглотили белые частицы и снова привлекательно поматовели, призывая коснуться этой мнимой гладкости пальцами.       Запахло гарью, и Локи замутило. Он спешно поднялся, оступаясь и скользя на складках своего плаща, подхватил с подоконника книгу и попятился обратно за угол.       Как только этот сегмент коридора скрылся за поворотом, воспоминания о случившемся начали странным образом стираться у мага из памяти. За то время, что он бежал до ближайшего окна и распахивал резные створки, он уже забыл о том, что видел.             ***       Это на самом деле могло сработать. Никто бы действительно ничего не заметил, и Асгард погиб во всепоглощающем пламени, как и было предсказано, не спустя еще миллиарды лет, а на исходе последней луны, но всего этого не случилось, потому что младший принц Асгарда любил читать.       Тот коридор, в котором по воле случая ненадолго очутилась Хела, и в котором Локи в первый раз в своей жизни столкнулся с чем-то по-настоящему непонятным, совершенно случайно оказался единственным, по которому можно было попасть в библиотеку.       Поэтому маг был обречен встречаться с этими загадочными пятнами снова и снова, изо дня в день, пока наконец не обратил внимание на то, что у него из памяти пропадают некоторые моменты. И на то, что уже три дня не может наконец зайти в библиотеку и взять другую книгу.       В конце концов он вернулся в этот коридор и ушел оттуда, сохранив свою память. В этот раз он был подготовлен к тому, что что-то (кто-то) попробует снова повлиять на его память, и заранее начертил руну очищения разума.       К тому же, сложно было забыть, если едкий, яростный, вездесущий, черно-маслянистый, запах копоти преследовал его с тех пор, как он коснулся пальцами того пятна в коридоре. Да, в последний раз он не удержался. Тут же пожалел об этом, сильно обжег пальцы, но зато боль также способствовала тому, что воспоминания об этом случае не стирались из его памяти.       Локи соскоблил ножом с пола сколько смог этой неизвестной субстанции и засел в библиотеке. Он провел среди пыльных книжных полок почти три дня, но почти безрезультатно. Библиотека молчала. Думаю, о ней стоит рассказать отдельно.       Собрание книг в Асгарде было совершенным. Свитки, рукописи, огромные, обшитые во влажную кожу неизвестных животных фолианты заполняли миллионы футов книжных полок, стеллажей, шкафов, и просто сваленные в углах.       На их переплеты шли, кстати, кожи не только животных. Как-то раз, лет в десять, Локи решил проявить любопытство по поводу обложки одной на первый взгляд совершенно невинной книги по рунам, и потом еще неделю его мучили кошмары: она была сделана из кожи, содранной с языков неискренних придворных одного ванахеймского царя какой-то чрезвычайно древней династии.       Летописи в некоторых книгах велись сами собой, и этот завораживающий процесс заполнения страниц невидимым пером вводил Локи в медитативный транс. Однажды он провел четыре дня, безотрывно наблюдая, как покрываются словами страницы книги Мидгарда, чем сильно напугал потерявшую его Фриггу.       Он надеялся, что однажды увидит в одной из книг и свое имя.       Книгохранилище Асгарда редко посещали люди, туда, на самый верх башни Лерад, почти не заглядывали слуги, и поэтому юный принц ощущал себя полноправным властителем всех книг, фолиантов и скрытых в них знаний.       Поистине счастливым днем для юного мага стал тот, в который Всеотец официально разрешил ему пользоваться библиотекой (никто даже не делал вид, что не знает, что младший принц читает книги, до этого, но это дозволение очень много значило для мага — по меньшей мере, признание его увлечений). Если бы Локи в более зрелом возрасте спросили, что в поступках Всеотца маг мог бы расценить как выражение любви, он бы вспомнил это дозволение. Пожалуй, только его.       Библиотека Асгарда с самого первого знакомства приводила младшего принца в трепетный восторг. Именно так Локи воспринимал тот момент — как знакомство. В тот день, когда Верховная богиня в первый раз привела его на порог этого поистине бесконечного зала, ему показалось, что это место изучает его, примеривается к нему, пытаясь понять, можно ли впустить этого незнакомца и доверить ему тщательно хранимые знания. За все время, проведенное здесь, Локи, конечно, обошел ее почти всю, но даже он не знал, какие книги скрываются на самом верху полок, в дальних слепых ответвлениях коридоров и в закутанных паутиной шкафах. Библиотека Асгарда хорошо хранила свои секреты. И впервые на памяти мага библиотека не отвечала ему.       Локи пришлось взяться за самостоятельное изучение. В числе всех прочих интересных, а порой и шокирующих открытий маг выяснил, что эта субстанция крайне токсична для человеческой кожи. Хватило и одного дня, чтобы его руки покрылись многочисленными ожогами и волдырями, но пока Локи этого не замечал. Пока он соприкасался с чем-то, ему не известным, он не обращал внимания на испытываемые неудобства. Эту боль он почувствует позже, и тогда она воздастся ему вдвое и втрое, а пока он творил.       После несложных манипуляций Локи уже знал, что эта странная субстанция — всего лишь смесь крови и сажи, и сами по себе эти составляющие не содержали в себе ничего странного, но мага впечатлила сажа сама по себе. Она была похожа и в то же время совершенно не похожа на обыкновенную сажу в камине, факелах или где-либо еще в Асгарде. Несомненно, это была сажа, но неестественно-черная, едкая, слишком вещественная — она как будто являла собой первоисточник всей сажи во вселенной, собрав в себе все ее самые узнаваемые черты. Не составляло большого труда понять, откуда взялось это вещество. По своей природе оно принадлежало Огненному миру, и там и только там могло образоваться.       Это было что-то инородное, а все, что связано с другими мирами и перемещениями между, ведомо лишь одному из асов. И Локи отправился к нему.       Однако Хеймдалл, к вящему удивлению мага, также не смог ответить на его вопрос о том, не появлялось ли в Асгарде в последнее время что-либо инородное. Нет, златоглазый Ас не ушел от ответа, он посмотрел младшему принцу прямо в глаза и сказал, как и всегда, что ничего не видел, но слишком длинной была пауза перед его словами, и Локи насторожился. Ведь он был лучшим лжецом Асгарда, и не мог не заметить лжи в чужих словах.       Но в словах Хеймдалла маг почувствовал не ложь. Страж не лукавил никогда, и Локи знал это. Это было просто чувство, что что-то не сходится. Чувство противоречия. Как будто не Хеймдалл, а что-то гораздо более масштабное пытается обмануть его, а Страж — всего лишь орудие.       Что ж, Локи пришлось вернуться в замок с этим чувством и попробовать взглянуть на это все с другой стороны. Он углубился в книги о Муспелльхейме, поднял самые древние рукописи, заполняемые с начала времен, и тут перед ним начала проступать одна из самых жутких картин, какие магу доводилось видеть.       Муспелльхейм — один из двух древнейших миров, стоявших на правом краю бездны Гиннунггагап, которые дали начало всей вселенной, населявшим ее существам и породили Имира, от которого произошло все живое. Муспелльхейм населяют огненные духи, способные повелевать природным пламенем и органической энергией, и возглавляет их огненный великан Сурт, одно из древнейших и могущественнейших существ во вселенной, которое появилось еще до ее рождения, и которое, согласно своему предназначению, ее и уничтожит. Источником силы и светочем Муспелльхейма был Вечный пламень, и в нем же скрывалась погибель всего сущего.       Когда Локи дошел до этого места, ему пришлось прервать чтение и на минуту прикрыть глаза.       Как много преступлений натворил их отец, прежде чем воцарился на троне Асгарда? Сколько крови было пролито во имя справедливости и света? Почему Локи никогда не задумывался над тем, откуда взялось все то золото, в котором утопает Тронный зал?       Откуда в сокровищнице Асгарда Вечный пламень?..       Локи стоял в самом дальнем отсеке библиотеки, где уже не висели факелы, было темно, холодно и сыро, маг стоял среди рассыпающихся от невероятной древности свитков и боязливо держал в руках крошащийся под пальцами пергамент, кашляя от забивающейся в нос и рот Хель-знает-насколько-древней пыли, и ему открывались такие же старые, прогнившие и покрытые плесенью истины. Что Всеотец еще не открыл бы никому, если бы мог заставить вселенную молчать? Или Локи чего-то не понимает?       Интересно, Один знал о том, что вселенная все записывает? Знал ли он, что все его деяния будут запечатлены на пыльных страницах той самой библиотеки, которую все жители Асгарда упоминали с таким пренебрежением? Могли ли они представить, что все, что совершается, совершается и на бумаге?       Ну, хорошо, из жизнеописания Одина маг узнал, что Всеотец получил Вечный пламень сравнительно законным путем — демоны Муспелля отдали его в знак примирения и завершения войны с миром богов. Но это не снимало всех остальных вопросов. Уже закрывая книгу, посвященную жизнеописанию его отца, Локи почувствовал странное влечение помедлить с этим и, перевернув страницу, прочесть, что делал Всеотец в следующем мире — в мире ледяных великанов, но нахмурился и не стал этого делать, а вернул книгу на полку и вернулся к изучению Муспелльхейма. Хоть он этого и не заметил, Вселенная на мгновение замерла, сгустилась вокруг мага, а потом вздрогнула и задрожала, как будто этой книгой он задел невидимую струну. Если бы это видел кто-нибудь мудрый и наблюдательный, он бы сказал, что сейчас младший принц решил свою судьбу.       И, все-таки, интересно, знал ли Один, что Вечный пламень, пылающий в хранилище Асгарда (одно название, а не хранилище, принцам не позволяли спускаться туда без сопровождения, и тем не менее Локи сумел дважды побывать там в одиночку, и никто этого не заметил), таит в себе гибель всего сущего, и для того, чтобы обрести бесконечную мощь, Сурту достаточно лишь опустить в него свою корону? Рагнарок — страшное, рыкающее слово, которое Локи видел лишь в другой книге и всего единожды, и от которого у мага по спине ползли ледяные мурашки, и его источник находился прямо здесь, внизу. Практически незащищенный.       Как показалось в первый момент, совсем некстати вспомнилось, что Хелу не видели во дворце уже около недели. А потом Локи едва не выронил книгу от неожиданности — мысль хлынула ему в голову, как вода, прорвавшая сдерживающую ее плотину, и едва не затопила его. Странная мысль, отдающая копотью…             ***       Все, что Хела могла делать — это беспомощно наблюдать, да и то временами реальность пыла у нее перед глазами и она не видела ничего, кроме размытых теней. Где она находилась, и что делала, она не понимала и не помнила.       Один только раз принцесса как будто вынырнула из теплой мутной вулканической воды, затем только, чтобы увидеть перед собой залитое кровью и перекошенное от боли лицо — лицо того человека, которого она стремилась превзойти всю жизнь, но даже представить не могла, каким образом это произойдет. Явлед оседал у нее на руках, и кровь хлестала у него из разорванного горла, заливая принцессе лицо, грудь и обожженные руки.       Хела бы закричала, от ужаса, от отвращения, от чего-нибудь уж точно, но не смогла. Ее тело больше не принадлежало ей, да она его почти и не чувствовала, и тот, кто управлял им сейчас, явно наслаждался этой отвратительно теплой, липкой, так по-животному пахнущей крови.       Нет! Что ты делаешь?! ЧТО ТЫ…       О, УСПОКОЙСЯ, ДОРОГАЯ, ЭТО ДЛЯ ТВОЕГО ЖЕ БЛАГА.       Сквозь застилающие взгляд слезы (способность плакать все еще принадлежала ей) принцесса еле смогла разглядеть, как под действием чужой крови затягиваются ожоги и восстанавливается кожа.       Боги, Явлед, мне так жаль, пусть двери Вальгаллы откроются для тебя и… Не думала она, что ей придется когда-либо возносить погребальную песнь. Уж точно не в таких обстоятельствах.       ХВАТИТ!       … не скорбью, радостью мы отмечаем уход героев, покинувших н… голос сорвался, заглушенный сухим шуршащим гулом, похожим на гул пламени, и Хела беззвучно закричала.       Я СКАЗАЛ, ЗАМОЛКНИ!       Хоть двигаться Хела и не могла, но чувство осязания не потеряла. И сейчас ее голова просто раскалывалась от боли. Дикой, непередаваемой, непреодолимой боли. Потом она утихла, как откатывается с пляжа приливная волна, выбросив на берег избитое полузадохнувшееся тело.       А потом она увидела, как поднимается ее рука, толкая створку двери, и она оказывается в Тронном зале. Один поднимается ей навстречу, и его лицо, напряженное, удивленное, но такое знакомое, которое она видела столько раз за свою жизни, которое всегда означало защиту, спасение и справедливость, и это лицо было последним, что принцесса увидела в своей жизни.             ***       Худшие предположения принца о том, что за странные события происходят во дворце (и самое странное среди всего этого было то, что никто не замечал ничего странного) подтверждались одно за другим. То он находит подпалины на поверхности многовековых деревьев, из которых были сделаны двери, ведущие в Хранилище. Локи, когда решил наведаться к нему, чуть не задохнулся от ужасающего запаха горелого дерева, смешанного с раскаленным металлом, и между тем стоящие на страже солдаты не обращали ни малейшего внимания ни на запах, который, по мнению мага, через несколько минут мог свалить с ног и Слейпнира, ни на зловещие темные подпалины на створках дверей, которые они были поставлены охранять. То Хеймдалл молчит, как будто ничего не происходит.       Каждый из этих фактов по отдельности не представлял ничего особо странного, но вместе они зеркалили и множили это едва уловимое чувство неправильности, которое налетом лежало на каждом из них. И последней каплей, побудившей Локи все-таки погрузиться в исследование этих странностей, было то, что сама (!) Верховная богиня, Фригга, не смогла вспомнить свою дочь, и Локи пришлось вмешаться, чтобы очистить ей память и вернуть власть над ней.       Первым местом, с которого Локи начал искать ответы на все накопившиеся вопросы, были, как ни странно, покои Хелы, и младший принц не прогадал. Странно, что за все это время (с тех пор, как Локи видел Хелу в последний раз, прошло уже чуть больше недели, турнир завершился четыре дня назад), в комнате ни разу не побывали слуги. Когда в ней появился маг, окно в покоях старшей принцессы было распахнуто, и ветер безжалостно рвал легкие кисейные занавеси с окон и балдахин со столбиков у кровати. Несмотря на сильный сквозняк, в комнате было удушливо душно и пахло все той же уже ненавистной для Локи копотью. Пол был усыпан непонятно откуда взявшимися осколками, у самого входа валялась разорванная (и опаленная?) конская упряжь — Локи едва не упал, запутавшись в ней ногами, когда входил в комнату. Но самое главное — зеркало. Едва взглянув на гладкую серебристую поверхность, маг осознал, насколько все серьезно и насколько он оказался прав. «Почему я всегда оказываюсь прав? Во всем, за чем не стоит ничего хорошего?».       Гладкая серебристая поверхность была закопчена дочерна, запятнана сажей почти полностью, покрыта грязными отпечатками огромных худых ладоней — изнутри. Изнутри. Осознание этого факта заставило Локи на мгновение пораженно замереть. В нос снова ударил как будто усилившийся запах огня — и маг с ужасом узнал в нем запах горелой плоти. Отвратительный, густой, жирный запах горелого человеческого тела.       Едва маг понял, чем именно пахнет в покоях старшей принцессы, ему пришлось прижать руку ко рту и выбежать в коридор. Он подлетел к ближайшему окну, распахнул створки, и его вырвало.             ***       Ужасное чувство — опоздать. Опоздать много раз. Опоздать туда, где нужна была помощь. Еще хуже, еще печальнее, еще больнее и горше — опоздать ненадолго. Буквально на минуту.       Тот, кто испытывал это хоть однажды, навсегда запоминает это опустошение, мгновенный уход сил, желания бороться, спешить дальше. Стопорящее чувство, заглушающее все порывы и стремления.       Локи опоздал буквально на минуту, и ему уже пришлось идти по кровавым следам. Он содрогнулся от вида изувеченных трупов на входе в Тронный зал, двери которого были забрызганы кровью даже больше, чем до половины. Обреченно толкнул приоткрытые створки, уже представляя, что увидит за ними.       На этот раз он ошибся. В противоположном конце зала, в переплетении многочисленных золоченых колонн (откуда все то золото, в котором утопает Тронный зал?), у трона, который так долго был занят, так близко от него и в то же время так далеко на мраморном полу распростерлась фигура Всеотца. Верховная богиня обнимала его плечи, положив тяжелую царственную и мертвенно-неподвижную голову себе на колени, и длинные волосы ее мужа рассыпались у Фригги по рукам. Она испуганно подняла голову на вошедшего — Локи показалось, что за одно короткое мгновение ее фигура отдалилась на многие и многие мили, протянула к нему руки, как будто моля о помощи. Еще совсем недавно маг не мог видеть свою мать всего лишь растерянной, а то, что открылось ему теперь…       «Интересно, меня казнят за то, что я видел? Отец ведь не даст мне об этом вспоминать, верно?» Очень уместное замечание, Локи. Как всегда.       Маг бегом преодолел это ставшее неимоверно огромным, растянутым и открытым пространство под сводом колонного леса и опустился рядом с матерью на колени. — Что случилось? — Локи… прошу тебя… — Кто это сделал? — Хела… — у мага внутри все оборвалось.       Он знал. О, боги, он ведь знал. — И где она сейчас? — он знал и это. Это был несложный вопрос. Она направлялась в Хранилище. Точнее не она, а то существо, что по какой-то причине выбрало именно ее для свершения своего отмщения.       Локи поднялся на ноги и направился к выходу, но остановился и обернулся на мать. — Иди, Локи… поспеши… он скоро завершит начатое, — она знала, конечно, она тоже знала, что произошло на самом деле. — Я обещаю тебе, даже если придется сделать то, о чем я потом буду жалеть. — Я не дам тебе жалеть. — Фригга бледно улыбнулась. — Иди…       Локи оглянулся на мать еще всего один раз — на выходе из Тронного зала, где трон пустовал при еще живом (наверное) правителе. Ведь могло сложиться и так, что больше своей матери маг не увидит.             ***       Еще одна кровавая бойня на входе в Хранилище, еще одно озеро струящейся по мрамору крови. Но Один все-таки не такой уж и беспомощный старик, чтобы его можно было так просто одолеть.       Светящееся угрожающе-багровым, пульсирующим матовым красным светом, существо металось перед сомкнутыми створками Хранилища, пятная его новыми подпалинами. На шаги мага оно обернулось, и Локи как будто врезался в невидимую стену на полном ходу.       Лицо, точнее только его основы, самые основные черты остались прежними, и при большом желании за ними можно было разглядеть лицо старшей принцессы. Но и только. Глаза превратились в два озерца, заполненные жидким расплавленным металлом, от них одних веяло невозможным жаром, вся фигура, принадлежавшая когда-то старшей принцессе, ни секунды не находилась в одной определенной позе, постоянно судорожно дергаясь и извиваясь, и сквозь всегда раньше бледную кожу, сейчас покрытую трещинами, как земля, переживающая сильную длительную засуху, явственно светились кроваво-красные кости. Жар, исходивший от существа, жег Локи кожу, легкие и глаза, в нос снова лез тошнотворный запах горелого, но теперь это был запах сам по себе, первородный, исконный смрад горелого мяса. Естественный для этого существа.       Локи и огненный дух замерли друг напротив друга на расстоянии в половину полета стрелы. Локи просто не мог двигаться дальше — в такой шок его повергла эта ужасающая трансформация старшей сестры, а существо лишь рассматривало его своими раскаленными глазами, склонив на бок голову.       У него не было плана. Как бы хорошо он ни представлял себе, с кем имеет дело, он еще никогда не встречался с существом такой мощи, с такой сильной сущностью, и сейчас ему было страшно. У него не было никакого плана! Слава богам, двери Хранилища пока не открывались — Локи не знал, почему, но ему было и не интересно, главное, чтобы так было и дальше. «Господи, что мне делать?» Локи попытался позвать Хеймдалла, но его прервали на полуслове, затопив его слова волнами раскаленного песка.       КТО ТЫ ТАКОЙ?       Локи готов был поклясться, что никто не произнес ничего вслух, но тем не менее он услышал его — этот иссушающий, жаркий голос, резанувший Локи слух и причинивший почти физическую боль — как будто по лбу прошлись наждаком.       Что ж, ладно, будем следовать его правилам.       Я знаю лишь, что мне известно, кто ты такой, и что тебе нельзя здесь находиться.       ЩЕНОК… — голос как будто снисходительно усмехнулся, — СТРАННО, ЧТО ТЫ СМОГ ПРИЙТИ СЮДА, ДУМАЛ, НИКОМУ В АСГАРДЕ НЕ ДАНО МЕНЯ УВИДЕТЬ… КСТАТИ, И ХЕЙМДАЛЛ, К КОТОРОМУ ТЫ ТОЛЬКО ЧТО ВЗЫВАЛ, НЕ ВИДИТ МЕНЯ СВОИМИ ВЕЗДЕСУЩИМИ ГЛАЗКАМИ… ВСЕ РАВНО, КТО БЫ ТЫ НИ БЫЛ, ТЕБЕ НЕ СТОИЛО СЮДА ПРИХОДИТЬ, ЕСЛИ ТЫ НЕ ХОТЕЛ УМЕРЕТЬ ОДНОЙ ИЗ САМЫХ МУЧИТЕЛЬНЫХ СМЕРТЕЙ ВО ВСЕЛЕННОЙ.       Эта речь, которая, несомненно, должна была ввергнуть мага в трепет и ужас, прошла мимо него, почти не зацепив. Он слушал внимательно, но не слова демона, а их послезвучия. Кто-то как будто кричал одновременно с его словами, но шуршащие тоны заглушали слова, и Локи, напрягая слух, пытался их услышать. И услышал.       Локи-и-и… Локи-и-и… Будь остороже-е-е… Тебе нельзя приближа-а-а…       Что нельзя? Хела! Хела! Я не услышал! Хела, что нельзя?!..       Все снова затопило волнами песка.       О, ТАК ОНА ЕЩЕ ЖИВА. ОКАЗАЛАСЬ КРЕПЧЕ, ЧЕМ Я ОЖИДАЛ. ТАК ТЫ — ЛОКИ? ТОГДА ЭТО МНОГОЕ ОБЪЯСНЯЕТ.       Что объясняет?       НАПРИМЕР, КАК УНИЧТОЖИТЬ ТЕБЯ ЕЩЕ ПРОЩЕ.       Существо без предупреждения, без разгона, без толчков — совершенно внезапно, — сорвалось с места и одним долгим-долгим, затяжным прыжком оказалось прямо перед младшим принцем. Протянуло к нему свои обугленные руки с почерневшими пальцами. Они бы сомкнулись мертвой хваткой на его шее, если бы младший принц не успел их перехватить.       Крик сорвался с его губ, затяжной, глубокий, всеобъемлющий. Его пальцы, обхватившие чужие угольные запястья, стремительно покрывались волдырями, горели, пылали, и просто разрывались от боли, от уничтожающей, всепоглощающей, острой, рвущей, прошивающей до самых костей, до мозга боли. Локи оттолкнул существо от себя, и оно внезапно легко подалось назад, содрав с ладоней мага прикипевшую к раскаленным углям кожу.       Весь воздух вышел криком, и Локи замолчал. Через секунду обратил внимание на то, что кричал не он один. Существо дергалось и выло в паре шагов от него, и судорожно дергало покрывшимися пеплом запястьями. Локи оно напомнило попавшее в огонь на угли огромное уродливое насекомое.       Они снова замерли друг напротив друга, каждый сжавшись от неожиданной и сильной боли. Что ж, если Локи что-нибудь и понимал раньше, теперь даже и эти крупицы здравого смысла во всем происходящем ускользали от него.       Я ДОЛЖЕН БЫЛ ПРЕДВИДЕТЬ ЭТО. ТЫ НЕ ТАК ПРОСТ, КАК КАЖЕТСЯ, СЫН ЛАФЕЯ.       Как ты меня назвал? — Локи показалось что он услышал имя, но его просто не могли сейчас произнести. Самый неподходящий момент, для того, чтобы помянуть короля ледяных великанов.       Хотя их помощь сейчас бы точно не помешала.       ЧТО? ТАК ТЫ НЕ… — существо разразилось мерзкими каркающими звуками, заставив мага содрогнуться от отвращения. — ОДИН НЕ ПЕРЕСТАЕТ МЕНЯ УДИВЛЯТЬ. ЛАФЕЙ — ТВОЙ ОТЕЦ, И, ЭТО ИЗВЕСТНО ВСЕМ ВО ВСЕХ МИРАХ, КРОМЕ, ПО-ВИДИМОМУ, ТЕБЯ.             ***       Где-то наверху, в Тронном зале, фигуру Всеотца окутало мягкое золотистое сияние, и Фригга облегченно вздохнула. По старческой щеке скользнула почти незаметная слеза, затерявшаяся в его бороде в следующую секунду, и Верховная богиня не заметила ее.       ***       Локи как будто оглушили тяжелым ударом в голову. Внезапно исчезли все звуки, оставив лишь противный тонкий звон в ушах. Исчезли краски, кровь отхлынула у мага от лица, и он пошатнулся, схватившись рукой за попавшуюся на пути колонну.       «ЭТО МНОГОЕ ОБЪЯСНЯЕТ»? Это действительно многое объясняет? А что именно? Например, почему я везде чувствовал присутствие огненного великана?       Почему смесь обычных сажи и крови оставляет на моей коже волдыри?       Почему я не забыл о Хеле, как и все?       Почему? ПОЧЕМУ? ПОЧ…       »…Тебе нельзя приближа-а-а… Ты йот…» Ты йотун. — БЕДНЫЙ МАЛЫШ ЛОКИ… ТЕБЕ НИКТО НЕ РАССКАЗАЛ? ВЫХОДИТ, ЧТО НЕ ТЫ У НАС БОГ ОБМАНА, А ОДИН, ТАК ВЕДЬ? ОТОМСТИ ЕМУ, ТЫ ЖЕ ХОЧЕШЬ ЕМУ ОТОМСТИТЬ? ОН ВЕДЬ ЛГАЛ ТЕБЕ ВСЮ ТВОЮ ЖИЗНЬ. ПРОСТО ОТКРОЙ МНЕ ЭТУ ДВЕРЬ, И Я УНИЧТОЖУ ЕГО. Локи покачнулся и как будто вынырнул из забыться. Посмотрел на скорчившееся перед ним существо — он видел его сквозь мутную голубоватую дымку, — и, усмехнувшись, покачал головой.       Почему я должен верить тебе? ГЛУПЕЦ, ТЫ МОЖЕШЬ И НЕ ВЕ… — слова демона прервал скрип дверей у него за спиной.       Они одновременно подняли головы и смотрели, как медленно растет черная щель между распахивающимися створками, а потом мага как будто кто-то толкает в спину.       Локи, наплевав на все меры предосторожности, сходит со своего места, оставив после себя иллюзию, и как можно тише и как можно быстрее направляется к этой растущей щели. Это дает ему фору в пять секунд.       Существо с ужасным, давящим на уши яростным шипением оборачивается на удаляющиеся шаги, тратит драгоценное время на то, чтобы развеять парящую перед ним иллюзию, и бросается вслед за магом, врезаясь в захлопнутые в самый последний момент тяжелые вековые створки.       Но магия Всеотца больше не укрепляет их, и этот натиск демона они не сдерживают. В следующую же секунду на тяжелые створки обрушивается страшный по своей силе удар, затем еще и еще, и с ревом, в котором смешались яростный гул стремительного лесного пожара, подгоняемого ветром, и крики гибнущих в нем животных, и треск лопающихся от жара деревьев, и грохот содрогающихся от вулканических толчков земли, двери буквально сносит страшным взрывом, разрушая жалобно зазвеневшую Закрывающую руну, спешно начерченную магом.       Локи не тратит время на то, чтобы остановиться, оглянуться на ворвавшееся в Хранилище существо, потому что не уверен, что, сумев совладать со своим страхом, сможет осуществить свой план.       Он, конечно, не был етуном, это явный абсурд (Тебе нельзя приближа-а-а…) и дичайшая ложь, но эти слова натолкнули мага на одну интересную мысль. Времени на то, чтобы ее проверить, было катастрофически мало, а от того, сработает ли она, зависела ни много ни мало судьба самой вселенной. Но других идей у мага не было.       Под низкими каменными сводами коридоры Хранилища лучами расходились от центральной лестницы, сообщаясь между собой короткими поперечными переходами. Неизвестно, как бы все сложилось, если бы Ларец Етунов и Вечный пламень не находились на одном уровне. Но магу повезло.       За то время, что демон прорывался в хранилище, маг успел добраться до Ларца и, помедлив мгновение от внезапной робости, всадил в блестящую переливающуюся синим сиянием пару наспех выхваченных кинжалов. Поднял голову на грохот от входных дверей. ЛО-О-ОКИ-И-И! ТЫ НЕ ОДОЛЕЕШЬ МЕНЯ!       Никогда еще его собственное имя не внушало магу такой ужас. Никогда еще его не произносили с такой злобой, с такой яростью… и с таким ликованием. «О боги, ведь, если не получится…» маг заставил себя не думать об этом, вытащил из оставшейся неповрежденной перламутровой поверхности покрытые инеем клинки. Адский холод обжег его ладони не хуже раскаленной кожи огненного демона («Ты йот…»), но он только крепче обхватил рукоятки пальцами и, стараясь идти, не пригибаясь, как воин, пытающийся скрыться от лучников на поле боя, быстро преодолел перемычку и выпрямился в Центральном коридоре, заслонив спиной чашу с Вечным пламенем.       Существо, уже почти потерявшее человеческий облик, превратившееся просто в сгусток яростного всепоглощающего пламени, лишь сохраняющее форму, увидело мага и с торжествующим ревом бросилось ему навстречу.       Стараясь не думать, чем может обернуться его затея, если он окажется не прав, Локи двинулся на это существо по коридору. Когда он впервые в жизни попал в Хранилище, его очень удивило, какими длинными там были коридоры. Огромные вытянутые в линию пространства, и чтобы добраться от одного артефакта до другого приходилось тратить десятки минут.       Теперь это было как нельзя кстати.       Огненная фигура росла и вспучивалась, заполняя ужасным жаром весь коридор, и Локи пришлось поднять руку, чтобы защитить лицо от нестерпимого огненного дыхания, и в этот момент, воспользовавшись тем, что маг не может его видеть, демон на полном ходу врезался в его фигуру. Локи попытался увернуться, но, конечно, это было невозможно.       Ничего не произошло. Огненный великан недоуменно отпрянул от стены, в которую, как он думал, он впечатал младшего принца, но никого перед собой не увидел. А потом — рвущийся мокрый звук и оглушающее, всеобъемлющее шипение, будто на раскаленное в кузнице лезвие плеснули ледяной водой. Весь коридор затопило клубами густого пара.             ***       Локи бы не хотел видеть то, что скрывалось за этими клубами. Оба кинжала глубоко ушли во что-то обжигающе-горячее, кипящая, невидимая за паром кровь заливала принцу руки, выплескиваясь на грудь, лицо, шею, и он чувствовал, как лопается и облезает его кожа от таких высоких температур. Сквозь туман перед глазами мага по-прежнему просвечивал угольно-красный силуэт, но краски стремительно тускнели.       Пар рассеялся. Существо, покачиваясь, стояло перед магом: глаза потеряли свой обжигающий блеск и почти закатились, открыв пепельные белки, кости потускнели и почти не светились под почерневшей потрескавшейся кожей, и из его груди торчали острия двух увязших в спине клинков, покрытые до сих пор замысловатыми инеистыми узорами. Локи поспешно отпустил их и брезгливо вытер ладони об одежду. Отступил от монстра на пару шагов и настороженно и недоуменно склонил голову на бок.       И? Что дальше? Неужели все сраб…       Глаза того, что еще совсем недавно было старшей принцессой Асгарда, внезапно распахнулись и заново вспыхнули. Существо как будто очнулось ото сна. Локи только успел поднять руку, как оно бросилось на него, насаживаясь на выставленный кинжал грудью и как будто не замечая этого, и его угольные крошащиеся руки смыкаются у мага на шее. Теперь уже по-настоящему.             ***       Локи вздрагивает и приходит в себя. Поспешно поднимается на ноги и оглядывается, ища глазами фигуру огненного великана, но никого не встречает. Он даже не сразу понимает, где находится, рассеянно оглядывается по сторонам и проводит руками по высокой траве, окружающей его со всех сторон и доходящей ему до пояса. Вокруг тишина, сумерки и сизый мокрый туман.       Легкие шуршащие шаги заставляют мага оглянуться. Он наталкивается глазами на темный силуэт женщины, стоящий на грани видимости, так, что черты почти не разглядеть за густыми клубами, напряженно всматривается в ее лицо, а потом с пораженным вздохом отшатывается. — Хела? — голос заглушен и смягчен плавающим вокруг мага туманом, и он слышит свои слова как будто со стороны. — Что это за место? — Ты скоро покинешь его, поэтому я не стану тебе его называть, — совершенно обычный, холодный и чуть насмешливый голос старшей принцессы. — Что с тобой… — Времени у нас мало, поэтому слушай, что я скажу. Один не вспомнит, что произошло, и тебе нельзя ему рассказывать. Запрещено, ты понял? — принцесса повысила голос, не давая магу заговорить. — Это нарушит ход времени, изменит историю, и приведет к Рагнароку, который ты только что предотвратил. Никто ничего не вспомнит. — Хорошо, — хрипло произнес маг. — А что будет с тобой? — Мое предназначение тебя вообще-то не касается, — снова эти знакомые нотки, снова поразительно неуместное спокойствие старшей принцессы. — Тебе пора. — Постой! — Локи помедлил, прежде чем спрашивать дальше. — Ты умерла?       Долго-долго смотрела женщина на мага, прежде чем ответить. — Да. — Мне… передать что-нибудь отцу? — это меньшее, что я могу для тебя сделать. Прости меня, мне так жаль, что я не смог тебе помочь… — Один тебе не отец.       И снова это чувство, будто земля раскачивается и плывет у него под ногами. Локи покачнулся, невидящим взглядом посмотрел на Хелу. Та бесстрастно наблюдала за ним. — Твой настоящий отец — Лафей. Ты мне не брат, Локи. Так что не принимай мою смерть так близко к сердцу. В ней нет твоей вины. А теперь иди.