murphy's law

Деревья каким-то образом выглядят более угрожающе днем, чем были ночью. Конечно, это может быть из-за уверенности Томаса в том, что на него могут напасть в любой момент. Он ступает на небольшую поляну, которая используется в качестве кладбища. Либо это Жижники не поддерживают здесь порядок, либо все просто игнорируют это место, потому что кресты находятся на разных стадиях разрушенности. Один конкретный привлекает его внимание. Имя Джордж глубоко вырезано на гниющем куске дерева. Его кровь застыла в жилах. У Бренды был брат по имени Джордж. Но невозможно, чтобы это был тот парень, верно? И все же, каким-то образом, Томас уверен в этом, и он чувствует подавляющую волну вины за то, что не понял это раньше. И поскольку Томас не вернулся сюда немного раньше и не имел возможности спасти его, он продолжает чувстовать себя так, будто это его вина. Будто абсолютно все — его вина. Неуклюжие шаги вместе с резким, тяжелым дыханием, заставляют Томаса остановиться. Он выпрямляется и поворачивается. Томас смотрит на Бэна, с мучительной горечью принимая почерневшие вены, уродующие его внешность, и темные, сумасшедшие глаза. Он ужален, но выглядит так, будто заражен Вспышкой. — Бэн, послушай меня, — незамедлительно начинает Томас. — Я понимаю, ты думаешь, что я виноват, и ты... Бэн кричит и бросается на Томаса, который разворачивается и начинает убегать, минуя деревья без оглядки. Несмотря на скорость парня, Бэн догоняет его. Хоть Томас ожидал, что не будет удивлен, он совершенно точно чувствует это, когда Бэн хватает его сзади и заставляет их обоих скатиться вниз из небольшого холма. Он, шатаясь на своих ногах, поднимает руки в успокаивающем жесте. — Слушай, Бэн, тебе необходимо успокоиться и позволить мне объяснить... Бэн уже на ногах и снова мгновенно бросается на Томаса. Томас бежит, пытаясь мыслить стратегично, но замечая, что совершенно не способен нормально думать из-за собственного сбитого дыхания. Деревья начинают редеть, и Томас может увидеть Плантации. Он вскрикивает, зная, что Ньют придет на помощь, как только он пересечет линию леса. Бэн хватает пальцами край рубашки Томаса и они оба падают на землю. Парень толкает его, но Бэн едва ли отвечает на удары, крича и борясь, чтобы обхватить его горло. Удар лопатой по лицу Бэна заставляет Томаса вздрогнуть, и он вскакивает на ноги, все еще тяжело дыша. — Бэн, что ты творишь? — шипит Ньют. — Что случилось? Томас поднимает взгляд на нескольких глэйдеров, включая Ньюта, удерживающих Бэна прижатым к траве. Алби пялится на него в замешательстве. — Я... Я не... — Томас оглядывается, надеясь, что ответ сам придет к нему. Он не может винить Бэна: это гарантирует парню изгнание. — Что случилось? — снова задает вопрос Алби, гнев просачивается в его тон. Томас не отвечает. Алби качает головой и смотрит вниз на Бэна, нахмурившись. — Я не хотел! Простите меня, я не... — Бэн заходится в рыданиях, и Томас не может выдержать опустошенное выражение лица Галли. — Кто-нибудь, поднимите его рубашку, — он хмурится сильнее. Галли выполняет приказ. — Его ужалили. — Посреди дня? Они смотрят на почерневшие вены в полной тишине. Томас поднимается, оглядев шокированных глэйдеров. — Это моя вина. — Твоя вина? — скептически смотрит Ньют. — В смысле, он напал на меня, — спешит исправиться Томас. — Тогда каким чертовым образом ты был виноват? — Я... — и хоть убейте, Томас не мог придумать ответ. — Я поговорю с тобой позже, Новичок. Иди подожди пока в Лазарете, — Алби указывает на Бэна с беспокойным видом. — Ну же, давайте в Яму его. Томас может слышать крики и мольбы Бэна на своем пути вдоль Глэйда. Он садится снаружи у Лазарета, и Чак тихо присоединяется к нему, продолжая работать над своей статуэткой. Томас благодарен за компанию. Приближаются две шагающих особы, и Томас поднимает взгляд, чтобы увидеть Клинта и Джеффа, занятых приглушенным разговором. Клинт улыбается ему. — А ты все продолжаешь попадать в неприятности, верно? — он качает головой. — Так ты ранен? — Думаю, я в порядке. — Дай посмотреть, — говорит Клинт и притягивает к себе руку Томаса, разглядывая неглубокий порез. Он хмыкает. — Мы должны ампутировать. Томас хмурит брови. — Ты всегда хочешь ампутировать. — Джефф смеется. Алби и Ньют появляются спустя еще пять минут, однако они молчат, позволяя Клинту с Джеффом работать в тишине. — Ну что ж, — наконец-то констатирует Джефф. — Жить будешь. — Он весь твой, Алби, — Клинт, перевязав порез, отмахивается от парня. Чак впервые отводит взгляд от своей резьбы, и Томас замечает, как его брови поднялись в беспокойстве. — Объянись, — Алби смотрит на него изучающе. Господи, как же Томас хочет сделать это. Хочет объяснить все, что происходит, но не может. — Алби, — спрашивает. — Что с ним будет? — Он нарушил одно из немногих правил, что у нас есть, — утверждает Алби. Томас издает протестующий звук. — Его ужалили! Очевидно, что он не мог контролировать себя. Он никогда не вредил кому-то раньше, я прав? — Да, но... — Именно, — перебивает Томас, отчаянно жестикулируя. — Значит вы не можете... — Прекрати это, Новенький, — огрызается Ньют. — Хватит перебивать, просто послушай. Мы делаем некоторые вещи по определенным причинам. — Но он напал на меня. Разве я не должен иметь право голоса насчет его наказания? Алби мотает головой. — У меня нет времени на этого кланка, — бормочет он, после чего уходит. — Послушай, Томас, — наконец-то начинает Ньют, поворачиваясь к нему. — Правила — единственная вещь, которая держит это место на плаву, и ты разрушишь их? Ради парня, что без причины напал на тебя? — Кто сказал, что это произошло без причины? — Томас поднимает свою голову на Ньюта. — Ну, я могу предположить это, если ты наконец-то расскажешь, как все произошло на самом деле, — он хмурится. — Вы не можете изгнать его, — говорит Томас. — Держите в кутузке, мне плевать. Но только не изгоняйте. — И что если он попытается напасть на тебя снова? — выражение лица Ньюта темнеет. Томас медлит. Мне лишь нужно больше времени. — Если он попытается сделать это — тогда ладно. Но хотя бы дайте ему шанс. — Почему ты так переживаешь об этом? — спрашивает Ньют и что-то в его голосе меняется на более мягкое и смущенное. — Просто... Доверься мне, ладно? Ньют смотрит на него. — Эм, — колеблется Чак. — Как бы то ни было, я согласен с Томасом. Может нам стоит дать ему второй шанс? Не похоже на то, что он, ну... В своем уме. — Блять, — Ньют проводит рукой по своим волосам. — Вы ведь понимаете, что лекарства не существует, да? Слова сказаны с такой уверенностью, что это выбивает воздух из легких Томаса. Ньют продолжает, не обратив внимание. — Нет никакого лекарства против того, что происходит с Бэном. Мы сталкивались с ужаленными парнями раньше — он просто нападет на кого-нибудь еще. Томас сглатывает. Лекарство существует и Бэн может получить его на этот раз, ведь я не должен ужалить себя ради воспоминаний. — Нет, — отрицает он. — Ты не знаешь наверняка. Ньют бормочет что-то сквозь зубы. — Что? — переспрашивает Томас, подходя ближе. Ньют огрызается. — Я знаю! Я видел, как это происходило! — Просто поверь мне? Пожалуйста? — Томас умоляет. Он не знает, как еще может убедить его. — Я обещаю, у него есть шанс. — Ты не можешь обещать что-то вроде этого, — глаза парня сузились. Томас сжимает челюсть. — Исправь меня, если я не прав, но мне кажется, я только что сделал это, — говорит он. Хриплый смех покидает разомкнутые губы Ньюта и гнев заметно утихает. Ньют прикрывает глаза на долю секунды, а Томас ловит призрачные тени сломленности на его лице. Затем Ньют моргает и сжимает губы в твердую линию, а любые намеки на уязвимость исчезают. — Знаешь что? Отлично. Мы сделаем так, как ты сказал. Но если кто-нибудь пострадает, это будет на твоей совести. Не моей. — Я понял, — Томас кивает и чувствует, что наконец-то, впервые со своего возвращения сюда, может нормально дышать. — Спасибо, Ньют. Ньют усмехается. — Не заставляй меня пожалеть об этом. Чак снова заговорил лишь когда Ньют ушел в направлении к Хоумстэду. — Это странно. — Что странно? — Томас отрывает взгляд от неуклюжей походки Ньюта, чтобы посмотреть на Чака. Мальчик пожимает плечами и вновь возвращается к резьбе, концентрируясь на этом сильнее, чем необходимо. — Ничего, просто... Ньют, скорее всего, не согласился бы, предложи ему это кто-то другой. — Что это должно значить? — спрашивает Томас, нахмурившись. Чак вновь пожимает плечами. — Ничего, я думаю. Это просто интересно. Часть Томаса хочет подокучать ему, спросить, к чему тот клонит, но он заметил приближающегося Галли. Он выглядит раздраженным — но, в его оправдание, Галли всегда выглядит раздраженно, — и Томас действительно не готов разбираться с ним. Мышца на бедре Томаса напряглась, призывая его терпеть и казаться менее трусливым. Он не двигается: лишь стоит на месте и ждет. — Какого хрена, Салага? — он огрызается, останавливаясь за несколько футов с выражением глубокого негодования на своем лице. — Какого хрена произошло? — Воу, эй, в чем ты обвиняешь меня? — спрашивает Томас, поднимая голову, чтобы встретиться со взглядом Галли. — Бэн не стал бы нападать на тебя без причины. Он бы никому не навредил, и не важно, в ужаленном состоянии или нет. И угадай: что он кричит на пути к Яме? Томас думает, что ему это известно. — Он кричит: «Я видел его. Он сделал это». Все виды горячечного бреда. И я... Он... — грудь Галли вздрагивает и он давится собственными словами. Томас шокирован видом слез на глазах этого парня. — Эй, Галли... — Нет, — он хрипит и смотрит сквозь слезы, — Просто... Нет. Галли разворачивается, направляясь в сторону Дверей. На короткий, беспокойный момент Томас думает, что тот отправляется в Лабиринт, но после Галли сворачивает к Яме. — Это был тяжелый день, — Томас трет свои глаза. И это пока что даже не конец. У тебя есть время до следующей ночи перед тем, как Двери закроются, чтобы найти причину войти в Лабиринт и убить гривера. Нам будет необходим ключ для того, чтобы Двери открылись, и если Минхо с Алби не уйдут — они не опоздают и у меня не будет причины побежать внутрь. — Блять, — он тихо выругался. Как я собираюсь разобраться с этим? Ответ показывает себя самым странным образом. Томас проснулся рано утром из-за криков Бэна, смешанных с точильным скрежетом открывающихся Дверей. Соответственно, он увидел Бегунов, покинувших Глэйд. Именно поэтому, на пути к Ньюту и Чаку, он почти уронил свой поднос для обеда от вида Минхо, мчащегося обратно, будто его преследуют, с красным лицом и задыхающегося. Минхо упирается руками в свои колени и нагибается. Его тяжелое дыхание можно расслышать даже с такого расстояния. Томас смотрит несколько секунд, затем поворачивается и оставляет еду на столе: аппетит давно пропал. — Томас, что... — начинает Ньют, но затем тоже видит Минхо. Томас не ждет, пока Ньют поднимется. Он подбегает к Минхо, опускает руку на его плечо и наклоняется к нему. — Ты в порядке, приятель? — он спрашивает. Минхо прокашливается и отстраняет его, убирая руку Томаса со своего плеча. Он говорит между прерывистыми вдохами. — Да, нормально... Сделай мне одолжение и приведи Алби, ладно? — Минхо, какого черта ты вернулся? — спрашивает Ньют, останавливаясь на расстоянии нескольких футов. Он вытирает пот со своего лба. — Слушайте, просто найдите Алби. Мне не хочется объяснять это дважды. Томас разворачивается, готовясь уходить, но видит приближающегося человека, о котором идет речь, а не так далеко позади него — Чака. Скорее всего, Чак увидел и сразу побежал за Алби. Умный ребенок. — Что происходит? — спрашивает Алби, глаза бегают между Минхо, Томасом и Ньютом. — Что случилось? Минхо прислоняется спиной к стене Лабиринта, ухмыляясь. — Я нашел одного мертвым. — Кого мертвым? Гривера? — Ага, — ухмылка Минхо перерастает в хитрый оскал, а зубы блеснули. Ньют выглядит сбитым с толку, а Томас ничего не может поделать со своим безумным любопытством. Это было, несомненно, новым событием, и Томас хочет знать, что его спровоцировало. — Что ты имеешь ввиду? — спрашивает он, чувствуя, как Алби прожигает его взглядом. — Я нашел мертвого, — повторяет Минхо, протирая свой лоб снова. — Думаю, расскажу вам перед тем, как полезу туда. — Умный ход, — соглашается Алби. — Ты готов вернуться туда или, может, хочешь подождать до завтра? Решать тебе. Минхо глубоко вдыхает и медленно выпускает воздух, кивая. Он разминает шею. — Давай сейчас. Чтобы его проверить, мне нужно так много времени, сколько возможно. Это не может ждать до завтра. Алби что-то бормочет в ответ в качестве согласия и поворачивается к Ньюту. — Ты за главного пока я не вернусь. — Берегите себя, — говорит Ньют, даже не пытаясь скрыть волнение в своем голосе. — Вы оба. — Мы вернемся до того, как ты узнаешь. Возможно, даже через несколько часов после обеда. Не то чтобы мы собирались устраивать пижамную вечеринку с этой хренью. Ньют не выдавил из себя хотя бы улыбку. — Мы будем в порядке, — соглашается Алби. — Увидимся позже. Вместе с этим, он разворачивается и бежит через дверь. Минхо салютирует Ньюту, смотрит на Томаса и подмигивает, а затем следом бежит в Лабиринт. Тишина между ними тремя густая и давящая. Ньют прочищает свое горло. — Что ж, — он начинает, а голос дрожит лишь слегка. — Нам лучше пойти поесть, а затем вернуться к работе. Пока они возвращаются, Чак наклоняется ближе к Томасу и шепчет: — Я думаю о том, что могло убить его. Я тоже, чувак. Я тоже. Они сели за стол, и Томас сверлит взглядом свою еду, будучи совершенно не голодным. Он опускает левую руку на свое бедро и постукивает по колену. Он старается не думать о предчувствии, которое накрывает его, словно тень. Но это ощущение преследует его на протяжении всего дня, и не важно как сильно он старался избавиться от него. Во всяком случае, это становится лишь хуже. Произойдет что-то плохое. Произойдет что-то плохое. Обед заканчивается, они возвращаются к работе. Произойдет что-то плохое. Одного взгляда на лицо Ньюта было достаточно, чтобы понять, что он думает о том же. Остальные Бегуны возвращались по двое, как и принято. Прошло уже около получаса. По ощущениям время будто вовсе остановилось. Глэйд погружен во мрачную тишину. Томас рубит основание ствола дерева. Ньют тоже. Чак вырезает. Время проходит. Вдруг Ньют останавливается посреди своего задания и бросает из рук мачете, не произнося ни единого слова, когда поднимается и подходит к Дверям, присоединяясь к небольшой толпе глэйдеров, что уже стояли там. Томас обменивается взглядами с Чаком и они оба следуют за ним в тишине. Ньют рвется вперед. Томас и Чак догоняют. Все больше и больше парней присоединяются к ним. Глэйдеры стоят тесно друг к другу, а те, кто в конце группы, стараются уловить хотя бы намек на движение из-за голов тех, кто впереди. — Они должны были вернуться несколько часов назад, — бормочет Галли, присаживаясь возле Чака. Томас рядом с Ньютом: достаточно близко, чтобы чувстовать, как он напрягается. — Они успеют, — убеждает Томас, но уверенность медленно падает. Галли косо посмотрел на него. Ньют с дрожью выдыхает. — Двери могут быть закрыты сейчас в любой момент, — говорит Ньют, голос которого странно пустой. Ну же, ну же, давайте... — Смотрите! — Чак вскрикивает, делая небольшой шаг вперед и указывая на длинный коридор. Галли хватает Чака за руку и тянет обратно. Томас смотрит на сгорбленный силуэт Минхо, роняющего прихрамывающее тело Алби где-то позади. Глэйдеры взрываются, выкрикивают слова поддержки и что-то для Минхо, чтобы торопился. Мне нужно время, думает он. Острый визг вырывается из механизма вдоль Дверей, что начали закрываться с рокочущим, низким звуком. — Они не успеют. Ньют берет его за руку. Томас позволяет. Он смотрит прямо на Двери, которые, кажется, начали закрываться лишь скорее. Минхо выпускает Алби из рук и они оба падают на землю. Ну же, ну же, давайте... — Прости, — говорит Томас, сжимая ладонь Ньюта перед тем, как отпустить. Он правда хочет сказать больше, но вместо этого бросается в Лабиринт. Он чувствует, как Ньют пытается пальцами схватить его за ткань рубашки. — Томас, нет! — он слышит, как кричит Чак. И он проскальзывает в небольшое пространство, отшатываясь вперед из-за импульса. Двери закрываются за ним с шумным эхо хрустящего звука, который вполне мог бы принадлежать его костям. Томас вздрагивает от одной мысли об этом. — Ты, блять, тупой шанк. Какого ты... Тупица. Что ж, в любом случае, отлично сработано. Ты только что убил себя. В ответ Томас хмурится. Он подходит ближе и осторожно рассматривает Алби. — Что с ним произошло? — спрашивает, ища ранение. Здесь. Сбоку на голове. Опухоль, область вокруг которой окровавлена. Точно как в прошлый раз. — Его ужалили, — отвечает Минхо, за его словами последовал надломленный сухой кашель. Возможно, некоторые вещи просто должны произойти вне зависимости от того, что я делаю для того, чтобы изменить их. Мысль не устраивает Томаса. Поэтому, пусть и с незначительной трудностью, но он не обращает внимания. — Позволь угадать: гривер оказался живым? — спрашивает Томас. — Оу, он был мертв. Тем не менее, его маленький дружок, похоже, нет. Мы не ожидали живчика, что был рядом с ним, — Минхо вытирает свой лоб, оставляя после полосу грязи. — Но это теперь не важно. Все мы станем кормом для гриверов через несколько часов. Может даже меньше. — Не говори так, — почти умоляет Томас. Солнце садится и им необходимо поднять Алби на стену, прежде чем у них больше не останется времени. — Почему же? Это правда. Мы уже мертвы. — Необязательно. Минхо смеется. Это хриплый, резкий звук. Он опускает голову между своих коленей, не делая абсолютно никаких попыток подняться. — Тебе известно хоть что-нибудь, Новичок? Никто не переживет ночь в Лабиринте. — Ладно. Что насчет Алби? — Томас ненадолго прикрыл глаза. — А что он? — хрипит Минхо. — Мы не можем просто оставить его здесь! — выкрикивает Томас в негодовании, раскидывая руки в стороны. — Почему нет? Томас жалеет о своих следующих словах даже еще до того, как произносит их. — Подумай о Ньюте. Минхо поднимает голову, его глаза сузились. Как Томас и ожидал, он поднимается, опираясь о стену, чтобы поддержать свое измученное тело. — Подумать о Ньюте? — он усмехается, после чего тихо выдыхает, мотая головой. — Ты ничего не знаешь. Понимаешь? Ты не знаешь меня и уж точно не знаешь Ньюта. Томас не согласен, но лучше понимать, чем озвучивать такие вещи. Особенно сейчас, когда с наступлением ночи иссякает время. — Просто... Неужели ты не считаешь, что будет лучше хотя бы дать ему шанс выжить? Минхо смыкает губы и внимательно смотрит на Алби, лежащего на животе, а затем поднимает глаза на Томаса. — Что ты имел ввиду? — Стена, — быстро уточняет Томас. — Перевяжем плющ вокруг него, а затем поднимем так высоко, как только сможем. Минхо медленно кивает. — Ладно... Но в момент, когда гривер появится из-за угла, вы вдвоем остаетесь сами по себе. — Договорились. Я справился хорошо в последний раз, это не должно сильно поменяться. Процесс подтягивания Алби по стене вверх оказался более тяжелым, чем Томас его помнит. Возможно, отчасти из-за отсутствия у него должого внимания, и отчасти... Ну, из-за отсутствия у него должного внимания. Он застрял в попытках вспомнить, какие повороты и ходы он выбирал в прошлый раз, чтобы избежать гривера и оказаться с Минхо, но невозможно помнить такие детали спустя столько месяцев. Пронзительный, скрипучий треск доносится до них с конца коридора. Томас и Минхо переглянулись. — Удачи, Салага. — Минхо, подожди! Но уже поздно. Минхо освобождает свою хватку на лиане, и Томас выдернут вперед, теряя сцепление с землей. Он ударяется, лиана горит в его ладонях, а плечи напряглись. — Минхо! Томас бросает взгляд через плечо, чтобы увидеть Бегуна, сворачивающего за угол, даже не оглядываясь назад. В воздухе раздается еще один пронзительный визг. На этот раз ближе. Дерьмо дерьмо дерьмо дерьмо дерьмо дерьмо... — Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, — он бормочет себе под нос, готовясь и вырывая лиану со всей силы, на которую только способен. Он бросается в пространство под стеной, скрытое под нависающим плющом. Он заканчивает завязывать лиану, как только гривер появляется в коридоре. Томас прикрывает глаза и прислушивается. клик клик вррр клик вррр клик клик клик Звуки прекращаются на короткий момент и Томас задерживает дыхание. Но затем они продолжились, исчезая вместе с уходом гривера. По крайней мере, я не оборвал ее так близко на этот раз. Он выскальзывает из своего импровизированного укрытия, поднимаясь. Томас глубоко вдыхает и поворачивается, чтобы посмотреть на огромные угрожающие Двери — единственную вещь, отрезающую его от остальных глэйдеров. От Чака. От Ньюта. Он мотает головой, чтобы очистить ее от мыслей. И бежит. Его тело расслабляется в ощущениях привычного стука сердца и шлепков его ног по гладкому каменному полу. Проходит час без единого намека на гривера. Становится темно. Проходит еще час по приблизительной оценке Томаса. Он так же не видел Минхо. Он наверняка в порядке. Вопль гривера разрезает тишину, отбиваясь от стен, как безумный смех. Томас останавливается. И почти сбит Минхо, бегущим так быстро, что кажется, будто он летит. Минхо приостанавливается достаточно, чтобы схватить Томаса за запьястье, а затем вновь спешит. Томас смотрит мимо Минхо, замечая гривера не так далеко позади. — Беги! Нет необходимости повторять дважды. Здесь, в темноте, просто невозможно сказать, в какой именно части Лабиринта они вообще находятся. Минхо, скорее всего, знает, но Томас чертовски уверен, что нет, поэтому он просто продолжает надеяться на то, что Минхо ведет его по тому же пути, что и впервые. Это действительно так. — Ну же, следуй за мной! — выкрикивает Минхо, и не то чтобы у Томаса был большой выбор с этой мертвой хваткой на его запьястье. — Эта секция закрывается, давай! Мы можем здесь потеряться. Томас вырывает свою руку из захвата Минхо, но продолжает бежать, нарочно отставая. Минхо не смотрит назад, пока не достигает конца коридора. Он останавливается. Левая стена коридора шумит, затем начинает надвигаться. — Чего ты ждешь, Томас? Выбирайся оттуда! Гривер кричит, и Томас оглядывается, видит, как он поворачивает за последний угол. Ну же... Давай. Гривер наступает. Наступает. Наступает. Томас ждет, игнорируя крики Минхо. Он с тревогой отмечает, что гривер не бросается на него. Он наступает. И наступает. И наступает. Поэтому Томас ждет. Он ждет. Он ждет... Он ждет слишком долго. Томас разворачивается к закрывающейся секции, готовый набрать скорости и раздавить гривера между сжимающихся стен, но увидел лишь, что расстояние значительно короче, чем он ожидал. Я не успею. Минхо, кажется, осознает это одновременно с Томасом. — Обойди вокруг и встретишь меня! Два раза налево, потом направо, налево... Но он перебит грохочущим ударом закрывшихся стен. Гривер позади него рычит. Томас бежит. В определенный момент к погоне присоединяется еще один гривер. Он заставляет их чередоваться, убегая и оказываясь достаточно далеко впереди, чтобы потерять их, а затем прячется то ли за завесой лианы, то ли в тени, за углом другой стены. И каким-то образом, каким-то образом, он успевает до утра. Часть него думает о том, не благодаря ли это ПОРОКу. Он лишь надеется, что у Минхо была такая же удача. Гриверы оставили его в покое, как только темнота начала ослабевать, сменяясь стабильно нарастающим светом. Тот, что преследовал его, просто... Исчезает. Когда света становится достаточно для того, чтобы разглядеть номера стен, Томас замечает, что находится в четвертой секции. Он ни черта не знает о смене четвертой секции. Его руки дрожат и разум затуманивается изнемождением. Он оживляется, когда слышит грохот Дверей. Ему требуется слишком много времени, чтобы добраться до них, и он ни разу не встретил Бегуна на своем пути. Солнце высоко в небе и, вероятно, где-то около полудня, прежде чем Томас узнает более широкие коридоры и извивающийся плющ. Он сворачивает за еще один угол, ударяясь о стену плечом, поспешив с поворотом, и останавливается. Он смотрит на Глэйд. Чак подпрыгивает со своего места напротив Дверей, его лицо бледнеет. — Срань Господня, — шепчет мальчик. — Парни, он вернулся! — Привет, Чак, — говорит Томас, улыбаясь, а затем немедленно теряет сознание.