murphy's law

Его голова разваливается до невозможности. — Оу черт, ты уже проснулся? Томас моргает и поворачивает голову. Ньют нависает над ним, удивление проявляется в подергивании его левой брови. — Как долго я был в отключке? — спрашивает Томас и морщится от болезненного ощущения в своем горле, садясь. — Не достаточно долго, — слышится громкий голос Клинта, пытающегося отругать, но полностью на этом проваливаясь. — Тебе правда стоит поспать еще. — Как долго? — Томас упорствует. Пожалуйста, скажите, что она еще не появилась... — Где-то час или около того. На самом деле, это как раз время для обеда, — информирует Клинт. Томас расслабляется, волна облегчения нахлынивает на него. Боль в его голове слегка притупливается. — Ты планируешь снова уснуть? — Не думаю, — Томас хмыкает, вопросительно покосившись на Ньюта. Ньют кивает, будто именно этого и ожидал. Затем он поворачивается к Клинту и Томас ловит короткое закатывание глаз, направленное в его сторону. — Ну конечно нет, черт возьми, — говорит Ньют. — Клинт, сходи возьми ему немного еды тогда, ладно? — Я в порядке, я могу сделать это сам! — Томас издает протестующий звук. Ньют смеется. Действительно смеется. Томас будет откровенно оскорблен, если он не слишком сосредоточен на том, как лицо Ньюта светлеет, этот обеспокоенный хмурый взгляд исчезает на короткий момент, заменяясь широкой улыбкой и сияющими глазами, языком, выглядывающим из-за уголка его рта. Счастье. — Оу, ты слишком смешной, — Ньют хихикает, его глаза все еще переполнены весельем. — Ты только что пережил ночь в Лабиринте. И ты ожидаешь, что я позволю тебе покинуть эту кровать до следующей жизни? — Я в порядке, — ворчит Томас. — И мне, — ухмыляется в ответ Ньют. — Плевать. — Это даже не честно, — Томас бормочет, но он не может сдержать довольную улыбку. Он поворачивается, свешивая ноги с края кровати. Ньют садится на кресло у постели Томаса. Клинт говорит что-то о том, что отойдет. Томас не удосуживается послушать, увлеченный тем, как Ньют наклоняется немного ближе, карие глаза захвачены взглядом Томаса. Их блеск совсем немного твердеет, преодолеваемый чем-то более серьезным. — Послушай меня, — начинает Ньют и уткнулся пальцем в грудь Томаса. — Я хочу дать тебе понять, что то, что ты сделал не обойдется без последствий. Ты действительно нарушил наше первое правило. — Но... — Но слушай, я не закончил. Ты нарушил наше первое правило, — продолжает Ньют. Небольшая, почти нерешительная улыбка украшает его губы. — И я должен сказать тебе спасибо за это, Томми. Старое прозвище бьет между ребер, словно молот, и его дыхание сбивается, когда воспоминания обрушиваются на него. — Пожалуйста. Пожалуйста, Томми. Пожалуйста... Блеск темных, бездушных глаз. Черные вены, опутывающие бледное горло. Лицо, искаженное яростью. Крик. Крик, крик, крик. Спасибо, что был мне другом. Он закрывает глаза. Мысленно бездумно доходит до единственной вещи, что Ньют оставил ему, но подвески больше нет. Ее больше нет. Пальцы обвиваются вокруг его запьястий, медленно, мягко убирая руки от воротника его рубашки. Вздох вырывается из его легких. — Я в порядке, в порядке, — хрипит Томас, быстро моргая, тем самым противодействуя слезам. — Я просто не ожидал... Все нормально. Ньют ничего не говорит. Он лишь берет одну из трясущихся ладоней Томаса в свои, нежно сжимает и ждет, пока дрожь утихнет. Затем он берет вторую ладонь и повторяет действия. Наконец-то Ньют встречается с ним глазами. Томас видит в них невысказанный вопрос. И он поддается. — Слушай, мне нужно рассказать тебе кое-что, — начинает. Ньют ждет в терпеливом молчании. Томас думает, с какого момента начать, когда звучит тяжелый, решительный стук в закрытую дверь. Почему Клинт посчитал необходимостью закрыть дверь, когда покидал помещение? Раздражение проносится по лицу Ньюта. Он отпускает руку Томаса. — Войдите, — он дает разрешение и отворачивается от парня. Клинт толкает дверь, и Томас смотрит в коридор, впервые осознавая, что он находится явно не в Лазарете. — Почему я не в Лазарете? — спрашивает он, метая взгляд на поднос с едой в руках Клинта. — Хотели дать тебе возможность выспаться как можно лучше, — объясняет Клинт. — Джефф очень занят Алби сейчас, и он кричал с того момента, как мы притащили его обратно сюда. — Вы нашли Алби? — Томас оживляется. И затем. — Что насчет Минхо? Он вернулся? Он в порядке? Ньют успокаивающе поднимает руку. — Минхо в порядке. На самом деле, он ждал по ту сторону Дверей, пока те откроются. Он показал нам Алби и спросил о тебе. Ну, ты не вернулся, так что мы предположили... В общем, Минхо был довольно расстроен насчет этого. — Затем Чак начал чертовски убийственно кричать, — перебивает Клинт, поставив поднос на колени Томаса. — Он начал кричать и все сбежались. И вот он ты, лежишь на земле, выглядя таким мертвым, насколько это возможно. Так что мы перетащили тебя сюда, привели в порядок и сказали оставить тебя в одиночестве до тех пор, пока ты не отдохнешь достаточно. — Как там Алби, кстати? — спрашивает Ньют, поворачиваясь к Клинту. — Ему тяжело. Тебе определенно будет необходимо провести Собрание, — говорит Клинт. Томас откусывает кусок от своего сэндвича и молча слушает, когда тема разговора Клинта с Ньютом отклоняется. — Ты слышал что-нибудь от Глэнн? — спрашивает Клинт. — Не так давно, — Ньют отвечает. — Но я знаю, что Минхо говорил об этом с ним и остальными Бегунами. Они не очень хотят возвращаться обратно. Несколько дней хотя бы. Не то чтобы я действительно мог обвинять их, особенно после той ночи. Ньют бросает на него быстрый взгляд. Томас застенчиво улыбается. — В любом случае, — Ньют продолжает, закатывая глаза. — Клинт, ты не хочешь пойти позвать всех к Собранию? Знаешь, поскольку этот шанк отказывается от отдыха. — Эй, — протестует Томас. — Я здесь. — Я понял, — Клинт засмеялся. — Оу, значит, сейчас ты хочешь спать, — Ньют изогнул бровь, посмотрев на Томаса. — Возвращайтесь в десять, — говорит Клинт и незаметно покидает комнату. — Я не говорил этого, — отрицает Томас. — Просто ты говорил обо мне так, будто я вовсе не здесь. — Ой, я задел твои чувства? — насмешливо говорит Ньют. — Хочешь подержу тебя за руку? Или, может, лучше ее поцеловать? — Я в норме, спасибо, — Томас закатывает свои глаза. — Уверен? Это одноразовое предложение, знаешь, — Ньют улыбается, складывая руки на груди. — Все в порядке, — парень отвечает, смеясь. Он отставляет свой поднос с полусъеденной пищей на простынь рядом с ним и соскальзывает с кровати. Впервые после пробуждения он чувствует на себе влияние прошлой ночи. Вся нижняя часть его тела болит: от бедер до самых пят. — У меня все болит, — жалуется он. — Ну, я бы предложил тебе массаж, но, как я и упоминал, это было одноразовое предложение. Думаю, ты потерял свой шанс, — говорит Ньют, пытаясь держать серьезное выражение лица. — Ну так я попрошу Клинта, — демонстративно отвечает Томас. — Эй, Клинт, не мог бы ты... Клинта нет в комнате. Томас оглядывается, моргая. — Он ушел? Когда? Ньют лишь смеется. — Ну ладно. Нам стоит спуститься в Зал Совета, прежде чем все остальные появятся там. Не хочу заставлять их ждать, — говорит он. — Показывай дорогу, — Томас указывает жестом на дверь. Он следует за Ньютом вниз по шатким ступеням и в большую главную комнату. Комната светлая, освещенная острымы солнечными лучами, которым удалось пробраться внутрь через пробелы в наспех сделанной крыше. Галли уже там, в компании Винстона, Минхо, Фрая и Зарта. Минхо замечает Томаса и его лицо немедленно расплывается в широкой улыбке. — Эй, это же виновник торжества! — объявляет он. — Как себя чувствуешь, Салага? — Устало, — честно отвечает Томас. — Все болит. Минхо выдыхает с утрированным облегчением. — Ну, это хорошо. Заставляет меня чувствовать себя лучше. По крайней мере, мы знаем, что ты немножко человек. Ньют фыркает и Томас поворачивается на звук. Ньют расположился так, что верхняя часть его тела объята лучом света, превращая его блондинистые волосы в сияюще белый ореол, концы которого покрыты золотом. Его глаза больше не глубокого, почти черного цвета — скорее теплого карего, на несколько оттенков светлее. Каким-то образом это наделяет его взгляд большей серьезностью. Томас отводит глаза, отчаянно думая о чем-нибудь другом, на чем можно сосредоточиться. Чем-нибудь более важном. У нас ограниченное количество времени. Если сроки верны, Тереза должна появиться посреди совещания. Томас почти уверен в этом. Детали слишком размыты: прошло много времени. Он чувствует себя ужасно старым. Глэйдеры входят в Зал Совета небольшими группами, постепенно заполняя комнату до ее предела. Ньют грызет свои ногти. Томас пытается назвать по имени каждое лицо в толпе парней, и он действительно старается изо всех сил. — Ладно, вы все, — зовет Ньют и тихое бормотание разговоров утихает. — Собрание объявляется открытым. Томас даже не должен смотреть, чтобы знать, когда Ньют закатывает глаза. — Все меняется, — начинает Галли, делая шаг вперед. — Это нельзя отрицать. Бэн ужален среди белого дня. И затем Алби. Томас не плавает в ощущении дежавю — он в нем тонет. Но затем Галли останавливается. Его взгляд падает на Томаса. — Я считаю, наш Новенький как-то связан с этим. Он нарушил наши правила своим забегом в Лабиринт. — Он спас Алби, — перебивает Фрайпан. — Я не думаю, что это стоит игнорировать. Отдаленный крик прорывается через низкое бормотание в Зале Совета, заставляя глэйдеров затихнуть. Бэн. Галли хмурит брови, но начинает говорить другой глэйдер, чье имя Томас не знает. — Я знаю, это действительно не то, о чем мы говорим сейчас, но... В каком-то смысле то. Почему мы не изгнали Бэна? — спрашивает он. Каждый устремил взгляд на Ньюта, как и Томас. Глэйдер медлит, а затем продолжает. — Я имею ввиду, это не то, что мы делали когда-нибудь раньше. Когда кто-то нарушал правила — это всегда было автоматическое изгнание. И сейчас Новенький сделал это точно так же, и мы не собираемся изгонять его тоже? — Брось это, Эйден, — говорит Минхо, хмурясь в толпу парней. — Не ты здесь лидер. — Нет, у него есть право спрашивать, — отвечает Ньют, потирая свои руки. — Слушайте, прошло три года после того, как мы все были отправлены сюда. Я понимаю, мы все довольно строги в своих обычаях и все такое, но я и Алби согласны с тем, что пора, возможно, попробовать что-то новое. Ньют не упоминает о том, что эта идея принадлежит Томасу, за что он безмерно благодарен. — Итак, — продолжает Ньют, прочищая горло. — Обратно к рассматриваемой проблеме? Ты был с ним там, Минхо. Что думаешь? — Что я думаю? — Минхо наклонил голову в раздумиях. — Я думаю, этот шанк спас жизнь Алби. Он пережил ночь в Лабиринте. Я бы сказал, мы сделали его Бегуном. — Бегуном, — утверждает Галли, затем усмехается. — Минхо, ты выжил там тоже! Он делает неожиданный шаг в сторону Галли. — Слушай сюда, тупица, я нахожусь здесь три года. Я знаю Лабиринт как свои чертовы пять пальцев. Томас? Это был его первый раз за пределами. Очевидно, у него есть все необходимое для... Внезапный вой сирены, обозначающей появление в Лифте Новенького, перебивает его. Желудок Томаса падает от этого звука. Глэйдеры обмениваются озадаченными взглядами. Ньют смотрит на Томаса, затем спешит наружу. Томас бросается за ним, но Чак перехватывает его руку, прежде чем он успевает догнать. — Лифт, он возвращается обратно, — говорит Чак, уставившись на поляну. — Он не должен, — отвечает Минхо, проходя мимо. Томас бросает взгляд вниз на Чака, который выглядит примерзшим к земле. — Ну же, — призывает он и толкает Чака к Лифту и собравшейся толпе с нетерпением ожидающих парней. Томас бросается к ним, утаскивая за собой Чака. Сирена наконец-то замолчала. Ньют и Галли хватаются за дверь Лифта по обе стороны и заставляют ее открыться, поднимая. Ньют прыгает вниз. — Что ты видишь, Ньют? — зовет Фрайпан. Шум усиливается, пока парни пытаются перекричать друг друга. Ньют выпрямляется, призывая всех к тишине. Томас лишь смотрит вниз на ее расслабленное лицо, горло сжимается от внезапного ощущения тошноты в желудке. — Это девчонка, — говорит Ньют мягким голосом, повторяя выражение замешательства на лицах глэйдеров. — Я думаю, она мертва. — Что в ее ладони? — спрашивает Галли, кивая на записку. Томас произносит слова параллельно с тем, как Ньют читает их. — «Она последняя из всех», — он смотрит вверх, сбитый с толку. — Ну, какого черта это значит? Время замедляется. Ее пронзительно синие глаза открываются, прорезая его насквозь. Ее грудь поднимается. — Томас... — она хрипит, и ее глаза закрываются снова. Томас втягиват воздух и смотрит вверх, время возобновляет свой ускоренный темп. Глэйдеры, конечно же, уставились на него. Галли продолжает язвительно комментировать все про себя. Все чувствуется достаточно вне порядка, чтобы Томас заметил это, но не знал, что он может сделать. Он едва ли ощущает ладонь на своей руке, когда Ньют приказывает нескольким глэйдерам поднять ее и доставить в Лазарет. Как только толпа начинает расходиться, Минхо направляет его к Лазарету. Томас чувствует свое тело так, будто оно на автопилоте, недоступно ему. Мысли парня повторялись по кругу, пока он смотрел на открывающиеся глаза Терезы. — Томас? Он моргает и необычное чувство уходит, а реальность обрушивается обратно на него. Он оглядывается, цепляясь взглядом за Клинта с Джеффом, крутящихся над Терезой. Чья-то рука сжимает плечо Томаса и одергивает его. — Чувак, ты в порядке? — спрашивает Минхо. Томас хмурится в ответ, сбрасывая его ладонь. — Почему я могу быть не в порядке? — отвечает он, взгляд бегает от Терезы к Минхо, затем падает на Ньюта, стоявшего в дверном проеме. Его лицо суровое и ничего не выражает. Минхо хмурится. Ньют подходит к кровати, указывает жестом на девушку. — Джефф, что с ней? Почему она не просыпается? — Эй, приятель, я получил свою работу так же, как ты, — Джефф оборонительно поднимает руки. Наконец-то он смотрит на Томаса. Его взгляд твердый, рассчетливый. — Ты узнаешь ее? — спрашивает он. — Нет, — его руки начинают трястись. Он прячет их в карманы и его дыхание сбивается. Брови Ньюта ползут вверх. — Правда? — переспрашивает он с очевидным недоверием. — Потому что она, похоже, узнает тебя. Томас открывает рот, но его ложная уверенность разбивается, и все, что покидает его — это задушенный всхлип. Даже он сам в состоянии расслышать, как жалко это звучит. Томас разворачивается и проходит мимо Минхо. Он выходит наружу, его темп ускоряется с каждым шагом. Парень не успевает отойти далеко, прежде чем кто-то хватает его за плечо, впиваясь пальцами в кожу и поворачивая его. Взгляд Ньюта напряженный. — Пошли со мной, — его голос холодный и не потерпит споров. Томас поворачивается обратно и продолжает свой путь к Дверям. Рука хлопает по его плечу во второй раз, но крепкая хватка ослабевает практически сразу. Легкое касание скользит вниз по его руке — такое нежное, что Томас останавливается. Пальцы обхватывают его запьястье и хватка Ньюта становится крепче, причиняя боль. — Иди за мной. Прямо сейчас. Он не дает Томасу возможности сказать хоть слово, прежде чем оттаскивает его от Лазарета к Могильнику. Ньют пробирается сквозь подлесье и через упавшие ветки с такой грацией, с которой Томасу не тягаться. С каждым разом он спотыкается, Ньют сжимает пальцы вокруг его запьястья и тянет Томаса дальше. Они идут в быстром темпе, достигая дальнего угла Могильника — там, где встречаются стены — менее чем за десять минут. Несмотря на то, что время где-то около полудня, деревья блокируют большую часть солнечного света, создавая тень в небольшом уединенном месте. Ньют останавливается. Его хватка на запьястье Томаса не ослабевает. Томас хмурит брови и колеблется. — Ньют, какого черта ты... Он делает круг вокруг Томаса так быстро, что тот даже не успевает подумать о том, чтобы сдвинуться. Обхватывает пальцами ткань рубашки Томаса и толкает его спиной к стене. Ньют смотрит на него очень долго, глаза полны гнева. Сознание Томаса пустеет, потрясенно замирая. — Слушай меня, Томми, и слушай внимательно, — говорит Ньют, а его голос звучит ощутимо дрожаще, — Ты чем-то отличаешься, я мог утверждать это с самого начала. И по правде говоря, мне плевать, работал ты на Создателей или нет. Потому что это было тогда. Каким-то образом, Ньют становится ближе и тычет пальцем в его лицо. Глаза сверкают чем-то опасным. — А это сейчас. И если хоть кто-нибудь из парней пострадает из-за тебя или твоего идиотизма, тебе, черт возьми, придется объясняться передо мно́й. Ты понял меня? Томас сглатывает, горло вдруг сухое. Он принимал раньше такую большую волну агрессии от Ньюта лишь однажды — когда тот был заражен Вспышкой. — Да, ладно, — отвечает Томас, смотря в его глаза. Именно из-за этой концентрации напряжения он замечает, как челости Ньюта сжимаются и глаза сужаются почти незаметно. — И насчет девчонки... — Я понял, ладно? — говорит Томас, ощущая собственное сердце где-то в горле. Почему-то они всегда возвращаются к Терезе. Почему? — Оу, правда? — спрашивает Ньют, имитируя удивление. — Ньют... — Нет, я имею ввиду, ты понял, верно, Томас? Значит, очевидно, больше не останется ничего, что стоит сказать. — Ньют, я... — Черт возьми, это не... — Прекрати! — выкрикивает Томас. Осколки уверенности в его голосе потрескались и разбились сами о себя, и вдруг его голос звучит сродни незначительной, уязвимой мольбе ребенка. — Пожалуйста, просто прекрати. Ньют останавливается. Его взгляд смягчается, как и хватка на рубашке. Он делает небольшой шаг назад, оставляя треск под подошвами своей обуви. — Слушай, я просто... — Томас набирает в легкие воздух, с дрожью выдыхая. — Я просто ошеломлен сейчас. Прости. Ньют мотает головой. — Нет, ты меня прости. Ты не сделал ничего, что навредило бы нам. Думаю, я просто переживаю за Алби, это все. Длительная тишина заполняет пустое пространство между ними. Легкий хмурый взгляд сморщивает лоб Ньюта. — Эй, ты говорил этим утром, что хочешь сказать мне что-то? — подсказывает Ньют. Томас бросает взгляд на дерево, что ближе всего к ним. Даже когда он не видел сверчков, он знал, что они здесь. — Я не могу, — отвечает Томас и выражение небольшой надежды исчезает из лица Ньюта. — Мне жаль. Ньют тяжело вздыхает. — Нет, все нормально. Во всяком случае, нам лучше вернуться. Я уверен, Минхо уже все перерыл, ища нас. — Возможно, — Томас соглашается. Они начали медленный путь в Хоумстэд: Ньют ведет и Томас идет позади. Он мысленно возвращается к Терезе, лежащей без сознания в Лазарете. Он думает о мертвом гривере, которого нашел Минхо, и о ключе внутри. — Эй, Ньют? — он неуверенно начинает. — Да? — Мне необходимо вернуться туда. Ньют останавливается так неожиданно, что Томас врезается в него. Он делает поспешный шаг назад, и Ньют поворачивается, брови высоко подняты. — Прошу прощения? Томас кусает свою нижнюю губу и пытается составить достойное объяснение. — Слушай, ты говорил, что никто никогда не видел гривера, оставшись живым, чтобы рассказать о нем, верно? Ньют сухо кивает. — Что ж, — Томас продолжает, — тот, которого нашел Минхо, все еще валяется там, полностью нетронут. Там должно быть что-то, на что стоит посмотреть. — Ты даже не знаешь, где эта чертова штука находится! — спорит Ньют. — И с другой стороны, кто сказал, что это ничего не значит? Это ведь могут быть Создатели, пытающиеся сбить нас с толку. — Мы оба знаем, что это не так, — отвечает Томас. — Ты настоящая головная боль, Томми, — Ньют вздыхает и прижимает пальцы к вискам. Томас открывает рот, но Ньют шикает на него. — Но, ты прав. Не имеет смысла не проверять эти вещи. Тем не менее, я не хочу, чтобы ты шел один. Возьми с собой Минхо и нескольких других, если они хотят. И я хочу, чтобы ты вернулся задолго до заката. — Конечно.